Хрустальное яблоко

Олег Верещагин, 2011

Их предки сумели выжить в термоядерной войне, создать могучую Русскую империю и вырваться на просторы Вселенной. Земля отстояла свою независимость в Первой Галактической войне, но теперь судьба цивилизации зависела именно от них. Пятнадцать земных мальчишек – против многомиллиардной агрессивной расы мьюри. Их миссия кажется невыполнимой, они должны предотвратить грядущую войну и обеспечить человечеству века и века мирной жизни на просторах Космоса. Игорь Сурядов, лицеист, дворянин, и его соратники – лучшие из тех, кого смогла отобрать Земля для выступления на Ярмарке миров и рас, устраиваемой мьюри, где мальчишкам предстоит участвовать в поединках – всем вместе и каждому по отдельности. Но просто сражаться и победить мало, след, который они оставят по себе, должен привести на поле чести, а не на поле брани…

5. Поле чести

Ох, как же Игорю не хотелось вставать этим утром…

Вчера вся флотилия праздновала День Жатвы^[8]. Мальчишки выли от восторга — когда еще увидишь, как капитан линкора копает картошку?! Вообще, конечно, старшему в семье полагалось в этот день жать, но хлеб любого вида отказывался расти при искусственном освещении, как ни изощрялись ученые; картошка оказалась не столь требовательной. А уж что при этом распевали мичмана — это было не для женских ушей. Впрочем, на корабле женщин в экипаже не было, поэтому пассажирок ритуально загнали в спешно переоборудованный под гумно отсек для хранения образцов, где вся эта толпа гулко митинговала — вопреки, кстати, правилам, предписывавшим сидеть тихо, чтобы не разгневать ревнивых полевых летуний. Концерт, как и все самодеятельные концерты, тоже был полон бурного энтузиазма. Но и утро вспоминалось, и слова того же капитана — вечные слова про силу золотых колосьев и веру в животворящую Мать-Землю. Игорь знал эти слова наизусть, и все равно они каждый раз его волновали. И он видел, что и всех вокруг они волнуют, даже тех, кто прожил на свете уже много десятилетий и видел не один такой день. Да и как не волноваться — если именно День Жатвы приобрел почти религиозный (насколько это было применимо к землянам) оттенок — после Безвременья с его, казалось, навечно умершей природой — некогда такой прекрасной? Ее возрождение для землян было практически мистическим…

* * *

Вот только загулялись они, конечно. К «вечеру» полковник Макаров начал, ругаясь, вылавливать хохочущих лицеистов в самых разных местах корабля при помощи наряда из экипажа. Это так всегда бывает под конец Дня Жатвы — немного дураковатое веселье. Именно оно заставило Даньку Залова и Марьку Вишневского залезть в вентиляционную систему, ползать там и выть задыхающимися от смеха голосами… Их отловили последними и притащили в каюты в завязанных мешках, из которых торчали только головы. Развязывать мешки Андрей Данилович мстительно отказался.

Игорь улыбнулся в темноте, перевернулся на бок и испытал сильнейшее желание поспать еще — тем более что общей побудки, скорей всего, не будет. Это уже освоившийся организм поднял его в обычное время. Но потом мальчишка вспомнил, что они уже вышли из гипера, а на саму Йэнно Мьюри прилетают завтра.

Завтра!!! Игорь сел, пробормотал ругательство. Хлопнул в ладоши, зажигая свет, — в таких помещениях, где постоянных хозяев не было, почти никогда не настраивали голосовые системы. На столе лежал так и не отключенный со вчера комбрас, в воздухе плавали строчки лекционного материала — Игорь вчитался:

Калмы:

Представители этой примитивной расы были завоеваны тысячу лет тому назад империей Сторкад. По сравнению с большинством других порабощенных Империей рас калмы адаптировались в обществе сторков намного лучше, и сегодня лишь незначительная их часть все еще находится в рабстве. Большинство калмов торговцы и ростовщики — эти занятия, к которым сторки исторически относятся с неодобрением и презрением, все-таки крайне необходимы для их общества. Единственный открытый для калмов путь в продвижении по нелегкой социальной лестнице Сторкада — накопление огромного богатства, которое хотя и не дает им особых прав, но по крайней мере заставляет считаться с собой как с грязной, но неотъемлемой частью «механизма». Поэтому для большинства калмов главным является получение выгоды. Для них самое важное в жизни — заботиться о себе и о своей собственности. В то же время скупыми назвать их нельзя.

