Одиннадцатый император

Олег Волков, 2019

Проклятые иноземцы заполонили земли благословленной Тассунары. Дешёвые иноземные товары разоряют ремесленников и крестьян. Следом беднеют самураи Внешняя торговля не приносит никаких благ. Страну трясут бунты и недоимки. Власть императора слабеет. Так не может продолжаться вечно. Иначе в ближайшей перспективе Тассунаре уготована роль жалкой полуколонии развитых стран Мирема. Однако, не все иноземцы понимают, что этого не будет и быть не может. Саян Умелец сумел пробиться в Императорский дворец и стать главным воспитателем Рума Лингау, одного из сынов императора. Но мало воспитать образованного и прогрессивного правителя. Гораздо сложнее посадить его на трон отца. Ведь, кроме Рума Лингау, ещё два принца претендуют на титул правителя островной империи. И за каждым из них хватает решительных сторонников. Подсерия: «Человек за троном» – 3.

Глава 5. Суть большой игры

Тук! Тук! Тук!

Церемониальный посох в руках Скори Мурдина, дворцового мастера церемоний, ровно три раза торжественно и важно стукнулся о пол Тронного зала.

— Его величество Тогеш Лингау, десятый император Тассунарской империи!

Хорошо поставленный голос мастера церемоний разлетелся по притихшему Тронному залу словно божественная музыка. Саян торопливо поднялся на ноги. Вместе с ним с пола встали и все присутствующие в Тронном зале придворные самураи.

Слуги в ярко-жёлтых кимоно с изумрудными драконами распахнули створки главного входа. В проходе между подданными показался его величество Тогеш Лингау. Придворные самураи как по команде согнули спины в почтительном поклоне.

Медленно и неторопливо, как и полагается правителю островной империи, Тогеш Лингау проследовал через Тронный зал. Может быть в последнее время император и в самом деле чувствует себя не очень хорошо, однако для предстоящей торжественной церемонии он оделся как самурай. Чёрная накидка без рукавов аж блестит. Плечи накрахмалены до такой степени, что недолго и порезаться. Ноги прикрывают чёрные же шаровары с широкими разрезами по краям. Нательное кимоно из шёлка бурого цвета с тёмно-оранжевой вышивкой. Может показаться, будто за спиной императора притаился дракон, крылья которого то и дело проглядывают на широких рукавах.

Несколько более медленно и величественно (или тяжело) Тогеш Лингау поднялся по широким ступенькам на возвышенность. В почтительной тишине Тронного зала таби на левой ноге императора слишком громко, слишком заметно шаркнул по натёртой до блеска половой доске. Однако, как ни в чём не бывало, Тогеш Лингау мягко опустился на трон. Левая рука правителя островной империи вытащила из-за пояса катану. Длинный меч плавно опустился на специальную деревянную подставку. Сидеть на троне с длинным мечом за поясом неудобно, ножны то и дело будут шаркать по высокой узорчатой спинке. Однако вакадзаси, второй более короткий меч, как и положено, остался за поясом.

Саян самым внимательным образом, едва ли не до рези в глазах, уставился в лицо императора. Словно гора с плеч. Всё не так уж и плохо. По крайней мере, внешне император выглядит более чем прилично. На щеках играет лёгкий румянец, а в глазах не плещется безразличное равнодушие. На троне, на почти метровом возвышении в дальнем конце Тронного зала, Тогеш Лингау как никогда похож на грозного, но мудрого и справедливого, правителя могучей империи.

Церемония торжественного выхода императора отточена до мелочей. Любой придворный обязан знать её от и до, иначе можно оконфузиться. Два года назад, когда Тогеш Лингау назначил его главным воспитателем Рума Лингау, в самую первую очередь Саян проштудировал и выучил едва ли не наизусть дворцовый этикет.

Взглядом полным величия и достоинства Тогеш Лингау окинул Тронный зал. Придворные самураи и прочие приглашённые всё так же стоят в почтительном поклоне. Но вот император махнул рукой.

— Подданным его величества разрешено присесть! — тут же громогласно возвестил Скори Мурдин, мастер церемоний.

Тронный зал наполнился шуршанием и бряканьем. Все присутствующие опустились на пол, рядом с каждым самураем замерла его верная катана. Не прошло и пяти секунд, как в Тронном зале вновь воцарилась тишина.

Придворные самураи сидят не просто так, где попало, кто где успел примоститься, а согласно важности занимаемой должности. Каждый разоделся как только мог, насколько дорого и величественно позволяет личный кошелёк. Если накидки без рукавов и шаровары традиционного чёрного цвета, то нательные кимоно пестрят буйством цветов и узоров.

