Глава 4
Лето 1947 год — крушение неопознанного летающего объекта типа «летающей тарелки». Для успокоения общественности озвучен вывод, что это было крушение зонда.
Предполагаемая причина крушения: (1) внутренний взрыв объекта, (2) сильная гроза, (3) воздействие мощного радара или другого испытываемого военного оборудования.
Экипаж: три или четыре пилота, некоторые подавали признаки жизни. Варианты: (1) Один мертвый. Трое живых кричали. Каждый прижимал к груди предмет, похожий на ящик. (2) Два мертвых, третий тяжело дышал, четвертый оказывал ему помощь. (3) Похожие на людей гуманоиды находились в стеклянных шарах. (4) Выживший пилот прожил год в военном госпитале.
Трупы доставили предположительно на военную базу Розуэлла. Вскрытие гуманоида сняли на кинопленку, последнюю засекретили. Фильм показали в 1995 году. Есть подозрение, что показали подделку.
Внешний вид гуманоидов (суммарный из разных источников):
человекообразное существо с непропорционально большой головой;
рост — по одной версии полтора метра, по другой — метр сорок;
рот — щелочка; отверстия вместо ноздрей; уши либо маленькие, либо вообще отсутствуют;
на руках и ногах, согласно одним утверждениям, четыре, а другим — шесть пальцев;
отсутствуют волосы, сердце, половые органы, кровь, пупок;
мозг в виде пористого желе без долей и извилин;
толстый слой кожи, цвет кожи серо-коричневый;
глаза большие, округлые, очень широко расставленные, покрытые защитной пленкой;
одежда серая цельнокроеная без ремней и пуговиц…
Ознакомившись с содержанием, Александр поднял глаза на начальство.
— Это все реально?
— Знаете ли, Александр Александрович, вопрос довольно спорный. С одной стороны, нет дыма без огня. А с другой — американцы так легко влетают в панику, что властям предержащим удобнее свалить все на крушение зонда. Что они и сделали. Зонд, естественно, сделан в СССР, поэтому, мол, его не сразу узнали и в прессу какая-то информация (естественно, ложная) просочилась… Вы же наверняка слышали знаменитый анекдот, как инсценировка книги Герберта Уэллса «Война миров» ввергла в шок Америку в 1938 году? Больше миллиона американцев поверили в реальность событий. Они поверили, что марсиане атаковали Землю, высадились у них под боком и стали уничтожать все подряд. Люди реально бились в истерике, выпрыгивали из окон, куда-то мчались на машинах, звонили во все возможные инстанции… И все это было вызвано радиошуткой, длившейся, обратите внимание, меньше часа.
— Люди настолько впечатлительные?
— Люди почти везде одинаковые, а эти непуганые и доверчивые. Начала не услышали и в ситуации не сориентировались… В данный момент я склонен считать, что информация о Розуэлльском событии ближе к выдумке… Тем не менее вопрос о кыштымском гуманоиде поднят, и его поручено проработать нам, так что скатертью дорога… Вот если подобные сообщения продолжат поступать, — хоть и недоверчиво, но все же мечтательно продолжил он, облизывая губы, как ребенок в предвкушении лакомства, — да еще можно будет выделить какие-то характерные черты как гуманоидов, так и событий, вот тогда… Ну, это понятно, закон перехода количества в качество… Вот тогда скандал, вот тогда всеобщая тревога… А пока вот, — Алексей Иванович протянул бумаги, — это обращение от имени института в органы внутренних дел на месте со всеми подписями и печатями.
— Зачем?
— На предмет оказания вам посильной помощи. Ну, или хотя бы для того, чтобы не чинили препятствий. Устные распоряжения им выданы, эти бумаги — подтверждение ваших полномочий. Вопрос о вашем доступе на закрытую территорию находится в стадии проработки.
— Командировка куда?
— Город Кыштым, а рядом зона, — начальник уткнулся в бумаги.
— Озерск или Сунгуль?
— Озерск.
— Эти места я знаю.
— Ну, вот и славно. Скоро прилетит Павел Тимофеевич, он даст вам еще указания. Билет получите у Лены, командировочные — в кассе. Да, девочек к работе подключите, пусть информацию обрабатывают и систематизируют. Общаться будете по телефону, через факс, ну и так далее… Успеха! Все бумаги оставьте пока у себя.
