Шах и Мат

Олеся Юрьевна Оленичева

«Хочешь насмешить Бога – расскажи ему о своих планах». Жизнь главного героя из красивой и полной множества достижений во всех областях, превращается в вечную борьбу за выживание. Он встречает свою вторую половинку и им вместе приходится справляться не только со своими поступками продиктованными эгоизмом, не только смертными грехами, которые насылает во искушение Люцифер, но и с людьми, которыми движет невидимая сила зла.

Глава 8

Гром прогремел, да так, что всё небо тут же затянуло, поднялся ветер. А с неба начали падать первые снежинки.

— Вот это да, ничего не предвещало такого поворота погоды, — удивилась Кира, выглядывая за дверь кофейни.

— Смотри глубже… — подошёл к ней Максим. — Народу сегодня, значит, будет больше, сезон откроем, — обрадовался он.

— Ты, как обычно, на позитиве, — Кира приобняла друга и они пошли за стойку.

— А то! — подмигнул ей Максим и обернулся на стук закрывающейся двери, за только что зашедшим постоянным клиентом. — О! Это к тебе.

— Ага, неси тряпку, слюни буду стирать со стойки! — гневно произнесла Кира, уж кого-кого, а его-то сегодня, точно совсем не хотелось наблюдать. Портить впечатление от прошедшей ночи.

В кофейню зашёл завсегдатай этого заведения по имени Андрей, который особенно любил захаживать в смены Киры. Молодой, довольно симпатичный человек, но что-то в его внешности совсем не внушало доверия. Всегда приветливый и щедро оставляющий чаевые. Опрятно одетый и ухоженный — мечта молодых девушек, желающих респектабельного бойфренда.

Он редко садился за столик, в основном отирался у стойки и раздавал шуточки и комплименты. Его смело можно было бы назвать душой компании.

— Привет, красотка! Ты сегодня превзошла сама себя. Что-то поменялось в твоей внешности, как-то по-особенному выглядишь, — масленым голосом сделал он дежурный комплимент, подходя к стойке.

— Добрый день! Как обычно? — проигнорировала его слова Кира.

— Да, кофе, сейчас подойду, — ответил он и удалился в уборную.

Андрею было на вид около тридцати лет, типичный мажор, которого обеспечивали родители, хотя и смогли устроить на должность помощника судьи. Цветом волос он пошёл в свою мать блондинку, а глаза позаимствовал у отца. Вокруг него всегда кружило много молоденьких девочек, не меньше, чем мошек перед жарким, летним днём, но он никогда не отдавал никому предпочтения.

Андрей создал себе образ повесы восемнадцатого века, некий лондонский денди, только прокаченный новейшими технологиями. Немного удлинённые волосы, аккуратные бакенбарды, переходящие в лёгкую небритость, которая покрывала высокие волевые скулы. Линии, скул сходились в ямочку на подбородке, которая кричала о его сильном и несгибаемом характере. Светлые, густые брови, под которыми устроились светло-голубые, немного раскосые глаза, аристократический нос с маленькой горбинкой и зовущие губы, которые смотрятся так, как будто намекают на поцелуй. Лицо было покрыто крупными веснушками, что придавало миловидному лицу брутальности. Почему родители не отправили его в модели, никому не понятно, хотя самовлюблённости у него хватало.

Его никогда не видели в спортивной одежде, только исключительно в зале, который он посещал три раза в неделю. В остальное время он занимался самолюбованием, наряжаясь в фирменные вещи от известных модельеров, что доставляло ему незаменимое удовольствие. С ним было интересно общаться, когда он выключал нарцисса, потому что он был очень эрудирован и разбирался во многих вещах, и всегда готов был поддержать любую тему. Так как, родители обеспечивали его беспечную жизнь, он не напрягался по поводу своего заработка, а работал ради престижа и, конечно же, стремился к власти, именно к этому он и шёл, медленными, но уверенными шагами.

— Ты делаешь самый замечательный кофе, который я только пробовал, — похвалил Киру Андрей, вернувшись к стойке.

