Книга 4. Душа Сущности. Король Рая

Олег Ковалёв

Серия книг «Король Рая». Философия, фантастика, приключения. В книгу включена концепция нового времени, изложенная в увлекательной художественной форме.

Глава 2. Гуляет разноцветный ветер

Точнее, ринулся клан семирогих. Они были абсолютно уверены в победе. Ибо баланс сил в космосе был нарушен: никогда не воевали друг с другом миры потусторонние и материальные. Это вообще разные уровни обитания. Каждый занимал привычную и положенную ему нишу. У них был просто разный уровень материальности. А теперь наступала, наверное, эпоха хаоса: противостояние между уровнями материальности.

Впереди неслись оборотни и семирогие, за ними — флот построенных ими лично звездолётов, количество которых неисчислимо. Однако, они заметили, что двурогие исчезли. И это придало им силы. Если двурогие испугались, то материальные миры они победят без проблем. С визгом и шумовыми эффектами, дабы запугать противника, приближалось воинство семирогово. Их встречал флот Савойи.

Гранд рвался в бой, но Савойя решил управлять самостоятельно. Чувствовал, что именно в этот момент решается будущее. Будущее самой Сущности. Предчувствуя великую битву, также понимал, что потери воинов могут быть невосполнимы для его империи. Не для массовой мясорубки предназначались они. Каждый воин стоил очень дорого: обучение и воспитание обходилось в довольно кругленькую сумму, но сумма выплаты родственникам погибших была ещё больше. Кроме того, это была аристократия, а она и так выращивалась очень сложно. И тогда он решил рискнуть. Весь его флот ещё совсем недавно был модернизирован. Вспомнил, что на кораблях теперь установлена защита от проникновения потусторонних сущностей. Раньше об этом никто не задумывался. Но после нескольких случаев, когда миры другой материальности пытались вмешаться в управление некоторых боевых кораблей, было решено поставить защиту на все корабли флота. И примечательным так же был тот факт, что конструкторам удалось создать режим впуска сущностей на корабль, но при этом, одновременно, они не могли выйти из него. Именно эта возможность и привлекла его внимание.

Пришлось выставить весь флот империи. То, что произошло впоследствии, поразило все галактические миры вселенной. Но сейчас семирогих встречали корабли, все до единого, которые могла собрать для этого противостояния империя Савойи. И, не смотря на это, их было всё-таки раз в пять меньше, чем у противника. Семирогие давно готовили восстание. Смерть двух оборотней с охраной лишь ускорила развязку, которая могла произойти даже уже в любое мгновение.

Тьма оборотней и семирогих достигла кораблей Савойи и, пользуясь своей иной материальностью, проникла сквозь стенки кораблей прямо в их нутро. Материализовавшись, ринулись уничтожать экипажи кораблей. Но их встретила пустота. Удивлённые и даже немного обрадованные, решили, что противник бросил корабли и сбежал. Да, так на самом деле и было. Корабли были брошены и экипажи бежали.

Семирогие заполнили все корабли противника и расположились за пультами управления. Мечтая теперь уже осемирожить весь этот материальный мир, они, в эйфории, с триумфом двинулись навстречу своему флоту. Однако, приближающийся флот семирогих воспринял это, как вызов противника и открыл огонь на поражение. Заметив вспышки со стороны своих приближающихся кораблей, семирогие дали сигнал, что это свои. Однако, они не были знакомы с особенностями кораблей противника. В разведку они никогда не играли, ибо пользуясь возможностями иной материальности, никогда не проигрывали войны.

А между тем, крейсеры зафиксировали нападение, и в салонах прозвучала команда:

«Внимание! Наш корабль подвергнулся нападению. Зафиксирован низкий уровень управления. Корабль переходит на автоматический режим. Пристегните ремни и не о чём не волнуйтесь, плен вам не грозит.

