Рапсодия власти. Сказочка до Потопных времен

Олег Константинович Шевченко, 2011

Притча о современном общении, интеллектуальная шарада о смысле власти и жизни Человека и нравственный ребус о значении Слова в жизни личности эпохи Социальных сетей как особой формы властвования над миром. Действие происходит в далеком прошлом – до Великого Потопа. Место действия – неизвестный современной науке уголок Востока.

Рапсодия власти

(сказочка Допотопных Времен)

Радиопьеса в шести сценах

Автор:

Шевченко Олег Константинович

Музыка:

Н. Симонян Музыка к кинофильму «Старик Хоттабыч» (СССР, 1956 г.)

М. Равель «Болеро»

А. Хачатурян «Танец с саблями» из балета «Гаяне»

Радиопьеса принимала участие в конкурсе:

«Playwriting Competition 2011 BBC World Service Drama»

под названием

«Rhapsody of Power (A fairy tale of the antediluvian times)».

Перевод на английский язык был выполнен:

Юрием Швецом ([e-mail]) и Михаилом Капустиным ([e-mail])

ГЕРОИ

Ветер — вещает нежным бархатистым голосом молодого мужчины, ближе всего подходящим к тенору, явственно слышны слащавые нотки «ласкового мерзавца».

Евнух — говорит тонким не лишенным приятности сопрано (тональность прозрачна и серебриста). Голос богат эмоциями, постоянно ощутимы властные интонации; тон часто ироничен. Начиная с четвертой сцены голос теряет эмоциональный окрас. В пятой сцене эмоции Евнуха исчезают совершенно, голос становиться ледяным и равнодушным.

Бархан — обладает глубоким баритоном с очень заметной хрипотцой. Тон всегда и безусловно очень уверенный, напористый, безапелляционный. Часто прорезывается снисходительность и презрение, особенно когда персонаж говорит с вопросительной интонацией.

Евнух в молодости — произносит слова пронзительным фальцетом. Тон очень напыщенный с претензией на всемирное величие и значение. Стиль речи — размеренная декламация.

Удвоения:

Почтеннейший Торговец / Величайший/ Диктор — противный «скрипучий» голос.

Горожанин / Почетнейший Офицер — «окладистый» бас или баритон.

Музыка:

Н. Симонян Музыка к кинофильму «Старик Хоттабыч» (СССР, 1956 г.) в тексте М-1

М. Равель «Болеро» в тексте М-2

А. Хачатурян «Танец с саблями» из балета «Гаяне» в тексте М-3

Наиболее часто повторяющиеся сложные звуковые эффекты в третьей сцене:

Разнокалиберный гомон толпы: вопли, крики, бормотание, смешки — все это близко к какофонии и то наплывает на слушателя, то растворяется, становясь единым шумовым фоном — в тексте SFX-1

Грохот хряцающих о камень сапог нескольких сот человек идущих строевым

шагом — в тексте SFX-2

Обвальный, оглушающий, устрашающий звон сотен лошадиных подков о булыжную мостовую — в тексте SFX-3

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Время — до Потопа. Место точно неизвестно, но предполагается что где-то на Востоке.

ЕXT — Верхние слои атмосферы.

Звучит М-1.

Вступительная речь ветра — речитатив с нарастающей силой.

Ветер. Ветрено и жарко.

Ветрено в льдистых вершинах и в душистых долинах,

Ветрено на горных шляхах и на тропинках к нужнику,

(ПАУЗА — занятая М-1)

Ветрено и в песках.

(ПАУЗА — занятая М-1)

Я не кружу и не рву.

Упругой волной я несу

обрывки слов,

ароматов,

чьих-то снов

и желаний.

(ПАУЗА — занятая М-1)

Я знаю усталость, но не знаю покоя.

Я занят собой и лишь иногда забавляюсь окружающими диковинками.

Я снимаю купола дворцов,

Но безразличен к хитрости и коварству царящими под ними,

Я холожу бедра любовников,

Но что мне до наслаждения и счастья?

Я льну к будущему,

Но нахожусь чуть-чуть в прошлом.

(ПАУЗА — занятая М-1)

ЧЕЛОВЕК! ТЫ чувствуешь мою упругую силу?

Ч Е Л О В Е К!! ТЫ ощущаешь мои прикосновения?

ЧЕЕЕЕ…ЛООО… ВЕЕЕЕ…К!!! ТЫ слышишь мня?

Нет?! Так получи же сполна холодка, печали и радости!!!

Восточная музыка обрывается сильным звуком лопнувшей струны.

ЕXT — открытая пустыня, осыпающийся старый бархан.