Как простолюдин Саян едва ли не единственный в Тронном зале одет не в накидку и шаровары, а в кимоно. Пусть из дорого шёлка, но всё равно кимоно. Не считая слуг, конечно же. Да и пары мечей у него нет. На всякий случай, чтобы не светиться, Саян облачился в тёмно-бурое кимоно.

Тук! Тук! Тук!

Церемониальный посох вновь три раза стукнулся о пол.

— Подданный его величества Нитван Лихтад! — Скори Мурдин выждал эффектную паузу. — Его величество Тогеш Лингау, десятый император Тассунары, повелевает тебе войти в Тронный зал!

Головы придворных самураев разом повернулись в сторону входа. На этот раз створки дверей никто отворять не будет, они уже открыты. Да и не по рангу перед самураем, пусть он буквально через пять минут официально станет вторым лицом в империи, распахивать дверцы в Тронный зал.

Нитван Лихтад не менее медленно и величественно вошёл в Тронный зал. Будущий великий советник приоделся как мог. Да, его накидка и шаровары отливают чернильной чернотой. Да, его ноги облегают новенькие таби приятного цвета корицы, а ножны мечей за поясом очень даже выразительно потёрты и местами поцарапаны, но вот нательное кимоно бронзового цвета ни разу не из шёлка. Саян сдержанно улыбнулся. Нитван Лихтад не настолько богат, чтобы обзавестись хотя бы одним нательным кимоно из шёлка. А это, вообще-то, плохо. Нежданное веселье тут же оставило Саяна.

Возле широких ступенек на возвышение с троном Нитван Лихтад медленно опустился на колени и склонил голову. В безмолвной тишине Тронного зала лоб придворного самурая выразительно «поздоровался» с половой доской. Волнуется без пяти минут великий советник, ох как волнуется. Но вот Нитван Лихтад сел прямо.

Тишина в Тронном зале стала осязаемой, не слышно даже шороха одежды. Саян стрельнул глазами по сторонам. Даже не верится, что здесь и сейчас сидит не меньше сотни человек. Однако даже слуги в ярко-жёлтых кимоно с изумрудными драконами превратились в каменные статуи. Такова культурная особенность Тассунары — очень многие торжественные церемонии проходят едва ли не в гробовой тишине.

Рум Лингау едва заметно шевельнул плечам и тут же вновь замер совершенно неподвижно. Маленькая выходка, которую никто, кроме Саяна, не заметил, как ни что другое указала на бурю эмоций в душе Рума Лингау. Да и как ей не быть, если буквально до самого последнего дня принц никак не мог поверить, будто именно Нитван Лихтад, у которого при дворе и должности никакой и никогда не было, вдруг разом станет новым великим советником. Признаться, Саян склонил голову, он и сам очень долго не мог в это поверить.

— Нитван Лихтад, — голос императора словно горное эхо отразился от стен Тронного зала, — готов ли ты стать великим советником?

Церемониальный вопрос, на который следует дать церемониальный ответ.

— Да, ваше величество, — Нитван Лихтад склонил голову.

— Готов ли ты давать мне мудрые и обстоятельные советы?

— Да, ваше величество.

Когда-то давным-давно великий советник и в самом деле только давал советы императору. Гораздо позже, уже при правнуках Уотина Лингау, основателя ныне здравствующей династии, великий советник стал главой правительства и министром финансов в одном лице.

— Клянёшься ли ты нести обязанности великого советника с достоинством, с честью и с великой самоотдачей?

— Да, ваше величество.

На этом церемониальные вопросы закончились. Причём последний из них прямо взят из книги «Путь воина», морального кодекса самураев Тассунары.

— Привести Нитвана Лихтада к клятве! — торжественно воскликнул мастер церемоний.

Будто из ниоткуда возле возвышения с троном появился слуга в ярко-жёлтом кимоно с изумрудными драконами. Возле Нитвана Лихтада появился поднос с белой чащей, маленьким фонариком без абажура и листом рисовой бумаги.

— Я, Нитван Лихтад, — будущий великий советник подхватил с подноса бумажный лист и принялся торжественно, немного на распев, читать его, — торжественно клянусь именем Великого Создателя…

Слова торжественной клятвы наполнили Тронный зал. Саян на миг прикрыл глаза, но тут же распахнул их вновь. За прошедшие столетия «вступительная речь» великого советника заметно прибавила в «весе». Хотя, и это тоже нужно признать, в ней стало гораздо больше величия. Но это ладно, грустно другое.

Буншан Изоб, прежний великий советник, продержался на этом посту целых двенадцать лет. Это много. А если учесть, сколь тяжкие и в каком количестве на его долю выпали испытания, то очень много. Но теперь Буншана Изоба нет, что никак не радует. Пусть и не явно и не всегда, прежний великий советник считался покровителем Саяна и, в некотором роде, юного принца Рума Лингау. Два года назад именно чудесное вмешательство Буншана Изоба помогло Саяну сначала закрепиться в дворцовой библиотеке, а потом стать главным воспитателем принца Рума Лингау.

