Охотник на вампиров. Бездна

Ольга Грибова, 2010

У Влада было обычное детство – любящая семья, дом. Но когда ему исполнилось семь лет, его жизнь в одночасье изменилась. На глазах у мальчика вампир убил его мать. С тех пор его отец посвятил себя охоте на нечисть, постепенно обучив этому делу и Влада. Может ли Влад после этого полюбить девушку-вампира? Казалось бы, такое невозможно, но именно это с ним и происходит. Владу предстоит пойти против своей семьи и друзей ради этого чувства, но лишь затем, чтобы узнать – исполнение желаний может обернуться страшной реальностью. Что выберет главный герой: любовь к прекрасной убийце или родных, которые готовы ради него на все? Первая книга из серии "Охотник на вампиров"

Глава 1. С приездом!

— Эй, Димка! Хватит уже дрыхнуть. Мы почти приехали, — я перегнулся назад и толкнул младшего брата в бок. Он заворочался на заднем сиденье нашего старого авто, пытаясь увернуться от меня.

— Отстань, Влад, и без тебя тошно. Почему мы должны ехать в это Богом забытое место, когда могли бы плескаться где-нибудь в волнах Черного моря?

Хороший вопрос, подумал я, снова садясь на место. Я посмотрел на отца, ведущего автомобиль. И вправду, почему? Может, потому, что Виктор никогда не отказывал друзьям, а может, дело в том, что он и сам был напуган. Это было странно и так не похоже на него, что я не сразу смог в это поверить. Отца было не так-то просто вывести из равновесия, при нашей-то профессии. Когда твоя жизнь заключается в поимке и убийстве тварей, которых большинство людей видят лишь в кино, невольно черствеешь.

Наша жизнь круто изменилась, когда мне было семь лет. Я до сих пор помню то лето. Это был самый тяжелый год для нашей семьи. Утешало только, что Диме было всего три года, и он толком ничего не помнил. До того лета мы были обычной семьей. У нас был большой дом с гаражом и прочими атрибутами счастливой жизни. И еще у нас была мама. Прошло пятнадцать лет, а я до сих пор не могу думать о ней без боли: МАМА. Я так и не понял, почему он выбрал ее, а вместе с ней — и всех нас. Может, она просто проходила мимо, а он был голоден. Я знаю наверняка лишь одно: в ту ночь он разрушил наш мир и взамен дал другой, полный страха и горечи. Мир, в котором, идя по улице, ты можешь запросто встретить оборотня или демона. И наша задача теперь была в том, чтобы сделать этот мир чуть лучше, немного чище и безопасней, чтобы другие маленькие Влады и Димы могли спокойно спать в своих кроватках и знать, что мама обязательно вернется домой и поцелует их на ночь.

— Вот вроде и приехали, — отец, как всегда, внешне был очень спокоен. Кажется, его действительно мало волновали причитания Димы на заднем сидении. С ним вечно так — никогда не поймешь, о чем он думает.

Я решил осмотреться. Все-таки этот город должен был стать нам домом на ближайшее время. В нашем деле нет места спешке. Те, на кого мы охотимся, умеют прятаться; нажимая на курок, ты должен быть абсолютно уверен, что твоя винтовка смотрит в нужном направлении.

Город был небольшим и каким-то тихим, он как будто затаился в ожидании чего-то недоброго. Одна центральная улица с домами по бокам — вот и все, что он из себя представлял. Мы бывали здесь и раньше, но тогда это был всего лишь дружеский визит отца к старому другу Глеба Корнеева. И надо сказать, что в прошлый раз этот город произвел на меня более благоприятное впечатление.

Я никак не мог понять, почему {они} выбрали именно это место. Жителей в городе было немного, и исчезновение даже одного из них сразу бросалось в глаза. Гораздо легче затеряться в толпе мегаполиса. И все же они здесь. Я подумал «они», и мне стало не по себе. Волки не охотятся поодиночке, не так ли? Я знал, что нам придется иметь дело с оборотнями, но не понимал, почему Глеб не может решить эту проблему самостоятельно. Здесь было над чем поразмыслить.

Улица была почти пустой. Нечастые прохожие подозрительными взглядами провожали нашу машину. Я заметил, что все столбы в округе были увешены объявлениями о поиске пропавших людей. На меня навалилось ощущение уныния и какой-то безысходности.

