Как умирала Вера

Ольга Гуляева (2021)

Шикарная красавица-телеведущая Вера Званцева однажды проснулась не у себя дома в объятиях любимого, а в… морге. Единственным живым существом в этом «заведении» оказался санитар Пахом. От него Вера узнала, что ее тело предназначено для пересадки супруге гениального хирурга Германа Фишера. Вера оказалась в западне, спасать ее абсолютно некому. Как только все приготовления к операции будут завершены, она навсегда покинет этот мир. Вот только Вера еще не знает, сколько сюрпризов преподнесет ее тело своим обидчикам…

5

Мы рождаемся с криком,

Умираем со стоном.

Остается только жить со смехом.

Виктор Гюго «Человек, который смеется»

Вера сладко потянулась после крепкого сна. Пробуждение в незнакомой квартире на чужом диване ее не сильно смутило. Что-то подсказывало, что страшнее, чем вчерашнее пробуждение в железной ячейке морга, уже ничего не будет. Самое ужасное позади.

Вчерашней одежды на ней не было. Только длинная свежая футболка. «Ну, ничего, Пахом уже видел меня голой», — успокоила себя Вера. Вчерашний таксист отвез ее именно к нему. Девушка огляделась. Скромная квартирка, в советских мотивах, «однушка», максимум «двушка». Но все довольно аккуратно и чистенько. Вкусно пахло свежеприготовленной едой. У Веры свело желудок — она почти сутки ничего не ела, если не считать черный хлеб, которым она закусывала медицинский спирт. Девушка пошла на запах.

— Какое умиление! — обратилась она к стоящему у плиты в нелепо повязанном фартуке Пахому. — Вот каждое утро наблюдала бы такую картину! Мужчина в фартуке готовит завтрак, — мечтательно протянула Вера.

— Начнем с того, что я уже пообедал. Ты проспала целый день. Но я подумал, что супом угощу тебя попозже, а пока решил пожарить яичницу. Ты как?

— Валяй, я сейчас слона съем.

Вера продолжала с умилением наблюдать за хозяином квартиры.

— А шарфик зачем нацепил? Тут тепло. — Поверх домашней футболки у Пахома действительно был намотан легкий шарф. — Хочешь походить на итальянского шеф-повара? — веселилась она.

— Я в магазин ходил, — серьезно ответил Пахом и кивнул на пакет, стоящий в углу. — Там для тебя кое-какая одежда, в том числе нижнее белье, так что можешь одеться.

— Спасибо, мне и так комфортно пока. Да и у тебя, наверное, не часто по дому расхаживают полуголые красотки, которым ты готовишь завтрак, — заговорщически подмигнула Вера. — Так что продлю тебе удовольствие. Можешь даже вообразить себе, что развлекался со мной всю ночь. Разрешаю, — прыснула она.

В ответ перед ней на стол упала тарелка с чуть подгоревшей глазуньей.

— Приятного аппетита.

— Ну ладно, не злись. Будет и на твоей улице праздник.

— Меня волнует вопрос, что делать с тобой дальше.

— Сейчас я позавтракаю — кстати, вкусно, еще и с сыром, м-м-м!.. — рассуждала Вера, уплетая за обе щеки. — Потом схожу наконец в душ. А потом ты отвезешь меня к Антону. Тачка у тебя есть?

Пахом смотрел на нее устало, не веря в столь легкое избавление от нежданной гостьи.

— И все?

— Ну как все? Потом вернемся к тебе и будем думать, как нам разгребать все дерьмо, в которое я влипла.

— Нам? Что-то я не понял. Я думал, вам с Антоном.

— Нет. К Антону мы едем за другим. Сам все увидишь. Я уже все придумала. Сведу его с ума за предательство.

Пахом в очередной раз закатил глаза и принялся заваривать чай для своей гостьи.

— Ну и? — поинтересовался Пахом, припарковавшись спустя несколько часов там, где указала ему Вера.

— Теперь ждем. Дома его нет.

— С чего ты взяла?

— Свет не горит.

— И сколько ждать?

— Не знаю. Сколько нужно.

— А если он не придет сегодня?

— Если он посмел загулять на следующий день после моей смерти, то я ему просто голову оторву.

После этого замечания Пахом напрягся и замолчал. Вера тем временем принялась снимать с себя одежду.

— Жарко? Давай печку убавлю.

— Нет. Мне нужно подготовиться.

— Что ты задумала?

— Хочу, чтобы он увидел меня именно такой, какой оставил в морге.

— Мертвой?

— Нет. Обнаженной.

Вера сняла всю одежду и, накинув на плечи пальто, принялась ждать.

— Ничего что на улице минус десять? — опасливо покосился на нее Пахом.

— Это не займет много времени. А я в юности ныряла в прорубь на Крещение. Хотя вчера в морге было все равно холоднее. О, такси! Это он!

Вера скинула пальто, в чем мать родила вышла из машины и пристроилась за углом дома. Прислонив указательный палец к губам, она выпучила глаза и замахала в сторону Пахома. Тот погасил фары, выключил зажигание и принялся наблюдать за разворачивающейся на его глазах трагикомедией, разыгрываемой полоумной девахой.

Молодой человек, которого вчера Пахом видел в морге, покачиваясь, вышел из такси. Еще с минуту, держась за дверь, он расплачивался с водителем, после чего, пошатываясь, направился к подъезду.

— Твой выход, детка, — Пахом, зарядившись Вериным энтузиазмом, довольно потер руки.

Обнаженная девушка с длинными темными волосами появилась из-за угла дома и окликнула молодого человека. Тот остановился, замер и долго вглядывался в ее черты. Пахому показалось, что Антон пустил слезу. Вера протянула руки вперед и медленно, как будто плывя по снежному насту, направилась в его сторону. Ее губы едва заметно шевелились — она что-то шептала. Пахом готов был аплодировать стоя. Панночка из гоголевского «Вия» нервно курит в сторонке по сравнению с сегодняшним выходом Веры. Антон что-то сказал в ответ, всего одно слово, и скрылся в подъезде.

Пахом, не выдержав, вышел из машины и протянул Вере пальто. Она, довольная, бросилась ему навстречу.

— Ты, оказывается, трезвая такая же дурная, как и пьяная.

— А ты меня еще и не видел пьяной, — парировала Вера, просовывая окоченевшие запястья в рукава.

— Боже упаси! — рассмеялся Пахом.

— И все же, мой театральный дебют нужно обмыть, — заключила Вера, сев в машину.

— Мне пора на смену.

— Окей, я с тобой. Только за вискарем заедем по дороге, а то местное пойло я пить больше не хочу.

Пахом понимал, что сопротивляться бесполезно.

— Что он сказал тебе?

— Кто?

— Антон. Он что-то сказал, перед тем как уйти.

— А-а, — протянула Вера. — Я позвала его с собой. А он сказал: «Прости».

Девушка задумчиво уставилась в окно. Пахом понимающе кивнул.