Феномен зяблика

Олег Денисов, 2018

Действие происходит в начале нашего века, в Центральной полосе России. Главный герой, Андрей, офисный работник, уволенный из-за очередного кризиса, отправляется в странствие по лесной реке в поисках старика, который оставил цивилизацию много лет назад. С целью выяснить у него насколько адекватна такая реакция на обыденность повседневной жизни. По пути Андрей сталкивается на первый взгляд со случайными людьми и явлениями, но каждая такая встреча вызывает в нем эмоциональные усилия и воспоминания, приводящие к осознанию собственного предназначения в этом мире. Как вывод, формулирует один из героев книги в последней главе: "К сорока годам человек должен иметь в голове уже сформированную, целостную систему мира, а не сборище разрозненных фактов".

Глава 2. Большие дивиденды, или пока мы не научимся летать

Автовокзал в Пыре находился напротив железнодорожной станции. Перейдя небольшую площадь, я сразу оказался у билетных касс. Работало только одно окошко. Я занял место в шумной очереди и начал изучать схему автобусного движения в районе, висевшую на стене. И тут меня прострелило! Прямо в голову! Слева направо.

Чем-чем? Видимо, собственной глупостью. Сейчас я возьму билет до Перерывов и окажусь в среднем течении реки. Намного выше начала заповедника. А мне надо попасть ниже по течению, где заповедник уже заканчивается. Именно там, по слухам и должен обитать мой старик. И зачем я приперся в Пыру? Надо было сесть на автобус и доехать до Старого Яра, там контора заповедника и приблизительно его середина.

Сказалась привычка. Если путешествуешь по реке, путешествуешь всегда сверху вниз, по течению. Да и путь свободного человека должен был обязательно начаться с рельсов и шпал, уходящих вдаль. Но теперь я даже дальше от цели, чем лежа на диване дома. Это если в километрах.

Я задумался. Кайфа от процесса всегда больше, чем от результата; но если цель оказалась недостижимой, кайф от процесса тоже исчезает.

Мои умозаключения были прерваны строгим голосом из окошечка: «Мужчина, вы едете?» Кассирша была очень даже ничего. Обычно таких берут на бензоколонки, для привлечения клиентов. Я купил билет и подумал про нее: «Зачем ты тут сидишь?! Муниципальное предприятие: работы много — денег мало. Могла бы работать на бензоколонке». Потом вспомнил, что это Пыра, и здесь любая работа, как удача. Особенно на автобусной станции. В центре города, официальная зарплата, мужики куртуазные, вроде меня, попадаются. Мне то, конечно, некогда — через 20 минут автобус. Но я успел оценить прикид банковской служащей в окошечке кассы.

Дорога до Перерывов была просто «разбомблена». «Пазик» пробирался по асфальтовой колее, то и дело выезжая на обочину, где только представлялась такая возможность. Опытность водителя и его знание рельефа местности совершили очередное чудо. Ровно через час. Преодолев 30 километров пути. Строго по расписанию. Под аплодисменты пассажиров. Местная традиция — понял я. Автобус пересек мост через Сежу и триумфально «приземлился» в Перерывах. Весь путь, сидя на заднем сиденье, я пытался обдумать дальнейшие действия. Но постоянно вытянутая вверх рука, чтобы не пробить головой потолок при очередной турбулентности, мешала мыслительному процессу. Только выйдя из автобуса, и заполнив легкие воздухом с реки, я успокоился. Вариантов как будто много. Традиционно хотелось спуститься по реке. Перерывы — место, где байдарочники, плывущие с верховий, заканчивают поход. Или плывут дальше. Но все равно останавливаются, чтобы пополнить запасы хлеба и пива: сельский магазин расположен очень удобно, у самой реки. А другие здесь только начинают свой поход. Те, кто заканчивают всегда с завистью смотрят на тех, кто плывет дальше. Это закон жизни, даже несмотря на дождь, мы всегда завидуем тем, кто идет дальше нас.

На противоположном берегу, сразу за мостом, ниже по течению я заметил группу ребят, собирающих байдарки. Они стартуют отсюда, понял я. Может напроситься? Свободные места в байдарках — не такая уж и редкость. Правда, запасные весла берут только придурки или чайники, которые просто забывают выложить лишние. Но я готов грести за всех. Или по очереди. Только зачем я им? Обонянием я, конечно, наделен. А вот обаянием — вряд ли. Да я и не готов сыпать всю дорогу короткими смешными историями… с неожиданной глупостью в конце. Один мой знакомый, с которым я, кстати, плавал на байдарках, сказал, что на байдарках плавают только хорошие люди. Чушь! Как раз те, кто не могут утонуть в силу своей природы, те и плавают. Эх, и почему мне так не нравятся люди?

Несмотря на идиотское сочетание звуков в слове «байдарка»: звучит, как будто рвется брезент. Байдарка — это телепортационная капсула, которая перемещается по воде. Главное — найти силы оттолкнуться от берега. Не у каждого это получается. Но если смогли, если получилось — вы в другом измерении. Пересекаете пространство вместе со временем. Один взмах весла и время отстало. Не беспокойтесь. К утру, пока вы будете спать, время вас нагонит. И с первыми лучами солнца, уткнувшимися в крышу вашей палатки, в мире снова наступит гармония.

Телепортация может завести вас очень далеко. Туда, где не ступала нога человека, только перепончатые лапы ваших коллег с дюралевыми веслами вместо рук.

