По ту сторону льда

Ольга Борискова, 2020

Для всех они лед и пламень, искра и холодный ветер, идеальная пара на льду, и совсем чужие – вне его. Но кто они друг другу на самом деле? Тяжелая травма за месяц до Олимпиады может поставить крест на их спортивном будущем. Но когда жизнь что-то отбирает, она дает что-то взамен. И, может быть, это будет самым главным, что они могли получить от судьбы…

Глава 1

Февраль

Она хотела сбежать. Скрыться от всего мира, спрятаться на необитаемом острове, на другом конце света. Чтобы никто никогда не нашел. Никто и никогда.

Видеть в глазах людей жалость — это было выше её сил. Ненавидела, когда жалеют. Когда ЕЁ жалеют, ненавидела! На звонки не отвечала. Хотела вообще выключить телефон, но могла позвонить мама, или Марк Александрович, или… Ваня, в конце концов. Только вот Воронов вообще не появлялся после той злосчастной тренировки. Ни в больницу к ней не приехал, ни после. Гордость какая-никакая, а осталась.

В телефоне висели несколько сотен смс со словами поддержки от коллег, друзей и просто знакомых. Но ни одной от Ивана. А она, если уж быть честной, и не ждала. Он считал, наверное, что зря столько лет терпел её. Думал, что с ней станет Олимпийским чемпионом, не слушал советов друзей, желающих ему лучшую партнершу. Переживал с ней травмы, ждал её. И все ради Олимпиады… И какая ирония — все его мучения привели лишь к тому, что они сейчас в Москве, а не Пхенчхане. А если бы ушел и встал в пару с новой партнершей — уже сегодня выходил бы на лед с короткой программой в Канныне.

Завернувшись в плед, Марина перехватила костыль и кое-как проковыляла на кухню, щелкнула кнопку на чайнике и уселась на подоконник. Прислонившись затылком к прохладному стеклу, закрыла глаза и глубоко вздохнула.

Вся её жизнь — борьба. Борьба с самой собой, с окружающими, с бесконечными травмами. И все это она смогла преодолеть. Но как?!. Как не сломаться, когда до мечты остаётся всего лишь шаг, а потом… пустота? На своей первой Олимпиаде в Сочи они заняли обидное четвертое место. Тогда были слёзы, злость, недовольство собой, обиды, обвинения… А потом они решили идти дальше. Решили, что раз не получилось дома, в России, обязательно получится в Корее. Готовились, работали, упорно шли к цели. А теперь… Ничего не осталось. Ничего.

Ей все так надоело. На душе скребли кошки, было больно и все равно одновременно. Кость сломана, диагноз врачей оставляет место для будущего, но…. Идти на следующий Олимпийский цикл — это самоубийство. Кто даст гарантию, что в конце следующей четырёхлетки снова что-нибудь не случится? Лёд скользкий. Да и возраст… Ей уже двадцать семь, Ване — двадцать девять. А к играм в Пекине… Об этом даже думать не хотелось. Молодёжь уже сейчас на пятки наступает… И ведь есть она — совершенно обычная жизнь! Жизнь без постоянной боли, без синяков и вечных ссадин! Жизнь, наполненная встречами с друзьями, какими-то другими, совершенно далекими от фигурного катания делами. Есть же! Есть!..

В очередной раз пропиликал телефон, давая знать о входящем сообщении. Марина достала мобильник из кармана толстовки и посмотрела на экран. Марк Александрович. Тренер интересовался, как она. Марина криво усмехнулась и написала в ответ: «Жива. Собираюсь пить чай». Отправила и продолжила сидеть с зажатым телефоном в руке, пока не пришло сообщение.

«Все еще будет. Не падай духом! Мы справимся со всем».

«Ничего уже не будет. У меня нога сломана. Все там, а я тут. Это конец, Марк Александрович. Я больше так не могу».

«Марина, не руби сгоряча. Я приеду и поговорим».

«Я все решила. Какой смысл всех мучить? И вас, и себя, и Ваню? Пора заканчивать».

Только когда Марина это написала, перечитала и отправила, внутри вдруг пришло осознание, что это действительно конец. Конец их с Ваней паре, конец их совместным мечтам о личном золоте, конец бесконечным ссорам, конец всему…

Чайник закипел и выключился, выводя её из раздумий. Марина сползла с подоконника, налила чай и отправилась в комнату.

По телевизору началась короткая программа пар на Олимпийских играх. Она поставила чашку на журнальный столик, сама забралась с ногами на диван, положила голову на подлокотник и, нащупав под боком пульт, отключила звук. Достаточно мазохизма и без комментаторских реплик.

Пары в гробовом молчании сменяли одна другую, радовались и плакали в «kiss and cry», а Марина в какой-то прострации наблюдала за этим действом, не отрывая взгляда от экрана. На душе было пусто. На телефон снова пришла смс, но она даже не пошевелилась — все, что хотела, она сказала. И её решение не изменится. Хватит. Ещё в больнице она сказала тренеру, что это, похоже, конец, а теперь лишь укрепилась во мнении. К чему? К чему всё? Всё равно её дороги ведут в пустоту.

