Снова дембель

Олег Ленкоранский, 2021

Второй раз на срочную? Так не бывает, но иногда случается. Проснувшись на верхней полке в поезде, обнаруживаешь, что за окном 1988 год, тебе снова восемнадцать и ты едешь служить на далекую южную границу. Спасти СССР, изменить будущее или стать героем пограничником?.. Решать только тебе.

Глава 3

В качестве бонуса мне достался блок сигарет «Ту-134» и два ящика яблок, сезон отправки нового урожая на рынки Центральной России в самом разгаре. Саяд расщедрился после того, как я посоветовал ему не жадничать и продать информацию уважаемым людям. Обмен денег могут и отложить, а такие сведения быстро утекают и теряют ценность. До возможности закупиться железнодорожными билетами и обменять их на деньги в случае реформы он сам догадался после моей подсказки.

Сигареты и вовсе достались просто так, когда новый знакомый узнал, что служить я еду в Астару. Я забыл очевидную вещь, что там погранзона, и так просто туда не съездишь. Между тем иранские товары там продаются вдвое дешевле, чем у проводников единственного поезда, туда следующего.

Подарок принял, все одно компаньон на моей афере озолотится, а мне в будущей армейской жизни всякий запас на пользу. Над идеей заняться перепродажей контрабанды только посмеялся, тут каждый такой чих под присмотром внимательных товарищей. И заниматься этим в промышленных масштабах можно только под серьезным покровительством, ради пользы дела конечно же. Ага.

Наскипидаренный и перепуганный лейтенант выдал двойную порцию пищевого довольствия и до прибытия в отряд умело прикидывался ветошью и не отсвечивал попусту, дергаясь от каждого шороха.

Грузились уже затемно, впрочем, в ноябре уже в девять часов, как ночью. Удивительно, но в этот раз мы попали в купейный вагон, наверное, в плацкарте мест не хватило, только наша сборная команда разрослась до ста с лишним человек. Перед самым отправлением объявился прапорщик с группой товарищей, обладающих характерными манерами, узнаваемой внешностью и гортанным говором.

М-да, куда же без них. Ингушское пополнение прибыло.

Честно говоря, даже через тридцать лет я так и не понял принцип комплектования нашей части. Примерно сорок процентов составляли выходцы из Дагестана и Чечено-Ингушской АССР. Еще сорок процентов — призывники с Украины, в основном с Донбасса. В этот момент, при воспоминаниях о будущем, мое настроение резко испортилось. Плюс немного ребят из Средней Азии для разнообразия. Из РСФСР только два десятка человек из нашей области, причем среди них четыре татарина и два казаха. Полный интернационал, однако.

Впрочем, национальные проблемы в данный период мало кого волнуют, кроме армян с азербайджанцами, хотя, конечно, сказываются на службе, и поэтому их надо учитывать отдельно.

Ингуши оказались в соседнем вагоне, поэтому об их существовании пока можно забыть.

По причине ночного времени, любоваться пейзажами за окном не очень удобно, хотя я бы с удовольствием посмотрел. В прошлый раз точно так же темно было, а когда обратно ехал на дембель, то хряпнул на радостях в вагоне-ресторане с каким-то майором и сержантом-десантником и проспал до самого Баку. Много ли надо после двух лет воздержания? Вопрос риторический.

В соседнем купе обнаружилась гитара, и, конечно, я не мог упустить шанс имени писателя Конюшевского. Попаданец, не перепевший ни одной песни Высоцкого, — это зря потраченное время и энергия на перенос во времени.

Шутка. Петь чужие песни с моим чудесным слухом, на котором потопталось все поголовье медведей Нечерноземья, — это глупо. Тем более что Высоцкий уже успел исполнить весь свой репертуар до моего появления.

Но судьба, словно издеваясь надо мной, подкинула шанс отметиться и на этом поприще!

Напротив выхода из музыкального салона, оно же купе номер три, образовалась кучка зевак, жаждущих приобщиться к прекрасному. Из прекрасного исполнялись Кузьмин, Макаревич и еще кто-то неопознанный с невразумительными текстами.

— Лучше бы про пограничников спели, — раздался судьбоносный голос сержанта Зайцева.

Коллективный вагонный разум попытался вспомнить хоть одну песню о доблестных защитниках границы, но неожиданно выяснилось, что таких не существует в природе. Конечно же, если поискать в архивах фирмы «Мелодия», то нашелся бы шлягер какого-нибудь Геннадия Белова от 1976 года с упоминанием границы всуе, но народная память в данном конкретном вагоне не сохранила ни текстов, ни мелодии.

Видит бог, не хотел! Оно само случилось!

Пришлось мне брать гитару в руки, при этом клятвенно обещая в душе, что это первый и последний раз в этой реальности.

