Генри Смит и королева

Олег Рыбаченко

Спасший все человечество, Генри Смит оказывается в российской психушке. Там ему хитростью удается ускользнуть, но на улице юноша подвергается нападению хулиганов. Разведчица Светлана спасает Генри. И переносит его в другую вселенную. Там на множество галактик раскинулась космическая империя, где почти не осталось мужчин. На одного мальчика рождается миллион девочек и, при этом, бушует звездная война. Генри и экипаж из девчат и иномирян подвергается жестокому нападению космических пиратов. Юноша едва не погиб, многие девушки и инопланетяне аннигилированы. И все это связано с поисками английской короны. Для их успешного проведения, приходится спуститься на средневековую планету, и там Генри со своими подругами спасает девушку от костра. Выясняется, что это юная и прекрасная королева, незаконно свергнутая с престола. Пройдя множество сражений и приключений, юноша со своими напарницами добивается цели.

ГЛАВА № 1

«Психушка» странное слово, у многих оно ассоциируется с тюрьмой или, чем-то худшим. Этим словом пугают детей, или закостенелых преступников. Хотя некоторые, особенно те, кто много нагрешил, видят в этом свое спасение, возможность избегнуть расплаты. Знаменитая, известная по анекдотам клиника имени Кащенко, с высокими заборами, прогулочным садом, засаженным преимущественно хвойными деревьями, и с большинством помещений с толстыми, частыми решетками на окнах.

Чисто вымытый в бромистой воде, юный Генри Смит спал после лошадиной дозы нейролептиков. Ему снились кошмары. Звезды превратились в исполинских крыс, и носились по небу, готовые погрызть планеты. Вот одна из них, наиболее жирная и отвратительная, подбежала к Земле, громадная пасть сверкнула зубами, откусив кусочек того мира, где юноша родился и жил.

Генри слышал вопли гибнущих людей, надрывный плач младенцев. Вой сирен и полицейских воронков. Крыса перемалывала человечий фарш, под исполинскими зубами складывались небоскребы, крошились метрополитены, все рушилось.

Генри бредил и стонал. К нему подошел мужик с ярко выраженной кавказкой внешностью, довольно приятный, без признаков безумия. Он философски, потягивая «Кэмел», заметил:

— Вот колбасит! Разве можно таким молодым вкалывать лошадиные дозы «дури».

— А ты, Пабло Пикассо, помолчи. — Крикнул, сидящий на стуле, массивный санитар. — Лучше рисуй себе, если врач разрешил.

— Я, великий художник. В частности, рисовал портрет бога Феба. Правда, для сына неба он слишком большой уродец.

— Как, впрочем, и ты!

Пабло Пикассо показал листик, протянув ему изображение. Массивный человек с тремя рогами на лбу держал в руках дубинку.

— Вот видишь, это ты!

Санитар рассвирепел:

— Ты, что, давно к кровати не был привязан?

— Так это сюрреализм. Когда мои картины повезут на Парижскую выставку, и продадут за пятьдесят миллионов, ты себе большую долю отвалишь.

Санитар смягчился и расхохотался, казалось, это ржет толстая лошадь.

— Ну, уморил!

Тут еще один пациент вступил в разговор, его лицо было размалевано зеленым и красным фломастером.

— Когда наша раса вторгнется на Землю, мы используем Останкинскую телебашню, как большую антенну и будем передавать через нее послания иным мирам. В частности, крылатые ежики хотят опустошить мою звездную империю.

— А я, как скажу моему папе, он вам как даст! — Еще один пациент, с подбитым глазом замахал руками.

— Твой отец, кто? Майк Тайсон?

— Нет, сам Медхедев.

— В прошлый раз был Футин.

— А я, одновременно, сын Футина и Медхедева! Скоро меня самого назначат великим президентом. Кто будет верен мне, сделаю губернатором и министром, а остальных в холодильник «Сибирь». Будут отбивные котлеты под грилем.

— Размечтался, в прошлый раз была каша без масла.

Генри Смит дернулся, и открыл глаза, заморгал.

— Где я?

— По ту сторону реальности! — Произнес Пабло Пикассо. — Но тебе тут понравится, весело. Только вот этот сморщенный идиот порой малую нужду справляет в постель. А это вульгарно. Ты, кстати, кто?

— Генри Смит.