Задумавшись, я не заметил, что город неожиданно закончился, и наша старая машина медленно ползет по склону в сторону дома Глеба.

Я любил наше старенькое авто. Это был «Мерседес W 107», 1989 года выпуска. Он был всего на три года моложе меня, но это не мешало ему быть отличной машиной. Отец его обожал; иногда я даже думал, что он любит его больше, чем нас. Автомобиль заменил нам дом. В этой машине мы жили, ели, спали, в общем, это была единственная собственность, принадлежавшая нашей семье. «Мерседес» был черного цвета, без следа коррозии на гладких сверкающих боках. Не машина, а мечта. В нем мы проехали половину страны, и он работал так же хорошо, как в свой первый день. Наверное, потому, что отец неплохо разбирался в механике и посвящал машине все свое свободное время.

Как и большинство местных, Глеб жил за пределами города. Дома тут были разбросаны по округе в радиусе десятка километров. Достаточно далеко друг от друга, чтобы не успеть прийти на помощь в случае беды. Может, причина их выбора в этом?

Дом Глеба неожиданно появился из-за поворота. Добротное, старое одноэтажное строение. Насколько я помню, в нем было восемь комнат: кухня, совмещенный санузел, главная комната и пять спален. У Глеба часто бывали гости, и их надо было где-то размещать. Небогато, конечно, но наша семья не имела и этого.

Снаружи дом производил убогое впечатление, но оно было обманчивым: под домом находились катакомбы, вырытые еще предками Глеба. Он был, что называется потомственным охотником. В этих пещерах его дед и отец, а теперь и сам Глеб, держали, а после и убивали, тварей. Должен вам сказать, что катакомбы производили жуткое впечатление.

Глеб Корнеев стоял на пороге и махал нам рукой. Это был высокий, плотно сбитый человек. Чувствовалась, что прожитые годы закалили его. Несмотря на седые волосы, нельзя было уверенно сказать, сколько ему лет. Выправкой Глеб напоминал мне морского капитана в отставке. Я посмотрел на отца. Он определенно был рад встрече. Может, я зря волнуюсь? И все же, Глеб, зовущий на помощь — это, как, минимум странно.

Мы остановились около дома, и Виктор первым вышел из машины.

— Рад снова видеть тебя, дружище, — отец сердечно обнял старого друга. — Мальчики, возьмите багаж, — бросил он, прежде чем войти в дом.

— Вот так всегда. Возьмите багаж, не трогайте мой пистолет, нет, мы не едим на Черное море, — слушая ворчание Димы в пол-уха, я посмотрел на лес, который окружал дом со всех сторон. По спине побежали мурашки. Могу поклясться, кто-то смотрел на нас из-под крон деревьев. Эй, Влад, дружок, да у тебя сдают нервы. Может, выпьешь успокаивающего чая с ромашкой? Я усмехнулся своим мыслям, взял чемодан и побрел в дом.

Там почти ничего не изменилось с нашего прошлого приезда. Охотники вообще непривередливы в быту. Левая дверь из небольшой прихожей вела в кухню, а прямо передо мной был вход в гостиную. Виктор и Глеб свернули налево. Пока мы с братом разгружали багаж, они о чем-то шептались на кухне.

Гостиная была довольно уютной. Посреди комнаты находился большой диван с единственным креслом, перед ним стоял низкий журнальный столик, на котором громоздилась кипа старых газет. На стене висела плазменная панель. Димка даже присвистнул от восторга, увидев ее, он обожал смотреть телевизор, причем ему было абсолютно все равно, что именно показывают. Я тоже был немного удивлен, откуда у Глеба такая роскошь, я думал, он не любит современную технику.

Моя комната была за первой дверью слева. Спальня выглядела по-спартански: единственное окно, кровать, тумба с настольной лампой, платяной шкаф. Вот, собственно, и все убранство, но мне и этого было более, чем достаточно. Я не стал заглядывать в остальные спальни; насколько я помнил по прошлому посещению, все они выглядели примерно одинаково.

Где-то минут через десять я почти разобрал свой гардероб. Видимо, мы с братом справлялись с заданием примерно в одном темпе, потому что как только я повесил последнюю рубашку в шкаф, он вошел в мою комнату.

— Как думаешь, это серьезно? — спросил он прямо с порога. Дима выглядел обеспокоенным. — Глеб позвал нас, и это немного меня напрягает.