— В военкомат призвали, автомат в руки дали… — завопил я, поскольку трудно назвать это нормальным пением. — …Паровоз умчится, прямо на границу!

Слышал бы Агутин мое исполнение, он бы, наверное, от ужаса в пеленках перевернулся. Или он уже в детсаду на горшке сейчас сидит? Так и не вычислив возраст бывшего исполнителя, я мысленно пожелал ему удачи в будущем творчестве и новых песен заодно.

Критиковал я себя напрасно, публика пришла в полный восторг. За исключением владельца гитары, которому не понравилось использование ее поверхности еще и в качестве барабана. Но его мнением общество пренебрегло, и мне по просьбам трудящихся пришлось исполнять шлягер еще трижды.

«По просьбам трудящихся» — это универсальный и распространенный здесь мем, обозначающий неопределенную группу людей, которых никто не видел, но ради них все делается.

Лишь Заяц внес ложку дегтя в бочку повидла, заявив, что такое мог написать только тот, кто не служил на границе. Назвать погранца солдатом — это почти оскорбление.

— Пограничник — это щит Родины, а солдаты — это шурупы в этом щите! Поэтому обычного солдата надо называть шурупом, — произнес он с видом откровения, достойного копирования на скрижали поверх основного текста.

Помнится, эту ахинею мы всерьез повторяли, даже не пытаясь найти смысл в этом наборе бессмысленных слов. И всерьез считали все остальные рода войск «шурупами».

М-да, радует, что это с возрастом само проходит у всех, без следа и даже без лечения.

— Что здесь происходит? — нарисовался начальник. — Всем отбой, расходимся по местам.

— Товарищ лейтенант, разучиваем строевую песню, — попытался вывернуться я, зная манеру этого клеща цепляться и пить кровь по любому поводу. — Представляете, идем мы от вокзала к части и уже с песней. Сразу видно, что новое пополнение политически грамотное и активное.

— Откуда знаешь, что мы пешком от вокзала пойдем, а не на машине, — мгновенно насторожился бдительный клещ в погонах.

Тьфу, совсем забыл, что летеха еще и помешанный на шпионах. Его с 16-й заставы сняли, за то что он начальника геологической партии выловил, когда тот в море купался. Объявил диверсантом-аквалангистом и полсуток держал под арестом.

Пропавшего посчитали утопшим, геологи нашли одежду на берегу и, когда с погранотряда им дозвонились, ответили, что их начальник утонул. Коротченко не нашел ничего умнее, как заявить, что это шпион, который вместо умершего попытался внедриться в СССР.

Короче, дурдом и бордель в одном флаконе. Вот его и забрали в отряд, от греха подальше.

— Никак нет, товарищ лейтенант. Не могу знать, где воинская часть находится. В машине тоже петь можно, но строем и пешком с песней лучше, — включил я дурачка. — Политически грамотно. Сразу видно, что командование работает с личным составом.

Ф-ф-фух, вроде проскочило.

Политрук задумался, подарок судьбы в виде нового полкового марша, выученного под его чутким руководством, — это весьма серьезно. Работа политического руководителя трудна и неблагодарна, результаты оной трудно различить невооруженным глазом, а отчитываться перед начальством надо постоянно. На одних лекциях и плакатах далеко не уедешь. Поэтому упускать шанс записать себе в заслуги такой неординарный подвиг летеха не стал. В результате дал нам еще час на тренировку и «слаживание» хора. Еще и соседние купе вздрючил на это дело. Хорошо, что не соседний вагон. Представил, как уговариваю ингушей на ночь глядя спеть в стиле милитари-рэп, и мне стало очень весело.

Вернулся в купе, где заботливый друг Леха организовал горячий чай на все купе сразу. Вдогонку к едва темной жидкости пошли остатки пряников и карамель, последние домашние запасы.

— Почем кипяток для народа? — поинтересовался я, ощутив вкус свежезаваренного веника.

Что больше всего меня удивляло на Кавказе и в Закавказье, то, что здесь всюду готовят изумительный вкусный чай. Может, потому что растет он здесь, может, потому что заваривают по-другому. Но если попадешь в бакинский или дагестанский поезд, они в России и даже на Украине встречались в девяностых, то тушите свет — только пакетиками спасаешься. Ни стыда ни совести, даже с учетом пониженной профессиональной ответственности — вместо заварки сода для создания коричневого цвета и реально рубленные ветки чайного куста, самого дешевого грузинского сорта.

Похоже, именно такой «совестливый» проводник нам и попался, да еще и пять копеек сверху с каждого стакана содрал.

