Удачи с дорогой, лейтенант… Пыльная история

Олег Морозов

На фоне военного локального конфликта разворачивается история взаимоотношений молодых людей – юноши и двух девушек, рожденных и воспитанных в разных этнических культурах, которые по-своему понимают вопросы любви, справедливости и совершают смелые, но может быть глупые поступки. Интересный закрученный сюжет, обилие оружия, военной техники, атрибутов воинской службы. Секс, кровь и песок.

Глава 5. Поразительная меткость

— Равняйсь, смирно! Товарищ лейтенант, взвод по вашему приказанию построен! Начальник звуковещательной станции отсутствует, придан местным подразделениям для решения специальных задач, ефрейтор убыл в составе ДэШа, вернется со всеми, двое на смене, двое отдыхают перед дежурством, — лихо отбарабанил сержант взвода связи, знакомя лейтенанта с личным составом его нового подразделения, вверенного ему судьбой и безымянным офицером кадровой службы округа. — Вольно! Есть по распорядку! Разойдись!

Три бронетранспортера связи, штабной БТР, звуковещательная станция средней мощности на базе разведывательно-дозорной машины и, конечно, узел связи, на базе блиндажа, быстро осмотренные лейтенантом на предмет существования, с необходимой достаточностью позволяли решать основные задачи взвода — организацию бесперебойной связи с отрядом, постами, подразделениями и сводными колоннами бронетехники на марше. Листки от сменщика, капитана из вертолета, оказались приемно-сдаточной ведомостью: перечень аппаратуры связи, вооружения, сдал, принял, дата, подпись, а на втором экземпляре, который он забрал с собой, видимо, стояли обе закорючки, «За себя и за того парня», — улыбнулся про себя лейтенант.

Блиндаж подразделения был вырыт рядом со штабом и узлом связи. Вход в помещение личного состава и в его офицерское жилище был один — солдатам по длинной лестнице прямо вниз, а ему туда же и налево, через предбанник в свою землянку. «Приличная кубатура, отдельная, и главное, до работы недалеко, удобно», — осмотрелся лейтенант, оценивая отвыкшим от домашнего уюта взглядом бревенчатые стены, обшитые фанерой с желтенькими обоями в цветочек. Рабочая зона состояла из стола, трех табуреток и шкафа с документацией, который, не доходя до потолка из бревен, делил все помещение примерно пополам, а неширокий проход между ним и стеной вел в другую половину, где стояла пара вездесущих тумбочек и три армейские кровати по стенам. Справа от входа — обложенная кирпичами и обмазанная глиной небольшая походная чугунная печка с трубой в потолок, а слева — «пирамида», специализированный фанерный ящик для хранения оружия, боеприпасов и военной амуниции. В целом обстановка соответствовала ожиданиям — «Все нужное есть и ничего лишнего нет, как говорится, военный прагматизм в действии», — сидя на табуретке в позе Мыслителя, с тоской подбадривал себя лейтенант, наблюдая скудную обстановку своего нового дома…

Являясь от природы пытливым исследователем окружающего мира, на обратной стороне последнего листка ведомости, отпечатанной на пишущей машинке, он быстро обнаружил сделанную от руки приписку карандашом — «Ищи и обрящешь», поэтому, снедаемый любопытством, не откладывая процесс в долгий ящик, сразу предпринял то, на чем настаивал капитан, который, как и его сменщик, и не подозревал, к каким событиям приведет обладание лейтенантом эти «невинным» подарком…

Как любой здравомыслящий офицер, кем собственно он и был, лейтенант знал, что лучшее место что-то спрятать находится под кроватью, и первое место, где следует что-то искать, находится там же, а потому, не мудрствуя лукаво, он заглянул под правую кровать и замер в нерешительности, некоторое время наблюдая там обыкновенный открытый посылочный ящик из фанеры, битком набитый патронами разного калибра. Такой «контроль» над боеприпасами, по сравнению со сбором стрелянных гильз на стрельбище училища после занятий по огневой подготовке, показался ему неуместным, а вот закрытый на слабенький вездесуще-иностранный замочек, зеленый оружейный под второй кроватью, на фоне увиденного ранее под первой, показался ему странным, но сразу найденный под подушкой ключик от него расставил все по своим местам.