— Думаю, он просто соскучился по Виктору, вот и придумал предлог, чтобы заманить его сюда, — попытался я успокоить брата. Зачем его волновать? Достаточно того, что я сам волнуюсь.

— Ты сам-то в это веришь? — в голосе Димы чувствовался упрек.

— Не очень, — ответил я. Врать не имело смысла, мой брат не был идиотом.

— Как бы то ни было, надеюсь, мы быстро управимся и поедем в более теплые и радостные края.

Да, мой брат не был идиотом, но он был неисправимым оптимистом и не мог долго предаваться унынию. Впрочем, сейчас я был этому даже рад. Сколько себя помню, я всегда испытывал потребность опекать его. Возможно, потому, что Дима был моим младшим братом, но скорее всего, все дело в нашей семье. После смерти матери мне пришлось рано повзрослеть. Отец уделял нам не очень много внимания, когда дело не касалось нашей подготовки, и вся забота о брате легла на мои плечи. Мне было жаль Димку, ведь у него совсем не было детства. На мою долю хотя бы пришлось семь беззаботных лет, а его безмятежная жизнь закончилась в три года. Мне всегда хотелось, чтобы он избежал той судьбы, которая была нам уготована. Но если ты однажды увидел тварей, значит, они тебя тоже увидели, и покоя уже не будет. Если долго всматриваться в бездну, бездна начинает всматриваться в тебя. Мы все были помечены, и от этого уже никуда не деться.

— Владислав, Дмитрий, идите сюда, — позвал отец из кухни.

Его официальный тон не предвещал радостных новостей. Мы с Димой переглянулись; похоже, он подумал о том же. Что ж, думал я, идя на кухню, этого следовало ожидать. Среди убитых Глебом тварей были действительно сильные демоны, и до сегодняшнего дня он всегда справлялся в одиночку. Я почувствовал тоску. Мне вдруг очень захотелось стать обычным парнем двадцати двух лет: сидеть в университете на парах, ходить на ночные тусовки, приглашать девчонок на свидания. В такой жизни самым опасным могло стать управление мотоциклом в нетрезвом виде, но это — ничто в сравнение с суккубом, пытающимся вырвать твое сердце, чтобы полакомиться им. Я невольно улыбнулся, вспомнив мою последнюю охоту и Анжелу. Она была забавной. Все суккубы забавны, они так уверены в своей неотразимости, что совершенно не умеют защищаться. Надо видеть, каким искренним удивлением полны их глаза, когда они понимают, что проиграли. Они просто не могут поверить, что кто-то в трезвом уме и твердой памяти сможет поднять руку на такую красоту. В первый раз это и правда трудно, но потом привыкаешь. Человек вообще ко всему может привыкнуть, это я знаю наверняка. Я тряхнул головой, пытаясь сосредоточиться на словах отца.

— Думаю, сегодня вечером мы навестим Оксану и Ксению. Уверен, у них есть кое-какая информация. Да и вообще было бы невежливо оказаться всего в нескольких десятках километров от них и не нанести визит. А сейчас у нас есть немного свободного времени, можете отдохнуть.

Отец, как всегда, был немногословен. Ни слова о предстоящей охоте, о том, зачем мы здесь. Ему нужна информация. А нам нет? Я почувствовал, как глухое раздражение поднимается во мне горячей волной. Чтобы не поругаться с отцом, я вышел на улицу.

Я смотрел на лес, а он — на меня. Что-то было в этом лесу, я определенно знал это. Называйте это чутьем или как-то еще, но когда тебя почти каждый день пытаются убить, невольно начинаешь чувствовать опасность. Если этого не происходит, значит, ты уже мертв. Но пока на меня никто не собирался нападать. Это я тоже чувствовал. Просто кто-то осторожный и любопытный смотрит и, может быть, улыбается. Почему бы не улыбнуться в ответ? Я послал лесу свою самую очаровательную улыбку. Лес промолчал. Что ж, возможно, идея насчет успокаивающего чая не была такой уж глупой. Обдумаю свои ощущения завтра.

Моя следующая мысль была об Оксане и Ксюше Масловых. Их история, как и любая история охотников, была грустной. Люди не приходят в нашу профессию по счастливой случайности. О, нет, только не к нам. Скорее уж, наоборот, тут прослеживается печальная закономерность. Все в этом мире происходит потому, что это кому-то нужно.