Леха пошел качать права, но был послан в сторону иранской границы в пешее эротическое путешествие. Проводником оказалась мощная ханума весом далеко за центнер и в обхвате более метра, так что шансов у него не было изначально.

Я лишь посмеялся над искателем справедливости в вагонах дальнего следования. Кто же так с проводниками общается? Тут надо индивидуальный подход и стратегическое мышление, а он с наскока решил эту крепость взять.

Но тут по коридору продефилировал лейтенант и объявил отбой. Так что перевоспитание проводника вынужденно отложили до утра.

Забравшись на верхнюю полку, попытался заснуть, но не смог. То ли влажные простыни, то ли подушка с гигантскими комками внутри, то ли матрас, напоминающий растянутый мешок с редкими вкраплениями ваты, мешали насладиться ночным покоем, но промучившись час, решил выйти «покурить».

Никакого противоречия здесь нет. Быть некурящим в армии — это самому себе злобным Буратино быть. Ибо перекур — законное право советского мужика, хоть в армии, хоть на гражданке. Если же ты по глупости заявишь, что враг никотину, то тебе перекур не положен, и это абсолютно логично с точки зрения начальства. Но солдат, прохлаждающийся без уважительной причины, — суть чистое зло, и поэтому пока все курят, ты вкалываешь как папа Карло.

Знаем — плавали уже, второй раз на эти грабли наступать я не согласен, поэтому буду изображать курящего. К примеру, выйти ночью после отбоя в тамбур без повода — серьезный косяк, а если ты решил вытянуть цигарку — то понятное и допустимое действо.

Тем более что там обнаружился младший сержант Кроль, занятый тем же самым.

— Угощайтесь, товарищ сержант. Болгарские, — повысил я в звании Зайца, что ему определенно понравилось.

Я лишь мысленно усмехнулся, товарищ Зайцев обладал целой кучей комплексов, прежде всего из-за маленького роста и хрупкого телосложения. Из-за чего деды над ним потешались чаще, чем над другими. Мне его даже жалко немного, но только очень немного. Он потом пытался отыграться на нашем призыве, компенсируя все накопившиеся обиды и унижения, но и с этим ему обломилось. По мелочи пакостил много и изобретательно.

Вообще, это отдельная тема, но почему-то подавляющее большинство тех, с кем придется служить, оказались впоследствии нормальными и хорошими людьми, а здесь сначала встретились мне именно два исключения из правил. Выпускник Львовского политического училища и несчастный затурканный Заяц, заведующий выдачей масла. Если кто-то подумал, что он сидит на раздаче сливочных шайб в столовой, то ошибается. Кроль отпускает моторное масло и бензин в автопарке, причем ворует и бадяжит безбожно.

Впрочем, все знают, что без зампотеха такие вещи в принципе не реализуемы. К сожалению, последние годы Советского Союза чувствуются уже на всех уровнях, бардак и хаос стремительно нарастает. И если в России это пока не ощущается в полной мере, то на Кавказе и в Средней Азии полная… рифма к слову Европа.

— Товарищ сержант, вы идите поспать, а я покараулю. У меня все равно бессонница, а у вас завтра тяжелый день. Такую толпу гражданских неумех построить и до расположения части довести — не каждый справится.

Кроль надулся от гордости, стрельнул еще пару сигарет про запас и завалился в свое купе.

Тьфу, какая мерзость этот табачный вкус.

Открыл дверь, сразу пахнуло йодом и морем — Каспий где-то рядом, но в темноте его не видно.

Хорошо, блин! До скрежета зубов. Но отчего такая тоска на душе? До сих пор не верю до конца, что это со мной случилось. Вторые сутки пошли, а только сейчас накатило. Похоже, я здесь насовсем или очень надолго. Придется вживаться и привыкать к реалиям этого времени.

Самое удивительное, это отношения между людьми. Я уже и забыл, что мы такими были. Немного наивные, немного романтики, доверчивые и открытые.

Даже местные спекулянты и аферисты вызывают умиление — они такие… Даже не знаю, как сказать. Начинающие проходимцы — вот! Хитрость их наивна и примитивна, без особых изысков и подстав.

Простой народ — это просто невероятное что-то. Даже речь другая, правильная и, я бы даже сказал, литературная в массе своей, сказывается хорошее всеобщее среднее образование. И даже блатной жаргон, который частенько вставляют в разговоре, не скрадывает это впечатление. Здесь даже в телевизоре изъясняются исключительно культурно на языке Пушкина и Достоевского. Народ подсознательно впитывает, к тому же самая читающая страна — это тоже чувствуется.

Печально, что это последние мгновения великой уходящей эпохи, дальше только падение в пропасть, и ничего изменить нельзя. Или можно? Вопрос слишком сложный, чтобы ответить на него вот так сразу.