— Не оригинально! В нашей клинике уже пять Генри Смитов было. Один очень любил садиться на швабру и пытался взлететь. Другой был буйный, и его привязали к кровати. Был, также, Генри, что объявил себя принцем полукровкой. Потом, возомнил себя королем. Во время завтрака, римский папа вылил ему манную кашу на голову, произведя помазание. Вот это была «ржачка». Ты, часом, не буйный?

Юноша смутился:

— Я понимаю, что в сумасшедшем доме это звучит странно, но я действительно Генри Смит.

— И летал на метле?

— Приходилось! Правда, метод перемещения, предложенный Светланой Красновой, выигрывает в эффективности.

— Это какой метод?

— С помощью магик-гиперплазменных микро-чипов. С их помощью я побывал на других планетах.

Размалеванный псих спросил:

— А в моей звездной империи ты был?

— К сожалению, нет!

Ответил юноша.

— А зря! Я маршал космической авиации, генералиссимус. Могу сделать тебе протеже, и Смит будет офицером звездного флота. Сможешь покорять другие галактики.

— Очень лестно! Но если ты генералиссимус, то где твои эполеты?

— А ты имеешь виду это, смотри!

Размалеванный инопланетянин показал две карты с тузами, и пририсованными к ним, большими звездами:

— Ну, как?

— В общем, шикарно. — Усмехнулся Генри. — Только звезды космического генералиссимуса должны быть обрамлены радужной короной.

Псих хлопнул себя по лбу:

— Да, это верно! Когда мы покоряли крабовидную туманность, против нас сражались кузнечики и у них были такие пышные звезды. Словно цыплячий пух. — Он попытался встать на голову. — Замечательно было.

— А я служил в спецназе! — Подал голос, скрюченный, привязанный к кровати псих. — Я дважды герой СССР и трижды России, контуженный.

— Ой, да ты хоть служил в армии? — Подал голос другой сумасшедший. — Я вот агент спецслужб, и лично стрелял в Кеннеди.

— А в Саадамушку?

— Это я его повесил!

В дверях появилась молодая, симпатичная медсестра, она спросила новичка:

— Ну, как самочувствие?

— Во рту что-то сушит, и спать хочется! — Сказал Генри.

— А ты, случайно, не колдун?

— Да, я волшебник. Колдун — это грубо.

— Значит, дополнительный укол аминазина не помешает.

Генри пробовал протестовать:

— Я совершенно здоров.

— Это ты главврачу будешь говорить. — Помоги, Просперо.

Санитар подскочил к вяло сопротивлявшемуся Генри, пациенту вкололи такую дозу дури, что юноша уплыл.

Пришел в себя, когда психов выводили на обед. Ощущение паршивое, перед глазами плывет. Пабло Пикассо сказал ему:

— Если хочешь, чтобы тебя перестали колоть, не называй себя Генри Смитом.

— А как называть?

— Коси под потерю памяти, тогда тебе не будут давать сильные нейролептики, от них ты и в самом деле свихнешься. И так у тебя кукушка добрая.

— Вообще-то я пользовался совой.

— Кукушка, это жаргон, обозначает, крыша поехала. — Объяснил Пабло Пикассо.

— Крыша! А, ты имеешь в виду, будто я сошел с ума!

— Да. Понял? Вообще ты говоришь с акцентом, словно иностранец.

— Я англичанин! Русский выучил в школе магов. Как язык вероятного противника.

— Ого! А что, в России тоже колдуны есть?

— Конечно! И они как простые люди живут среди вас.

— Это интересно! А Кашпировский тоже из ваших?

— Нет! Но у него большой магический потенциал.

Стулья в столовой были раздвижные, прикрепленные к обитому мягким пластиком столу. Стоял, недавно купленный, широкоэкранный телевизор, прикрытый бронированным стеклом. На противоположной стене нарисована стая оленей, среди которых, невесть зачем, затесалась русалка. Психов собралось приличное количество и за ними следили сразу несколько дюжих санитаров в желтых халатах. В очереди на обед возникла перебранка. «Римский папа», он называл себя Иоанном Павлом третьим, пробовал протиснуться первым.

— Я, высшее лицо! Первый христианин мира.

Его оттолкнул «патриарх».

— Врешь, ты архиеретик.

Лишь одни, тощий, молодой человек, заросший реденькой бородой, объявил:

— Будьте скромными, братья мои! И я прощу ваш грех, походатайствую перед Отцом за вас.