Он смотрел на неё всегда таким взглядом, который трудно было назвать похотливым, но если бы она дала ему хотя бы маленький повод, он с огромной скоростью завалил бы её прямо на стойке, пока она не передумала. Его жажда пронизывала до самых кончиков пальцев. Говорят, что запретный плод сладок, так вот, не только сладок, но ещё и похож на яд, который отравляет существование человека, одержимого этим плодом.

Он уже давно потерял себя, не понимая то ли это спортивный интерес, то ли это болезнь, то ли ещё чего хуже. Но всегда держал себя в руках, чтобы не спугнуть её. Что его так безудержно тянуло к ней, он так и не смог понять, но до сих пор не терял веры завладеть этим бесценным трофеем.

Кира ещё больше почувствовала желание увидеть своего соблазнителя, как она прозвала Матвея в своих мыслях. Хотела забраться к нему подмышку и почувствовать защищённость. Не смотря, на всю его надменность и самовлюблённость, она чувствовала его ранимую душу, которая способна на самопожертвование ради любимого человека. Ей очень хотелось стать этим человеком для него, а взамен дать ему то, чего он заслуживал. А заслуживал он, по её мнению, самую лучшую женщину на этой планете — её! Ту, которая готова оберегать его нежную душу от всех неприятностей. Делить с ним не только радости, но и падения.

Весь день она лелеяла нежные чувства к нему и, как любая женщина мечтала о будущем, представляя их любовь. В общем, строила замки, может быть, они и были воздушными, но её это не беспокоило на данный момент.

Очередные посетители повергли Киру в шок. Это была нереально красивая пара. Молоденькая девушка, лет двадцати. Её грация завораживала и заставляла открывать рты в изумлении. У неё были длинные вьющиеся волосы цвета спелой пшеницы. Живой блеск глаз говорил об игривом и живом характере. Немного вздёрнутый носик и по бокам два розовых яблочка, которые выделялись ещё больше, когда она улыбалась своими совершенными губами. Она просто расплёскивала энергию вокруг себя, казалось, что всё вокруг начинало дышать и оживать. Не было ни одного мужчины, который бы ни обратил на неё внимания, когда она зашла, звонко смеясь. Умение нести себя в массы очень много значит, и она им владела в совершенстве. Очень легко было влюбиться в неё.

Рядом с ней был самый лучший мужчина на этой планете, и звали его — Матвей. Совершенно не обращая ни на кого внимания, они сели за свободный столик. Матвей, как истинный джентльмен помог раздеться даме и усадил её напротив себя. Осталось только поцеловать ей руку. Со стороны было видно, что это два человека, которые дороги друг другу. Они заказали по чашечке кофе и тирамису для дамы. Она постоянно, что-то щебетала, и было видно, что она бесконечно счастлива и счастлива она рядом с ним.

В миг, все замки Киры начали рушиться, она схватилась за стойку и осела. Повернув голову, она увидела недоумённый взгляд Макса и опустила глаза. Всё пафосное здание, построенное в мечтах, из зеркального стекла синего цвета, разлеталось на осколки. Она стояла внизу и не могла ничего сделать, чтобы спасти его. Осколки сыпались на неё и больно ранили, а она стояла вся в царапинах истекающих кровью, которая сочилась по телу и жгла, как будто яд.

Слёзы должны были шквалом пролиться по её щекам, но их не было. Она сидела за стойкой и выкручивала себе пальцы, глядя в никуда. Целые военные действия разворачивались в её мозгу. Пыль от рухнувшего здания забила нос и мешала дышать. Лёгкие были полностью забиты ей. Что дальше? Почему так? Этого не может быть? Но это есть!!! Теперь понятно, почему он не стал её трогать. И это совсем не её девственность. Он просто не хотел обижать её, говоря правду. Рядом с ним слишком достойная женщина, которой она и в подмётки не годится. Именно такая женщина и должна быть рядом с настоящим мужчиной. Женщина, с которой не стыдно выйти в свет, которая будет светиться, как отшлифованный алмаз.