Внутри под слоем промасленной бумаги лейтенанта ждал настоящий сюрприз, который банальным, чужим словом «бакшиш» было невозможно описать правильно — 7,62-мм армейская снайперская винтовка, смазанная, ухоженная и чистая, в чем он сразу и убедился, машинально проведя мизинцем по краю пламегасителя и посмотрев на испачканный в оружейном масле круглый отпечаток на пальце. Краем уха он слышал в отряде разговоры о стрелке с какой-то «точки», который завалил снайпера «духов» на «боевых», но то, что, возможно, им окажется капитан—связист, было для него полной неожиданностью, а вот семь простых зарубок на прикладе и один крестик полностью развеяли эти сомнения.

«Это бакшиш за своевременную смену, и извини, что лично не сдал хозяйство, все на месте, разберешься. Винтовка чистая, за нами не числится — нашел ее в вырезанном блокпосту армейцев в прошлом году. Она твоя, но в Союз не бери, отдашь своему сменщику», — объяснил ситуацию промасленный листок с дарственной на оружие, который молча висел на внутренней стороне крышки, давая лейтенанту все полномочия на владение и не снимая при этом ответственность за применение.

Сев на полу с оружием на коленях и грустно вздохнув, он довольно закрыл глаза, вспоминая, как на одном из занятий по огневой подготовке в училище тема «Правила стрельбы из снайперской винтовки», вызвала бурное оживление и интерес в рядах курсантов, уже несколько привыкших к бесконечному выполнению первого и второго упражнения учебных стрельб из автомата и жаждущих новых знаний, впечатлений и ощущений. Преподаватель, седой подполковник в офицерской довоенной портупее со звездой, показал, рассказал без запинок и четко, передал под запись свои обширные знания в этом вопросе — назначение, тактико-технические данные и принцип действия. Особое внимание уделил и практической баллистике — определению исходных данных для стрельбы и расстояния до цели, как с использованием оптической базы прицела, так и с помощью угловых величин, а напоследок по-простому и доходчиво объяснил, как принимать во внимание кривизну Земли, силу тяготения и другие английские законы, придуманные в каком-то там веке и непонятно кем, чем вызвал безудержный сон у одних и безумное веселье у других слушателей. После того как лейтенант, тогда еще курсант, на полевых занятиях нормально отстрелялся из автомата — восемьдесят семь очков из ста возможных на расстоянии сто метров, дал ему одному возможность опробовать и это оружие. Полмагазина, пять патронов, расстояние — триста, мишень номер три, но тот решил по-своему.

Ворона, сидящая на пеньке спиленного столба рядом с целью, так и не поняла, что внезапное решение прекратить свое далекое, но все равно надоедливое карканье в этот раз спасло ей жизнь. Не осознавая происходящее, она случайно устранила причину, из-за которой стрелок держал ее в прицеле, и когда она вдруг заткнулась, он решил ограничиться строгим предупреждением, всадив первую пулю в точку опоры под черными цепкими лапками. Не вняв сделанному замечанию, со злобным карканьем и со щепками в перьях, она тут же взлетела, родимая. Подполковник, наблюдая результат стрельбы через бинокль, удовлетворенно хмыкнул, и остальные четыре выстрела курсант сделал уже по цели, быстро и уверенно наколов на бумаге немного вытянутый ромб прямо по центру, но немного выше, в круге с номером девять. Когда вызванный по рации солдат, обеспечивающий безопасность стрельб за линией мишеней, ее принес, взвод дружно ахнул, и парни зашептались между собой, а офицер достал коробок спичек и приложил к пробоинам, закрыв три из них.

— М-даа… — недовольно покачал он головой. — Хороший выстрел был тот первый, куда целился, туда и попал, а тут перебор, поторопился, видимо. Скорость нужна сам знаешь в каком случае, но все равно значок классности получишь. Откуда такие навыки?

— Книги в детстве любил читать про Зверобоя, Соколиного глаза и Следопыта, рисую неплохо, геометрия опять же на «пятерку», видимо, врожденное, — туманно ответил курсант, для исключения дальнейших вопросов решив не уточнять, сколько времени он провел в школьном тире.

Лейтенант опять вздохнул, закончил вечер воспоминаний и убрав оружие на место, вытер ветошью, найденной там же, испачканные оружейным маслом руки.

Насыщенный событиями день прошел быстро, во взводе уже прозвучала команда «Отбой!», и он, решив немного отдохнуть перед ночной проверкой постов, прилег на застеленную койку в привычном для курсанта неуставном положении — ноги в сапогах на спинку кровати, а руки за голову. Годами выработанная в училище привычка не экономить на отдыхе и при любом удобном случае восстанавливать силы, засыпая чутким, балансирующим на грани с реальностью сном, сейчас его подвела. Причин для этого было несколько — и новое беспокойное место службы, и предстоящая ночная «прогулка», как он уже понял, отдающая реальным боевым опытом, и несколько подзабытые за сумятицей дня красивые карие глаза с маааленькой родинкой на нижнем веке, совсем рядом с уголком глаза.