— Это сам Христос. — Шепнул Мигель Анджело. — Он себя раньше называл Мария-Дэви Христос, а теперь, просто второе лицо Троицы. Когда к нам приходил батюшка, то этот парень спросил его:

— Почему ты, подобно апостолам, не падаешь передо мной ниц?

Батюшка на это ответил:

— Святой дух не подал команды!

— Это не смешно! Больные люди! — Сказал Генри.

Пабло Пикассо усмехнулся:

— Ну, кто бы говорил!

К окошку подошел небритый человек, и попросил двойную порцию.

— Я святые Петр и Андрей, нам на двоих!

— А рот один на двоих, получите и так! — Грубо ответили там.

Двуликий святой заупрямился:

— Мы очень голодные! Лекарства пробуждают жуткий аппетит.

В ответ смешки.

Появился еще один сумасшедший, он объявил себя большой советской энциклопедией.

— От меня сбежали Сталин и Алехин. Можете посмотреть, опустело несколько страниц.

Какой-то подросток, на вид не старше шестнадцати, с бешенными глазами, жужжал и крутил штурвал, словно летал на самолете.

— Я арийский камикадзе! — Во всю глотку кричал он. — Сейчас тараню.

Санитар схватил его за плечо и встряхнул.

— Успокойся камикадзе, а то всажу тебе пару-тройку таких уколов, что окочуришься.

Подросток притих, лишь лицо нервно дергалось.

В очереди стало спокойнее, лишь одни молодой человек выкинул кашу в мусорницу:

— Я Генрих Наварский и меня хотят отравить! Коварная Екатерина Медичи и здесь преследует меня, подсылая убийц.

Генри спросил:

— Если ты король, то где твоя свита?!

— Ты будешь моей свитой. — Предложил юноша. — Ты кто?

— Генри Смит.

— Настоящий, или чокнутый?

— Конечно настоящий!

— Так наколдуй что-нибудь простенькое.

Генри вздохнул:

— Без волшебной палочки…

— Но ведь получалось и без нее! Ну, хоть что-то маленькое.

— Я попробую, но после аминазина меня просто коробит.

— Это еще цветочки. — Сказал «король», вот после азалептина или сульфы в четыре точки, конкретный дурдом. Такие кошмары грезишь, не шевельнешь рукой или ногой. Вы знаете, в нашей стране в советские времена, диссидентов сажали в психушки. Считалось, что в такой развитой стране как СССР, не может быть политзаключенных, а выступать против законной власти может лишь последний конченый псих. Короче говоря, изобретали разные препараты, чтобы больше причинить мучений людям. Своего рода фармакологические пытки. Дыбу заменил укол.

Генри кивнул:

— Мне рассказывали, что при Брежневе практиковалось такое.

— А сейчас, думаешь, лучше! Старые времена возвращаются, мы идем к застою, только элита стала наглее и более явно выпячивает свои богатства.

— Возможно!

— И выборов власть боится! Знаешь, почему продлили полномочия президента до шести лет?

— Нет, а почему?

— Потому что бывший президент, марионетка!

Санитар прикрикнул:

— Будешь говорить против властей, сульфу в четыре точки получишь Наварский, и голой спиной к металлу кровати.

— Вот, что говорил! Борьба с инакомыслием. Между прочим, в Гаскони, где я правил в прошлой жизни, было куда больше свободы. И это в средневековые времена, я издавал газету, и даже открыл университет. Предоставил равные права всем религиям, отменил инквизицию, разбирал жалобы простонародья у большого дуба. Хотел справедливого мира.

— Так ты был в прошлой жизни Генрихом Наварским?

— Конечно! Разве вы не знаете, что душа переживает множество воплощений. И меняет свои оболочки.

— Да, есть такая религия.

Санитар прикрикнул:

— А вы, чего стоите? Идите хавать быстрее. Получите пайку.

Генри подошел к окошку.

Обед был не очень, суп — типичная баланда, на второе мясо — сплошные хрящи. Пабло Пикассо шепнул:

— Вообще, выделяют деньги на кормежку приличные, вот только крадут много.

Генрих Наварский согласился:

— Обкрадывать психов безопаснее всего. Хорошо еще, что правительственная комиссия была, и телевизор новый купили. А так был устаревший, «Рекорд».

