24 h

Олег Виноградов

«В этот день никто не умер. Никто. На всей земле ни одного человека…» Роман «24 h» по праву можно назвать научной фантастикой, но фантазия автора строится на научных законах, религиозных догмах и очевидных фактах. Книга заставит по иному посмотреть на многие вещи и предложит ответы на непростые вопросы. Читателю будет интересно узнать, как изменился мир в самый загадочный день XXI века, что скрыто в Библии, в чем секрет пророчеств Нострадамуса. Книга «24 h» стала золотым лауреатом Международного берлинского литературного конкурса в номинации «Лучшая книга – 2013». Этот роман – первый в дилогии «Иов». Вторая книга – «Проповедь» – увидит свет в 2018 г.

Украина. Киев. Улица Лейпцигская, дом № 2/37

21 час 15 минут 21 декабря 2012 года

Светлана Анатольевна давала дома уроки по биологии. Учеников было немного, но и это служило подспорьем к скромной зарплате преподавателя столичного вуза. Она работала ассистентом на кафедре биологии Национального медицинского университета. Вела несколько групп студентов-первокурсников, помогала редактировать научные статьи и занималась профсоюзной деятельностью. Больших высот в науке не достигла, но ее любили и уважали на кафедре за трудолюбие и открытость характера.

Больше всего она волновалась за дочь. Лена, студентка 5 курса педиатрического факультета, явно выходила из-под ее контроля. Два года она работала медсестрой в Александровской больнице и несколько ночей в месяц проводила на дежурствах в операционной. И вот теперь она уходила из дому под предлогом, что на работу, но в больнице не появлялась. Светлана знала, что она не работает, она чувствовала, что дочь ее обманывает. И вчера, несмотря на запрет дочки звонить в отделение, все же позвонила и выяснила, что Лена давно оттуда уволилась. В душе разгоралась тревога, и она ждала. Ждала дочь для серьезного разговора.

В комнате сидел рослый десятиклассник Володя, который готовился ко вступлению в медуниверситет и учился решать задачи по генетике.

Громко, оформленным баском, Володя читал вслух:

— Задача 6-14. При скрещивании гетерозиготной мухи с красными глазами и нормальными крыльями и мухи с пурпурными глазами и короткими крыльями получили:

1109 красноглазых мух с длинными крыльями,

1140 красноглазых мух с короткими крыльями,

1122 пурпурноглазых мух с длинными крыльями и

1160 пурпурноглазых мух с короткими крыльями.

Вопрос: Сцеплено или независимо наследуются гены формы крыльев и цвета глаз у дрозофилы? Какие гены являются доминантными, а какие — рецессивными?

Ученик посидел, подумал и, обернувшись к стоящей позади Светлане Анатольевне, спросил:

— Что такое сцепленные гены? — и тут же добавил: — Я помню, но я забыл.

— Гены, расположенные в одной и той же хромосомной паре, называются сцепленными. Сцепленные гены не подчиняются второму закону Менделя; они не дают свободной рекомбинации друг с другом, — терпеливо пояснила Светлана Анатольевна.

— А какие гены рецессивные и какие — доминантные? — спросил, было, Володя и тут же спохватился: — Ах да, помню, помню — доминантные — главные.

— Не главные, — поправила педагог, — а…

— А доминирующие гены, то есть подавляющие, — продолжил ученик.

— А рецессивные? — настойчиво спросила Светлана Анатолиевна.

— Рецессивные гены — это подавляемые…

Вдруг во второй комнате раздался звонок городского телефона.

— Хорошо, повтори законы Грегора Менделя и переходи к решению задачи, — распорядилась Светлана Анатольевна, с тревогой направляясь к телефону.

Подойдя к аппарату, она вдруг почувствовала резкий прилив жара, руки задрожали, а ладони покрылись влагой.

— Что-то с Леной, — как током ударило в голову. — Что-то с Леной, — повторила мысль вслух и, подавляя страх перед телефоном, обтерла ладонь и взяла трубку.

— Алло, Света?

Голос, который назвал ее имя, она узнала сразу. Ноги подкосились, и она почти без чувств, ничего не отвечая, опустилась в кресло. Частое биение сердца ощутилось во всем теле.

Этот голос она не могла перепутать ни с каким другим. Этот бархатный размеренный баритон с твердым и четким окончанием каждого слова. Голос, который сопровождал всю ее короткую счастливую жизнь. Он был рядом, когда она выходила замуж. Этот голос встречал ее дома и говорил о любви. Этот голос звучал в постели и пел колыбельную ее дочке. Но однажды он исчез из ее жизни. И сейчас этот голос звучал в трубке.

Волной накатились воспоминания, и за одну секунду она вспомнила все. Вспомнила, как еще в школе влюбилась до беспамятства в Сашку, как он взял ее руку и первый раз поцеловал, вспомнила, как он пришел к родителям просить ее руку и сердце, как проник с цветами в роддом в тот вечер, когда она родила Лену.