Для начала надо осознать свои возможности и перспективы, потом уже делать что-то. Торопиться надо, но аккуратно. Тем более что ближайшие месяцы мне ничего не светит кроме изучения Устава и матчасти, а также увлекательной шагистики на плацу.

Прежде всего, стоит оценить общую обстановку и вспомнить хронологию последующих событий.

Итак, Лениноран — это небольшой город на юге Азербайджана. Здесь расположен одноименный погранотряд. В зону ответственности входят более ста километров иранской границы в горной местности и прилегающая часть побережья Каспийского моря. Единственный пропускной пункт на железной дороге в городе Астара, о котором я упоминал раньше. Морчасти погранвойск к нам не относятся, они ловят нарушителей пограничного режима и браконьеров на воде, мы — на суше.

В самом городе находятся штаб, рота связи, авторота и некоторые другие подразделения. Так сказать, центральная структура, как паук в центре паутины.

Кроме самого отряда есть еще шестнадцать пограничных застав и один КПП.

Остальные подробности пока не важны, да и эти вспомнил чисто для упорядочения информации.

Казалось бы, дыра дырой, один из почти сотни пограничных отрядов СССР, что здесь может случиться или произойти, способное войти в историю или тем более удостоиться попадания в Википедию.

Но не все так просто, как кажется. Именно здесь менее чем через год начнется фактически демонтаж одного из главных символов Советского Союза — государственной границы! На протяжении нескольких сотен километров «система» будет снесена и по факту граница уничтожена. Осенью-зимой 1989 года!

Еще ни одна республика не заявила о выходе или независимости, еще никто даже не думал о ГКЧП, а великая империя уже имеет гигантскую, никем не охраняемую дыру на сотни километров в своем подбрюшье.

И даже переброшенная из Витебска парашютно-десантная дивизия ничего исправить уже не сможет, лишь выведет под обстрелами из окружения пограничников с отдаленных застав.

Кроме того, недалеко отсюда, буквально в сотне километров, уже разгорается кровавый конфликт в Карабахе, и конечно же неотвратимо нависает январская катастрофа в Баку после ввода войск с танками и бронетехникой.

Но это все еще нескоро, сейчас же более актуальная задача: как жить дальше мне?

И это не такой простой вопрос, как кажется. Для этого я и привел обзор политической обстановки вокруг и ближайших перспектив.

Год спокойной и интересной жизни у меня в запасе точно есть. И в принципе, можно наслаждаться молодостью, здоровьем, благодатным климатом и прочими радостями службы. Их кстати, здесь много. Насчет климата — тоже не шутка. Лениноранский район — это единственное в СССР место с субтропическим климатом! Так и записано во всех географических справочниках. Формально еще и Батуми, но то — жалкое подобие.

Здесь и зимы-то в привычном понимании нет, снег пару дней держится, а в феврале температура плюсовая даже ночью. Летом красота неописуемая, а какой чай растет — лучше цейлонского! Конечно, если его не бадяжить ветками и грузинской травой для выполнения плана.

Гранаты, инжир, кизиловые заросли и еще куча всего вкусного — все это добро растет свободно вдоль дорог. Конечно, если бы не погранзона, то ободрали и вывезли бы на продажу, но пока здесь просто райское изобилие дармовых фруктов. Так что авитаминоз нам не грозит при должной сноровке и предприимчивости.

Конечно, райский климат не отменяет всех трудностей солдатской службы, и добраться до фруктов можно только в самоволке, но все же приятнее, чем в Салехарде служить.

И даже на этом фоне выделяется 15-я застава, которая, по сути, лучший курорт на Каспийском море с песчаными пляжами и уютными командирскими домиками-бунгало. Но там предельно жесткая «уставная» жизнь, слишком часто там появляется начальство с генеральскими погонами, причем не только пограничными. На моей памяти даже парочка адмиралов засветились. Хотя, если память мне не изменяет, на Каспийской флотилии ни одного не было в таком звании, значит, с других флотов приезжали.

Жить по Уставу — это худшее, что вообще можно придумать для солдата. В некоторых случаях даже хуже, чем откровенная дедовщина.

Тем более мне откровенно западло в генеральской обслуге два года пахать. Хотя, конечно, нужный контакт наверх там найти на порядок проще.

Нет, однозначно вычеркиваем из списка. На 15-ю заставу я и так попаду, если приспичит, но зато в качестве свободного человека, а не обслуги.