Последний этаж здания рухнул, когда расплатившись за кофе, Матвей помог своей спутнице одеться, приобняв её за талию, он поцеловал её в щёку, и они вышли на улицу. Он даже не обернулся, даже ни разу не взглянул в её сторону, как будто её не существует. В голове всё гудело. Осколки, попавшие в глаза, резали их до тех пор, пока не покатились слёзы. Жгучие слёзы обиды. Но на что? Ей никто ничего не обещал. Она просто выдумала себе сказку, сама в неё поверила, и сама же от этого и страдает. Кто теперь в этом виноват? Она никогда не сможет заменить такую женщину, как та, что находится рядом с ним.

— Кира, что случилось? — вырвал её из бреда голос Андрея.

— Так… вспомнила кое-что… — торопливо ответила она и ушла в подсобку.

Она посмотрела в зеркало на своё мертвецки бледное лицо и красные глаза. Попытавшись, хоть немного привести себя в порядок она поняла, что это бесполезно. Оставался единственный выход, позвонить сменщице и попросить доработать смену. Как только она об этом подумала, в коморку приоткрылась дверь и просунулась голова Максима.

— Ты как? — тихо спросил он.

— Живая, как видишь, — попыталась улыбнуться Кира, вытирая слёзы.

— Вижу… может, позвонить Рите?

— Быстро схватываешь.

— Я сам позвоню… смену закончу, и обязательно загляну к тебе, — забеспокоился Максим состоянием подруги.

— Что, думаешь всё так плохо? — злорадно усмехнулась она.

— Пока не знаю, давай завтра поговорим.

«Вот и похвасталась! Крутая. В карман уже успела его положить. Только в кармане-то видимо дырка была. Когда-нибудь, моя фантазия, заведёт меня в дебри, и выбраться оттуда, я уже не смогу. Это надо ж так себе всё напридумывать? В людях бы сначала научилась разбираться!» — обвинения Киры продолжались, пока она не собралась и не вышла на улицу.

Холодный воздух улицы остановил поток её нравоучений. Она поёжилась, засунула свой носик в шарф, оставив одни только глаза и включив автопилот, побрела в сторону дома. Продолжив самобичевание, Кира перестала чувствовать холод. Через час она уже мысленно достала плётку, но не успела полоснуть себя ею, как поняла, что находится рядом со своим домом, и времени на это у неё уже нет.

«В другой раз!» — подумала Кира и начала искать ключи, чтобы попасть внутрь пока окончательно не обморозила свои ноги.

Зайдя домой, она набрала горячую ванну, чтобы не слечь завтра с температурой. Опускаясь в неё, она готова была поклясться, что услышала шипение от своего тела.

«Не растаять бы», — истерично пошутила она про себя.

***

Яхве не мог допустить того, чтобы Матвей уехал и не объяснился с Кирой. Но он понимал, что страх Матвея слишком велик, чтобы самому пойти на это. Тогда он решил сделать ход ферзём и прибегнуть к воспоминаниям.

— Ферзь на с7

В голове Киры поползли воспоминания: о ночи, о руках, которые, как пёрышки порхали по её телу. На губах появился вкус поцелуя, от которого голова пошла кругом. Возбуждение накрыло её тёплой волной, которая разлилась по всему телу, после чего сконцентрировалась в одном месте.

— А, вот что ты задумал. Мудро с твоей стороны. Думаешь, она настолько сильна, что будет бороться? У неё слишком мало времени, чтобы добиться расположения к своей персоне, — с натянутой беспечностью пролепетал Люцифер, прикрывая зевающий рот.

— Вот и посмотрим… То, что твои позиции сейчас более выгодные, это ещё ничего не значит.

***

Лёжа в ванной, Кира вспоминала, как Матвей рассматривал её тату. Вспоминала его заразительный смех. Вспомнила, как он подмял её под себя, когда она разглядывала его ночью.

