Рамаяна по-русски

Олег Юдин

По версии автора история Рамы и Ситы начинается на севере России. Поэтому героев повествования зовут Роман и Светлана. Перед читателем – авантюрная сказка, в которой есть юмор и философия, война и любовь, стихи и проза, взлёты и падения… В этой книге – лишь начало приключений мужчины и женщины, чьи любовь и верность стали эталоном для сотен поколений людей и положили начало современной цивилизации. Повествование не ограничивается лишь этой книгой. Оно будет продолжено…

2. Не думай о белой обезьяне!

Мама вытерла Ванечке губы, аппетитно вымазанные клубничным йогуртом, улыбнулась так, что у сына из глаз искорки счастья брызнули — только Мама умеет так улыбаться! — и произнесла мягким голосом, спокойствие которого, однако, не могло допустить и возможности плаксивого возражения:

— Чашку с ложкой за собой вымой, Иванушка, отдохни немножко — и играй. Сегодня ты впервые остаёшься дома один. Дядя Будя — не в счёт. Его даже землетрясением из нирваны не вытащишь.

— А что такое землетрясение? — задал вопрос малыш, потому что про нирвану дяди Буди он уже кое-что знал.

— Это когда подвал ходуном ходит. Вот кстати тебе задание. Ты у нас мальчик взрослый?

— Зрослый, — кивнул Иванушка, потому что чего ж не взрослый-то: совсем уже почти что скоро пять лет исполнится. Сколько пальчиков на руке!

— Серьёзный?

— Мама, конечно, серьёзный! Ты же сама вчера на той неделе говорила, что я весь в папу: толстый, но красивый!

— Я говорила?

— Да! Или — добрый, но весёлый. Я точно не помню: много времени прошло, почти что целый не один день! Но точно говорила!

— А если говорила, значит, так оно и есть. Верю: в подвал ты ни за что не пойдёшь без меня. Договорились?

— А с тобой?

— Вот вернусь — и обсудим вместе этот вопрос, хорошо?

— Как про змею?

Вопрос Ванечки заставил Маму едва заметно поморщиться. Она вспомнила, как год назад по весне на грядках рядом с компостной кучей сын обнаружил маленькую новорожденную гадюку и захотел взять в руки. Хорошо, что дедушка Рома рядом оказался. Панику он поднимать не стал, а просто взял Ванюшу за руку и сказал:

— Знаешь, как правильно маленьких змей брать?

— Как? — поинтересовался Ваня.

— Нужны веник и ведро.

— Зачем?

— Пошли, возьмём их, а по дороге я всё объясню…

Когда вернулись, змеи и след простыл. Ваня долго плакал и, глотая слёзы, причитал:

— Хочу змею, дай змею!

— А ты знаешь, как они кусаются? — спросил дедушка, когда безутешные Ванечкины рыдания пошли на убыль.

— Кусаются? — удивился мальчик.

— Очень сильно кусаются.

— А почему?

— Они маленькие и слабые. Им надо защищаться. Поэтому, чтобы они не укусили, надо взять веник и ведро, аккуратно смести змею в ведро, отнести далеко в лес и аккуратно отпустить. Понял?

Ванюша кивнул.

— Теперь возьми ведро с веником — и отнеси их домой, чтобы потренироваться. И в следующий раз, когда увидишь змею, быстро сбегаешь за ними.

Ваня пронёс ведро с веником два шага, поставил на землю:

— Тяжёлые.

— Конечно.

Ещё немного подумав, Ванечка произнёс:

— Дедушка, я передумал носить змею в лес. Лучше я тебя позову. Или папу.

— Хорошо, — согласился дедушка.

Возвращаясь домой рядом с несущим ведро и веник дедушкой, малыш добавил:

— А если змея большая, она из ведра убежит.

— Или уползёт, змея ведь — не сороконожка! — улыбнулся старик.

Вечером после работы, во время семейного ужина, узнав подробности этой истории, Мама сказала:

— Ванюша, у меня к тебе предложение.

— Какое? — поинтересовался мальчик.