Нитван Лихтад — тёмная лошадка. Последние лет десять он оттирался при дворце, однако каких-либо должностей не занимал. Кем, кем, а новым покровителем Саяна и принца Рума Лингау Нитван Лихтад точно не будет. По дворцу уже разошлись слухи, что это с его подачи принц Ганжан Лингау уговорил отца назначить его новым великим советником. В лучшем случае Нитван Лихтад будет нейтральным.

Между тем почти назначенный новый великий советник продолжает нараспев зачитывать слова торжественной клятвы. Саян стрельнул глазами по Тронному залу. Пусть вид из самого заднего ряда хреновый, зато у него за спиной никто не сидит и можно позволить себе некоторые вольности. Тем более глаза придворных самураев прикованы к спине Нитвана Лихтада.

Как далеко и в каком ряду сидит тот или иной придворный — имеет большое значение. Накануне церемонии император лично, правда, с помощью мастера церемоний Скори Мурдина, решил, кто где сядет. Так Рум Лингау, ну и сам Саян, разумеется, оказался у стены Тронного зала в левой части от центрального прохода. Ближе к парадному входу в зал сидят приглашённые самураи, в основном даймё различных доменов, и прочие придворные, у которых нет при дворе никаких должностей и обязанностей.

Зато в самом первом ряду, в правой части от центрального прохода, сидит Ганжан Лингау, самый старший сын императора. Весьма просторная накидка без рукавов и тёмное нательное кимоно не в силах скрыть, насколько же принц далёк от идеала сильного и поджарого самурая. Одни только оплывшие щёки чего стоят. А всё потому, что Ганжан Лингау слишком падок на земные наслаждения. Особенно на горячее сакэ и женщин.

Саян нахмурился. Как ни странно, буквально в последние две недели Ганжану Лингау удалось существенно продвинуться в дворцовой иерархии. Говорят, не без помощи Нитвана Лихтада, который вот-вот официально и окончательно станет новым великим советником. Как бы то ни было, а император вновь публично объявил Ганжана Лингау наследником престола. По крайней мере, никакого официального указа о назначении другого сына новым главным наследником не было до сих пор.

В первом ряду, только в его левой части от центрального прохода, сидит Янсэн Лингау. На фоне чёрной накидки ярко-красные рукава его нательного кимоно выделяются огненными пятнами. Внешне принц спокоен и невозмутим, как и полагается настоящему самураю. Да и фигура у него как у могучего воина. Пусть со спины не видно, однако запястья у Янсэна Лингау весьма накаченные как у профессионального мечника. Впрочем, почему как? Он и есть профессиональный мечник.

Официально существует только один наследник престола, второго по очереди нет. Однако придворные, с подачи самого императора, считают Янсэна Лингау запасным наследником на случай, если Ганжан Лингау по каким-либо причинам так и не станет одиннадцатым императором Тассунары.

Между братьями нет и никогда не было ни любви, ни дружбы. У них даже матери разные. Ганжан Лингау рождён от Ленаи Гюншер, официальной жены императора. Тогда как Янсэна Лингау произвела на свет Нибура Винжан, одна из многих наложниц Тогеша Лингау.

— Клянусь! — в последний раз громогласно воскликнул Нитван Лихтад.

От напряжения голос Нитвана Лихтада слегка осип, однако ни на грамм не потерял изначального величия.

Нитван Лихтад поднёс листок со словами клятвы к фонарику. Рисовая бумага легко вспыхнула. Буквально несколько секунд… Почти назначенный великий советник растёр пепел пальцами, чёрные хлопья просыпались в белую чашу с сакэ. Нитван Лихтад залпом осушил её. Считается, что если он нарушит клятву, то пепел тут же превратится в яд и убьёт его. Пустая белая чаща гулко ударилась дном о поднос.

И последнее действие. Слуга в ярко-жёлтом кимоно с изумрудным драконом опустился перед троном на колени. В его протянутых руках замерла длинная шкатулка. Лёгким движением руки Тогеш Лингау откинул плоскую крышку. Даже из самого последнего ряда Саян заметил, как бледные пальцы императора подцепили самую обычную деревянную палочку для письма. Подобные на рынке Нандина можно легко купить десяток за медный дзэни. Именно эта палочка изготовлена дворцовым ремесленником вместе с сотней ещё точно таких же. Соль не в материале, соль в значении.

Нитван Лихтад поднялся на возвышение и вновь опустился на колени перед троном. Рука Тогеша Лингау чуть заметно дрогнула, когда он опустил в распростёртые ладони Нитвана Лихтада самую обычную деревянную палочку для письма.