Семирогие изрядно удивились, как это: они и не собираются попадать в плен. Пробовали пользоваться пультом управления, но корабли не слушались ручного управления. Возбуждение прошло волной по всем кораблям флота Савойя. Один за другим включались автоматические системы управления боем. И теперь семирогие стали невольными свидетелями боя со своей собственной армадой, будучи находясь на кораблях противника. Это открытие настолько их поразило, что ещё долгое время они находились в оцепенении, наблюдая за ходом схватки. Набитые в кораблях Савойи, как селёдка в бочке, многие из них предприняли попытку покинуть эти странные корабли, но столкнулись с неожиданной преградой: пространство корабля оказалось закрытым и даже их потустороннее всепроникновение не помогло им. Защитное поле оказалось их природы материальности.

То, что вытворял флот Савойи, поверг семирогих в изумление. Неспроста Гранд вложил столько сил и творчества в свою армию. Он воспользовался необычайным расширением географии империи Савойи и привлёк весь научный потенциал на осуществление своих замыслов. Решил, что воевать должны только машины. Солдат распустили по домам. Их гибель стала невыгодной: влетала в копеечку на выплаты родственникам. Всякая война оказывалась убыточной и никакие завоёванные ресурсы их не покрывали. Теперь в армии числились только офицеры. Они могли и самостоятельно управлять любой техникой и успешно вести рукопашный бой. А сейчас машины проявляли солидарность. Снабжённые системами узнавания: «свой — чужой», начали автоматически кооперироваться в кристаллическую решётку и образовывать сферу.

Однако, семирогие считали, что их кораблям нет равных. Оставив часть флота наблюдать, они отправили в бой с противником примерно равное количество своих кораблей. Было непонятно, куда делся их передовой отряд семирогих, но разбираться было некогда. Невозможно было представить себе, что они находятся внутри кораблей противника и наблюдают за боем со своим собственным флотом. Конечно, проблески какой-то странной передачи они поймали, что семирогие находятся в тех кораблях. Но зачем же тогда они нападают на них, на своих? Поэтому это было нелогично и явная ловушка противника.

Обхватив судорожно подлокотники кресел, семирогие испытывали раздвоенное чувство. С одной стороны, они желали победы своим кораблям, а с другой — им не хотелось погибать вот так, запросто, от своих собственных кораблей. И их необыкновенная материальность не спасёт их, если корабль, на борту которого они находятся, разнесёт в космосе в пыль. Но им повезло: эти корабли оказались настолько изощрёнными в своих действиях, что страх их за свои хвосты стал постепенно проходить.

Некоторые корабли семирогих запылали, и их разнесло в пыль. И произошло-то всё по-глупому. Им помешало численное превосходство. Лазерные пушки, от которых уворачивались семирогие, попадали в другой их корабль, который находился за ним, и тот не успевал в доли мгновений уйти от удара. Семирогие сообразили быстро, и вывели лишние корабли из боя. Теперь круговерть понеслась один на один. Никто не мог победить. Семирогие оказались гениальными пилотами и боролись с компьютерами машин Савойи на равных. Гранд с беспокойством посматривал на Савойю. Огромное количество кораблей семирогих оказалось незадействованным. Если здесь не победит никто, то оставшийся флот противника окажется неповреждённым, и тогда… что будет тогда? Савойя поймал его взгляд и уловил беспокойство: «направляйтесь на планету и возьмите на корабль погибших Юджина и Нэнси. Похороним их по-королевски… бедные, бедные мои дети». Однако, Гранд недоумевал. Ему казалось, что надо срочно что-то делать. Ещё немного, и бой закончится. Может быть, на равных. Ведь лепесток не должен раскрываться, если рядом свои корабли. А там всё смешалось в кашу. Однако, кивнул, и тихо покинул зал. Он не знал о последних указаниях Савойи о программировании компьютеров кораблей. Ставка была слишком высока, и все планы Савойя доверял только самому себе.