Строго говоря, Оксана и Ксения не были родственницами, но все считали их матерью и дочерью. Муж Оксаны, как и Глеб, был из потомственных охотников. Оксана знала об этом, такого ведь не скроешь. Когда в твой дом врываются твари, жаждущие твоей крови, приходиться как-то объяснять это жене. У них был крошка-сын, Оксана души в нем не чаяла и беспокоилась, что ему придется пойти по стопам отца. Но она волновалась напрасно. Однажды, когда она уехала к приболевшей матери, в дом проникли вампиры и растерзали ее мужа вместе с маленьким сыном. Не знаю, как ей удалось это пережить; я не думаю, что она с этим окончательно справилась. Такие вещи остаются с человеком навсегда, их нельзя просто запереть в нижнем ящике комода и потерять ключ. Оксана решила посвятить свою жизнь помощи охотникам. Она открыла небольшой бар, где охотники могли отдохнуть и, самое главное, обменяться информацией. Наша деятельность накладывает определенный отпечаток на характер: большинство из нас одиночки. А в баре «Медведь» охотники могли немного расслабиться среди себе подобных и поговорить о том, что их действительно волнует, не опасаясь, что кто-то сочтет их ненормальными. К тому же, как я уже заметил, там можно было обмениваться информацией, а она играет не последнюю роль в нашем деле. И вот однажды кто-то из охотников привез с собой маленькую девочку, родители которой убила нежить. Они не были охотниками, но иногда, когда твари просто голодны, это не имеет значения. Так было и с моей мамой. Охотник спас ребенка, но он не мог заботиться о девочке, и Оксана предложила свою помощь. С тех пор у нее появилась дочь, и уж поверьте, я не встречал более самоотверженной матери. Ксюше было восемнадцать, как и моему брату, и она вскоре собиралась уехать в университет. Оксана мечтала об иной жизни для своей дочери; правда, сама Ксения не разделяла эту мечту. Они обе мне нравились, и я был рад возможности повидаться.

Быстро стемнело, и угрюмый лес стал выглядеть еще более зловеще. Я не из пугливых, но тут мне стало не по себе, и я решил вернуться в дом, тем более что там наблюдалась какая-то активность.

Отец встретил меня на пороге.

— Давай, сынок, поторопись, мы выезжаем.

«Сынок»? Неужели все так плохо? Он не называл меня так с тех пор как… как все изменилось. В то лето отец изменился тоже. Иногда мне казалось, что он погиб в тот день вместе с моей матерью, и его место занял другой человек. Этот человек не был мне знаком, и за все эти годы я так и не сумел его узнать.

Мы сели в машину. Было видно, что Дима находится в радостном возбуждении от предстоящей встречи. Он и Ксюша могли бы стать отличной парой, но по непонятной причине она предпочитала меня. Мы с братом были совсем непохожи, как день и ночь — светловолосый голубоглазый Дима, и я со своими темно-каштановыми волосами и карими глазами. Дмитрий пошел в отца и был, как он, коренаст, тогда как я был высок и худощав, как мать. Самому себе я напоминал грека с четко очерченными чертами лица, этакого скучающего аристократа. Я всегда нравился девушкам. Возможно, дело было в широких плечах, высоком росте и развитых мускулах (род моей деятельности обязывал иметь хорошую физическую подготовку). Да и мой постоянно задумчивый вид играл в этом не последнюю роль. Я не был многословен; возможно, женщинам это казалось романтичным. Кто их поймет? Не то, чтобы они меня не интересовали, вовсе нет, мне было приятно их внимание. Но я не был способен дать Ксюше то, чего она заслуживала. Я чувствовал, что не создан для тихого семейного счастья. По натуре я, как большинство охотников, был одиночкой. Впрочем, это небольшое недоразумение вряд ли омрачит радость нашей встречи. Тем более, думал я, мы все выяснили в прошлый раз. Будущее показало, что я заблуждался.

Мы подъехали к бару. В обычном одноэтажном строении (похоже, наши друзья недолюбливали вторые этажи) размешался и сам бар, и жилые комнаты Оксаны и Ксении, расположенные в задней части дома.

Дима выскочил из машины и побежал к бару; почти сразу оттуда послышались радостные крики. Когда мы вошли, первой, кого я увидел, была Оксана. Она была небольшого роста и очень худенькой, ее светлые волосы были коротко подстрижены. Даже в свои сорок пять лет Оксана была еще очень привлекательной женщиной. Она принялась обнимать всех и целовать, приговаривая что-то насчет того, как она рада нас видеть.