Эх, стал бы я королем России, показал бы им кузькину мать!

Сын Футина и Медхедева проорал:

— Суп пустой! Жратва не вкусная! Воры в законе.

— А ведь верно говорит парень.

— Замолчи! — Произнес тип в татуировках. — Хочешь перо получить за наезд на братву?

— Не посмеете, я скажу папе.

Старший санитар, небольшого роста тип, кивнул:

— Сына Футина в карцер, сульфу в четыре точки, пускай отдохнет.

Наварский заметил:

— Медхедев это верх лицемерия, на словах за демократию, а на деле отменил передачу к барьеру. Не люблю тех, кто делает одно, а говорит другое.

Пабло Пикассо добавил:

— Политик хуже водки: стоит дороже, а голова начинает трещать сразу!

Генри Смит согласился:

— Легче слепить снеговика в аду, чем найти честного политика.

Наварский ответил:

— Вообще то, я диссидент, в милиции мне подбросили дозу героина и, чтобы избежать тюрьмы я тут околачиваюсь.

— Да ну, не выдумывай. — Сказал Пабло Пикассо.

— Верь мне, как президенту!

— Проще на дне моря найти сухой камень, чем президента, выполняющего предвыборные обещания! — Заметил Генри.

Пабло Пикассо согласился:

— И это верно! Вообще, во всем, что ни касается твоей личности, ты вполне благоразумный парень, как, впрочем, и большинство чокнутых. Поэтому, дам тебе совет. Когда будут раздавать лекарства, спрячь под язык, а потом выплюнь в унитаз. А то по — настоящему свихнешься. Большая часть препаратов на то и рассчитано, чтобы отключить мозги.

— И на сердце, почки, печень очень дурно влияют! — Добавил Генрих Наварский. — Как пел Высоцкий, а медикаментов груды мы в унитаз, кто не дурак.

— Будут в голове Бермуды, и асфальтом бьем в пятак! — Переврал Пабло Пикассо.

Послышалось движение, в отделение вошел батюшка. Он был очень толстый, с длиной бородой и в черной рясе. На груди был большой серебряный крест.

Сумасшедший, возомнивший себя Иисусом Христом, закричал:

— Смотрите, меня несут. — Он подскочил к батюшке. — Да светится имя мое, да придет царствие мое.

Священник рявкнул:

— Уберите чокнутого.

Санитары подхватила сумасшедшего, огрели дубинкой. Поп благословил их:

— Да помилует Господь его грешную душу. Вообще, это форменное хулиганство. Батюшка подошел к сумасшедшим.

— Вы хоть бы построились, возлюбленные чада. Увидав Генри Смита, спросил:

— А ты, дитятко, кто?

Пабло Пикассо ответил за него:

— Это Генри Смит.

— Покайся и признай, что ты не Генри Смит. — Сказал поп.

— В последнее время я в этом не уверен. — Сказал юноша.

— В чем, не уверен?

— Что я Генри Смит.

— Так у тебя просветление, чадо. Знаешь ли ты, что участь всех волшебников в озере огненном?

— Читал сие, батюшка.

— И что?

— Не верится мне. Ведь в этом случае, много хороших людей мучилось бы в аду.

— Придется поверить, когда сам удивишь. А вообще, ты православный?

— Нет!

— Может баптист! — Голос батюшки стал грозным.

— В общем, нет!

— Католик?

— Не был я крещеным. Мои родители волшебники опасались, что я могу при крещении потерять колдовской дар.

— Тем лучше! Хочешь стать православным?

— Не знаю, чем эта вера лучше других.

— Всем! Например, баптисты верят только в Троицу, а у нас есть еще посредники святые. В этом имеется большое преимущество в деле спасения.

— А разве в Библии не сказано: один у нас Бог, один и посредник между Богом и людьми, человек Иисус Христос.

— А это так, метафора! — Смутился священник.

— Скорее буквальное понимание, тем более, что Библия осуждает поклонение людям. Как сказал апостол Павел: встань, я всего лишь человек.

— Что, под баптистов косишь! — Рассвирепел поп. — Может еще и младенцев, скажешь, не надо крестить?

— Кто будет веровать и креститься, тот спасен будет, а кто не будет веровать, осужден. То есть вера предшествует крещению, и человек крестится сам, а не его крестят.