Светлана сидела в кресле и мысленно, за одно мгновение перелистала каждый день той жизни, в которой был он, где было все: дом, семья, муж, друзья, достаток. А потом все прервалось. Он не пришел. Все говорили, что он умер. Она никогда в это не верила. Она не чувствовала его смерти. Но объяснить его исчезновение не могла. Не могла поверить, что он ушел к другой, что бросил ее ради карьеры или денег. Талантливый математик. Он оставил работу и исчез. Но умереть он не мог. И вот он звонит.

— Света, Света… — звучало ее имя в трубке. — Света, Света… — звал он.

— Алло. Да, я слушаю, — как можно сдержанней ответила она, понимая, что, несмотря на радость, имеет право на обиду.

— Света, слава Богу. Это я, Саша.

— Я узнала.

— Мы давно не виделись.

— Ровно семнадцать лет и три месяца.

— Семнадцать лет? — переспросили в трубке.

— Ты исчез двадцать первого сентября 1995 года, посчитать несложно.

— У женщин хорошая память на даты.

— Не только на даты. Я еще помню, что ты мой муж и у тебя есть дочь.

— Как Лена?

— Хорошо.

— Большая?

— Выросла. Большая. Двадцать два года. Учится в медуниверситете. Будет врачом.

— Тебе было трудно? — задал он ненужный вопрос.

Что она могла ответить? Рассказывать о том, как она, оставшись одна с дочкой, ездила в Польшу, а потом ходила торговать на базар, как не хватало зарплаты, как перешивала на растущую дочь свои платья… А, может, рассказать, как, пытаясь забыть его, Сашку, поддавалась на каждый мужской взгляд и ложилась в постель с любым, кто манил ее пальцем, а потом, возненавидев всех, глушила себя в работе и заботе о дочке, так и не переставая любить его одного…

— Справляюсь, — ответила она с тем же безразличием, которое прозвучало в вопросе.

— Как ты?

— Как я? — переспросила она и тут же, поняв, что разговор без ответа на этот стандартный вопрос не получится, продолжила: — Я работаю там же, в мединституте, теперь это Национальный медицинский университет имени Богомольца, преподаю студентам биологию. Замуж, понятное дело, не выходила. Мужчины рядом нет. Лена — твоя дочь — совсем уже взрослая. Если тебе это интересно…

— Генетикой занимаешься? — почему-то спросил он.

— В смысле как раньше — нет. Просто преподаю, — и вдруг женщину захлестнула злость: ну причем тут генетика, семнадцать лет его не было, неужели нет ничего, кроме генетики, о чем сегодня нужно говорить… И уже со злостью в голосе она сказала:

— Теперь ты расскажи, где был, что делал. Объясни: почему ты исчез? Почему ты бросил нас с Леной? Где ты?

— Света, я не в Киеве и даже не в Украине, я в Греции.

— В Греции? — с удивлением воскликнула Света. — Что ты там делаешь?

— Служу, — спокойно ответил он, — монахом в Афонском монастыре.

— Ты — монахом? — почти шепотом простонала она в трубку, в одно мгновение уяснив причину Сашиного исчезновения и поняв все, или почти все.

— Да, я служу Господу нашему — уже семнадцать лет.

— Почему тогда, если ты решил служить Господу, ты не сказал мне об этом? Ведь я тебя похоронила. Лена уверена, что ты нас бросил. Почему ты меня предал?

— Я должен был так поступить. Если бы я сказал тебе, ты бы меня отговорила. А я должен был, — спокойно и настойчиво ответил он.

— Должен? Кому должен? Ведь ты — доктор наук! — в недоумении воскликнула Света.

— Это была моя судьба. Я только сегодня понял смысл моей жизни, — спокойно пояснил он.

— Ты — лучший математик Украины, неужели больше некому служить Господу, и почему в Греции, мог бы служить в Киеве, знаешь, сколько у нас церквей… Много новых церквей в Киеве.

— Я люблю Киев, цветущие каштаны до сих пор снятся. И тебя люблю очень, и Лену, — вдруг его размеренный баритон дрогнул, в течение небольшой паузы он пытался справиться с волнением и немного погодя продолжил: — Моя математика определила мою судьбу и еще… твоя генетика, пока больше говорить не могу.

— Генетика? — повторила она автоматически, еще не понимая смысла того, что сказал Александр и уже теряясь, только успела спросить, — Мы увидимся, когда-нибудь?

Но он положил трубку, а она стояла в недоумении, пытаясь собрать разлетающиеся во все стороны мысли, но ничего не получалось.

— Светлана Анатольевна, я задачу решил. Посмотрите? — прокричал нетерпеливый ученик, едва заслышав, что телефонный разговор закончился.

— Да, сейчас посмотрю, — ответила Светлана, укладывая трубку на место.