Это слегка разозлило меня; неужели я один понимаю, что у нас, в общем-то, нет поводов для веселья? Кто-то очень злой и, что самое главное, неуловимый убивает людей, а мы радуемся встрече. Что ж, давайте радоваться — может, это наш последний шанс. Не подумайте, я вовсе не пессимист, просто я люблю смотреть на вещи реально, и если уж мне предстоит умереть, я предпочитаю быть готовым к этому заранее. Не люблю сюрпризы, тем более — неприятные.

Бар занимал всего одну комнату. По левой ее стороне протянулась большая стойка, за которой находились полки со всевозможной выпивкой. Многие охотники в редкие минуты досуга любили приложиться к бутылке. Трудно было осуждать их за это, слишком непростой была их жизнь. И все же я испытывал неподдельное облегчение от того, что среди множества недостатков Виктора не было пристрастия к алкоголю.

Остальное пространство бара занимали шесть столов, пять из которых располагались вдоль стены. Этого вполне хватало: посетители в баре были почти всегда, но их редко бывало больше десяти человек одновременно. В центре зала стоял большой круглый стол, а чуть поодаль от него стоял бильярд — ничто человеческое нам не чуждо.

На одной из стен висел огромный российский флаг. Это меня всегда забавляло. Каким-то непостижимым образом в сердцах большинства русских охотников ненависть к тварям уживалась с ярым патриотизмом. Может, они сами видели себя в роли этаких бойцов невидимого фронта? Я не раз слышал рассказы фронтовиков (среди них было немало охотников) о том, что в период Второй Мировой нечисть активнее всего вела себя именно в нашей стране. Видимо, с тех пор эти два понятия — защита Родины и охота — сплелись так тесно.

— Привет, Влад. Рада тебя видеть, — Ксюша неуверенно обняла меня и тут же отступила. Это должно было бы меня насторожить, но нет, я думал о другом. За время, которое прошло с нашей последней встречи, она подросла и похорошела. Из девочки-подростка она успела превратиться в симпатичную молодую женщину. У Ксении были рыжие волосы и зеленые глаза; сочетание, которое так нравится мужчинам.

— Привет, подруга. Собираешься в универ? — спросил я, и по тому, как Ксюша оглянулась на мать, почувствовал, что попал в больное место. — Прости, не хотел лезть не в свое дело.

— Да ладно, все в порядке. Мы еще не определились.

Неужели она и правда собирается отказаться от университета и возможности жить нормально ради «карьеры» охотника? Я не мог ее понять. Ксения страстно мечтала стать одной из нас, тогда как Оксана делала все от нее зависящее, чтобы этого не произошло. Я думал, что желание Ксюши пройдет с возрастом, но, кажется, оно только окрепло. Может быть, дело было в том, что она выросла в этом баре среди охотников, которые заменили ей семью, и не знала другой жизни. Ксения с раннего возраста помогала Оксане по хозяйству, была и барменом, и официанткой, и даже иногда поваром. А может, Ксюша горела праведной местью, желая расквитаться с убийцами своей семьи, ведь ее мать никогда особо не скрывала от дочери, как та к ней попала. Будь у меня хоть малейший шанс изменить свою жизнь, подумал я, я бы незамедлительно сделал это. Что бы сказала Ксения, узнав, что я ей завидую?

— Слышал, что творится в наших краях? — вопрос Ксении вырвал меня из моих мыслей.

— В общих чертах. Думаю, скоро узнаю подробности. Ведь, в конце концов, мы здесь ради этого, не так ли?

— Тут что-то странное творится. Это говорю тебе я, — многозначительным тоном произнесла она. Ее опыт заслуживал внимания. Вряд ли кто-нибудь слышал больше странных историй, чем Ксюша, и если уж происходящее кажется странным даже ей…

— Эй, ребята! Идите за стол, — Оксана, как всегда, приготовила что-то особенное. Кухня была ее призванием. Я поспешил присоединиться к остальным за большим круглым столом. Ни дать ни взять рыцари короля Артура. Я усмехнулся, и тут заметил за столом еще одного человека. Я видел его и раньше; кажется, его звали Данил, и он был своего рода мозговым центром «Медведя». Этот двадцатисемилетний высокий и худой парень со спутанными грязными волосами был давним знакомым Оксаны. Года три назад она разрешила ему поселиться у себя в баре навсегда. Никто ничего не знал о прошлом Данила, он не любил об этом распространяться, но, надо думать, его привело сюда вовсе не радостное событие. Он помогал Оксане в баре, а еще у него был один талант, который делал его в каком-то смысле незаменимым для нас. Данил неплохо разбирался в компьютерах и мог вскрыть любую базу данных, а значит — добыть нужную информацию. Я не слишком удивился, увидев его здесь, ведь, в конце концов, наша проблема заключалась в отсутствии этой самой информации.