Крейсер Гранда незаметно отчалил от огромного летающего города — крепости. Он с грустью смотрел на это великолепие, весело переливающееся всеми огнями радуги. Здесь сейчас находился весь королевский род Савойи. Короли всех галактик, бесчисленное количество королевских отпрысков. Зачем, зачем он собрал всех в одном месте? Все задавались этим вопросом, но он молчал. Имел право. Объяснять было долго, что мир рогатых имеет одну интересную особенность: если шла с ним война, то вся темень мира того скапливалась и начинала яростно терзать всё, что принадлежит к миру противника. И сейчас, Савойя не исключал, что все дворцы его империи подверглись нападению хвостатых рогов всех рангов, все, до двенадцатого рога включительно. Но разве что кроме двурогих, которые находились под его контролем. Им была дана команда охранять свои уровни от вторжения других хвостов. Именно этим и объяснялось их исчезновение. И действительно, весь клан хвостатых вёл сейчас переговоры с двурогими. Двурогие упёрлись рогами, но не пускали сородичей на свою территорию. Дяч отошёл от шока, и сейчас уже разозлился не на шутку. Глаза его горели ярым огнём. Он не любил, когда ему перечат. Он, великий Дяч, говорил им, чтобы они разбрелись по своим домам, но они, движимые своей природой, настаивали на вторжении во дворцы Савойи на своих уровнях. И тогда договорились не трогать дворцы, находящиеся на территории двурогих. А в остальном Дяч им был помешать не в состоянии. И они ринулись разрушать то, что им разрешил Дяч.

А Савойя сейчас размышлял о стратегии и тактике боя во всей вселенной. Причинность его приказов была непонятна, и не было в них логики. Но ведь Савойя управлял перемещением материи! Поэтому исполнителям казался какой-то каламбур в его указаниях.

Гранд лично перенёс тела обоих себе на корабль. Но лица их казались лишь чуть бледными. Внутри него скреблись кошки, и он не обратил внимание на жизнь в их образах. Свеч, его личный доктор, принял их и разместил в своём зале. Он заметил жизнь, но не стал предупреждать об этом Гранда. Не был уверен. И если это даже было так, то не было вероятности, что выжить им удастся. А разочаровывать — это то в своей жизни, чего он очень не любил. Молодую женщину перенёс на отдельный стол. Необычное её покрытие заинтересовало его. Призвал научный совет, лучших специалистов Гранда во всех областях материального мира. Быстро сообща выяснили, что укрыта она в мантию мессий. О молодом человеке пришла информация, что если его может оживить, то только эта юная леди, которая является виртуальной половиной его души. А в настоящем он практически мёртв. Поэтому решили заняться, сначала, этой женщиной. С мантией оказалось сложнее всего. Явно, юная леди была жива. Этот необычный скафандр поддерживал в ней жизнь. Но снять его было невозможно. Она находилась, словно в цельной оболочке, и зацепить её, чтобы развернуть, не представлялось возможным. Согласно информации, невозможно было это узнать. О секрете изъятия из объятий мантии не знал никто. Может быть, об этом принципиально умалчивалось, чтобы информация не смогла попасть в руки тех, кто пожелал бы изъять тело, чтобы погубить его. Но говорилось, что только внутри находящийся может освободить себя от её объятий. Получался замкнутый круг, и все чувствовали это. А медлить было уже нельзя. Лицо молодого человека бледнело, и жизнь покидала уже окончательно его тело. Свеч не знал, кто эти двое. Но если он взял их из рук самого Гранда, то это для него уже значило очень многое. Да и мантия мессий наводила уже на какие-то интересные мысли. Подошёл к юной леди и провёл рукой по мантии так неожиданно для себя нежной любовью и состраданием, что вдруг заметил, как мантия заискрилась и заколыхалась. Но внимание на это не обратил. Его мысли были далеко. Точнее, у него не было мыслей. Чувство жалости к этой незнакомке переполнила его. «Мессия… эта пара пострадала от хвостатых — зашептал он — а что сказал бы отец Георгий, который сам погиб от них? Он учил нас молиться… но как, я забыл, забыл слова… не знаю, не помню». Склонился над мантией и вдруг прижался к этой мантии, обнял её. Учёный совет ахнул. Теперь он должен был раствориться, словно в кислоте. Но удивлённые их взгляды остановились на необычном чуде: мантия покрылась блёстками каких-то тайных и неизведанных этому материальному миру цветов. Таких цветов никто из них не знал и не видел никогда. Наверное, эти цвета вдруг увидели только они, в потустороннем пространстве. А Свеч рыдал от бессилия и жалости к этому человеку, пострадавшему от хвостатых. Он вдруг вспомнил рассказ Георгия о том, который приходил на землю, и так же погиб. И воззвал он к нему и спросил его, что бы он сам делал в такой ситуации. А то, что произошло дальше, было для всех настолько ошеломительно, что и потом никто не мог толком вспомнить, что же произошло на самом деле.