Жизнь пограничника чудесна и насыщенна во всех ипостасях, но самый смак и полнота ощущений, конечно, только тогда, когда тянешь лямку на самой границе. Шикарные пейзажи, крутые горы и живописные ущелья, уникальные природные ландшафты — курорт да и только. Плюс питание намного лучше, чем в отряде. И подсобное хозяйство свое, и кабанчика можно подстрелить на мясо. И начальства поменьше, и с дедовщиной вопросов нет. Боевое оружие под рукой, оно уравнивает и сглаживает противоречия в сроках службы. Нет, конечно, дедушка, он и там пользуется некоторыми привилегиями, а молодежь шуршит в полтора раза больше, но с настоящей дедовщиной и рядом не стояло.

Но тут есть шанс вытянуть вместо кота из мешка целого крокодила за хвост. Не все начальники застав одинаково прекрасные люди, и я, хоть убей, не помню, кто из них добрый самаритянин, а кто кровопивец натуральный. Попадешь к людоеду и будешь оставшиеся полтора года как на каторге. Такой расклад меня категорически не устраивает. Тем более что с заставы уже никуда не выберешься. Так и просидишь, как репа в грядке, пока доблестные десантники тебя оттуда на броне не вытянут в 1990 году.

Но самое главное, что в прошлой жизни я в отряде весь срок отмотал, здесь мне все знакомо, привычно и, главное, свобода действий кое-какая имеется. Опять же, почти все начальство как облупленных знаю, общий язык найти легче.

Понятно, что в предыдущей реинкарнации у меня не было свободы выбора, где служить и в качестве кого. Призывник — существо подневольное, куда судьба закинет, там и пригодился. Ближе ко второму году службы появляются варианты улучшения карьеры, но кардинально изменить что-либо уже трудно. Поэтому выбор воинской специальности и должность следует выбирать заранее. Желательно на гражданке. Но этот этап мы уже прошли, хоть и не сказать, что без пользы. Само по себе попадание в погранвойска — уже удача. Но этого мало.

Прежде всего, рассмотрим «блатные» места. Попасть на них сложно, но вполне реально при должной настойчивости.

Писарь в штабе. На самом деле, это несколько должностей, связанных с ведением учета, заполнением документов и прочими интеллектуальными извращениями, чуждыми настоящему солдату. Есть множество плюсов, в том числе освобождение от нарядов, погрузо-разгрузочных работ, конкурсов строевой песни и прочих радостей солдатской жизни. Но самое главное: «ноябрьский» писарчук идет на дембель самом первым — 10–15 января! Отличники боевой и политической подготовки, например, едут домой только в середине февраля, а особо невезучие или «залетчики» — вообще в марте. Это про осенний призыв, кстати.

Разновидность писаря — художник в штабе. К сожалению, эту должность судьба уже отдала Лёхе в прошлый раз, лишать друга такой удачи — некомильфо. К тому же он художественную школу закончил, а мой опыт рисования плакатов в армии слишком печален, чтобы о нем вспоминать. Кто бы мог подумать, что приложить рядового Имбергенова вместе с автоматом к холсту и обвести карандашом — это не самый удачный способ изобразить Героя Границы к празднику. Начальство не оценило новаторских изобразительных методов, и я два дня после этого чистил картошку, причем не для себя ночью в парке, а для двухсот молодых, нагло дрыхнущих в этот момент, новобранцев.

И вообще, моя свободолюбивая личность не согласна протирать штаны два года рядом с начальством. Это ни в самоволку сходить, ни к ба… Нафиг такая служба, спрашивается? Насчет баобабов это оговорка, некуда здесь ходить налево, барышни в темных платках, укутанные до ног, лишь нос торчит наружу. И это на семидесятом году Советской власти! Или семьдесят втором уже? Упс, так и проколоться можно — такие даты от зубов отскакивать должны.

Как можно женскую красоту определить под толстым платком на расстоянии? Вдруг там крокодил натуральный? Вот то-то и оно!

Идем далее по списку.

Следующая по степени привлекательности должность — это помощник продавца в «чипке». В Уставе караульной службы такой должности вы не найдете, да и в любом другом Уставе — тоже. Но это не значит, что ее нет. Чипок — это буфет или магазинчик на территории части, в котором продают сладости, напитки, сигареты и выпечку.

Вариант идеальный со всех сторон, кроме опасности растолстеть к концу службы до безобразия. Но этот лотерейный шанс уже занят. Рядовой Гасанов служит помощником буфетчика всего полгода, и на дембель уйдет нескоро. Он до службы весил центнер, а сейчас еще больше. Упаси Боже от такой напасти. Он даже обедает пирожными, в солдатской столовой его никто ни разу не видал. Удивляюсь, где ему форму подобрали. Наверное, по заказу шили, он местный, родом из Ленинорана, папа заведует торговой базой, по местным понятиям это фигура, равная второму секретарю райкома.