— На свете много неизвестных вещей, которых мы с тобой раньше не видели: змеи, глубокие реки, шаровые молнии, незнакомые люди, хищные звери и многое другое. Я тебе обещаю, что если увижу что-нибудь впервые, не стану это трогать, а, прежде всего, приду к тебе — и расскажу, что видела. Потом мы вместе пойдём к дедушке или папе — и посоветуемся с ними: как нам с новой неизвестностью быть. Я многого не знаю — и обещаю тебе, сынок, что без совета с тобой и взрослыми мужчинами не стану играть с Неизвестностью.

— Хорошо, Мама, — поразмыслив, сказал Ванечка. И добавил: — Я тоже буду советоваться с взрослыми мужчинами.

Дедушка и папа деликатно отвернулись, пряча добрые улыбки.

Ванюша допил компот, поставил стакан на стол и добавил:

— А тебя, Мама, я буду любить и не огорчать.

— Ну, до вечера, Ванюша, — сказала Мама, погладила сына по голове и ушла.

Ваня честно подумал, что ему совсем и не интересно, что там в подвале. Вслух подумал:

— И правда! Дом большущий: три этажа, куча комнат. Больно нужен этот подвал! — Да, если вспомнить, то Ваня и не думал никогда раньше про этот подвал. Не только не думал, а даже и не думал думать. И думать не думал. Вот! Что там, в подвале интересного? Да ничего ровным счётом нет в этом подвале! — Вон сколько игрушек в детской. Сейчас разложу их и поиграю. А подвал этот мне и ни к чему. Ну его, этот подвал! Нет в подвале ничего хорошего. Да и подвала тоже нет. А раз подвала нет, то и хотеть в него пойти тоже незачем.

Странно, что игрушки стали какими-то скучными. Ваня подумал, что это от того, что он вдруг повзрослел — и даже обрадовался немножко по такому замечательному поводу. Но тут снова вспомнился подвал. Вот странный! Ваня про него и не думает вовсе, а он сам в голову лезет и специально вспоминается. Дразнится, наверное. А раз так, то Ваня в него точно не пойдёт! Вот! Нечего дразниться. Тоже мне! Подумаешь — подвал!

Старший брат Изя появился незаметно. Как фокусник!

— Привет, Иванушка! Чем занимаешься?

Ваня сидел на ковре с вытканными на нём лесом, полем, пасущимися на поле овечками, едущей по дороге машиной, стоящими вдоль дороги знаками дорожного препинания, которых взрослые почему-то называют «сотрудники гибэдэдэ поганые», лежащими поверх всего этого разнобезобразия игрушками… И молчал.

Изя сел напротив и поделился сокровенным:

— А я сегодня в университете доклад читал о средствах массовой коммуникации и необходимости нового подхода к глобальной систематизации информации с использованием усовершенствованных постиндустриальных методик на базе метакомпьютерных гиперносителей.

Ваня отреагировал никак, но Изю по жизни трудно смутить или вывести из себя — и он продолжил:

— Вообще-то, я ожидал гораздо большего интереса к этой животрепещущей теме современности, но аудитория попалась какая-то вялая. Нет, не подумай, они, конечно, слушали внимательно, только… понимаешь… как-то без энтузиазма, без души. И дело даже не в том, что их было всего двое, а скорее в том, что это были моя очень хорошая знакомая и мой научный руководитель… Впрочем, тебе это, наверное, неинтересно…

— Ну почему же, — сказал Ваня. Эту короткую фразу Изе говорили все в семье — и она его чрезвычайно воодушевляла. Воодушевила и на этот раз. Старший брат продолжил развитие мысли в направлении необходимости активизации мобилизации ресурсов, направленных на обоснование и внедрение разрабатываемых систематизационных методик, но тут Ваня сбил его с панталыку вопросом:

— Изя, а ты был в подвале?

— В каком подвале, Ванюша? — Изя даже головой потряс, пытаясь осознать, куда его братишка низверг с заоблачных высот глобальной систематизации.

— В нашем. У нас в доме есть подвал.

— Есть, — согласился Изя.

— И что?

— Я там никогда не был. А ты?