Тело Свеча вдруг стало светиться, и стал он как бы прозрачным. Сам же Свеч, ощутив вдруг прикосновение своих ладоней к телу женщины, развернул мантию, словно лёгкое покрывало. Взяв её на руки, перенёс подальше от неё. А мантия, как бы обиженно сползая со стола, свернулась и скользнула на пол, так и оставшись в образе искрящегося покрывала. И вот теперь свечение его стало пропадать, и он вернулся в свой первоначальный образ. Посмотрев удивлённо на окружающих его, заговорил: «ну чего же вы стоите? Мантии, оказывается, не было. Это было просто покрывало, это было так просто, что даже удивительно». Первым опомнился духовный отец Гранда. Приблизившись к Свечу, перекрестил его и лишь промолвил с дрожью в голосе: «это было действительно просто, раскрыть эту мантию. И секрет этот называется: Любовь». Все слышали, что он сказал, но никто его не услышал. Только Свеч немножко догадался, о чём промолвил поражённый чудом святой отец. А теперь всё как-то пришло в движение, закрутилось, завертелось. Свеча отстранили, стали разбираться без него. Он уткнулся носом в плечо отца Вечноса и не видел уже ничего, сквозь переливы солёных волн, обнявших его. «Чудо, Господи, на моих глазах чудо — бормотал растерявшийся Вечнос — а я и сам не верил, пока сейчас не увидел сам, воочию. Фома я, а не Вечнос». Одной рукой он обнимал Свеча, а другой сжимал крест, да так, что рука его от усилий огромных обессилила и пальцы уже едва его удерживали.

Нэнси открыла глаза. Первой её мыслью было…. Поднялась стремительно и словно полетела к Юджину. Обняла его, стала гладить как-то необычно. «Что она делает? — раздался чей-то голос — может, сошла с ума?». «Нелогичное что-то она делает — прошептал другой голос — хотя, известное дело, подобное тянется к подобному». Но кто-то третий ему возразил: «какое подобие? Когда это подобное тянулось к подобному? Это у информационных существ так считается, а нам-то уж никак непростительно за ними глупости повторять. Половинки по сути своей разные всегда, но ровно, заметьте, ровно противоположным образом. Если у одного одна черта характера, то у второго — принципиально противоположная. А у души есть виртуальная половинка, которую она ищет. И сначала узнаёт душа виртуальную свою половинку, а потом тела их должны соприкасаться. Это правила такие у половинок на узнавание». Тот, кто рядом стоял с говорившим, вдруг толкнул его в бок и почему-то прошептал: «а ты-то, откуда такое знаешь? Вокруг половинок — тайна тайная и никто ведь её не знает, но все хотят знать её». — «Любовью она зовётся, эта тайна. Но никто из нас не любил ещё во всех воплощениях. Тайна любви спрятана в глубине времени. И спрятана она так, что никто никогда не найдёт, потому что не ищет». Он перевёл дух и ощутил необыкновенную тишину вокруг. Все как-то невольно отвлеклись от Нэнси и обратились вслух. Все и всегда надеялись узнать эту тайну, о которой все говорят, но которая недоступна никому ещё не была. А вот теперь вдруг о ней разговор.