Служебное отношение лейтенанта, как молодого, здорового и рассудительного, к реальным боевым действиям несколько отличалось от событий на личном фронте, к которым он стремился и о которых мечтал по ночам: встреча, разведка, подготовка, атака и сокрушительная победа над противником, яростно переходящая в бурное и довольно подзабытое чувство удовлетворения над ним же. В отряде, откуда его отправили в служебную командировку, случилась беда — печальная история, которая оставила молодого парня без подруги. Вспоминать об этом он не хотел, но вчерашняя встреча у киоска взволновала, напомнила о прошлых отношениях, о том, что жизнь продолжается и надо принимать удары судьбы с достоинством, а подарки, тем более нежданные, с благодарностью. А потом, сквозь прикрытые веки, всплыла еще одна причина, не дающая ему временно перейти на другой уровень сознания, потому что не успел он поменять местами затекшие ноги на спинке кровати, а карие глаза уже сменили зеленые, не менее красивые и такие же волнующие…

За несколько мгновений до прихода дневального по взводу сработал внутренний будильник, еще один из полезных навыков, полученных в училище: просыпаться вовремя и без подручных средств. Лейтенант, рывком сбросив ноги со спинки кровати, легко вскочил и быстро экипировался — личный автомат с уже заученным серийным номером, как потом оказалось навсегда, потертый, заполненный боеприпасами «лифчик» и, после нескольких секунд раздумий, ночной стрелковый прицел, универсальный, который он аккуратно прикрепил на оружие, тихонько, чтобы не разбудить солдат, поднимаясь по лестнице на поверхность.

Ночь оглушила своей кажущейся тишиной с отличной акустикой бескрайнего древнего греческого амфитеатра под открытым небом, заворожила, закружила и огромным звездным небом, правда, несколько меркнущим перед великолепием ночного светила с ясно видимыми оспинками своих кратеров и темными разводами пыльных морей. «Какая огромная она здесь», — задрав голову и придерживая кепи рукой, подумал лейтенант.

— Впечатляет, да? — предусмотрительно кашлянув за спиной, спросил незаметно подошедший Роберт и встал рядом. — Я первое время, когда на наш полевой «толчок»¹⁵ ночью ходил, газету не только по прямому назначению использовал, освещения и для расширения кругозора хватало…

Лейтенант, который немного покраснел оттого, что позволил офицеру подойти незамеченным так близко, согласно кивнул и тут же чертыхнулся про себя, когда скользнув взглядом вправо, увидел двух солдат сопровождения, стоящих рядом, как и они, с запрокинутыми вверх головами. Проверка оружия и экипировки заставила всех собраться, сосредоточиться на предстоящей боевой задаче, а прыжки на месте в групповом и одиночном исполнении сразу позволили выделить слабое звено этого ночного патруля, выдавшее себя демаскирующим железным звуком, которое сконфуженно крутило головой, оглядывая свою новую, пусть и затертую, еще непривычную амуницию.

— Откинь приклад, он о защелку клацает, а это не есть хорошо. Я первый, остальные за мной цепочкой, ты замыкающий, дистанция три-четыре метра. Идем по часовой, начинаем с НП «минбатра»¹⁶, если сделаем все четко, то и правда будет за нами…

Роберт, задавая темп всей группе и срезая между блиндажами подразделений, точно вывел их к подножию холма, на узенькую бликующую в лунном свете тропинку, ведущую наверх немного в стороне от основной дороги. На секунду задержался, перевесил автомат через ремень на шею и, положив на него руки для опоры и равновесия, быстрым рывком начал движение вверх по склону, между кустов верблюжьей колючки, к сияющим над головой звездам.

