Вкус счастья. Дорогами судьбы

Олеся ДЕРБИ

Ритка – моя лучшая подруга. Увлекается раскладами Таро, дружит с колдунами и ведьмами, обожает прогулки в облаках и приключения. Нас разделяют страны и континенты. Но каждый четверг мы созваниваемся и рассказываем друг другу последние новости. Однажды Ритка сообщила, что нашла Белую комнату, где можно тайком общаться с душами известных людей. У каждого, кто приходит в гости, она спрашивает про Счастье. С позволения подруги и её друзей-чародеев делюсь с вами некоторыми интересными историями.

Глава 9

ЖИТЬ ДРУГОЙ ЖИЗНЬЮ

…На встречу с Сервантесом Ритка не смогла пойти. То ли занята была, то ли приболела, уже и не помнит. Но раз время назначено и Белая комната свободна, то обидеть гостя было бы с её стороны оскорблением. Попросив Мадлен поговорить с известным писателем, Рита вздохнула с облегчением. Ведь, к стыду своему, «Дон Кихота» не читала. Да и Сервантеса как писателя совсем не знала. Как-то у них не сложилось, что ли… Да, подруга видела по телевизору отрывки, снятые по книге этого испанца. Но, скорее всего, они не впечатлили настолько, чтобы проникнуть в душу и запомниться надолго. Поверьте мне на слово: Ритка не была бы Риткой, если бы пропустила что-то для себя важное и интересное…

Отправляясь в Белую комнату, Мадлен пригласила на встречу и Драгомира. (Сама не знает, как так получилось. Вроде бы он упоминал про Дон Кихота, как одного из любимых литературных героев). Друзья вернулись под большим впечатлением. Сказали: мол, писатель был очень рад, что Маргарита про него спрашивала и надеялся: дескать, прочтёт книгу и поменяет мнение о Дон Кихоте. Сервантес прислал Ритке книгу с подписью «Дульсинее от вечно преданного Дон Кихота. С надеждой на встречу», чем расстрогал девушку необычайно. В тот день она дала себе слово прочитать роман «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский». И вовсе не потому, что обещала. Просто действительно заинтересовалась.

Мадлен уселась поудобнее, приготовила листок с Риткиными вопросами. Едва скрывая волнение, начала беседу:

— Что думаете о себе как о писателе?

— Хм… Пожалуй, признаюсь: писатель я так себе, — Мигель улыбнулся, подняв указательный палец, словно призывая слушателей к тишине. — Но не хуже многих… Писал больше для себя. Наверное, потому что не писать не мог. Иллюзий по поводу своего творчества не питал. Успех произведений удивил, но и обрадовал, конечно. Каждому ведь хочется признания…

Тогда Драгомир, который в эти дни находился в тупике, пытаясь выйти к свету в своих тёмных изысканиях, и который, в отличие от Ритки, перечитывал книгу Сервантеса несколько раз, спросил мнение писателя о Дон Кихоте как о герое.

— Да не герой он вовсе, — с грустью ответил Сервантес. — Так, потерянный сумасшедший в сумасшедшем мире людей. Кругом злоба и зависть, а он, как противовес — чистота и наивность.

Мадлен, внимательно наблюдая за тем, каким мягким и нежным становится лицо колдуна, невольно любовалась мужчиной, увлечённым, как мальчишка, не только магией, но и ветряными мельницами. Позже наставница тайком делилась с Риткой: в те редкие минуты, когда ведьмак не знал (или не ощущал), что за ним наблюдают, становился похож на простого человека. На мужчину, который не только отвечает за свои слова и поступки, но и, возможно, умеет любить и мечтать.

Может потому, не ведая, что просьба высказать мнение про счастье — это любимый, даже один из главных вопросов, которые Маргарита задаёт гостям, Драгомир спросил о нём у прозаика. Тот ответил, что главным источником счастья его земной жизни было писательство: «Много писать — это словно находиться в другой жизни. Ведь на бумаге легче бороться с мельницами и побеждать, а вот реально такое в принципе невозможно…»

Ещё одним источником счастья простой жизни для Сервантеса была… еда. Она доставляла ему радость: «Ибо нет ничего приятнее, чем сидеть за столом и наслаждаться покоем». Что для него счастье сейчас? Наверное, писать и носить одежду славы, наблюдать за популярностью, какой пользуется произведение на земле. Счастье сейчас — помогать людям в понятии и принятии жизни. Ведь настал тот момент, когда наконец-то рассвело, и дорога открылась, указывая верное направление.

Конец ознакомительного фрагмента.