— Теперь ты — великий советник! — зычный голос императора потряс своды Тронного зала.

— Благодарю вас, ваше величество, — Нитван Лихтад низко склонил голову.

Самая обычная деревянная палочка для письма стала символом власти нового великого советника. Очень часто глава правительства и министр финансов в одном лице использует её по прямому назначению до конца службы. А потом, когда великий советник уходит в отставку или умирает, его деревянная палочка для письма превращается в реликвию его рода.

На этом торжественная церемония завершилась. Вновь назначенный великий советник спустился с возвышения и присел в первом ряду рядом с принцем Ганжаном Лингау. Это место теперь прописано за Нитваном Лихтадом до конца его службы. Ну или жизни, Саян мысленно поправил сам себя.

— Всем встать! — церемониальный посох в руках Скори Мурдина гулко стукнулся о пол.

Придворные самураи тут же поднялись на ноги. Едва левая ступня императора коснулась половой доски в центральном проходе, как придворные тут же склонили головы. Медленно и неторопливо Тогеш Лингау покинул Тронный зал. Слуги в ярко-жёлтых кимоно с изумрудными драконами задвинули за его спиной створки парадных дверей.

Банкета не будет, по крайней мере, официального. Хотя Нитван Лихтад, к гадалке не ходи, соберёт сегодня вечером у себя в доме в Верхнем Тинтане друзей и закатит грандиозную пирушку. Но это уже будет частное мероприятие не за счёт казны. Вместе с прочими придворными Саян потянулся на выход.

Парадный вход в Тронный зал предназначен только для появления императора. Для всех прочих слуги распахнули две неприметные дверцы в боковых стенах. Правда, Саян вытянул шею, за троном есть ещё одна самая неприметная дверь. Говорят, именно через неё в минуту опасности император может быстро покинуть Тронный зал. Согласно дворцовому этикету, за ней должны дежурить не меньше пяти самых преданных самураев из прямых вассалов императора. Только за последние две с лишним сотни лет ту дверцу по прямому назначению ни разу не использовали. В островной империи не принято свергать живого правителя. Другое дело, когда прежний император уже умер, а новый император ещё не провёл церемонию коронации.

Придворные самураи спокойно и неторопливо вытекают из Тронного зала через боковые дверцы. Как и положено, кто сидел по левую сторону от центрального прохода, тот вышел через левую, кто сидел по правую, тот через правую.

Только не это! Саян выглянул из-за спины Рума Лингау. Во время церемонии вступления в должность нового великого советника Янсэн Лингау сидел в первом ряду. Он, по идее, в числе самых первых должен был бы покинуть Тронный зал, только запасной наследник так и не сделал этого. Янсэн Лингау нашёл взглядом в толпе придворных Рума Лингау и целенаправленно двинулся к нему наперерез.

Янсэн и Рум всегда недолюбливали друг друга ещё с раннего детства. Однако их отношения перешли едва ли в прямую вражду, едва Саян стал главным воспитателем Рума Лингау. А всё из-за того, что более старший Янсэн Лингау считает Саян выскочкой и жалким торгашом, которому самое место на рынке Нандина, но ни как не в Императорском дворце возле принца крови.

За спиной Янсэна Лингау возвышается Илан Ноор, главный воспитатель запасного наследника престола. Высокий и широкий в плечах, умные глаза и властный подбородок. Илан Ноор не просто воспитатель Янсэна Лингау, а само воплощение древнего самурайского духа. Он до сих пор тренируется с мечом, луком и прочим оружием не меньше двух часов в день и не позволяет себе ни располнеть, ни облениться. Самое печальное, Илан Ноор — консерватор до мозга костей. Не иначе, это он подбил воспитанника на ссору с братом. И, чёрт побери, у него может получиться.

В свою очередь Рум Лингау заметил брата и прибавил шаг. Принц решил во что бы то ни стало первым покинуть тронный зал. Только не это. Саян почти незаметно ухватил Рума Лингау, пальцы что было сил стиснули локоть юного принца. От удивления Рум Лингау едва не остановился и чуть повернул голову. В глазах воспитанника мелькнули удивление и сдавленный гнев. Не важно, Саян тут же отпустил локоть принца, главное сделано: Янсэн Лингау самым первым проскользнул в боковую дверь и покинул Тронный зал. Даже больше, вслед за ним вышел Илан Ноор.

Слава Великому Создателю, император знает о вражде между братьями и не одобряет её. По этой причине Тогеш Лингау ещё полтора года назад назначил братьям разные комнаты в противоположных концах Внутреннего дворца. Едва Рум Лингау вышел из Тронного зала, как сразу же свернул в левую сторону. В противоположном направлении дальше по коридору мелькнули красные рукава Янсэна Лингау.