Больше в баре никого не было. Видимо, по случаю нашего визита Оксана его закрыла.

После ужина мы помогли Оксане убрать посуду, а потом Глеб попросил нас снова занять места за столом. Вот он, «час икс», подумал я, наконец-то хоть что-то прояснится.

— Вы знаете, я не склонен к панике и излишнему драматизму, — начал он, — и еще ни разу не просил о помощи. Поэтому мне нелегко сейчас. До сегодняшнего дня я решал подобные проблемы своими силами, но в этот раз все несколько по-другому.

— Ближе к делу, Глеб, — не выдержала Оксана. Я был благодарен ей за это, неизвестность стала меня утомлять.

— Что ж, пусть так. Где-то около двух месяцев назад в округе начали пропадать люди. Я сразу понял — здесь попахивает оборотнями, — он усмехнулся своей шутке; дело в том, что оборотни жутко воняют. — Люди исчезали по ночам; в итоге, в городе был введен комендантский час. Я подумал, это поможет остановить гибель людей и даст мне возможность спокойно заняться своим делом. Но нет! Люди продолжали исчезать прямо из своих домов!

— Что?! Это невозможно, — Виктор выглядел пораженным, и у него была на то причина. Дело в том, что оборотни не заходят в дома. Если человек встретил волка в лесу или глухой подворотне — считай, он мертвец, но чтобы зайти в дом… Это звучало неправдоподобно. Они на это не способны. Это как если бы вампир вышел на солнце, и с ним ничего бы не случилось.

— Я тоже так подумал, — продолжал Глеб. — Я даже предположил, что ошибся, и оборотни не имеют к этому отношения. Но я проверил все дважды, и другого варианта просто нет. — Оксана кивнула, подтверждая слова Глеба.

Наступила тишина. Все пытались переварить полученную информацию. Что нас ждет в будущем? Оборотни уже могут заходить в дом. А дальше? Демоны станут разгуливать по улице в своем истинном обличии? Оборотни начнут ловить серебряные пули зубами, а вампиры будут греться на солнышке? Эй, куда катиться этот мир?

Все смотрели на Виктора, я тоже посмотрел на него. Наконец он кивнул, и Глеб продолжил:

— Когда я понял, что прав на все сто, я пришел к Оксане и рассказал ей все.

— Он просил меня поспрашивать у других охотников, видели ли они прежде что-либо подобное. Так вот, никто из них ни о чем таком не слышал. Что бы это ни было, мы столкнулись с феноменом. И еще одно. Глеб, — позвала Оксана, и Глеб продолжил:

— Н-да. Это сложно и непонятно. Возможно, тебе, Витя, это покажется нереальным, — он замялся.

— Говори уже. Кажется, я готов ко всему, — отец был настроен решительно, а вот мне вдруг совсем расхотелось слушать. Может, правы те, кто считает, что неведение есть блаженство. Боже, и это думаю я, тот, кто еще минуту назад изводился от желания все узнать. Кажется, у меня начались перепады настроения, как у беременной женщины. Я с трудом сдержал нервный смешок.

— Хорошо, — Глеб выглядел так, будто собирался броситься в омут. — Я не могу их выследить, — выдохнул он на одном дыхании.

Все. Они точно сошли с ума. Не выследить оборотней! Ха. Ха-ха. Да даже моя бабушка, пусть земля ей будет пухом, могла бы их выслеживать, догадайся она об их существовании. Оборотни воняют так сильно, что даже человек при желании может пойти по следу. Хотя охотники, конечно, предпочитали использовать собак.

— Не можешь выследить? — переспросил Виктор. — А собак по следу пробовал пускать?

Глеб немедленно взорвался:

— Конечно, пробовал. Я не сопливый мальчишка, мне пятьдесят два года. Своего первого оборотня я убил в четырнадцать лет. Не тебе меня учить, как их выслеживать.