«Все говорят о ней — продолжил так же шёпотом, но даже ещё тише, тот же голос — говорят: „вот она, здесь“, или: „вот она — там“, или: „я владею ей“, а другой: „а я потерял“. Но никто, слышите, никто на самом деле не знает, что такое Любовь. И вот, ещё говорят, что узнавание второй половинки нам уже принесли и скоро мы узнаем об этом». Однако, тот, кто его толкнул, не мог угомониться: «а ты откуда, всё же, об этом ты всё знаешь?». Человек улыбнулся: «а сказал мне об этом некто в информационных мирах. Он сказал, что очень скоро нам станут раскрывать наши половинки, и мы увидим их». Однако, все неожиданно для себя шёпотом воскликнули: «как имя его, кто сказал тебе это?». Ощутив на себе горящие надеждой глаза, говоривший растерялся: «Не… знаю — лицо его было сначала задумчивым, но вот стало удивлённым — я действительно не знаю его имени. И никто мне не говорил его имени, и не обращался при мне к нему по имени». И снова послышался чей-то шёпот: «но если это должны принести мессии, то они здесь. А они не дублируют друг друга в одно мгновение исторического времени. Тогда кто тот, кто принесёт это? Не тот ли человек, который тебе это говорил? Я — главный архиватор королевской библиотеки Савойи. Но то, что ты говоришь… нет этой информации в наших мирах!». И теперь все повернулись к тем двум, ради которых они собрались. Юная леди сидела в каком-то оцепенении у ног молодого человека.

Разговаривала с половинкой своей души. Была полная тишина, но разговор все услышали. Мысли падали и каким-то мистическим образом достигали всех, находящихся в этом зале, без исключения.

— ты где?

— не знаю

— как там?

— не знаю

— почему так?

— думал, погибаю. Хотел успеть перед смертью передать всё одним мгновением, смешной я. Он стал принимать, а информация стала падать в него глубоко и тонуть в нём. А я думаю: когда же он её вытащит на поверхность? Испугался, растерялся…

— ты забыл, что в пространстве записано это?

— да

— это бывает. И забыл, что у тебя есть я?

— да

— это бывает. Спускайся осторожно, не рви пространство… коснись меня… хорошо… стоп, не надо так… медленно, глупый. Я буду говорить тебе, а ты слушай, и спускайся

–……….

–……….

— не плачь

— ты знаешь, такой смешной случай был в детстве со мной. Умираю я, а ко мне приходит такой большой человек и передаёт мне покрывало. Огромный такой, смотрит внимательно на меня, да так и не сказал ни слова. Укрыл меня им и ушёл медленно, не оборачиваясь. Потом, со временем, я поняла, что это была мантия. Догадалась. Случайно. В то время была паника: никто не родился с мантией. Потом как-то утихло. Решили, что исключение подтвердило правило. А я тогда поняла, что исключений, оказывается, не бывает. Просто, это событие повторяется настолько редко, что установить его закономерность во времени не представляется возможным…. Не нервничай, время. Помни о времени. Не скачи так резко через пространства. Свет не поспевает за тобой проявить материю, дурашка…

— не плачь… говори

— нынче в информационных мирах такой смешной случай в моде: люди решили, что силой мысли могут творить пространство, меняя его по своему усмотрению. Думайте, говорят, и исполнятся все мысли ваши, материализуются. Какие милые дети, правда? Такие непосредственные и наивные. Так интересно эти существа обрабатывают информацию. Со всех сторон её перемелют, все грани переберут. А потом лишь единым образом в сознание сущности отправляют, как одну простую мысль. Так вот, они не понимают, что в пространстве события все уже записаны и исполняются, т.е. свет проявляет их один за другим, словно кадры на киноплёнке. И нет ничего иначе. А всё искусственное оно отторгает и снова возвращает к тому, что должно быть….