Ступни Рума Лингау в светло-коричневых таби выразительно шлёпают по натёртым доскам пола. Таким образом принц выражает собственное неудовольствие, хотя обычно он ступает мягко, как кошка. Будто и этого мало, левая ладонь Рума Лингау выразительно легла на рукоять катаны.

Юный принц в самом настоящем гневе, даже в бешенстве. Лишь знаменитая самурайская выдержка и хладнокровие не дают ему выдернуть катану и одним махом разрубить на части наглого простолюдина. Того самого, что по великому недоразумению стал его главным воспитателем. Впрочем, Саян сдавленно улыбнулся, Рум Лингау этого не сделает, как минимум до тех пор, пока не получит объяснения.

Понять Рума Лингау легко: недавно, всего каких-то полгода назад, он получил право носить за поясом два меча. И это в семнадцать лет — слишком поздно для того, кто считает себя сыном самурая. И дело не в том, что его главным воспитателем стал простолюдин, книжный издатель и торговец. Как раз благодаря Саяну Рум Лингау сумел собраться, приложить массу сил и пройти через финальные испытания. Проблема в том, что юный принц к месту и не к месту стремится показать и доказать всем окружающим, что он настоящий самурай.

В южной части Внутреннего дворца у Рума Лингау всего одна комната примерно шесть на восемь метров. Здесь он чаще всего спит. Тиону, личному слуге принца, приходится довольствоваться матрасом в коридоре за тонкой передвижной дверцей. Саяну приходится ночевать в личной комнатушке во Внешнем дворце недалеко от Чёрных ворот.

Едва Саян сдвинул на место дверь, как Рум Лингау юлой развернулся на месте.

— Зачем ты удержал меня? — глаза Рума Лингау блеснули гневом.

— Не стоит поддаваться на грубую провокацию, ваше величество. Ссора с Янсэном Лингау ничего хорошего вам не даст, только нанесёт ущерб вашей репутации и внешнем виду.

Последняя фраза — более чем прозрачный намёк. Янсэн Лингау заметно крупнее и сильнее Рума Лингау. Да и мечом он владеет куда как лучше.

— В тебе говорит трусливый торговец, — гнев всё ещё кипит внутри Рума Лингау.

— Совершенно верно, ваше величество, — Саян тут же опустился на колени и смиренно склонил голову. — Как раз по этой причине многие торговцы гораздо богаче и влиятельней многих храбрых самураев, — Саян распрямил спину. — Но неужели, ваше величество, ваш брат, что наперекор вам вышел из Тронного зала самым первым, это всё, что вы заметили?

Переключить внимание на что-нибудь другое — отличный способ заставить принца позабыть как о гневе, так и об обиде со стороны старшего брата. Рум Лингау неторопливо опустился на пол возле небольшого квадратного столика у боковой стены. На лбу принца выступили складка. Саян облегчённо перевёл дух — Рум Лингау думают.

Так уж устроен принц. В самую первую очередь его привлекают интеллектуальные загадки, нежели физические достижения из разряда пустить стрелу дальше всех и точнее всех. Рум Лингау едва ли не печёнкой почувствовал, что начался очередной урок самой трудной, самой важной, но, одновременно, и самой интересной науки под названием «Большая политика». Теперь его больше всего волнует не глупая выходка старшего брата, а опасность ударить лицом в грязь пусть даже в присутствии простолюдина-наставника.

— Признаться, Саян, — задумчиво протянул Рум Лингау, — смерть великого советника Буншана Изоба поразила меня. Но то, что это произошло на самом деле, я осознал, только когда новый великий советник получил из рук отца палочку для письма. Как такое возможно, Саян? — Рум Лингау сел прямо, на лице принца застыло самое настоящее удивление. — Почему самураи воюют с самураями, даже убивают друг друга, когда у нас у всех есть общий враг — иноземцы.

Только не улыбаться! Только не улыбаться! Только не лыбиться во все тридцать два зуба с самодовольным видом. Саян едва не откусил собственные губы. Трудно не веселиться, когда бешеная радость от успехов воспитанника едва ли не разрывает на куски. Круг интересов Рума Лингау не так давно вышел за пределы Императорского дворца. Принц всё больше и больше смотрит по сторонам, причём как в прямом, так и в переносном смыслах. И то, что он видит, ему очень не нравится. Пусть Рум Лингау выразительно молчит, однако и так ясно, что он жаждет обстоятельного объяснения. Ну что же, Саян неторопливо пересел на циновку напротив принца, будет ему объяснение.

— Ваше величество, — Саян машинально расправил складки на подоле кимоно, — разрешите начать с того, что самураи не всегда соответствуют высоким моральным требованиям «Пути воина». Вам будет трудно в это поверить, — Саян склонил голову, — однако и среди самураев встречаются и трусы, и предатели. Пусть гораздо меньше, чем среди иноземцев, но всё равно встречаются.