Про таких, как Глеб, говорят, что он родился с прикладом. Он был просто создан для этой работы. Единственной целью его жизни было убийство тварей. Он ничего не нажил за всю свою жизнь. Дом, в котором мы гостили, достался ему от отца, все вещи, исключая только плазменную панель, тоже, даже дело перешло к нему по наследству. Ни семьи, ни детей, ни прошлого, ни будущего. Я с ужасом осознавал, что где-нибудь лет через тридцать с «гордостью» смогу сказать то же самое о себе.

— Хорошо, хорошо, — отец пошел на попятную, — просто я хотел сказать, что, может, собака заболела, или еще что случилось. Не знаю, это так странно, просто в голове не укладывается.

Я присмотрелся к отцу. Он выглядел неважно: плечи ссутулились, под глазами залегли круги. Зачем он так надрывается? Чего ради? Ведь никто не скажет ему за это «спасибо». Ни один обыватель даже не узнает, что он рисковал жизнью, охотясь на оборотней. И главное, зачем он тащит нас за собою? Я вдруг почувствовал прилив ярости. Что-то я в последнее время часто на него злюсь.

— Я пробовал с разными собаками, — более спокойно продолжал Глеб, — результат всегда один и тот же.

— Тогда я вообще ничего не понимаю, — отец выглядел растерянным, и я злорадно улыбнулся. А ведь ты не Бог, Виктор Климентьев, а? Приятно было убедиться, что непогрешимый Виктор может чего-то не знать. Я удовлетворенно откинулся на стуле. Мой мозг почему-то не хотел учитывать тот факт, что ошибка отца может стоить нам всем жизни. Я вроде как танцевал на собственных костях и не желал отказывать себе в этом удовольствии.

Кажется, Дима заметил мою ухмылку, и я мгновенно пожалел об этой минутной слабости. Единственным человеком в мире, который что-то для меня значил, был мой младший братишка, и я не хотел, чтобы он знал о моих чувствах к отцу. Дима, похоже, искренне любил старика. Я постарался превратить свой оскал в некое подобие дружелюбной улыбки. Уж не знаю, купился ли Димка, но он снова сосредоточился на беседе. Я решил последовать его примеру.

Говорил Данил:

— Возможно несколько объяснений. Да, я согласен, никто из нас не сталкивался с таким раньше, и все же я нашел упоминание похожих случаев в литературе.

— Значит, не так все плохо, — Виктор даже улыбнулся. Вот оно — снова твердая почва под ногами. Укол разочарования оказался неожиданным и болезненным.

— Видимо, не все, — продолжал Данил. — Как я уже говорил, есть несколько вариантов, но самый правдоподобный из них — участие второго лица.

— Второго лица? Я не понимаю.

Все обернулись на меня, когда я это сказал. И что на меня нашло, я ведь не люблю быть в центре внимания. Но любопытство оказалось сильнее.

— Именно так, — теперь Данил обращался лично ко мне. — Это второе лицо — определенно не оборотень, иначе собаки бы его засекли. Оно, вероятно, стирает следы оборотней, и при этом само не оставляет следов. И еще, я подумал, что оно может забираться в дома и красть людей.

Отлично, думал я, кто это у нас не оставляет запаха и забирается в дома в поисках пищи? Похоже, не только я знал ответ.

— Вампир, — прошептала Ксюша.

О, да, вампир. От одного этого слова атмосфера в комнате изменилась. Все сразу напряглись, а отец так вообще разве что стойку не принял. Я фыркнул. И почему к ним такое особое отношение, разве они лучше (правильнее будет сказать — хуже) оборотней? Они такие же убийцы, как и прочие. Да, именно вампир убил мою мать пятнадцать лет назад, но на его месте могла быть любая другая тварь или даже человек. Наверное, нехорошо так думать, и еще недавно я разделял бы общие чувства. Тогда я ненавидел вампиров всем сердцем, а сейчас… но что изменилось? Может, я просто устал и даже не заметил, когда это случилось. Только сейчас я осознал, что во мне что-то сломалось. Я сидел и смотрел, как Дима сжал кулаки, и желваки на его лице пришли в движение. И вот он я — абсолютно безразличный. Мне вдруг захотелось дать себе пинка. Впрочем, я был уверен — когда придет время, я убью этого вампира, и моя рука не дрогнет. Так я еще никогда не ошибался.