Луна, как заметил ранее замбой, впечатляла — все было видно как на ладони, вот только холодный и неживой свет вызывал у лейтенанта, который, поскальзываясь на твердой, утоптанной тропинке, упрямо лез вверх, мрачные ассоциации. Ночной ритуал проверки поста почти ничем не отличался от дневного — привычный приказ стоять и тихий обмен паролем и отзывом, одинаковые доклады и такие же вопросы, только вот подходить к этому сооружению, которое ночью выглядело совсем иначе, было несколько страшновато и неуютно, мороз особенно продирал по коже, когда до него оставались считанные метры, а он молчал, умышленно или не по своей вине играя на нервах. Шли быстрым шагом, стараясь не задерживаться на открытых местах и, насколько позволял проросший кустарником «спотыкач», почти вплотную прижимаясь к колючей проволоке системы. Между шестым и пятым постами лейтенант, который заранее к этому подготовился, вскинул автомат с ночным прицелом и посмотрел через него в сторону «запретки», горя желанием проверить училищную байку, услышанную на занятиях по оружию массового поражения, о том, что так можно увидеть свечение от радиации, а когда увидел, возможно, несколько наивно принимая желаемое за действительное, оторопело опустил автомат и окликнул замбоя, который, глотая воду из фляжки, от неожиданности громко поперхнулся и надсадно, еле сдерживаясь, закашлял.

— Черт, не шуми. Что такое?

— На, смотри! — протянул ему оружие лейтенант.

— Ну, — не понял Роберт, напрасно вглядываясь в лунную светлоту через прицел с зеленой, отсвечивающей и «залипающей» картинкой.

— Не видишь, что ли? Дай автомат! Ничего не понимаю, было же!

— Да что?

— Свечение какое-то или отблеск, не пойму.

— Так, ты не суетись, суровая проза жизни ничего общего со сказками на лекциях не имеет, скоро отвыкнешь проверять и сравнивать, сам таким был.

Пожав плечами, приниженный исследователь окружающего мира прошел мимо Роберта, который пропустил его вперед и довольно ухмыльнулся, тревожно оглядываясь на солдат.

Кипарисовая аллея, где еще утром лейтенант лежал на траве в тревожном ожидании, ночью под луной выглядела совершенно потрясающе и навевала романтические, совсем не подходящие к реальной обстановке мысли. Не хватало только мягко плещущегося теплого, южного моря, лунной дорожки на нем, песочного пляжа под босыми ногами и бурно протекающего курортного романа, которого у него никогда не было, просто читал что-то такое, когда-то и где-то в прошлой жизни, вот и навеяло, а может, и не читал, просто нафантазировал, глаза опять же эти, карие и с маааленькой…

Лейтенант выстрел не услышал, а только почувствовал всей кожей жестоко давящее на психику, невероятно быстро нарастающее гудение мощного шмеля, на которое солдаты ночного дозора, идущие перед ним, среагировали мгновенно — елочкой рассыпались в разные стороны, а он, еще витая где-то в облаках, успел только рефлекторно нагнуть голову и рухнуть на одно колено. Справа от него и спереди, метрах в двух, что-то сильно ударило в землю, а в лицо и грудь хлестко толкнула пыльная волна теплого воздуха с жесткими комьями земли, которые еще не успели остыть от жаркого дневного солнца. Заученным движением скинув автомат с плеча, он щелкнул предохранителем, быстро передернул затвор и навскидку выстрелил куда-то вперед, правее пятого поста по оси их движения, и недовольно чертыхнулся про себя, потому что выброс адреналина в крови заставил задрожать руки и не позволил эффективно подавить огневую точку противника, как он не раз, на занятиях по тактике мечтал про себя, представляя свой первый бой за генерального секретаря и Отечество. И вместо длинной грохочущей, сметающей все и вся автоматной очереди прозвучал хоть и гордый, но одиночный выстрел, который свел на нет эффективность применения автоматического оружия, скорострельность и кучность попадания которого были бы адекватным ответом на этот подлый ночной выстрел из-за укрытия. В спешке сорвав палец, лейтенант поднял предохранитель, переключив режим ведения огня на автоматический, но момент был уже упущен.

— Оставить! — прошипел сзади Роберт. — Бегом на пост, быстро!

Процедура опознания «свой — чужой» вместо пароля и отзыва ограничилась краткой выжимкой из «цветастых» речевых оборотов, примененных начманом утром по отношению к замбою, и запыхавшаяся группа ночных путников, явно пренебрегая звуковой маскировкой, громко топая и бряцая оружием, шумно ввалилась на пост и привычно рассредоточилась по амбразурам, рядом с замершими у них бойцами, двукратно усиливая его огневую мощь.

Зуммер телефона несколько разрядил обстановку, и старший смены, ответив на вызов, протянул трубку:

— Товарищ старший лейтенант, вас дежурный по мангруппе.