— Богохульник! Еретик! Сульфу ему в четыре точки.

— Вечером с ним хочет поговорить главврач. — Заметил главный санитар.

— Ну ладно! Дайте ему дубинкой, чтобы не трепыхался.

Генри врезали, но били не сильно, видимо, опасаясь покалечить похожего на подростка парня. После, батюшка еще поспрашивал сумасшедших. Генрих Наварский отважно ответил:

— Я атеист, и не верю в сказки!

— Будут тебя черти вечно в аду жарить!

— До второго пришествия Христа, мертвые, как пишет Ивов, наслаждаются покоем в шеоле.

— Ты случайно, не адвентист?

— Атеистический буддист, я! А Библию рассматриваю с восточных позиций.

Священник смягчился:

— Эти протестанты, баптисты, адвентисты, пятидесятники хуже язычников. Так они Библию против православия поворачивают.

Пабло Пикассо заметил:

— А вы бы публичную дискуссию устроили с ними. Приводили бы разные аргументы, а молодежь слушала.

— Дать протестантам трибуну? Никогда!

Римский папа провозгласил:

— Мартин Лютеру анафема. Бей протестантов!

Сумасшедшие завыли. Летчик-подросток снова сел за штурвал:

— Вижу в небе черную черту, мой фотон теряет высоту.

Санитар хлопнул его кулаком под ребра.

— Молчи, камикадзе.

Поп крутанул пальцем у виска.

— Ну, в общем, мне с вами некогда, дела божьи ждут.

Генри заметил:

— Я лично, не прочь стать атеистом!

— Под знаком Будды. — Добавил Наварский.

Санитары разнесли лекарства. Надо сказать, что они не особенно рьяно исполняли свои обязанности, и позволили Смиту спрятать пилюли под язык. После, юноша пошел в туалет. Тут случился очередной эпизод. Сумасшедший надел на свою башку мусорщицу, и заявил:

— Коронация состоялась.

— Зачем ты это сделал? — Спросил Генри.

— Высшие силы мне велели! — Ответил тот. — Ведро сосредоточение того, что позволяет нырнуть в нирвану. Неисчерпаемый источник космической энергии.

Размалеванный «инопланетянин» сказал:

— А я могу любого из вас сделать царем Земли. И коронация не понадобится. А вообще, Генрих, ловко ты отшил этого попа. Я бы и сам его припек, но получать уколы неохота. Ты, Генри, хоть раз видел космическое сражение?

— Конечно!

— Небось, киношное!

— Нет, самое настоящее, в нем принимали участие тысячи, десятки тысяч звездолетов.

— А сам ты не принимал в нем участие?

— Честно говоря, хотелось, но магия не позволяла. Не настолько сильная была, но ощущений хватило на всю жизнь.

— Правда? А какое оружие там было?

— Гравио-лазеры!

— Окей! Классно! Это что такое?

— Оружие смешанной природы, объединяющая в себе мощь гравитации и электромагнитных сил.

— Это круто! Гравитация-радиация! — А кто дрался в космосе?

— Разные существа! Эльфы, фавны, тролли, фошки.

— Это кто такие?

— Смесь кота и слона!

— Вот это да!

Тут один из сумасшедших, молодой парень не старше восемнадцати, бросился к душу, и прямо в одежде включил воду, заорав:

— Кошки, чур меня, чур!

— Чего это он? — Спросил Генри.

— Это Микки Маус. Он, как скажешь кошка, сразу начинает психовать.

— А вот и не правда! Я Микки Маус, победитель котов. Вот только, если скрестить кота и слона, что получится?

— Фошка! Отвратительные уроды, только владеют одновременно и магией, и высокими технологиями.

Санитар прикрикнул:

— Быстрее, фошки — мандавошки! Сколько вас можно ждать.

— Да много тут облегчишься на такой еде! — Заявил Генрих Наварский.

— Вот через кишку тебя накормят, будешь знать.

Человек, возомнивший себя энциклопедией, верещал:

— У меня две страницы вырвали. Помогите!

— Да заткнись ты!

Покинув уборную, где беспрерывно гудело два вентилятора, психи отправились в палату. Инопланетянин скулил:

— Я хочу посмотреть ящик! Там будет про нас сериал, «Вавилон».

— Не положено! Вечерком посмотришь, если главврач разрешит. — Приструнил санитар.