— не плачь… говори, а то спуск становится крутым сразу

— ну да… прости. Так вот…. Эти дети всему верят. Так любят всё необыкновенное, красивое, манящее: иметь всё, и чтобы ничего им за это не было. Казалось бы, если всё так просто, то почему все не начнут силой мысли себе всё создавать? А потому, что видеть такое могут только те, кто чует пространство, события. Событие приближается, они его чувствуют. И начинают об этом думать. И вот оно как бы сбывается! А на самом деле оно просто приходит. В любом случае пришло бы, куда же ему деваться!

Слёзы стали скатываться всё быстрее и вот она уже забыла про все пространства. Забыла, что событие, если оно есть уже, обязательно придёт, именно оно, и никакое другое. Но, вот, вспомнила, что надо говорить, а иначе… вздрогнула и вытерла глаза, словно боясь увидеть, или не увидеть чего-то. Но на неё смотрели глаза Юджина и улыбались, но не слезам Нэнси, а её жизни.

Компьютер головного крейсера отметил критическую линию энергии подчинённых ему кораблей. Теперь включились локаторы и стали считать количество голов противника. Ответ вышел быстро: три тьмы. Стал считать дальше: один к пяти.

Бой, длящийся семь земных дней, не дал преимущества никому. Ни один корабль Савойи не пострадал. Так они и носились, один на один друг с другом: компьютеры материальных миров против пилотов семирогих. У флота семирогих были какие-то необычные технологии. Запасов энергии там был ещё океан. Значит, они не устанут практически никогда. С удовлетворением компьютер отметил, что машине в программе дано разрешение самоуничтожиться, при условии полного уничтожения противника. Это была задача уже попроще намного: не надо было сохранять жизни экипажа. Компьютеру было не жалко экипажа. Он просто выполнял введённую в него задачу. Глупый был, простой и без эмоций. Железка.

Что-то в нём защёлкало, заверещало. Модель последнего манёвра была нарисована и рассчитана во времени до мгновений, о которых мы даже не и имеем понятия. Семирогие испуганно затихли в своих клетках. Теперь им было даже интересно, чем же это всё закончится. Но в сохранении своей жизни всё-таки верилось слабовато. Да ещё в рубке пошли сообщения, чтобы ещё крепче пристегнулись, так как выполняется последний манёвр. Слово: «последний» заставил их невольно вздрогнуть и рожи их семирожьи ещё более вытянулись в тревожном ожидании и любопытстве.

И вот, щелчок произошёл в головном компьютере главного крейсера. Стал исполняться манёвр. Флот семирогих, который отдыхал в стороне и ожидал, когда же всё там у них закончится, с удивлением обнаружил, как корабли противника сокращают расстояние. Теперь они уже неумолимо приближали место боя. Но вот, словно прыгнули и оказались в стороне от места боя. Рассеявшись россыпью ночных звёзд, ринулись в сторону отдыхавших. За ними вдогонку устремились те, с которыми они вели бой. Казалось, флот бежит. Но тогда почему в сторону ещё большего флота противника? Пока семирогие соображали, что бы это могло значить, головной компьютер разворачивал свой флот полумесяцем и вот… корабли Савойи влетели в пространство флота семирогих, и, не открывая огня, устремились каждый к заданным им координатам. Эти необычные крейсера крутились волчком, и сокрушительный расстрел этих кораблей был бесполезным. Всё отлетало в стороны, рикошетом часто направлялось к ним самим, а семирогие только и успевали едва увернуться от своих же ракет.

Но вот позиции наконец-то заняты и теперь главный компьютер снова стал считать головы противника. Теперь он рассчитывал возможную скорость противника, если те вдруг начнут убегать, пока будет выполняться манёвр лепестка. Необходимо было рассчитать, что лепесток накроет каждый корабль противника, и никто не сумеет уйти, если даже попробует.

Однако, компьютер получал неутешительные результаты: некоторые корабли отстали и прекратили вообще своё движение. Стали ждать, пока там всё само закончится. Ему бы занервничать, но он не умел. Вновь были перерасчитаны координаты своих подопечных и крутящиеся боевые корабли Савойи стали смещаться к этим отставшим кораблям. Те с любопытством наблюдали, как бой приближается к ним. И вот компьютер поймал мгновение, при котором захватывался каждый корабль противника. Немедленно был дан сигнал на манёвр. И это оказался единственный шанс, который можно было использовать. Ибо часть кораблей флота семирогих неожиданно рвануло к крепости Савойи. Семирогие решили, что нечего больше терять времени на противника, который уже не ведёт боевые действия, т.к. у него кончается энергия.