Неужели она ошиблась? Ведь она почувствовала, что становится дорога ему. Или он всегда так ведёт себя с женщинами? Но глаза ведь не могут обмануть. От одних только воспоминаний о его прикосновениях, у неё всё тело покрылось мурашками. Вспомнив его страстный поцелуй, у неё покатилась слеза и, булькнув, утонула в ванной. Точно также и Кира тонула в своих мечтах о Матвее.

Ей очень хотелось повторить их поцелуй и не один раз. Живот скрутило, а всё лоно начало пульсировать, прося разрядки. Кира опустила руки и начала медленно массировать жемчужинку. Её тело сразу откликнулось на ласки и выгнулось. Кто, как ни она сама лучше мог знать её тело.

Она представляла, как его могучие руки обвивают её за бедра и проталкивают свои длинные пальцы глубоко в ещё нераскрывшийся бутон. Её фантазия разыгралась настолько, что она начала ощущать его тело, прижавшееся к ней. Его губы, которые покрывали её множеством горячих поцелуев, она не могла уже остановиться. Ей хотелось большего, но она не могла себе этого дать.

Её рука задвигалась так быстро, что она не успела опомниться, как её накрыл оргазм такой силы, что раньше она и представить не могла, что такое возможно. Когда её тело перестало биться в экстазе, она полностью погрузилась в воду, которая успела остыть к этому времени.

Как только она перестала себя жалеть, она поняла, что готова бороться за него. И не важно, кто пострадает от этого. Она готова была всё разрушить и построить заново. Когда вода в ванной стала совсем холодной, Кира чётко понимала для себя, чего она хочет, а план действий в её голове уже был готов. Осталось привести себя в порядок, надеть самый сексапильный, на её взгляд, наряд и отправиться на войну.

Приводя в порядок свой внешний вид, она не забыла поднять себе ещё и настроение перед предстоящим сражением. Казалось, сборы на войну сами утвердили её в этой жизни, которая теперь не казалась такой сложной и трагичной. Она еле удержалась от соблазна, чтобы не сделать себе боевой раскрас, как не раз видела в различных боевиках, но вовремя остановилась, решив, что это уже слишком.

Может в следующий раз.

Выйдя на улицу и нажав кнопку на брелоке сигнализации от машины, всё её воинственное настроение безвозвратно испарилось. Она не услышала отклика машины.

«Угнали!» — первое, что пришло ей в голову.

Беда никогда не приходит одна. Она стояла несколько минут с опущенными руками и лихорадочно соображала, что делать дальше. Мир опять рушился, но уже не с такой силой, как днём. Посмотрев на небо, она мысленно прокричала вопрос:

«И что я сделала не так, на этот раз? А!?»

Она достала из сумочки телефон, чтобы позвонить в полицию и заявить о пропаже, как на табло высветился телефон, звонившего ей Макса. Вздохнув, она сняла трубку.

— Алло! — обречённо выдохнула Кира, готовая расплакаться.

— Привет! Всё вздыхаешь? — голос друга таил в себе жалость, которую Кира не терпела по отношению к себе.

— Слушай, Макс, у меня машину угнали! — выпалила она и у неё опять полились слёзы, хотя казалось их совсем уже не осталось. Жалость к себе захлестнула с новой силой.

— Хорошее у тебя окончание вечера! Я тут, чего звоню-то… вышел значит я на улицу, смотрю, стоит… — загадочно произнёс друг.

— Кто?

— Сначала, подумал, что ты? — продолжил он, полностью проигнорировав вопрос Киры. — Подошёл ближе, смотрю… нет никого за рулём, вот решил позвонить.

— Боже, Макс! Что? Машина у работы? — облегчённо закричала в трубку Кира.

— Ну, да.

Услышав это, она сразу вспомнила, что была так сильно расстроена, что пошла пешком, забыв о своём автомобиле, который жалобно смотрел ей в след, когда она уходила. Видимо, в тот момент, ей было так плохо, что ничего не существовало в мире, кроме её собственного горя.

— Вот, дура! «Блондинка» одним словом, сейчас буду! — выругалась Кира и повесила трубку.

04.02.2017 г. Оленичева О. Ю.