С глубоким сожалением вычеркиваем и этот пункт из числа возможных. У меня такой мощной родни нет, тем более в этих краях. Зато фигуре тоже ничего не грозит. Помнится, я похудел на двенадцать килограммов к концу учебки.

Из высшей лиги «блатных» должностей переходим в первую.

Здесь имеются две примерно равные вакансии. Обе связаны с ветеринарией, хотя и несколько разные по степени съедобности. Первая и самая вероятная, в свою бытность, я на неё чуть не попал. Начальнику служебного собаководства майору Джафарову требуется водитель на УАЗ-469, его как раз уходит на дембель. Очень хороший, замечательный человек, о котором у меня остались только самые лучшие воспоминания. В прошлый раз не сложилось, уже не помню почему, наверное, опыта вождения легковушки у меня не было.

Огромный плюс: постоянные разъезды вне территории части, ветслужба следит за всеми «парнокопытными овчарками» на всех заставах. И за собаками, и за лошадьми. Своя отдельная вотчина в отряде, там же стоянка автомобиля. Проживание вне роты — тоже неплохо. Единственный недостаток, кроме постоянного запаха псины в машине — свободного времени вообще нет, круглые сутки в дороге.

Вторая ветеринарная должность настолько курьезная, что всерьез ее воспринимать я не могу.

Не знаю, в чью гениальную голову пришла мысль выращивать свиней в мусульманском регионе, но у нас в отряде имеется свой собственный свинарник. И я не о казарме перед генеральной уборкой. На полном серьезе здесь целая свиноферма на три десятка пятачковых монстров. Объедков им от столовой хватает с излишком. Заведует фермой мадам Зотова, вольнонаемная мадам, лет сорока. К ней прикомандирован один неволь… солдат, который с ней и живет. Тьфу, неправильно выразился. Впрочем, ходили слухи, что я правильно выразился.

Собственно, все. Остались только рабочие профессии, самые массовые и рассчитанные на трудолюбивых и выносливых, любящих маршировать и обожающих плац, как самое дорогое в жизни.

Комендантская рота, рота связи и авторота. Выбирай — не хочу.

Так и не решив, кем и в какой должности хочу провести ближайшие два года, я приступил к диверсионной деятельности в охраняемом мной вагоне.

Именно для этого я и сменил Зайца на посту. Время двенадцать, и пора приступать к делу.

Следует сделать отступление и пояснить, зачем мне эти странные телодвижения и невнятные контакты то с билетным спекулянтом, то с проводницей бакинского поезда.

Прежде всего, это тренировка коммуникативных способностей, адаптация под текущую эпоху, все же менталитет за тридцать лет изменился очень сильно.

То, что попытки «вербовки» выглядят неуклюже, то мне простительно, я в Службе внешней разведки не служил, и весь мой опыт почерпнут исключительно из книг и телесериалов.

Вы когда-нибудь видели драку в лифте? Сильно она похожа на нормальную? Ни размахнуться, ни увернуться, ни кирпичом приложить. В спецслужбах это отдельная дисциплина — бой в ограниченном пространстве. Вот у меня нечто подобное, только в плане налаживания контактов с окружающими. Жесткое ограничение по срокам и крайне скупой выбор объектов для вербовки. К тому же непрезентабельный внешний вид и подконвойный статус по сути.

Конечно, лезть к фиксатому прямо на республиканском вокзале с таким предложением — верх безрассудства, там кроме линейного отдела милиции, еще и представитель КГБ обязательно сидит. Но на безрыбье и этот за лангуста сойдет, тем более что вроде удачно проскочил.

Теперь очередь за гражданкой Тагиевой Наргиз Гамбар кызы. Дал же бог имечко и отчество. Впрочем, здесь у всех такие. Информацию о том, что проводница именно «Гамбар кызы», я почерпнул из почетной грамоты, висящей в рамочке около окна в проходе.

Традиция вывешивать свои почетные грамоты в поездах мне больше нигде не встречалась, только в этих краях. Попадалась на глаза даже благодарность проводнику за поимку шпиона от имени начальника погранзаставы, с синей печатью, между прочим.

У моего дедушки, передовика социалистического производства, таких грамот было штук двадцать, у бабушки столько же, и не менее десятка почетных наград и медалей на двоих, но им никогда в голову не пришло бы обклеивать ими свой комбайн или ферму. Тут другие порядки и другой менталитет.

Почетная грамота в закавказских республиках — это прежде всего признак статуса и тонкий намек на хорошие связи в верхах и на влиятельного покровителя. В девяностые сказали бы, что это опознавательный ярлык от крышующей бригады, но мы не будем пользоваться такими сравнениями, ибо если не доказано, значит, не стопроцентный факт.