Мужчины: пронырливы, хитры и нещепетильны. Они не очень любопытны, стремятся в жизни к стабильности и любят чувствовать себя в безопасности (старая поговорка сторков: «Ну, это калмский воин!» — означает что-то невероятное, небывалое и невстречающееся).

Женщины: обладают соблазнительными и очаровательными манерами поведения. Несмотря на их кроткий нрав, женщины калмов так же проворны и хитры, как и мужчины их народа…

Игорь тычком пальца отключил комбрас, переместился на пол и занялся гимнастикой, поглядывая на экран над дверью.

Нет, похоже, что сегодня их и правда не станут будить. Захотелось снова прилечь — да что ж такое, он и проспал-то всего три часа! Но Игорь напомнил себе, что от такого недосыпа еще никто не умер, а вот отсутствие побудки может быть просто-напросто провокацией: ну-ка, кто там решил заняться накоплением жировых отложений? Отмечаем галочками и вечером даем им вместо свободного времени свободный выбор — заниматься рукопашным боем или силовой гимнастикой.

На фиг-на фиг, не фиг-не фиг. Ищите ленивых добровольцев в других местах, а тут живет очень собранный и энергичный молодой человек.

Мальчишка от души скорчил рожу отражению в зеркале — металлическом полированном листе на двери…

Игорь уже принял душ и влезал в спортивный костюм, когда в дверь постучали и голос Яромира поинтересовался:

— Спишь?

— Заходи, — стоя на одной ноге, Игорь затянул захлест кеда.

Дверь Яромир открыл, но внутрь не полез, спросил из коридора:

— Завтракать идешь?

— Иду. — Игорь переступил порог и тряхнул руку Яромира. С чехом за две недели полета они сдружились крепко. Яромир был большим специалистом по экономике иных миров и обладал инстинктами саблезубого енота с Закатной — то есть рассматривал все новое в пределах досягаемости как потенциальную добычу для пытливого ума и крепких лап и зубов. Но если енот приспосабливал добытое исключительно в желудок, Яромир был озабочен благом Русской Империи. Личность совершенно неромантичная по меркам начала III века Г.Э., чех хорошо дополнял Игоря, чья русская душа требовала широты и размаха, из-за чего полковник намекал уже, что при подлете к цели их просто сбросят на поверхность как идеальную диверсионную группу — и мьюри головная боль, и Земле какое-никакое, а облегчение… Яромир промолчал, а Игорь не удержался и спросил, дадут ли им скафандры, или все будет как обычно, в результате чего провел целый час личного времени за чисткой этих самых скафандров дезинфектантами. Провел бы и больше, но после десяти минут одиночества на помощь его паре рук явились еще четырнадцать, а к концу работы прибежал дежурный офицер отсека — узнать, что случилось в «раздевалке» и откуда такие дикие звуки? На самом деле это всего лишь Антошка Валишевич показывал, как ревет дюнный рогач с его родной Нова-Гоби… Кто же был виноват, что он ревет так громко и — прямо скажем — довольно противно?

…В столовой отсека кроме них никого не было. Из людей. За столиком у экрана сидели и чинно ели двое офицеров-нэрионов, стажировавшихся у артиллеристов линкора. За воротники их мундиров с пышными эполетами были аккуратно заткнуты салфетки. У Игоря всплыли в голове строчки из повторенного как раз позавчера вечером материала.

Нэрионы

Вот уже два века союзники землян в каждой войне, трехпалые нэрионы ловки, трудолюбивы и очень ответственны. Из-за полного соответствия темпераменту землян нэрионы часто добиваются руководящих постов как в администрации, так и в военном деле. Очень неохотно воевавшие против Земли в годы П.Г.В. даже в моменты наибольших успехов ее врагов, нэрионы массово благодарны землянам за спасение своих планет, которые Чужие собирались «покарать за предательство» (еще до официального перехода Нэриана на сторону Земли вместе с землянами против Чужих активно сражалось несколько сот тысяч нэрианов — бывших военнопленных, откровенных перебежчиков, жителей колоний)…

Мужчины: обычно высокого роста, подтянуты, с лисьими чертами лица и подвижными чуткими ушами. Отличаются безупречными манерами и сдержанностью в общении.

Женщины: опрятны и уравновешенны, обладают мрачным юмором и трезвым взглядом на жизнь.