Что еще мне всегда нравилось в байдарках, это грузоподъемность. Заходите в подъезд обычной девятиэтажки, а там над дверью лифта красной краской написано: «Г/п 380 кг или 5 чел». Это и есть грузоподъемность байдарки «Таймень-3». Пять человек, конечно, не посадишь. Максимум четыре. Четвертый в грузовой отсек, но тоже с веслом; пассажиры не приветствуются, дети тоже гребут. А уж если без четвертого, тогда можно со всем нажитым за долгие годы барахлом, предварительно пропущенного через гидравлический пресс.

О! И, конечно же, Роберт Льюис Стивенсон! Тот самый, кто написал «Остров сокровищ», тот самый, кто написал «Вересковый мед» (он еще много чего написал). И тот, кто сумел наполнить байдарки смыслом. А Роберт то Льюисович, безусловно — классик. И к классикам принято прислушиваться, если вы, конечно, не последний гопник. Книга называется «Путешествие вглубь страны». 1878 год. Можно считать, это первым описанным случаем, когда байдарки использовались для путешествия, а не для спорта, охоты на тюленей или рыбной ловли. «Трое в лодке» появились существенно позднее, но тоже здорово, и тоже про это — вниз по течению. Стивенсон описал это так: «Я каждую минуту жил за троих. С каждым ударом весла, с каждым речным поворотом я выигрывал десять очков у смерти. Мне редко удавалось получать с жизни подобные дивиденды». Он назвал это «забить в мужественный барабан».

Да, был бы у меня барабан, а лучше несколько, я бы связал из них плот и сыграл «Болеро» Равеля на речной ряби. А пока? Пока только так! То есть пешком. И я направился вглубь страны на своих двоих.

Если честно, я всегда предпочитал пешее изучение территории. Даже проплывая мимо на байдарке, мне всегда хотелось выйти и посмотреть, что там на берегу.

***

Пока мы не научимся летать, а еще лучше телепортироваться…

С нашими дорогами нам давно следовало бы научиться, или первому или второму. Передвижение пешком остается высшим проявлением человеческой свободы. Ни машина, ни другое иное средство перемещения на углеводородах, ни воздушный шар, ни байдарка или лодка, ни велосипед, и даже не вьючное животное, в виде осла, оленя, верблюда, слона или коняшки не обеспечивает такой степени свободы, как наличие двух ног. Это не только влево, вправо или иное перемещение по плоскости, это еще вверх и вниз. Если в машине кончится бензин, она остановится. Если в вертолете кончится керосин, он рухнет. Если в реке кончится вода, или река повернет направо, а вы хотите налево — всё: вы приплыли. Если ослик устанет — из ослиной кожи сделают барабан, если верблюд устанет, он плюнет вам в рожу: он точно церемониться не будет. Если устанете вы, вы все равно сможете идти вперед, потому что человека ведет по жизни сила воли, а не мышцы. Получается, не руки превратили обезьяну в человека, а ноги? Нет, дело не в конечностях, хвостах или инстинктах, все дело в духе. А это уже божественное. И еще философия: пешком — это не значит как можно быстрее попасть из пункта А в пункт Б. Самое главное, если ты отправился в путь, НИЧЕГО НЕ ПРОПУСТИТЬ по дороге. Этим свойством, в полной мере, не обладают даже мои любимые байдарки.

Так думал я, ловя кайф от прямохождения. Конечно, если бы мой рюкзак не был бы таким легким, моя одухотворенность чудесным образом превратилась бы в мат и раздражительность. Но я хорошо приготовился к путешествию: синтетический спальник с температурой комфорта минус 10 градусов, нейлоновая куртка с надписью «ЛДПР» без какой — либо подкладки (скорее дождевик, но по пояс), зато халявная. Аббревиатура, придуманная кем-то, Ленивые Додоны Предатели России — очень хорошо подходила для описания меня в сегодняшнем историческом моменте и не вызывала протеста. Запасные трусы и плавки, футболка, три пары носок, «хоккейные рейтузы» — проще говоря, серые плотные трико; очень тонкий свитер, блокнот, ручка, нож, ложка, маленький котелок, кружка, сотовый телефон, коробок спичек в пластиковой баночке из-под «Морского коктейля», зубная щетка и паста «Колгейт». Я, конечно, знал, что зубы можно чистить углем от костра, но морально не был к этому готов. С точки зрения цивилизации, вкус зубной пасты во рту — это и есть вкус утра, а никак не чашечка кофе, как утверждает телевизор. После чашечки кофе запах из-за рта как от выкуренной сигареты, а это уже на любителя. И никакой романтики! Какая уж тут романтика — целоваться с пепельницей. Другое дело — влажные губы, пахнущие свежестью и мятой.

Таким образом, моя ноша не давила на плечи, но спина под рюкзаком все равно была мокрая. Несмотря на начало мая, солнце пекло как летом, на голубом небосводе — ни облачка и температура была не ниже 24 градусов. Благодаря своему юношескому опыту хождения вдоль Сежи, я знал, что дорога проходит далеко от берега, и запасся «полторашкой» воды из последнего колодца в Перерывах. Из еды у меня было две банки прибалтийской кильки в томатном соусе, батон и пачка рожков, прихваченных еще из дома. Несмотря на то, что соли у меня не было (как и сахара с заваркой), рожки я, видимо, собирался грызть. В местный магазин я не зашел принципиально, чтобы в буквальном смысле, не отягощать предстоящий путь материальными излишествами.