Чево

Олеся Мовсина, 2013

Это сказочка для взрослых и для некоторых взрослы детей. Это сказочка, где каждый чего-то ищет, как правило – незнамо чего. А найдет ли каждый, то, что искал – на совести двух человек: автора и читателя. Потому что эти сказочки почти ничем не отличаются от жизни.

7

Впрочем, беспорядок тоже не помешает. Нарушим очередность, не то у елочки зарябит в глазах от такого однообразия в хороводе. (Предыстория героя?)

Когда еврейский папа Матвея женился на его русской маме, некоторые многочисленные родственники предсказывали даже конец света. Но всё обошлось. Больше других радовалась матушка Роза, предводительница клана, заявляя, что, дескать, у нее стало одним сыном меньше (и действительно, с тех пор они ни разу не встречались).

Илья Марков, читатель и мечтатель, с шизинкой в голове и с шилом в попе, не захотел меняться после женитьбы. Трудно понять, чем питались молодые супруги, известно лишь, что оба они долгое время нигде не работали: к кому-то ездили, ходили ходуном или еще куда-нибудь, в общем, пытались играть с реальностью в прятки. И в конце концов доигрались.

А детство Ильи было знаменательно тем, что он каким-то образом ухитрился проклясть бога. Не то чтобы жизнь была очень тяжелой, просто так получилось. Тосковал, наверное, сильно по идеалу, вычитав его из умных книг, хотел чуда внезапного от тоски, да и не получил. Тогда выбежал он из дому темным вечером на пустырь за гаражами и закричал в воздух.

Потом жалел, конечно, мучился.

Даже будучи взрослым и женатым вспоминал иногда тот страшный вечер, и сразу ровное течение жизни как-то некрасиво вывихивалось в его голове.

Наверное, года через два после разрыва с родительским домом, поехал, как говорится в сказках, Илья в лес. За новогодней елкой, с рюкзаком и на лыжах. А к обещанному времени не вернулся. Не вернулся и на следующий день. Жена его отказалась вступать в новый год одна, проревев всю ночь на неприбранной кухне, осталась в году старом, там, где была еще счастлива.

А дальше и вовсе пошла какая-то неразбериха. Милиция, розыск, душное ожидание и ни на миг не отпускающая тошнота. И только в апреле, когда сошел весь снег, в том числе и в лесах, ее, с пятимесячным стажем беременности, пригласили на опознание тела.

Врач выдвинул такую версию: разогнавшись на лыжне, Илья случайно наткнулся на лыжную палку, потерял сознание и беспомощно замерз, не приходя в себя.

Вещи были, конечно, его. Из рюкзака торчала облысевшая елка. Но то, что осталось от живого тела, то, что сохранилось под снегом до весны, жена Ильи решительно не признала. Поверх своего отвращения и горя она почувствовала удивление; мысль о том, что ее обманули, надолго поселилась внутри и лишь немного успокоилась рождением сына.

(На этом предысторию пока что закончим, потому что это, в конце концов, не житие святого и не детские годы багрового внука.)