Глаза принца полыхнули гневом, однако Рум Лингау даже не дёрнулся.

— Не так давно Тассунара наслаждалась Великим миром. Благодаря ему случаев предательства и трусости среди подданных вашего отца за последние две с половиной сотни лет было крайне мало. А если такие и случались, то о них быстро забывали, особенно если самурай смывал свой позор кровью, либо его всё равно убивали. Однако сейчас, — Саян поднял указательный палец, — вновь наступили трудные времена. Великого мира больше нет. Самое плохое, что есть в людях, вновь полезно наружу.

Самое ужасное, ваше величество, в том, что убийц уважаемого Буншана Изоба вели самые что ни на есть благородные мотивы. В лице прежнего великого советника так называемые «люди высоких намерений» пытались убить ни много, ни мало, а всех проклятых иноземцев.

— Но ведь открытая война с иноземцами принесёт Тассунаре только гибель, — тут же заметил Рум Лингау.

— Это так, ваше величество, — Саян кивнул, — только далеко не все самураи понимают это. Особенно рядовые и ронины, кто непосредственно пострадал, кого непосредственно разорили иноземные торговцы.

Смею заметить, ваше величество, — осторожно продолжил Саян, — что теперь расстановка сил при дворце вашего отца поменяется. Нитван Лихтад, новый великий советник, осудит своего предшественника, но будет вынужден продолжить его политику.

— А как же отец? — Рум Лингау нахмурился. — Неужели он не заметит лжи в словах Нитвана Лихтада?

— Конечно заметит, — Саян торопливо кивнул. — Может быть даже больше: также осудит Буншана Изоба. Но и ваш отец, в конечном итоге, одобрит его путь. А всё потому, ваше величество, — Рум Лингау так и не успел вставить ни слова, — что ваш отец стар. Ему всё больше и больше приходится полагаться на верных самураев. Другое дело, что нельзя до бесконечности отступать. Нельзя до бесконечности подписывать всё новые и новые унизительные договора. А так же извиняться перед иноземными представителями за дела и поступки подданных. Поверьте, ваше величество — количество нападений на иноземцев, в том числе и со смертельным исходом, будет только расти.

Так что же, ваше величество, вы заметили в Тронном зале, — Саян вернулся к первоначальному вопросу.

Рум Лингау вновь насупился и отвернулся. Пока принц отметил только самый первый, самый верхний и очевидный слой реальности. Теперь ему нужно копнуть несколько глубже. Саян замер на месте, будто превратился в каменную статую. Ничего, принц подумает, ему полезно.

— Насколько мне известно, — с небольшой натяжкой Рум Лингау заговорил вновь, — у нового великого советника при дворе много сторонников. В первую очередь это те, кто так или иначе поддерживал или одобрял Буншана Изоба, прежнего великого советника. Но и врагов у Нитвана Лихтада более чем достаточно.

— Верно, ваше величество, — Саян кивнул. — Что ещё?

— Что ещё? — Рум Лингау скосил глаза в сторону. — Мой братец Янсэн Лингау, насколько я понимаю, крайне не рад возвышению Нитвана Лихтада, да и нашего самого старшего брата Ганжана Лингау. И это всё, что я могу сказать, — закончил, как отрезал, принц.

Если Рум Лингау говорит «всё», значит действительно всё. Он не пытается умничать и нести ахинею. А это есть ни что иное, как доверие. Чем, чем, а доверием принца Саян очень дорожит и лишний раз не испытывает его на прочность.

— То, что вы выдели в Тронном зале меньше получаса тому назад, ваше величество, всего лишь самое начало. Ваш брат Ганжан Лингау и Нитван Лихтад возглавили партию, которая выступила за продолжение ныне существующей политики, какой бы порочной она не была. Новый великий советник будет наставлять и продвигать вашего самого старшего брата и думать о себе, о своём собственном финансовом благополучии. Вот увидите: очень скоро среди подданных и прочих просителей будет ходить самый настоящий ценник услуг нового великого советника.

— Жажду наживы утолить невозможно, — заметил Рум Лингау.

— Верно, — Саян кивнул. — Как раз по этой причине Нитван Лихтад продолжит ныне существующую политику. Продолжит, ибо в первую очередь ему страшно что-либо менять. Да он и не может этого сделать, ибо не знает как.

Другой ваш брат Янсэн Лингау и его главный воспитатель Илан Ноор стали ядром другой партии, которая выступает за возвращение к святой старине и за самое решительное изгнание иноземцев.

— А при чём здесь Илан Ноор? — тут же спросил Рум Лингау. — Он всего лишь обучает моего брата воинским искусствам и не более того.