Выйдя от начальства, Александр прокручивал в уме полученную информацию. У людей науки мозг начинает работать автоматически, когда задача ясна. «Ладно, — думал он, — допустим, что тяжело сосчитать, сколько пальцев на руке: четыре или шесть. Главное — отметили, что не пять. Однако отсутствие сердца и крови? Это как? Кости есть, скелет как у млекопитающих, а сердца и крови нет? Мы вдыхаем, воздух попадает в легкие, и кислород кровью разносится по телу. А если не кровью, то чем? Просто диффундирует? Или кислород не нужен? Но они жили в земной атмосфере и дышали и, по одной из версий, кричали. То есть у этих существ были голосовые связки, рассчитанные на атмосферу, — в воде ведь кричи не кричи — не услышат». Целая куча вопросов роилась в голове Александра, и создавалось впечатление, что вся эта информация сомнительна, причем крайне сомнительна. Надо успеть обсудить это все с Аленой и Вероникой. Одна голова хорошо, но три… Дракон получается, а это сила.
Однако обсуждение пришлось отодвинуть, поскольку Павел Тимофеевич из Москвы, или просто Павел, уже нарисовался, точнее сказать, он уже приехал и к моменту возвращения Александра болтал с девочками, восседая на его, Александра, любимом крутящемся рабочем стуле. Павел слегка привстал, пожал Александру руку, но места не уступил и травить байки не прекратил:
— И вот этот танк сворачивает с проселка и всеми своими сорока семью тоннами обрушивается на стоящий в кустиках «Запорожец». Последний только слабо хрупнул под гусеницами, экипаж этого толком-то и не заметил. А хозяин «Запорожца», насобирав грибов на жареху, вышел из леса и обнаружил вместо горячо любимого средства передвижения блин. Ну, представляете, такой ровно раскатанный блин, цветом, впрочем, в некоторых местах напоминающий его «Запорожец»… Ну, что дальше? Он катит телегу на военных, я еду к ним и получаю порцию лапши на уши, что именно в тот вечер у них на радаре засветился какой-то ненормальный летающий объект, который зачем-то болтался то вверх, то вниз, прыгая, как кузнечик. И именно этот скакун, неудачно присев, расплющил злополучную машинку, — рассказчик удовлетворенно откинулся на спинку кресла, наслаждаясь произведенным эффектом.
Александр пробрался к столу у низенького окошка — помещение располагалось под скошенной крышей — и аккуратно приземлился на колченогую табуретку. Алена заботливо поставила чашечку кофе на небольшое чистое пространство среди вороха загромождающих стол бумаг. Командированный в тьмутаракань научный специалист благодарно улыбнулся в ответ и автоматически глянул в окно. Он скорее почувствовал, чем увидел, как там, снаружи, буйствовало лето. Над двором-колодцем по нагромождению институтских крыш и замысловатому переплетению труб радостными бликами скакали солнечные зайчики, и легкий отблеск одного из них проник в комнату на подоконник. Александру подумалось, что это многократно отраженный отблеск солнца в золоте Исаакиевского собора, едва угадываемого отсюда за пыльными крышами, на той стороне Невы. Собор невозможно увидеть, даже присев на корточки, — окошко находится где-то на уровне колена, — однако Александр точно знал, что собор там существует.
Комнатка небольшая, потолок в ней наполовину скошен, света явно маловато, и даже в солнечный день приходится сидеть с включенными лампами. В комнатке четыре стола. На трех книги и бумаги лежат аккуратными стопочками по краям — это рабочие места Александра, аспирантки Вероники и стажера Алены. Стол, где все вперемешку, где бумаги и книги подпираются тарелками и чашками, а сверху водружен стакан с ручками, карандашами, резинками, ножницами, скрепками, кнопками и другой полезной дребеденью, — общий, и там некому навести порядок, а может, и незачем. У двери убаюкивающе журчит маленький холодильник. Раньше в нем хранили бобины с фотопленкой, а теперь Агекян периодически забивает морозилку мясом, которое не вмещается в его домашний агрегат.
Конец ознакомительного фрагмента.