Впрочем, о нэрионах он и так знал немало, и не сухих строк пособия — он переписывался с двумя братьями, с которыми познакомился два года назад в пионерском лагере на Океаниде. Правда, Ю-Ас-Су и Та-Ас-Су родились и жили не на Нэриане, а на Атодаке, одной из колоний нэрионов, и в их метрополии не были ни разу. Страстные любители охоты, не обладавшие даже зачатками чего-то хотя бы отдаленно похожего на страх, нэрионы были помешаны вдобавок и на аквастрое, который, к удивлению Игоря, находился на очень богатом водой Атодаке в рудиментарно-смешном состоянии — на этой почве они и сошлись с Игорем и первоначально под его руководством просто разрабатывали проект подводного спорткомплекса. Потом выяснилось, что оба нэриона — на самом деле пионеры (на Нэриане уже давно то тут то там появлялись пионерские отряды), а не просто отдыхают в пионерлагере, потом было приключение во время похода — в подводных лесах на Рогах Дьявола…

— Ты чего застыл, садись, выбирай, — дернул Яромир Игоря и сунул карточку меню.

— Угу, выбор обалденный, — буркнул Игорь, садясь. — У тебя знакомые нэрионы есть?

— У отца сослуживцы, — ответил Яромир. — Неинтересные они какие-то. Сами не знают чего хотят.

— Зато ты очень интересный, — оскорбился за нэрионов Игорь и в знак протеста выбрал тушеную капусту с сосисками. — Из мешка вылез? — поинтересовался он у вошедшего в столовую Вишневского (Залова не было видно).

Мариан передернул плечами:

— Не напоминай, это было страшно. Темная пустая каюта, я лежу посредине в мешке, совершенно беспомощный, и слышу по углам шорох чудовищ…

— Это у него опять вентиляция барахлила, — услужливо пояснил появившийся следом Андрюшка Ворожеев. Мариан ухитрился посмотреть на Андрея с высоты пятого этажа — Ворожеев изобразил «а мне наплеватеньки!».

— А Даньки так и нет, — отметил Игорь.

— Да был он, — усмехнулся Андрей. — Прибежал, покидал в трюм две нормы и убежал. Ему обещали, что отведут в ходовую рубку, и он почему-то решил, что это экскурсия. По-моему, там просто уборщик понадобился.

— А неплохо бы все-таки в иллюминаторы глянуть, — вздохнул Мариан. — Наверное, Таллар уже близко совсем.

— Газовый гигант, — согласился Яромир. — Должно быть, грандиозное зрелище. Я пробовал экран в зале на внешний обзор перенастроить — глухо, отрубается, и все тут.

— Наверное, чтобы мы не отвлекались от процесса подготовки, — предположил Тиудир, он тоже, видимо, решил позавтракать. — А то будем там дневать и ночевать… Кстати, этот Таллар интереснейшая штука. Первый раз вижу такой фокус: планета — газовый гигант, типа нашего Джупа, у нее обитаемый спутник, и все это вращается так близко к обычной звезде класса G.

— Этот Таллар — поменьше нашего Джупа, — напомнил Яромир.

— Меньше или нет, а поток излучения в его радиационных поясах, я думаю…

— А не надо думать, возьми и посчитай — ничего особо страшного.

— А вот сейчас и посчитаю…

Игорь рассеянно ковырялся вилкой в капусте, вполуха слушая мгновенно завязавшийся спор и разглядывая лица ребят.

«Может быть, они не ощущают того, что я? О чем они говорят? Спектральный класс… гигант… Они и правда не ощущают того, что там — за броневыми стенками — с бешеной скоростью приближается наше Поле Чести — мое и их? Или они ощущают то же, что и я, а все эти разговоры — просто дежурная маска? А под ней — нетерпение, ожидание, гордость, может быть, даже страх? Просто мы должны быть мужчинами, и мы надели эти маски… Или не только о нас речь, и все — все, все, все! — ощущают то же, что и мы? Но разве это может быть? Кто мы — и кто капитан Жаров, кто — Его Высочество?! Как сложно разобраться… Ощущаю себя персонажем интересного кино. Но разве это кино?! Или так всегда бывает, когда происходит что-то на самом деле важное, на самом деле громадное — человек ощущает себя слишком маленьким, и ему легче, если представить себе, что все это — ненастоящее?

Перестаньте болтать о каких-то глупостях, — захотелось крикнуть ему, — ну же, хватит! Вы что, правда ничего не понимаете?!»

Он столкнулся взглядом с глазами Андрея. И ощутил, как вздрогнули уголки губ. В глазах Ворожеева были нетерпение, ожидание, гордость…

Только страха — страха там не было.

Ни капли.