Зрелище, которое предстало перед семирогими, привело их в ужас неописуемый. Если другим обычно нравилась эта картина, то хвостатые не любили сияний и разноцветье. Сначала появившаяся сфера не смутила рогатых. Но вот, внутри стали раскрываться лепестки. Сфера уступала переливающемуся внутри сиянию. Невероятной красоты цветы распустились практически одновременно во всём пространстве. Сияние было настолько поднебесным, что ангелы вспомнили свой дом. Слёзы хлынули из их глаз, и произошло необыкновенное и непонятное: каждый из них захотел увидеть своего Отца небесного, своих друзей и родных, которые остались там, на той стороне. И так воззвали они к Отцу своему, что Он услышал их. Тех самых отъявленных своих детей, которых оплакивал всегда. Ощутив искренность и раскаяние, открыл им ворота своего царства.

Вспышки произошли одновременно, мгновенно превратив окружающее пространство в частицы, неизмеримо меньше пыли. Такие мелкие, что пространство так и осталось прозрачным, как было.

Сотни тысяч кораблей, настигающие к этому времени крепость Савойи, вдруг исчезли буквально за несколько миль перед этой крепостью. Их тьма, которая шла на прямой таран крепости, растаяла, словно мираж. Компьютер рассчитал сферу поражения с учётом расстояния до плавающего города-крепости.

Нервное возбуждение сотрясало все галактические миры. Весть о поражении непобедимой армии семирогих облетела всю физиологию сущности. Теперь всё стало непонятно. Если Савойя самый сильный, то он должен был показать свою армию, которая победила в этой битве. Но флота его никто не замечал. А время шло. Собравшиеся на поклон миры с недоумением ожидали приглашения, но его не было. Рогатые воеводы всех рангов собрались в куче и приступили к трону Савойи. Да, они признавали, что семирогие были хулиганами и не чтили кодекс законов всеобщего существования. Но сейчас они требовали исполнения закона. Если Савойя победитель, то он обязан был показать флот победителей. А если нет, то все расходятся и его победа не считается. В этом случае он не может являться всеобщим лидером всех материальных миров Сущности.

Десять горящих глаз уставились на него, не мигая. Хвосты их тарабанили какой-то раздражающий Савойю ритм. Но он молчал. Любое слово обратилось бы против него. А молчание давало преимущество недосказанности. У кого лопнет терпение? Кто первый совершит ошибку слова-действия?

В глазах Савойи вдруг отразилось нечто, чего ну никак не могли видеть рогатые, ибо это находилось на стороне их хвостов. И вот, Савойя вдруг заговорил: «в чём проблемы? Я использовал лишь процентов десять своих возможностей. Империя моя велика и если вы будете меня раздражать, то поступлю с вами так же, как и с семирогими. И вообще, не хочу тратить время на ваши хвосты. А если вы продолжите тарабанить вашими хвостами о мои дорогие полы, то я вам их отрежу». Хвостатые оторопели. Они смотрели на Дяча, официального главу хвостатых. Дяч сидел рядом с Савойей и кивал рогами. Уж он-то тоже кое-что увидел. И эта информация заставила его соглашаться с Савойей. Но тут десятирогий взбеленился: «кто бы это говорил, ты, который не может поааа…». Дикая боль пронзила его любимый хвост. Обернувшись, побледнел. Ошарашено глядя на того, кто наступил ему на хвост, он не мог вымолвить ни слова от ужаса. Перед ним стоял тот, кто бился перед битвой и, оказывается, что он живой. Значит, семирогие нарушили главное правило и должны были подчиниться. И действительно, обе стороны должны были убедиться, что все мертвы. Но семирогие напали первыми и сразу пресекли эту возможность. Рогатые, увидев, что дело приобретает совершенно иной оборот, поджали хвосты. Но лишь десятирогий не мог этого сделать, потому что его хвост был прижат к полу стопой Юджина.