— Да так, ничего особенного, кратковременный обмен мнениями по спорному вопросу, быть или не быть. Да, он. Прими поздравление, с боевым крещением, — улыбнулся Роберт лейтенанту.

После окончания проверки вернулись в жилую зону, где в специальном месте под холмом минометной батареи, оборудованном пулеуловителем — деревянным ящиком с песком, разрядили оружие и по койкам, в норы. Замбой, который утром выглядел и был представлен начальником штаба как «штатный» клоун, таковым на самом деле не оказался, показав себя серьезным офицером, специалистом военного дела, пламенным интернационалистом с горячим сердцем и вроде холодными ногами, «Или как-то так», — пролетели в голове у лейтенанта, слабо разбиравшегося в высказываниях исторических личностей, яркие штампы политотдела и кадровой службы.

— «Ты это, заходи, если что»¹⁷, — кашлянув и имитируя известный голос, опровергая его мысли, подмигнул Роберт, пожал на прощание руку, а потом, сутулясь и несколько преувеличенно переваливаясь с ноги на ногу, скрылся за деревьями, двигаясь по направлению к своему лежбищу.

Лейтенант долго не мог заснуть, думал, вспоминал, переживал, а потом одно возбуждение сменилось другим, потому что кровь и страсть всегда находятся рядом… Проснулся прямо перед командой «Подъем!» во взводе и с верхней простыней-пододеяльником в желтых, уже подсохших пятнах — скупой мужской слезе, потому что ночью на проверке он повел себя как мужчина и, возможно, открыл печальный, но неизбежный на войне счет, а тут полное отсутствие противоположного пола, адреналин и тестостерон девать некуда, и вот оно, следствие, на обратной стороне постельного белья.

Утром его вызвал начман и, кивнув головой, отвечая на приветствие подул на расческу, которой старательно начесывал остатки белых волос на обширную, красную лысину, убрал ее в нагрудный карман и, видимо, чувствуя себя «отцом-командиром», пытливо посмотрев лейтенанту в глаза, начал доверительно гнуть воспитательную линию.

— Ты как, нормально? С поста сказали, что попал, и утром «духи» забрали своего, я разрешил. Так уж получилось, что начали они, а закончили мы, осадили их рвение, так сказать, пресекли на корню! И что они там хотели, не важно, главное — наш немедленный и адекватный ответ, пусть, суки, знают, что мы…

Продолжая бравурную и патриотическую речь, но несколько потеряв суть беседы, изначально планируемой как психологическая помощь подчиненному, майор расправил плечи, одернул «песчанку», внутренне и внешне гордясь своим подразделением, которое вскормило и воспитало этого офицера, кивком головы в сторону лейтенанта уточнив, какого именно, пусть и всего сутки как здесь появившегося, заложил руки за спину и, натыкаясь на табуретки, сделал пару кругов вокруг стола — центра тесной штабной землянки.

Неблагодарный слушатель отлично понимал, что они хотели с ним сделать, и это было для него очень важно, но начману говорить не стал, дабы не прерывать процесс, а тот вдруг резко остановился, немного наклонился вперед, уперся руками в колени и… В этот раз являясь непосредственным объектом воспитательного воздействия, он не смог отвернуться, и поэтому пришлось стойко, глядя в ясные, наливающиеся кровью глаза, опять в ярких, а теперь уже и привычных оборотах выслушать мнение начальника по поводу всей этой войны, окружающего их противника, того, что он уже майор и непонятно что тут делает, а ему уже за сорок и по возрасту в академию пора, и вообще, у него уже есть барабанные палочки, чтобы возглавить колонну сам знаешь куда идущих…

Некоторое время спустя лейтенант, думая о своем и смотря под ноги, особо не переживая по поводу услышанного, но все-таки не без удовлетворения и гордости чувствуя себя Натаниэлем Бампо¹⁸ нашего времени, немного глуповато улыбаясь, поднялся по лестнице из землянки штаба и вышел на поверхность мотоманевренной группы. К своему первому убиенному офицер не испытывал ни жалости, ни сочувствия — он просто защищался, как мог и умел, в этот раз удача оказалась на его стороне, а что будет завтра, известно, только жаль, что не ему, а то нашел бы время собраться, подготовиться.

Примечания

15

«Толчок» — туалет (жарг.).

16

«Минбатр» — минометная батарея (жарг.).

17

«Жил-был пес» — мультипликационный фильм режиссера Эдуарда Назарова.

18

Натаниэль Бампо — герой романов Фенимора Купера.