SFX — взрывной шум ветра и легкий шорох песка.

Ветер. Краткий миг, и в поношенный черный с зелены-

ми полосками халат евнуха надавила МОЯ ветреная сила, прошелестела вдоль ворсинок одежды, взъерошила его чувства и потекла дальше, оставив за собой расслабленный взгляд черных глаз и обрюзгшее тело. А Я, свернувшись коконом вокруг него, принялся слушать и наслаждаться человеческими чувствами.

(ПАУЗА)

Евнух (Восторженно). Уууу…х как метет песком! Что-то разыгрался ветерок, аж глаза режет… неприятно. А ведь когда-то моя душа была ему открыта, и он называл меня братом. Или нет? Все было иначе? Это Я пел ему песни и сам называл его братом? Впрочем, было ли это вообще? Или так думал юноша с угристыми соплями, мечтая о свободе? Да и были ли то мысли о свободе или всего лишь стремление к вседозволенности? Наверное, это были обычные подростковые бредни. Ведь, по сути, что ветру до меня и что мне до него? Особенно после того как «Величайший» обратил на меня свой тяжелый взгляд? И произошло ТО САМОЕ? С тех пор между мной и ветром нет ничего общего. Н И Ч Е Г О. Ноль. Абсолютное отрицание, стремящееся к бесконечности, и вероятно, сейчас, достигшее этой границы вечного…

(Невеселый смех)

Нет, в самом деле, скучно. Я думал, отшельничать в минуту своего наивысшего блеска дело не то чтобы уж очень интересное, но, по меньшей мере, эпатажное, волнующее, что ли.

А оказывается как попка младенца без отходов. Вроде и хорошо, и сухо, и не воняет, а как-то неправильно, пресно, убого. Зачем она нужна без отходов? Так, для общей формы?

Да и то сказать, сижу я здесь, полирую бархан, а сам все прикидываю, что место хорошее, удобное.

Ветер. Чем же удобен старый бархан в этом унылом мес-те?

Евнух. А…. Это ты, древний бродяга с вечно молодым куражом?

Ветер. Я. Давно не виделись, мой мальчик.

Евнух. (красуясь и явно желая быть опровергнутым) Какой там мальчик, старик, к тому же уставший.

Ветер. Пески, которые ты видишь, двигаются и переплетаются миллионами брачных союзов миллиардов песчинок тысячи лет — они устали. А ты всего лишь утомился. Да и старик ли ты, по сравнению хотя бы с одной самой маленькой песчинкой?

Евнух. Ха-ха-ха! Ветреный говорун! Тебя не перес — поришь.

Ветер. Конечно, ибо как можно преодолеть то, что не оказывает сопротивления? То, чью силу ты

ощущаешь, но не в состоянии спрятать в самую крепкую темницу? То…

Евнух. Ну хватит, хватит. Кто же спорит, философ

из тебя знатный, но тебя ведь на самом деле не существует, а значит — можешь проваливать отсюда! Это мой бархан.

Ветер. Как же я смогу «проваливать отсюда» если ме-

ня нет? Да и бархан отнюдь не твой.

Евнух (Картинно). Уууу… говорил мне лекарь Агафрейд, меньше разговаривай с самим собой! Тебя нет! Понял!? Ты мое больное воображение! И по всей вероятности, подростковое больное воображение.

Ветер. Фи. Как банально. Это я слышал миллионы раз. Но ты не станешь отрицать, что я вокруг тебя. Вот, например, получи посылочку!

Евнух. (Отплевывается). Сколько песка во рту.

Ветер. (Мерзко хихикает)

Евнух (Раздраженно). Эй ты, больной отрок!

Ветер. Кто? Кто?

Евнух. Раз ты — мое воображение, причем больное,

и сохранившееся с переходного возраста, значит вполне уместно тебя называть просто больным тинейджером. Прекращай свои эксперименты.

Ветер. Конечно прекращу, раз ты так настаиваешь.

Только, посуди сам, это ведь очень скучно совершенно не шалить. А мне как подростку…

(хихикает)

так и вовсе не возможно. Я предлагаю поиграть в слова. Самая легкая и совершенно, ну абсолютно безобидная игра, а несет столько удовольствия, восторгов, не побоюсь этого слова — счастья!

Евнух. Что ты имеешь в виду, воображение? И не много ли на себя берешь, говоря такие вещи, что, я твой хозяин, отродясь не произносил?

Ветер. (преувеличенно огорченно, почти гротескно)

Можешь считать, что меня нет, что это небо существует только для твоих глаз, что ты сам управляешь своей судьбой, что этот бархан твой вассал, короче можешь тешить свой здоровый здравый смысл. Но поговорить ведь можно? Или выражаясь витиеватей:

(Явно цитируя какой-то текст)

«сконструировать смыслы и передать их мыслеобразы легчайшими колебаниями воздуха именуемыми звуком».