— Это не совсем так, ваше величество, — мягко возразил Саян. — Из вашего брата Янсэна Лингау Илан Ноор воспитал превосходного самурая. Но в этом-то и проблема. Я ничуть не сомневаюсь, что на поле боя ваш брат покажет себя с наилучшей стороны. Он проявит чудеса храбрости, искусства владения мечом и несомненно положит огромное количество врагов. Но то, что для поля боя доблесть, для управления великой страной превратится в порок.

Умение метко стрелять из лука не поможет приструнить провинциальных чиновников и собрать налоги, а искусство владения мечом не спасёт простых подданных от раздутых спекулянтами цен на рис. Ваш брат великолепный воин, но ни разу и никогда не профессиональный чиновник. Что, по-вашему, произойдёт, если ваш брат Янсэн Лингау станет одиннадцатым императором, а Илан Ноор великим советником?

Вопрос на грани государственной измены. От волнения спина стала мокрой, а к горлу подкатил горький комок. Саян нервно сглотнул. Вести подобные разговоры в стенах Внутреннего дворца чревато. Сомневаться в мудрости и в дальновидности ныне правящего императора может быть очень опасно. Как верному подданному его величества, Руму Лингау, не говоря уже о самом Саяне, не полагается сомневаться, что новым одиннадцатым императором станет Ганжан Лингау. И это не только абсолютно правильный, но и единственно возможный выбор.

Но, и это не может не радовать, Рум Лингау ещё не дорос до таких тонкостей большой игры. Пока, всего лишь пока, он учится анализировать расклад сил и предвидеть последствия. Точнее, возможные последствия. Со временем принц освоит высший пилотаж и научится использовать эти самые последствия к собственно выгоде.

— Ну, наверное, — на лбу Рума Лингау морщины вновь сложились в ущелье глубокой задумчивости, — мой братец и его воспитатель первым делом объявят о немедленном и решительном изгнании иноземцев.

— Правильно, ваше величество, — Саян кивнул. — Что дальше?

— Дальше? — от напряжённой умственной работы щёки Рума Лингау покраснели. — А дальше, как только его приказ разойдётся по империи, как тут же прольётся кровь, очень много крови. Так называемые «люди высоких принципов», да и прочие, кто поддерживает движение «Изгнание варваров», не успокоятся до тех пор, пока не обезглавят всех без исключения иноземцев. Заодно погибнет много простолюдинов, кто имел несчастье работать на них или быть заподозренным в работе на них.

Поездка к марнейскому доктору Девиго не прошла даром. Принц, несомненно, запомнил того давно немолодого торговца, что так резво удирал от пьяных самураев. Да и слуге иноземца, что открывал и закрывал ворота, постоянно грозит такая же участь.

— Правильно, ваше величество. Что дальше?

— Я понял! — морщины на лбу Рума Лингау разом расправились. — Изгнать иноземцев получится очень легко и быстро. А дальше мой неразумный брат и его главный воспитатель начнут готовиться к войне с иноземцами. В первую очередь со стирийцами и фатрийцами. Они соберут большое войско и будут ждать вторжения, чтобы сразиться с иноземцами на поле боя на равных.

— И-и-и? — выразительно протянул Саян.

— Только вторжения не будет, — Рум Лингау самодовольно улыбнулся. — Что стирийцы, что фатрийцы, они все слишком трусливые, чтобы сойти на берег и скрестить с самураями клинки на поле боя. Вместо этого они расстреляют Нандин и прочие приморские города из своих страшных пушек. Погибнет много, очень много, людей. Торговля встанет, ремёсла придут в упадок, в Тассунару придёт голод. Вместо того, чтобы воевать с иноземцами, моему брату и его главному воспитателю придётся воевать с простолюдинами, которые от голода и безысходности поднимут бунт. Иначе говоря, попытка просто так, силой, изгнать иноземцев закончится катастрофой.

— Правильно, ваше величество, — Саян склонил голову.

Честно говоря, вряд ли юный принц сам додумался до столь глубокого и правильного вывода. Скорей всего, в его голове в один момент встали в нужном порядке подслушанные разговоры и рассуждения старших самураев. При дворе Тогеша Лингау есть и те, кто прекрасно понимает как бесперспективность нынешней политики, так и предвидит катастрофу при попытке самым радикальным образом изгнать иноземцев. Что, что, а возврата к прошлому не будет.

— Что же это получается? — Рум Лингау уставился на Саяна. — И так нельзя, а эдак тем более нельзя. Какой же выход?

Саян тихо выдохнул. От волнения в горле пересохло. Вот он момент истины. Долгих двадцать два года Саян жил и работал в Тассунаре лишь для того, чтобы оказаться в нужный момент в нужном месте перед нужным принцем. Рум Лингау ещё не дозрел до мысли самому стать одиннадцатым императором, но он уже размышляет в правильном направлении. Сейчас самое главное не вспугнуть его и, одновременно, подбросить пищу для дальнейших размышлений.