Псих замолчал.

Тихий час в «дурке» не особенно тихий. Иногда психи начинают шуметь, в этом случае их привязывают к койкам. Генрих Наварский решил поведать тайны своей жизни Смиту.

— Когда началась перестройка, я, еще будучи несмышленым мальчиком, пошел в кооператив, бросив школу. Хотел исполнить американскую мечту: стать миллионером, или даже миллиардером! Крутился, как проклятый, не спал ночами, но больших денег даже не понюхал. Потом поступил в школу йогов к знаменитому магу Платавцеву. Там мы учились добывать биоэнергию, двигать взглядом предметы. Один из наших учеников приспособился фуражки у ментов сбивать. Особенно в метро пакостил. Легавые злятся, один даже стрелял в воздух. В общем, умора. Потом его небесные силы парализовали, слег парень. Вот, что значит, вредить людям.

— Согласен, кто использует магию во зло, тому воздается.

— У меня было мало способностей, за полчаса я с трудом спичку на несколько миллиметров сдвигал. Другие надо мной смеялись. Тогда я связался с кришнаитами, они обещали пробудить во мне неведомые силы. И стал читать мантру триста раз в день. Действительно, во мне стало что-то меняться. Появились видения, я стал летать в прошлое, будущее, распевать песни, часами хохотать. В конечном итоге меня упекли в психушку. Так я впервые познакомился со своими товарищами. В общем, в дурке жить можно, только очень плохо, когда нейролептиками колют, да и в палатах, где идиоты, грязно. Некоторые справляют нужду прямо в постель. К счастью, в нашей камере таких нет!

— Я вижу!

Появилась санитарка, она лихо скребла пол шваброй.

— Что не спите, психи? — Ласково спросила она.

— Рассказываю о своей нелегкой королевской жизни. — Сказал Наварский. — И пусть твердит, какой-то идиот, что королям жилось легко и весело! Вчера был трон — сегодня эшафот, такая вот абсурдная профессия.

Санитарка и пара больных подхватили:

— Ах, короли, короли, короли, стали вы вдруг не угодные! Видно, для этой поганой земли, слишком уж вы благородные! Но ведь Наварский не кончил дни на эшафоте.

— Да, меня убил монах! Злобный подонок. Вся Франция скорбела об этом, даже дети плакали по мне, сплетая веночки. Грустная история.

— Но ведь ты жив, находишься здесь!

— Я король, мне все подвластно — время и пространство подо мной!

— Ну, хорошо, король! Ты знаешь, что тебя хотят снова посадить на инсулин?

— С какой целью? Добить физически?

— Вероятно, чтобы просветить мозги. Но я лично против этого.

Сидящий в углу больной сказал:

— Вот я раньше называл себя Чингисханом. Так меня раз десять пропустили через электрический разряд. После чего, я решил, что бог с моей империей, главное выжить!

— А меня! — Сказал, дергаясь, инопланетянин. — Следователи долго допытывали, каким оружием мы завоевали тысячу галактик. Они хотели выяснить принцип его действия, видно чтобы взять на вооружение. Не на того напали. Я секретов свой расы не выдаю.

Чингисхан заметил:

— А ты перестань себя называть иногалактом, может, выпустят отсюда. Я в последний раз загремел за то, что сказал, будто у президента мать еврейка.

— Так это правда! — Сказал Генри. — Вера Наумовна чистокровная еврейка, но что тут такого! Евреи очень умный, одаренный народ, сам Христос был по плоти евреем, и Библия написана евреями.

— В нашей стране это не особенно принято выпячивать. Учитывая настроения народа. Меня за это целый месяц держали привязанным к кровати и кололи такой дурью, что мозги вылезали из черепной коробки.

Наварский произнес:

— Помнится, у Ильфа Петрова в сталинские времена в дурке было свободомыслие, а сейчас, даже в психушке, нельзя сказать правду!

Генри усмехнулся:

— Вот это порядки! А что там было у Ильфа Петрова?

— Вернее, у Ильфа и Петрова, их писателей двое. Опасаясь репрессий, один из чиновников косил под сумасшедшего. Еще трое коллег тоже прикинулись психами. Там забавно, Один Юлий Цезарь, другой собака, третий женщина. То есть, смешные дурики.

Пабло Пикассо заметил:

— Под женщину косить опасно! На дурке блатных много, могут и опустить. У меня, вот то же, масть имеется.