(Доверительны тоном)

Это в одной очень умной книжке написано. Настолько умной, что все ее слова выбросили на ветер, настолько сложны они были для нормальных людей без ветра в голове. Ну а сам понимаешь, что подарено ветру то принадлежит мне. Вот теперь и мучаюсь с этими самыми легчайшими колебаниями. Знал бы ты, сколько люди попусту болтают, а еще больше попусту пишут и придумывают…

Евнух. Слушай, кто ты там есть. Выражайся яснее.

Или тебе доставляет удовольствие говорить так, чтобы никто тебя не понимал?

Ветер. Такова манера всех ветреных словоблудов.

Я есть то, чем наполняют меня люди… Ты скоро это прекрасненько поймешь, можно сказать лично прочувствуешь. Я живу чужими мыслями, эмоциями… Могу, правда, обойтись и без них… Но, это ведь скучнейшее существование — быть самим собой и ничего не брать от других. Так что, выражаясь яснее, давай поболтаем, ты языком, а я чистым воздухом.

Евнух (брюзгливо в слух, но явно не рассчитывая, что

кто-нибудь его услышит)

Ну и о чем нам… «болтать»? Тебя нет, вернее, ты есть, но это же просто другая сторона моего Я… Я… слишком хорошо себя знаю, да и разве можно с интересом разговаривать сам с собою если это делаешь ежедневно на протяжении 60 лет?

Ветер (радостно) О!!! Темы есть, есть! Вот, например, меня очень занимает одна грандиозная проблема, которую ты совсем недавно сформулировал вслух, ну а я, ясное дело, подхватил и восхитился?

Евнух. Это ты о чем?

Ветер (пафосно). Почему ты считаешь этот бархан удобным? Ведь он не балует глаз отточенной формой, с него не видно ни единого оазиса, да и просуществует он лишь несколько лет, а потом я размету его по всей пустыне. В каком смысле он удобен?

Евнух. В том смысле, что если здесь вышку поставить, да пост учредить, то первый шажок в охране караванных путей от моей державы в Большой Мир почитай что и сделан, а там и комплекс таких вышек с постами, да какую-никакую крепостицу — не за холкой осла видать. Это и караванщикам, и войскам, и мне прямая выгода.

Ветер. А местным повелителям песков — Джи-й-ранам тоже выгода?

Евнух. В общем-то и пустынникам выгода… только

объяснить это им надо. Ну, да война с племенами пожирателей песков дело не великое, хоть и хлопотное. Можно и вразумить в преимуществе торговли над разбоем. Умные поймут, что торговля выгодней, а воры сообразят, что и торговля тот же разбой, только похитрей и ловчей. Так что и воровскими своими традициями и разбойнической честью поступаться не надо… А глупых и недалеких, вышки, посты, крепостица и пятитысячный воинский отряд быстро к ногтю прижмут.

Ветер. (Восхищенно. Ерничая)

Да. Ты стал настоящим государем! Помнится, до хирургического вмешательства таким не был, все о счастье мечтал… для всех… даром… и чтобы никто не ушел обделенным….

Евнух (напряженно) Не будем о том… времени… оно ушло

Ветер. Можно и о другом. Слыхал, и имечко тебе

дали, как и предыдущему державному государю, с ярко выраженным сопрано, звучное: «Величайший из Великих и Владыка Найвеличественейших, Повелитель Великой равнины, Владыка 99 долин и 80 рек». Даже мой ветреный язык сворачивается в бараний рог, когда такое выговариваешь. Всех в лаваш раскатал. Вот теперь и до пустыни добрался. Тоже, небось, из нее сад готовишься сотворить?

Евнух. (с многозначимой усталостью)

Сделать все можно.

Бархан. Так чего же ты приходишь сюда уже бесчисленное количество дней и глупо уставившись в песочек тяжко вздыхаешь?

Евнух. Ого-го! У меня теперь растроение личности! Или это еще один мой приятель пожаловал? Солнечный лучик какой-нибудь? Из совсем уж раннего детства?

Бархан. Не обижай старого огрузневшего повелителя.

Евнух. Да кто же тут хрипит?

Ветер. Это груда песка под тобой хрипит. Бархан имя

его.