Постепенно изматывающие мысли вытянули из неё последние силы, и она уснула еще до выступления ведущих пар. Этот мир скоро перестанет быть для неё единственно важным, поэтому какая разница, кто займет первое место?..

Марина не сразу поняла, что происходит. Открыла глаза, за окном было еще темно. Или уже темно? Сколько она проспала? Голова была тяжелой, шея затекла. На столике разрывался в режиме «вибро» телефон, а в дверь дубасили с завидным упорством. По телевизору, все так же без звука, шел какой-то сериал.

Немного придя в себя, Марина села, опустила ноги на пол и потянулась — тело затекло и ныло так, будто её накануне избили битами. Телефон продолжал «танцевать» и гудеть. Она подняла его и едва не выронила снова. Звонил Ваня.

— Я думала ты мой телефон уже стер, — без предисловий заявила Марина, ответив на звонок.

— Я его наизусть помню, — последовал бесстрастный ответ. — Дверь открой.

— Так это ты, — вздохнула она и, отключив вызов, бросила мобильный на диван. Вздохнула и поковыляла открывать. Проходя мимо зеркала в прихожей, глянула на себя и ужаснулась — видок был не ахти. Но кому какая разница?

Отперла дверь и увидела партнера. Воронов выглядел не лучше. Те же круги под глазами, свидетельствующие о бессонных ночах, всклокоченные на макушке тёмно-каштановые волосы и взгляд… Марина нахмурилась. Воронов был зол. Что она опять не так сделала?

Смерив её угрюмым взглядом, он вошел в квартиру и захлопнул за собой дверь.

— Я тебя не приглашала, — сложив руки на груди, проговорила Марина, наблюдая за тем, как Ваня снимает пальто.

— Мне не нужно твое приглашение. — Иван повесил куртку на вешалку, затем скинул ботинки и прошел в комнату.

— Извини?.. — Марина прошла следом и встала в дверях. — Я не ослышалась, Вань?

— Знаешь, что, Казакова?! — резко повернувшись, Иван остановился в нескольких шагах от Марины и заговорил: — Я всегда шел у тебя на поводу! Я всегда прислушивался к твоему мнению и наступал себе на горло, лишь бы сохранить нашу пару. Я терпел тебя десять лет, и ради чего? Ответь мне, пожалуйста, Марина!

Марина едко ухмыльнулась. Так вот зачем он пришел. Обвинить её в том, что она ему жизнь разрушила. Ну что ж — его право.

— Ну что ты молчишь? — Ваня сделал еще шаг к ней и заглянул в глаза. — Тебе же всегда есть, что сказать! А теперь молчишь?

— А что мне тебе ответить? — продолжая кривить губами, пожала плечами Марина. — Что вся твоя жизнь, все твои цели и мечты под откос покатились из-за меня?! Знаю, что из-за меня! Я во всем виновата! Что ты хочешь, чтобы я тебе сказала? Прости? Так я ещё там сказала, на проклятом льду. Ещё раз сказать? Ну прости! — Развела руки в стороны. — Прости меня, только это ничего не изменит уже. Все, что было — уже было. Настоящее — вот оно, наше настоящее! А нового уже не будет… — Её глаза наполнились болью. — Прости… — совершенно искренне произнесла Марина.

Он стоял перед ней, осунувшийся, обросший, похудевший, родной… Они же столько лет вместе. Она знает о нем все — его размер обуви, одежды, что ему нравится из еды, чем любит заниматься в свободное время… Они давно превратились в близких людей. Не друзей, но между ними было нечто большее, чем дружба. И от этого вдвойне больнее — что он винит во всем произошедшем её.

Ваня окончательно сократил расстояние, разделяющее их. Марина снова скрестила руки на груди, словно защищаясь. Он стоял так близко, что пальцами она ощущала мягкую ткань его рубашки.

— Ты не посмеешь, Марина, — неожиданно тихо, практически шепотом, произнес он.

— Что? — посмотрела на него непонимающе. О чем он вообще?

— Ты накаталась? Надоело все? Достало фигурное катание? Карьеру решила завершить?

Ах, вот оно что! Быстро же слухи разошлись…

— Сам понимаешь…

— Не понимаю, Марина! Не понимаю я! Ты не посмеешь, ты будешь кататься до тех пор, пока я не выиграю Олимпийские игры! — стальным голосом проговорил Воронов, не спуская с Марины требовательного взгляда.

— Можешь и без меня.

— Не могу! — воскликнул он. — Без тебя не могу! Да и не хочу я, черт тебя дери! — Он обхватил Марину за плечи и встряхнул. — Что с тобой? Решила сдаться? Марина Казакова решила белый флаг поднять?! Я тебя не узнаю…

— У меня все равно ничего не получается! Надоело все! Не хочу больше! Хватит! — в её голосе звенели слезы. — Вань, я не могу больше… — просипела она и подалась к нему, упираясь головой в его грудь. Он тут же притянул её к себе и крепко обнял.