До этого молчавший, дедок с бородой, вставил слово:

— Я, когда ты еще на свет не вылез, с самим Сталиным в дело ходил. В частности, банк в Тифлисе грабанули.

— И сколько тебе лет, дед?

— Двести с хреном!

— А ты хорошо сохранился!

— Так у кощея сила вся в яйце, а у меня в дырявой шляпе черной! — Дедок задорно подмигнул.

— Ну, хорошо, расскажи чего-нибудь о Кобе.

— Чаще, будущего Сталина называли перо. Из-за того, что он носил длинный ножик. Если кто-то против него возражал, так сразу раз, и всадил в шею. Ух и страшный он был, пошли мы как-то с ним на дело! Вот движемся по базару, я опытный асс.

Мелодичный голос деда успокаивал. Генри, в котором еще бродил вколотый нейролептик, хотел спать. Он проваливается в сладкую паутину сна. Ему грезится Светлана Краснова. Она медленно снимает с себя одежду, обнажая грудь. Манит юношу к себе, и начинает целовать. Смита тряхнули за плечо, санитар сказал:

— Поднимайся, главврач тебя вызывает!

Генри с трудом разлепил глаза, объятья морфея не отпускали.

— Что так срочно?

— Да там тебя сюрприз дожидается!

Генри заломили руку. Он закричал:

— Да сам пойду, не псих!

— Ну, так давай, топай ножками.

Смит шагал, а санитар указывал. Дверные проемы, как в тюрьме, защищены решетками, чтобы псих не упал, или сам кого-нибудь не сбросил.

У входа Генри ожидал сюрприз, два амбала с наручниками и цепью. Они защелкнули браслеты сзади, на запястьях юноши. Усмехнулись:

— Такой молодой, а уже бандит! — Рослый мент так ткнул кулаком юношу в спину, что тот упал, едва не ударившись лбом в стену.

Идти им пришлось не долго, открылась тяжелая дубовая дверь и в помещение ввели несчастного Генри.

Там сидел главврач и человек в полковничьей форме. Он улыбнулся:

— Ах, мой мальчик! — Похоже, те парни перестарались. Тебя как зовут?

— Генри Смит!

— Пусть будет Генри Смит! Я этот сериал тоже видел, весьма занятный сюжет и спецэффекты, да и развязка, как правило, неожиданная. Лучше расскажи, ты знаком со Светланой Красновой?

— Да, немного!

— И кто она?

— Офицер ЗПР — звездно-пространственной разведки!

Офицер спросил главврача:

— Он, что, совсем глухарь!

— Не знаю! Надо проверить его на детекторе, верит ли он в то, о чем говорит.

— Отлично! — Полковник достал прибор и предложил его надеть Генри на голову.

Он будет пищать, если ты попытаешься солгать. Надеюсь, у тебя хватит ума быть со мной откровенным.

— Я постараюсь!

— Сколько тебе лет!

— На днях, будет восемнадцать!

— А на вид, больше пятнадцати не дашь. Впрочем, реальный Генри Смит тоже выглядел таким как ты, недорослем. Так кто Светлана Краснова?

— Мне она представилась как офицер ЗПР, ее прислали специально, что бы разыскать меня.

— Забавно! И почему, ты что, принц!?

— Дело связано с похищением британской короны!

— Ты же Генри Смит, а не Шерлок Холмс.

— Да, но мои подвиги стали слишком широко известны даже за пределами нашей вселенной. Вы же сами знаете мою вечную борьбу со злом.

— Да, знаю! — Полковник смотрел на прибор, тот хранил молчание. — Когда вы в последний раз виделись в Красновой?

— На инопланетном звездолете неизвестной расы. Он направлялся к Земле, чтобы в зародыше уничтожить ростки цивилизации. Видимо, это страж, который должен пристально следить за развитием человечества.

— И вы уничтожили звездолет!

— Конечно! Хотя это дорого нам стоило! Особенно сильно пострадала девушка, она была вся в ранах.

— Почему тогда этот космический корабль не зафиксировали средства ПВО?

— Наверное, он создан невидимым для них, а также для визуального наблюдения. Техника других миров, способная летать между звездами, и должна быть более совершенной.

— Согласен! — Закурить не хочешь! У меня несколько сортов сигарет! Может, ты хочешь «Кэмел»?