Совесть моя чиста, не я первый начал, можно было в чай и настоящей заварки насыпать хоть немного, не обеднела бы мадам Тагиева.

Еще раз осматриваю вагон, чтобы составить впечатление о его хозяйке. Конечно, она тут не одна работает, но судя по манерам и напористости, сменщик тут ничего не решает. Почему я так думаю? Видели бы вы бархатные шторы бордового цвета, с бахромой, как у переходящего знамени. А национальный орнамент на занавесках «вырви глаз», такое продавить — это надо настоящей гром-бабой быть. Так что ни один нормальный человек в сменщиках здесь не выживет.

Да и чужая грамота на стене здесь и минуты не продержалась бы.

Очень удобно искать черную кошку в светлой комнате, когда ты точно знаешь, что она там есть. У классика несколько по-другому было сказано, но в данной ситуации и так сойдет.

Ни секунды не сомневаюсь, что наша мадам промышляет перевозкой контрабанды и прочих нужных и дефицитных товаров в оптовых количествах. Конечно, речь не идет непосредственно о перевозке через границу, поезд идет только до Астары, но скупает иранский товар на нашей стороне — к бабке не ходи. К сожалению, удача с контрабандой мне пока не светит — ценный груз будет только на обратном пути.

Но кто же будет ехать порожняком в погранзону, куда пускают только по пропускам. Кордон он не только с той стороны мешает вывозить, но и туда не всякий товар нормально привезти можно. В результате в приграничных районах случается дефицит самых неожиданных вещей.

В советских пассажирских вагонах есть встроенные емкости для перевозки багажа, о которых редко кто знает. Например, большой ящик в полу, прямо под ногами в проходе. Надо лишь убрать декоративный коврик и открыть люк. Днем это сделать незаметно никак не получится, коврик, а точнее, ковровая дорожка длиной метров десять, тянется на весь вагон и крепится с двух сторон.

Среди ночи это сделать намного проще. Что я и проделываю.

Внутри ящика обнаруживаю две серые картонные коробки.

Тьфу. Сливочное масло. Каждый короб по двадцать килограммов. И это все?

Разочарованию моему нет предела.

Хотя нечто подобное и следовало ожидать. Масло, кстати, саратовское, судя по маркировке. Система отлажена просто идеально. Закупают где-нибудь в Волгограде по три пятьдесят, в Баку оно уже рублей по восемь, в Астаре оптом по пятнадцать-двадцать. А ведь кто-то на полном серьезе, мне помнится, доказывал, что в СССР цены всюду одинаковые, государственные.

Хм. Тут сливочного масла почти на восемьсот рублей получается? При госцене в 150 рубликов? Ничего себе наварчик. Колумбийские бароны от зависти нервно жуют листья кок… кокос, наверное.

Сумма серьезная только в глазах голодного призывника, для местных воротил это сущие копейки. Взять на понт за такое нечего и думать, отбрешется легко. Типа, что родственникам на свадьбу везет. И в глазах окружающих это даже не проступок — это нормальный побочный доход проводника. Не на зарплату же ему жить? Здесь по-другому и не бывает. Не удивлюсь, что зарплату наша многоуважаемая ханума вообще не получает, только расписывается, в том самом кабинете, где почетную грамоту выдали.

Не сказать, что социализм в южных братских республиках полностью отсутствует, вовсе нет! Все государственные институты исправно функционируют. Есть бесплатное образование, есть бесплатная медицина, правда, в селах она ограничивается услугами фельдшера, но то уже другой вопрос. Пенсии и социальное обслуживание тоже в полном объеме выдаются. Дома культуры, кинотеатры, детсады, стадионы, дома детского юного творчества растут как грибы после дождя. И так далее и тому подобное.

Но как только вопрос касается товарно-денежных отношений — туши свет. Чистый натуральный капитализм, отягощенный феодальными отношениями.

Лирическое отступление на этом закончим, время быстро утекает. Очевидно, что две коробки с маслом при таких раскладах не могут являться серьезным компроматом.

Поэтому требуется «отягощение», довесок, который переводит находку в другую правовую плоскость.

Отрываю от коробки кусок картона и при помощи обычной авторучки за несколько секунд создаю убойный артефакт.

Не сказать, что я бегло говорю на фарси, скорее — вообще не говорю, лишь приблизительно понимаю устную речь, с грехом пополам читать могу или перевести несложный текст с пятого на десятое. Тем более что три десятка лет прошло после дембеля, забылось многое без практики.

Удивительно, но азербайджанским языком владею намного хуже, хотя, казалось бы, должно было быть наоборот. Но объяснение простое: по долгу службы фарси хочешь не хочешь, но выучишь, а с местными и на русском можно поговорить, аборигены на нем все без исключения шпрехают только так. Лишь в глухих горных аулах старики не понимают по-русски, но с ними общаться мне не приходилось, да и язык у них свой — талышский, который не похож ни на азербайджанский, ни на персидский.