— Не сдавайся, Марина. Нельзя уходить. Не сейчас. Не так…

— А как? Все, к чему мы шли, обернулось в прах… А если снова за месяц до Пекина какая-нибудь лажа произойдет?.. Я не переживу второй раз так… Не смогу, Вань!

— Не произойдет. Всё будет хорошо, Мариш… Ногу твою подлечим, потихоньку начнём восстанавливаться. Главное, чтобы здоровье было.

— Нет, — настойчиво покачала она головой. — Я приняла решение. Хочешь кататься — катайся с другой партнершей, я не хочу больше.

— Посмотри на меня. — Ваня отстранил её, но объятия не разомкнул. Поймал полный невыплаканных слез взгляд и прошептал: — Останься ради меня… Катайся ради меня. Со мной. У нас ведь столько всего… Не всё бывает идеально, но мне другая не нужна. Что бы я ни говорил, у нас все получится… Не сдавайся.

— Почему ты так уверен в этом? — Слезы-таки потекли по её щекам.

— Потому что мы вместе, — мягко улыбнулся Ваня, вытирая с её лица солёные капли. — Я не хочу заканчивать. Мы с тобой столько всего не сказали, не показали миру. Никто еще нас настоящих не видел. Дай им всем шанс увидеть, прошу тебя.

— Ты готов терпеть меня еще четыре года? — с сомнением спросила Марина, прерывисто вздыхая.

— Хоть целую вечность.

— Почему?

— Давай я об этом тебе расскажу как-нибудь потом, хорошо? — В глазах Вани была такая непоколебимая вера в неё, в них, что Марина снова прильнула к нему. Обхватила его широкие плечи. Воронов поцеловал её в макушку и погладил по волосам. — И прости, что не пришёл раньше.

— Лучше поздно, чем никогда, — усмехнулась Марина. — Где ты был все это время?

— Мне нужно было подумать.

— И что же ты надумал, мой дорогой партнер?

— На следующий сезон будем ставить программу под «Агату Кристи», — выдал Ваня, Марина в ужасе отстранилась, и только поймав его искрящийся взгляд, прыснула со смеху.

— Как скажешь!

— Ты согласна?

— Желание партнера — закон! — подняла большой палец вверх и снова засмеялась.

Ей снова захотелось дышать. Вместе с Ваней. В унисон. Как предыдущие десять лет. Несмотря ни на что. Несмотря на разногласия, ссоры, несхожесть характеров и вечные придирки друг к другу. Как в это самое мгновение. Как в будущем. В их совместном будущем…

— Что врачи говорят? — спросил он уже более серьёзно, но всё равно с улыбкой.

— А ты разве ещё у Маркуши не выведал? — Марина, опираясь о костыль, дошла до чайника, налила воды и включила. — Садись, хоть чаем тебя напою.

— Узнал. Но хочу услышать всё ещё раз от тебя. — Он пошёл к холодильнику, открыл, осмотрел полки и с недовольством обернулся на Марину. — Ты что-нибудь вообще ешь?

— Садись, сказала. — Она достала большую чашку и кинула в неё сразу два чайных пакетика. Знала — утром он любит крепкий, сладкий, с гренками или ванильными сухариками. Только вот у неё ни гренок, ни сухариков… — Перелом не тяжёлый, но восстановление займёт время.

Она наконец перестала возиться с посудой и в упор посмотрела на Ваню. Он подошёл, приобнял её и подвёл к табуретке. Помог усесться и сам занялся чаем.

— У тебя перелом, — спокойно проговорил он. — Само собой, что восстановление займёт время. Думаешь, я не понимаю?

— Не знаю, — на выдохе призналась она и устало потёрла лицо ладонями. — За эти дни я столько передумала… Меня как будто выбросило за борт.

— Не тебя одну. — Он поставил перед ней чашку и сам присел рядом.

— Да-а, прости.

— Перестань. — Ваня положил ладонь Марине на колено. — Есть какие-то планы?

— Я думала про Германию… — призналась она. — Но потом решила…

— Езжай в Германию, — поняв, о чём она собирается сказать, перебил Воронов. — Там хорошие врачи. Сама знаешь.

— Знаю, — Марина невесело усмехнулась и отхлебнула чай. Потом указала на угловой шкафчик. — Сухариков нет, но есть пшеничные отруби и льняные сушки. Ещё гречневые хлебцы.

Иван мученически скривился. Это было так забавно, что она не сдержала смешок. Снова отхлебнула чай. Горестно вздохнув, Ваня-таки встал с табурета и, открыв нужный шкафчик, вытащил сразу и сушки, и отруби, и хлебцы. Вывалил всё на стол, зачерпнул горсть сушек и обратился к Марине:

— Кажется, я понял, почему у тебя такой отвратительный характер.

Марина только усмехнулась. Потянулась к нему, забрала пару сушек и демонстративно захрустела.

Германия… Вектор пути выбран. У неё снова есть цель. Цель. У них есть цель. Она не одна. А это значит, что всё только начинается.