— Я вообще не курю!

— Похвально! — Полковник затянулся. Встал, подошел к прибору, проверил, нет, полиграф работает, на экране видны все параметры.

— И что он успел сделать?

— Сбил большое количество спутников!

— Да, и это было!

Полковник нахмурился и сказал:

— Видно ты действительно болен, как и твоя подруга. Ее голой нашли на территории Кремля. Она что-то бормотала на непонятном языке. Ее приняли за шпионку, или террористку и отправили в Лефортово. Так она умудрилась бежать из самой охраняемой тюрьмы, да еще вырубила десяток спецназовцев. Он вызверился:

— Понимаешь? Вам грозит обвинение в терроризме.

— Мы спасли Землю и вашу страну! Мы не террористы! — Возмутился Смит.

— Возможно, тебя надо допросить более профессионально. С гипнозом, методами фармакологического и физического воздействия! Передайте его нам!

Главврач ответил, не спеша: он взял в руки большое, наливное яблоко, надкусил его и ответил:

— У этого парня довольно высокий уровень интеллекта. Было бы интересно прогнать его по различным текстам.

— Мы прогоним его сами по различным параметрам! Не волнуйтесь, в ФСБ ребра, даже террористам не ломают, не то, что этому ребенку.

— Хорошо, осталось только оформить его передачу, это займет часа два не больше!

Сам понимаешь, бумаги правят миром!

— Ну, хорошо! Можешь этим заняться, а пока я допрошу Узбекова, он может быть полезен.

— Да, пока пускай Генри Смит полежит привязанный к кровати. И не пытайся улететь на швабре.

— Да я и так не убегу! — Смутился юноша. — Честное волшебное!

— А мы не принимаем! — Сказал главврач! — Можешь рискнуть сбежать, только это совсем не реально! Увести его!

Милиционеры снова нацепили наручники, и повели по лестничным площадкам и коридору. Генри шел молча. В голове у него стучало, и стало радостно: Светлана живая и, мало того, сумела сбежать. Крутая девушка, настоящая воительница. Вот если бы у него дочь была такая смелая, как эта дивная разведчица. Юношу довели до массивной, кованой железом двери с решетками, там его встретил санитар.

— Ну, как его?

— Приказано привязать к кровати!

— Слушаюсь! — Санитары отдали под козырек, подхватив под руки тощее тело Генри Смита, понесли.

Юноша, счел за лучшее не сопротивляться:

— Что будет, то будет!

Сумасшедшие встретили его появление кто с сарказмом, а кто с визгом восторга.

— Генри Смит вернулся! Ну как, полетал на метле? — Спросил подбежавший подросток-летчик. Санитар отогнал его:

— Брысь, малявка!

Юношу привязали к кровати, один раз врезали дубинкой, чтобы знал, кто здесь хозяин.

— Ты просто мясо на вертеле мясника! — Объяснил санитар. — Если попадешь в ментовку, еще хуже будет. Смотри, как бы в пресс-камере такого сопляка не опустили!

Генри глупо спросил:

— А как это, опустили?

— После узнаешь! Когда опустят, поздно будет, на всю жизнь останешься петухом.

— Петух у французов считается славным воином. — Заметил Смит.

— Вот ты и будешь считаться воином! — Санитар засмеялся. — Который дерет кур и цыплят.

— Что-то мне не понятен ваш сленг!

Пабло Пикассо прервал его:

— Помолчи, я буду показывать тебе рисунки, это отвлечет от дурных мыслей.

Когда Генри Смита привязали, художник, и впрямь, стал показывать творения своей мысли. В частности, изображение вавилонской башни, ее ломают на две части исполинские руки.

— Своего рода кара Господняя! Это на некоторое время отвлекло Смита. Неожиданно в коридоре возник шум. Сумасшедшие визжали и припрыгивали:

— В чем дело? — Спросил Генри.

Пабло Пикассо ответил:

— Похоже, ведут новенького. Это ведь большое развлечение.

— А когда меня вели, что было?

— Ты в этот момент просто спал. И наши парни не знали, человека ли ведут, или просто кулек несут. Сонный, на половину мертвый.

— Ну ладно, посмотрим.

В палату, с победным видом, вошел больной довольно высокого роста, с усиками.

Он крикнул:

— Зиг Хайль!