Фантазия моя отчего-то перестала работать, наверное, ночью она хуже функционирует, поэтому ничего креативного придумать не смог.

Написал слово «пляж» и рядом штук двадцать арабских цифр. Они с иранскими практически идентичные, лишь четверка и шестерка по-разному пишутся. Главное не перепутать, в каком направлении писать.

В результате появилось «шифрованное послание», правда уровень исполнения подкачал. Да и содержание с оформлением тоже на уровне кружка «Очумелые ручки». Но мне в разведотдел ее не нести, мне всего лишь на одно гражданское лицо произвести впечатление надо.

В два часа ночи разбудил Зайцева, сообщил, что никаких происшествий не случилось, товарищ лейтенант на горизонте не появлялся. Будь Кролик нормальным человеком, обязательно сказал бы спасибо, и можно было бы рассчитывать на доброе отношение в будущем. Но судя по невыспавшейся надменной и недовольной физиономии, надежды эти напрасны. Наверняка воспринял это как попытку подмазаться к начальству. Он бы именно так и вел бы себя.

Завел наручную «Электронику» на шесть утра и мгновенно провалился в сон.

* * *

— Гражданка Тагиева? — В такой ситуации «здрасьте» неуместно и мешает созданию нужной атмосферы.

— Э… а… Кого? Зачем? — от неожиданности мадам попятилась и плюхнулась пятой точкой на застеленную кровать, произведя небольшое локальное вагонотрясение.

Интересно, как она на такой узкой полке помещается? Она же ее в два раза шире будет! — пришла в голову совершенно не к месту мысль о неевклидовой геометрии на советских железных дорогах.

— Наргиз Гамбаровна, как вы объясните вот это?

Демонстрирую скрижаль с арабскими буквами и цифрами, собственноручно изготовленную из куска картона несколько часов назад. В руки не даю, только глядеть можно. Так создается напряжение, и клиент изначально ставится в зависимое положение.

Чтобы понять человека, которому продаешь пылесос за сто тысяч, надо встать на его место и представить, что он думает. То же самое следует делать, когда вербуешь или шантажируешь секретного агента. Разница не принципиальная, как между торговой рекламой и выборами.

Что сейчас думают эти честнейшие сто двадцать килограммов, облаченные в железнодорожную форму?

Прежде всего, клиент ровным счетом ни хрена ничего не понимает. Я бы сам обалдел, если меня в шесть утра разбудили и сунули в нос шифровку, выгравированную на коробке из-под саратовского масла.

Опознать картонку по масляному пятну она уже успела и прекрасно поняла, откуда она взялась.

Если она не дура, то быстро сообразит, что это подстава. А мадам точно не дурная — молчит, не орет, не зовёт на помощь, лишь злобно зыркает мелкими черными глазенками на меня, как на врага народа.

И правильно делает, что не орет. Я ведь мог лейтенанту отдать находку, и тогда проблемы ей были бы обеспечены. Поезд, может, и не тормознут, но вагон наверняка перетряхнут вверх дном, а двумя коробками масла явно дело не ограничится. Я навскидку десяток таких укромных мест в вагоне назову. И могу поспорить, что все они под завязку забиты дефицитными продуктами и вещами.

— Моя — человек маленький, женщин бедная. Русский плохо понимать. Дарагой джан, ты сразу скажи, что делать надо?

Приятно иметь дело с умным человеком, который быстро соображает и чувствует свою выгоду на уровне интуиции.

Договорились полюбовно. Бумажка остается мне на память, впрочем, после моего выхода из вагона ее ценность практически сразу становится нулевой, а мадам с радостью соглашается помочь компетентным органам в ближайшем будущем.

Возможно даже с искренней радостью. Я щедро пообещал ей почетную грамоту от Лениноранского погранотряда взамен нынешней. А что? Мне не жалко, а в будущем я сам лично подобную фигню видел. Что мешает первому создать такую традицию. Остается открытым вопрос, где взять хоть сколько-нибудь настоящего шпиона для поимки. Но это дело техники. В конце концов, виртуальный шпион ничем не хуже настоящего и даже намного безопаснее и удобнее в поимке.

В качестве бонуса подобревшая мадам выставила поднос с шестью стаканами чая на одно наше купе и вазочку с инжировым вареньем. Леха выпал в осадок, когда попробовал угощение.

— Ну ты, блин, даешь! — процитировал он классика из будущего почти дословно.

— Дело-то житейское. Сказал, что в Ленинградском железнодорожном институте учусь. Коллега получается. Смотри, не спали меня.