Остальное – дым

Ольга Андреевна Муравьева, 2023

Кто-то сравнивает школу со вторым домом, кто-то называет её каторгой, но на самом деле школа всегда была и будет Территорией Любви. Треугольник, в который попали главные герои повести, не помогут решить никакие формулы и теоремы, просто потому, что в этой задаче нет единственного правильного ответа.

3. Валентинов день

— Ого! Как здорово вы кабинет украсили! Как же красиво! А я вот вообще не умею такое делать…Несмотря на всё мое «эстетическое чувство», как ты говоришь…

— Ну, Ань, понимать красоту — это одно, а творить её руками — совсем другое. Мне вот нравится именно возиться, вырезать вот это всё, раскрашивать, развешивать… А твоё дело — зайти и заценить. Правда, нравится?

— Очень! Такая романтичная атмосфера…

— Мы с ребятами вчера после уроков часа три, наверное, возились…

— Ну, это стоит того!..

— Как твой день? Много «валентинок» получила от влюблённых учеников?

— Ну, от пятиклашек целая куча…Так трогательно. Особенно то, что они все самодельные и от руки подписаны, по-французски, коряво, с ошибками… просто чудо!

— Да, мне тоже малышня надарила сердечек… Ань, ты куда после уроков? Сразу домой?

— Да куда там домой! У меня же сегодня ещё надомники. Кофе попью в кофейне и пойду учить…

— А почему ты говоришь «надомники»? У тебя ж один Тимофей только…

— А сейчас Игорь же ещё, Селезнёв…

— Аааа… Точно. Покатался на горных лыжах парень… Ему гипс ещё не сняли?

— На прошлой неделе ещё в гипсе был, как сейчас, не знаю…

— Бедняга… И День Святого Валентина пропустил… Ему бы тут целый ворох любовных признаний доставили бы, от девочек с пятого класса по одиннадцатый. Моя Астахова вон тоже сохнет по нему.

— Марианна? Правда?

— Ну да. Ты не знала, что ли? Ань, ты же очень ею интересуешься, как ты могла не заметить?

— Интересуюсь, да… Но я ж не слежу… Хотя, да, я как-то видела, как они стояли разговаривали на перемене. Он — такой высокий, а она — такая крошечная… Великан и Дюймовочка…

— О! Легка на помине! Богатая будешь, Астахова!

— Здравствуйте.

— Что ты хотела? Забыла что-то? Кстати, что за «энка» по химии опять? Ты почему снова прогуляла?

— Я была на химии. Просто опоздала, и, наверно, она уже «энку» поставила, а убрать забыла.

— А ты бы поменьше красоту наводила, чтоб не опаздывать! И не «она», а Алевтина Генриховна.

— Хорошо. Мне учебник по биологии из шкафчика надо забрать, на завтра задание сделать…

— Да что ты говоришь? Ты будешь делать задание? Ну, где-то волк в лесу сдох…

— Почему?

— Ну, это так говорят… Всё, забрала? Шагай.

— До свидания.

— До свидания, Марианна.

— Ань, ты видела, да? Губы эти коричневые… И сердечки в волосах, прости Господи…

— Тёмно-медные оттенки помады сейчас в тренде…

— Ну, тебе лучше знать.

— И волосы у неё потрясающие, конечно…

— Соглашусь. И как только терпения хватает с ними возиться!.. Их же расчёсывать только полчаса нужно… Ей бы это терпение и усердие к учёбе применить…

— Светик, ну отстань уже от ребёнка. Видишь, ребёнок пришёл за учебником, будет делать задание по биологии. Она старается, как может.

— А тебе лишь бы защищать! И знаешь, она давно уже не «ребёнок», если уж на то пошло. Эти девочки шестнадцатилетние поопытнее нас с тобой… в личном плане, я имею в виду. У них там уже и список «бывших», и…

— Да знаю я. Ну, я и воспринимаю их как совсем уже взрослых людей. Такие серьёзные и степенные. И как будто даже подуставшие от жизни… Но знаешь, я как-то на днях поднималась на свой третий этаж, а твоих отпустили, видимо, чуть раньше звонка, и они мчались вниз по лестнице, с гиканьем, уханьем, кто — прыгал через три ступеньки, а кто — съезжал по перилам… И Марианна тоже неслась вместе со всеми, растрёпанная, пиджак нараспашку, вся раскраснелась… Чуть не врезалась с разбегу в меня. И я увидела тогда, какой она на самом деле ещё ребёнок…

— Ой, Аня! А ты что, забыла, как буквально месяц назад мы с тобой убегали от мужиков за гаражами? Ну, когда возвращались из ресторана по темноте, и заблудились. Помнишь?

— Ха-ха-ха… ну, конечно, как такое забыть!

— Две тётки тридцать плюс… Ломанулись, взявшись за руки!.. Каблуки-не каблуки, камни какие-то под ногами, темень, хоть глаз выколи, и мы бежим и ржём с тобой… Задыхаемся и ржём… Ну, капец… Взрослые, называется.

— Да… Мы меняемся только внешне… В душе мы всё те же девчонки. Мне порой даже как-то жутковато становится от осознания этого…

— Вот именно… Иногда кажется, будто и не было всех этих лет… Ладно, иди уже, учи своих надомников. Раньше сядешь, раньше выйдешь, как говорится.

— Да уж раньше темноты выйти не получится всё равно… Как бы снова не пришлось от кого-нибудь убегать в тёмном переулке.

14 февраля

Она только что ушла. Мне до сих пор не верится, что Она может вот так просто сидеть в моей комнате. Рядом со мной. Говорят ведь, что «не было бы счастья, да несчастье помогло». Вот уж правда. Когда там, на горном склоне я упал, и непонятно было, что громче хрустнуло — лыжа, или моя кость, и так больно было, жутко…тогда первая же мысль была: чёрт, в баскетбол теперь не смогу играть, пропущу все игры в феврале… А вторая: в школу не буду ходить, и Её теперь больше месяца не увижу. Но мама сразу пошла к завучу и настояла на домашнем обучении, чтоб я не отставал по учёбе. Сначала мне ужасно страшно было. В самый первый раз, когда я её ждал, мне казалось, что я умру. Смотрел на часы, как ползёт минутная стрелка, и дышать было трудно, и казалось, что в животе совсем пусто, а сердце бьётся прямо где-то в горле. Перед этим долго проветривал комнату, побрызгался одеколоном, а потом снова проветривал, потому что показалось, что переборщил с этим одеколоном… Когда домофон зазвонил, мне показалось, что я сейчас в обморок хлопнусь. Но вот она зашла, сразу заговорила со мной, и вот эта её улыбка, и голос, и этот знакомый запах духов, когда она сняла шубку… Мне сразу стало спокойно и совсем почти не страшно. Спросила, где ванная, чтобы вымыть руки. А потом, когда уже села в кресло (я из отцовского кабинета его прикатил, специально для Неё), ещё рылась в сумочке, искала свой крем для рук. Она и в школе часто мажет руки кремом, на перемене. Заметила, что я смотрю, и говорит: «Извини, сохнут ужасно». Я говорю: «Да ничего, пожалуйста». И потом мы сначала просто разговаривали минут десять, она расспрашивала, а я отвечал. Про каникулы, про поездку, про Камчатку. Она не была там ни разу, но мечтает поехать. Про перелом она и не спросила. И мы стали заниматься французским. Так она любит свой французский… когда что-то объясняет, вся прямо светится.

Конец ознакомительного фрагмента.