— Ваш отец является воплощением Великого мира и блаженной самоизоляции, что больше двух веков берегла Тассунару от пагубного влияния извне. Увы, — Саян печально склонил голову, — это время прошло. Как бы не хотелось это осознавать, но впереди Тассунару ждут большие внутренние потрясения и схватка за власть между наследниками.

Рум Лингау тут же насупился, будто услышал в свой адрес самое грязное ругательство. Глаза принца сузились, а правя рука легла на рукоятку катаны.

— Да, да, ваше величество, именно так, — Саян сделал вид, будто не заметил реакцию принца. — Ни один самурай не замарает свою честь предательством и не пойдёт против вашего отца. Другое дело, когда вашего уважаемого родителя призовёт Великий Создатель. В тот самый момент, когда прежнего императора уже не будет, а новому вассалы ещё не принесут клятву верности, возможно всякое. Очень даже всякое.

Последнее предложение Саян произнёс с особым выражением. Сейчас в его словах, при желании, можно откопать крамолу, вплоть до государственной измены. От нервного напряжения на правой руке тревожно запульсировал Дар Создателя. В душе юного принца тлеет гнев, однако холодный разум не даёт ему ярко вспыхнуть и огненным смерчем выплеснуться наружу. Рум Лингау внимательно слушает и не спешит хвататься за меч. Правая рука принца вернулась на бедро. Можно продолжать.

— Вот по этой причине, ваше величество, в жизни каждого императора момент вступления на престол самый опасный. Так было, так есть и так будет. Ситуацию усугубляют тяжёлые времена. От того, кто из ваших братьев станет одиннадцатым императором зависит ни много, ни мало, а дальнейшая судьба Тассунары. На карту поставлено слишком много, чтобы просто выполнить волю вашего отца. Что сторонники Ганжана Лингау, что сторонники Янсэна Лингау, и те и другие совершенно искренне считают, что действуют из самых благих побуждений. А победителей, как вы знаете, не судят. Ибо победители пишут историю.

— Но что это будет за история? — Рум Лингау вновь недовольно нахмурился. — Что мой брат Тогеш, что мой брат Янсэн, они оба приведут Тассунару к краю пропасти. Разница только в том, как именно наша великая страна рухнет вниз. Сразу или спустя несколько лет. Это же…

Зашелестела сдвинутая в сторону дверь. Рум Лингау резко умолк, будто затолкнул сам себе в рот кляп. В комнату проскользнул Тион. В руках личного слуги принца овальный поднос заставлен тарелками. Церемония вступления нового великого советника в должность прошла относительно быстро, а вот подготовка к ней была довольно утомительной и заняла много времени. Если бы не настойчивость Саяна, то Рум Лингау пропустил бы её с превеликим удовольствием.

Толковый и расторопный Тион принёс перекусить. Из носика большого пузатого чайника поднимается лёгкий парок. На большой тарелке маленькой горкой возвышаются рисовые пирожки с фасолью и сладкое печенье. Что особенно приятно, на подносе две фарфоровые чайные кружки.

— Ваше величество, — Тион ловко поклонился, посуда на овальном подносе даже не брякнула, — не желаете ли подкрепиться?

В глазах Рума Лингау было блеснул огонёк недовольства, однако по комнате уже разлетелся приятный запах свежего зелёного чая и рисовых пирожков. Желание отослать слугу подальше испарилось, вместо этого Рум Лингау произнёс:

— Благодарю, уважаемый. Я не откажусь подкрепиться.

Быстро и ловко Тион переставил посуду на низенький квадратный столик перед принцем. Самым последним овальный поднос покинула вторая фарфоровая чашка.

— Уважаемый наставник, — Рум Лингау улыбнулся, — прошу вас разделить со мной эту скромную трапезу.

— Благодарю вас, ваше величество, — Саян тут же пересел за столик напротив принца.

Сам того не ведая, слуга Тион появился в комнате как нельзя кстати. Всё, что нужно было знать Руму Лингау, он уже знает. Дальнейший разговор мог бы завести бог знает куда. Если при Саяне принц ещё может позволить себе вольность в словах, то при Тионе, который прислуживает ему едва ли не с рождения, никогда.

Как младший по статусу Саян разлил по чашкам свежезаваренный зелёный чай. Квадратные печенья щедрой рукой покрыты тёмным мёдом.

Слуга Тион с поклоном выбрался из комнаты, однако принц так и не вернулся к прерванному разговору. Вместо этого Рум Лингау принялся с отсутствующим видом потягивать зелёный чай. В его левой руке так и застыл едва надкушенный пирожок. В комнате повисла тишина. Юному принцу есть над чем подумать. Дай бог, он придёт к нужным выводам сам и только сам.