— Да, именно вампир, — подтвердил Глеб догадку Ксении. — Знаю, это тоже звучит неправдоподобно, потому что обычно вампиры водят дружбу только с себе подобными. И все же теория Данила объяснила бы многое в этом деле.

— Допустим, вы правы, — не выдержал Виктор. Еще бы — он же был знатоком по части вампиров и всего, что с ними связано. Отец люто ненавидел этих представителей темного мира и беспощадно истреблял их. — Но как такое вообще возможно? Он что, просто пришел к оборотням и сказал — давайте дружить? Если вы действительно считаете, что тут вмешалось второе лицо, то почему это обязательно должен быть вампир? Есть куча других вариантов, — он замолчал, а я удивленно подумал, что давно не видел его таким возбужденным. К чему бы это? И главное, чем это грозит нам с Димой?

— Подожди, не все сразу, — осадил его Глеб, — дай мне все объяснить. Я уверен в том, что в городе есть вампир. На позапрошлой неделе мы нашли в заброшенной школе обескровленные тела.

— Это ничего не доказывает, — иногда Виктор бывает очень упрям.

— Верно, — перехватила инициативу Оксана. — Но подумай, часто ли оборотни и вампиры охотятся в одном месте?

Отец нахмурился, а Оксана продолжила:

— Разве совместная охота — не самое разумное объяснение происходящему? Глупо думать, что это всего лишь случайные совпадения. К тому же нигде не говорится, что вампиры не могут создавать анклавы с оборотнями. Они могут, просто не хотят. А этот захотел.

Вот так. Все до смешного просто. Зачем мы понадобились Глебу? Он что, не может сам выследить и убить вампира? Может, ответил я себе. Но, возможно, все гораздо сложнее, и я вижу лишь вершину айсберга.

— Ладно, если все так просто, зачем тебе мы? — похоже, мы с Виктором мыслили в одном направлении, и от этого меня передернуло.

— К сожалению все не так просто, — передразнил Глеб. — Кем бы ни был этот вампир, мы точно знаем, что он владеет магией.

Как я сам не сообразил, что тут замешана магия? Кажется, я и вправду сдаю, хоть мне всего двадцать два. Конечно, вампир владеет магией, иначе как бы он забил след? Я совсем забыл о собаках, которые оказались бессильны выследить стаю. Подобное возможно сделать только заговором. Вот он, конец для всех нас. Вампиры сами по себе очень сильны, они сильнее большинства остальных созданий ночи, и убить их сложнее всего. А вампира, владеющего магией, уничтожить вообще практически невозможно.

Я снова, в который раз за этот вечер, оглядел собравшихся. На их лицах отражались тревожные мысли. Оксана сжала руку Ксении, они обе были бледны. Отец хмурил брови и нервно покусывал нижнюю губу. Данил, который до этого момента что-то рисовал на листке бумаги, резко вскинул голову. Мрачный взгляд Глеба блуждал по лицам сидящих за столом. И только Дима меня не подвел. Он, как всегда, непринужденно улыбался. На мой взгляд, его оптимизм иногда просто граничит со слабоумием. Я рад, конечно, что ему весело. Я вообще был рад, что хоть кому-то весело. Завтра мы все умрем. Ха-ха.

— Вампир, владеющий магией, — тихо пробормотал отец. — Что ж, это серьезно.

Серьезно?! Мне захотелось закричать. Это не просто серьезно, это смертельно серьезно. Возможно, Виктор не видит смысла жить дальше, но в чем вина Димы, которому всего восемнадцать? Я был уверен, что, если мы пойдем на охоту, отцу даже в голову не придет оставить Дмитрия дома.

Остаток вечера прошел за обсуждением, как убить того, кого убить невозможно. Я отказался принимать участие в этой игре. В конце концов, я всего лишь исполнитель. «Славься, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя». Примерно так можно было охарактеризовать мою роль.

К Глебу мы вернулись около часа ночи. Лес выглядел еще более пугающим, чем днем. Он немой стеной окружал дом со всех сторон. И все же мне казалось, что лес, или то, что в нем пряталось, радуется мне. Заметив меня, лес вздохнул с упоением. Я приехал домой, и меня ждали. Возможно, это должно было напугать или, по крайней мере, насторожить меня. Но я лишь почувствовал умиротворение, как будто все шло так, как надо. Я вдруг с удивлением осознал, что, несмотря на все ужасы нашего смутного будущего, эту ночь я буду спать спокойно.