Изя помолчал, приводя свой внутренний компьютер в порядок. Наконец он ответил вопросом на вопрос:

— А почему ты об этом спрашиваешь, братишка?

Ваня посмотрел в глаза Изе, сделал значительную паузу и произнёс максимально серьёзно:

— Мама! — И замолчал.

Молчание длилось долго.

— Что Мама? — наконец нарушил его старший из братьев.

— Мама сказала, чтоб я туда не ходил.

— Хорошо, не ходи.

— Ты что, не понимаешь?! — удивился Ваня.

— Нет, но надеюсь, что ты мне объяснишь, — попытался оправдаться, как мог, Изя.

— Хорошо, — вздохнул Иванушка и добавил единственную фразу дяди Буди, которую от него слышал за без малого пять лет: — ты знаешь: меня очень трудно вывести из себя…

В этом месте Изя засмеялся, а когда успокоился, похлопал себя ладонью по губам и сказал:

— Продолжай!

— Так вот, — продолжил Ваня, — проблема в том, что после того, как Мама попросила меня не ходить в подвал, я только и думаю о том, чтобы туда пойти.

Неожиданно лицо Изи стало серьёзным. Чувствовалось, что он подыскивает слова, но никак не может найти необходимые.

Наконец он сказал:

— Вань, а ты поесть не хочешь? Я ведь на пару минут домой забежал — перекусить. Меня в универе ребята ждут. Мы договорились поиграть в баскет. Если я вовремя не приду, то подведу команду. Понимаешь? Так что предлагаю тебе продолжить наше общение за бутербродами с вареньем и чаем. Идёт?

— Идёт, — тяжко вздохнул малыш и направился за старшим братом в ванную мыть руки.

Изя закатал рукава, обнажив глубокие неровные шрамы на запястьях, и взял мыло. Запахло свежестью. Этот запах очень нравился Иванушке и он тоже стал мыть руки, улыбаясь длинноволосому отражению Изи в зеркале. Всё в старшем брате нравилось Ване: большие печальные глаза, маленькая бородка клинышком, привычка бродить по дому по выходным в длинном простом хитоне… Ваня часто мечтал, что, когда вырастет, тоже отпустит длинные волосы, бородку, заведёт себе серый хитон. Как Изя!

Однако, мечты — мечтами, а дело — делом.

Прихлёбывая из блюдца лимонный чай, Ваня внимательно смотрел на старшего брата, но тот только улыбался и ничего не говорил. Разве что спросил, намазать ли ещё батон вареньем. Наконец, Ваня не выдержал и задал вопрос:

— Так был ты в подвале или нет?

— Был, — жуя, ответил брат.

— И что?

— Знаешь историю о Ходже Насреддине? — улыбнулся Изя.

— Какую?

— Ходжа сказал одному человеку: ты можешь думать о чём хочешь, не думай только о большой белой обезьяне.

— И что? — насторожился Ваня.

— После этого человек стал замечать, что только об этой обезьяне и думает. — Изя доел и допил свою порцию. — Понимаешь, братишка?

— Понимаю, — ответил Ваня. И продолжил: — Значит, чтобы я не думал о подвале, ты мне сейчас о нём расскажешь?

Изя медленно с улыбкой поставил чашку на стол и произнёс:

— Хорошо. Вот что я тебе, Ванюшка, скажу. В этом подвале нет ровным счётом ничего интересного. И никого интересного там нет. Ходить туда — себя не уважать. И вообще, я хочу предложить тебе роскошную идею: сходи в комнату к дяде Буде — и попробуй вывести его из себя. А то дядя Будя совсем чего-то замедитировался — три месяца уже на семейный обед не выходит, а это — непорядок.

Сказав так, Изя громко вздохнул и, уходя, добавил:

— И вообще, все они там злые и неблагодарные. Я их совершенно не понимаю!

И ушёл. И чашку за собой не вымыл. Ваня смиренно вздохнул: весь Изя в этом! Вечно Мама за ним моет чашку!

Потом малыш решительно придвинул табурет к мойке, взобрался на него и тщательно вымыл обе чашки, обе ложки, оба блюдца и тарелку из-под бутербродов.