И не потому хвостатые прижали хвосты, что боялись Савойи. Но материальный мир жил по определённым законам, и несоблюдение этих законов влекло к хаосу в организме вселенной. А этот хаос вёл к смерти самой Сущности. Уничтожать свой дом никому не хотелось: негде самим будет жить. А ведь этот мир населяли и более высокие существа, на других уровнях. Если хвостатые нарушат общий закон, то их просто сметут другие миры, ещё и ещё более могущественные.

Пока Юджин примеривался какой длины хвост оставить десятирогому, тот весь извёлся и взмолился к главарю материальных миров, Савойе: «мы вассалы твои, кто же спорит! Но мы же не знали, что ваша сторона выиграла. Это всё семирогие, они нарушили все законы и нас подставили». Савойя дал знак, и Юджин отпустил хвост.

Теперь он осматривал поджатых хвостатых и подумал, что может и стоило отдать за это весь свой флот. Весь военный флот своей империи. Теперь его границы не охранялись. Года два надо бы продержаться, и никто не должен знать этот факт. И тут ему пришла идея: «проштрафились вы изрядно. Войско моё пусть отдыхает. Мои воины изрядно потрудились, накручивая хвосты семирогим. И очень бы я не хотел, чтобы они занялись кем-нибудь из вас. Шерсть рогатых встала дыбом. Назначаю вас на охрану границ моей империи. И смотрите, чтобы никто не прошмыгнул без контроля в мои владения. Врагов уничтожать без промедления. Всё понятно?». Хвостатые склонились в низком поклоне.

Весть о том, что границы империи Савойи отныне охраняет род хвостатых, с первого по двенадцатый рог, повергла всех в смятение. Волосатые ангелы всегда наводили ужас на все миры, включая материальные. Никто никогда не хотел с ними связываться. А ещё, шлялся слух, что и ангелы света подчиняются ему. Непонятно всё было там, у этого Савойи. Недаром, мол, у него такая необъятная империя.

Дыхание его было ровное, но внутренне, душою, дышал тяжело. Он к этому привык, хотя понимал, что плохая это привычка. Оболочка не давала вспомнить себя. Здесь было тесно, а его мир был далеко. Совсем далеко. И который раз посмотрел на небо. Те, кто помогают ему, кто они?

Обернулся и не увидел никого вокруг, что никто за ним не наблюдает, и проговорил вслух: «у нас, как в насмешку, одна природа: например, это — информационные аморфные существа — сделал движение рукой вправо, как бы указывая на это, а затем повёл рукой влево — а вот это — машина. Прошу любить и жаловать». Затем, театрально развёл руки в стороны и поклонился. «А эти рифмы… лучше бы их не было. А эти закономерности… лучше бы их тоже не было. Лучше бы ничего не было, и меня тоже. Но раз уж есть, то будем быть. Ах, какие купола, какое солнце». Улыбка вновь озарила его лицо. И был уверен, что улыбнулся не себе: «мне, Господи, зачем, скажи, и почему на этом свете гуляет разноцветный ветер по тайным проблескам души. И почему в прозрачном сне, где всё легко и невозможно, я прикасаюся к тебе судьбой своею осторожно. И прочь не гонишь меня Ты, с моими мыслями чужими, но даришь вдруг с небес цветы мне с лепестками дорогими. Один из них зовут любовь, второй — молитвами любви, а третий — мир любви, иль новь… как хочешь, так и назови. Любить ведь можно только то, что в нас живёт неугасимо, и по подобию оно с душой лишь нашею сравнимо. И от того по детски рад и преклоняюсь пред Тобою, что не забыл Ты своих чад, узрев в единстве нас с Собою… Мне, Господи, зачем, скажи, и почему на этом свете гуляет разноцветный ветер…