Евнух (с издевкой). Ага! Как же это я сразу не догадался. Ну конечно же, это Бархан. Ребята! Я все понял! Вы это не Вы, а символы! Ветер — ты, наверное, символ моего прошлого! Ну сам понимаешь, восторги… свобода… идеалы… болтовня… А бархан — это грозный знак моего будущего. Сила, мощь, куча пространства… чем не пирамида над усыпальницей моей державной души?

Нет, положительно, Агафрейд просто в восторге будет, когда узнает, что способно сделать с человеком долгое пребывание под раскаленным солнцем!

Бархан. Очень не умно и очень не смешно, Евнух. Не воображай себя нашим творцом. Ты ведешь себя на редкость нелогично и вызывающе. Да и Ветер хорош… Что это вы за беседу затеяли идиотскую? Я тут слушаю вас, слушаю и совсем не могу понять, что за разговор такой странный? Ветер свистит пустозвонством, выкидывает эффектные выкрутасы, надо заметить, при помощи моего же песка. Евнух либо обижается, либо злится, либо вообще учебник по геополитике и психиатрии цитирует. Что за бесконечная, игра в непонимание понятного?

Евнух. «Бесконечная, игра в непонимание понятного»…

Ветер ты что-нибудь усвоил из этой фразы? По-

моему, он вместе с тобой ту книжку читал.

Ветер. Ничего ОН не читал, это ЕМУ не нужно. А

насчет понимания… Скажу честно, Я его никогда не понимал. А уж усваивать сказанное им… так и до умственных колик дойти можно. Все дело в том, что очень трудно понять опредмеченный принцип. Знаешь ли, а Бархана ведь, как такового, и нет.

Бархан. Спасибо.

Ветер. Не перебивай меня. Так вот, его нет.

Евнух. А что же есть?

Ветер. А есть песок, есть песчинка. И когда песчинки собираются в достаточно большую груду появляется ОН.

Евнух. Бархан.

Ветер. Зачем, просто ОН. И когда ОН начинает говорить, то в его словах слышатся миллиарды голосов, раскрываются, как розы, миллионы образов, выпускают логические шипы тысячи понятий.

Бархан. Вообще-то Ветер прав, дорогой мой Евнух-бархан. Да. Да. И не корчи рожи. Ведь ты мой родственник, в некотором роде… По своим функциям, так сказать.

Евнух. (очень раздраженным тоном)

Бредовый разговор. И еще раз: Б р е д о в ы й р а з г о в о р. Я ничего не понимаю! Я это «Я», а не какой-нибудь там бархан.

Ветер. Он не понимает! Ты что не слышал о такой штуке как аллегория?

Разве песчинка обязательно должна быть определенной формой крупицы истертого камня?

А о человеке-песчинке слышал?

А муравей в своем муравейнике не есть песчинка?

Евнух. И что из этого?

Бархан. А то. Один человек это человек. Один мура-

вей это муравей. А много человеков — это общество. Много муравьев — это муравьиный социум. Это ОН.

Ветер. Верно — ОН. Который состоит из миллионов

песчинок-людей-муравьев, говорит от их имени, поступает от своего имени и на самом деле не существует…

Бархан. Еще раз спасибо.

Ветер. Всегда пожалуйста.

Евнух. (буркнув) Тогда я не бархан.

Ветер. А кто же?

Евнух. (предельно серьезно) Песчинка.

Ветер. Величайшая из великих? Повелительница

Великой равнины, Владыка 99 долин и 80 рек?..

Евнух. Но я же один. И потом, я, быть может, гигантская песчинка… скала, что ли, монолит, но не бархан — это уж точно. Ведь ОН, ты сам это говоришь, должен состоять из многих…

Ветер. Так и есть. Вот у тебя есть СВОЙ Город, Дворец, войско, народ. Собственные мысли, чувства. Ты их и объединяешь в себе. Ты это Они. А Они это Он, а значит все это Ты. Понял?

Евнух. Нет. Но… осознал.

Ветер. А что, понять и осознать — это разные вещи?

Евнух. Понять — это выразить словами, а осознать —

это выразить картинками при помощи звуков собственного сердца.

Ветер. Ну ты и зануда… Как с тобой сложно…

Бархан. А что тут сложного? Ничего. Эта, так называемая сложность, можно сказать, даже норма. Ведь большинство человеков не понимают, кто они такие есть и что они делают, но великолепно осознают, кем они быть не хотят и что им делать совершенно не хочется. Иногда, правда, встречаются отклонения, когда люди делают то, чего не понимают и не осознают, что они делают. И дело у них прекрасно получается. Какой-ни — будь писака строчит текст на папирусе, не имея никакого представления, как появился папирус, не осознавая даже что, такое буква как символ в масштабах вселенной… и неплохо пишет.

Конец ознакомительного фрагмента.