* * *

В зале было почти темно, только дежурное освещение над входом горело, да в глубине голографического окна переливались и сплетались в танце серебристые и голубые огненные струи. Макаров, тихонько остановившись, различил своих мальчишек — они сидели кто где, в полной тишине, неподвижные. Слушали, как… кто?.. Димка Беляев, точно — стоя возле стены с заложенными за спину руками, читает стихи. Негромко так, и слова — вспышками в темноте. Как трассирующие пули…

…И поднялись с живыми

Трупы в единый ряд.

Мертвые пальцы сдавили

Верный свой автомат.

Мертвый наводчик ищет

Цель для гранаты своей.

Ужасны бесстрастные лица

Однажды погибших людей!

И вновь из мертвых восставший

Смотрел командир, как враг,

По склону обратно бежавший,

Не мог одолеть свой страх…

Эндорфины, подумал полковник. Он знал много таких случаев и знал конкретно этот случай — древнюю «Оборону Мертвых», когда в одном из пограничных фортов «РА» во время Серых Войн сражались, не пропуская большую банду людоедов, воины, получившие по три, пять, а то и семь смертельных ран. Все объяснимо. Эндорфины, биоопиаты и прочее.

Он продолжал стоять неподвижно и слушать мальчишеский голос в темноте — четкий, ясный, только самую чуточку дрогнувший на строчках о том, как

…словно в Средневековье,

Чтоб победить до конца,

В ужасе вбили колья

Витязям павшим в сердца…

Эндорфины… да.

Только это не важно сейчас. Вот этим мальчишкам — на хрен не важно. Они и сами все знают — про эндорфины. И те бандиты тоже, наверное, знали.

Вот только каждому трупу витязя они и вправду вбили в сердце осиновый кол. И ни одного не посмели сожрать. И не пошли дальше…

…А в зале было совсем тихо. Совсем-совсем, хотя Димка умолк. Через очень долгую минуту кто-то пошевелился, еще кто-то сказал нарочито-беспечно:

— Кто споет, раз уж вместе сидим?!

— Давайте я, — отозвался Володька Немиров. — Эй, кто там ближе — дайте гитару.

— Держи, — ему перебросили инструмент.

Полковник Макаров прикрыл глаза… Осталась темнота с гаснущими огненными кольцами — и голос мальчишки с бешеным ритмом гитары:

Ветер — опора мне! Падаю в звезды.

Сердце не выдержит? Выдержит воздух!

Память моя — жестокая плеть…

Бойтесь не гибели — бойтесь стерпеть!

Бойтесь не судей — бойтесь не сметь!

Синее небо —

черная смерть…

Синее небо —

черная смерть…

Синее небо —

черная смерть…^[9]

Раздался стук — угасающий стук по корпусу гитары.

Полковник оттолкнулся от косяка и ворчливо сказал в темноту:

— Свет включите, ну?

Быстрая беготня, возня, вспыхнуло освещение. На Макарова смотрели пятнадцать мальчишеских лиц, даже чем-то одинаковых. Но за последние два с лишним месяца Андрей Данилович изучил своих подопечных очень и очень хорошо. Не были они одинаковыми. И именно поэтому составляли отлично функционирующий организм с молниеносными реакциями, отличной хваткой и мощным коллективным разумом.

— Так. — Макаров прошел к выдвинувшемуся из стены столику, положил на него оттянувший руку металлический кейс. — Удачно, что я вас тут застал, не надо ни за кем бегать по каютам… Завтра мы прибываем. Готовьтесь вволю погулять по совершенно новой не то что для вас — для всех землян планете.

Оживленное шевеление, шепоток, блестящие глаза.

— Андрей Данилович, разрешите вопрос. — Игорь Сурядов поднял руку. Полковник кивнул. — Что, вот так просто пойдем погулять? Или это вы, так сказать, фигурально выражаясь?

— Во-первых — да, пойдем, и что в этом плохого — увидеть новую планету? — спокойно ответил полковник. — А во-вторых… конечно — нет. Вы будете гулять под прицелом. На вас будут смотреть, и будьте уверены, если вам приспичит плюнуть в плевательницу — ваш плевок оттуда выскребут и изучат на субатомарном уровне. На вас будут смотреть, смотреть очень внимательно — и совсем не дружелюбно, потому что друзей там у нас нет. Пока нет. — Полковник выделил голосом это слово. — Поэтому ваша задача — произвести впечатление. Такое, чтобы оно оказалось посильней любого военного флота на орбите… — Офицер подождал, пока мальчишки переварят сказанное, потом продолжил как ни в чем не бывало: — Это не значит, что вы должны лезть в драки на пустом месте, вызывать на дуэль из-за косого взгляда, как считают кое-где у наших соседей некоторые придурки, знающие земных дворян лишь по скверным местным фильмам. Нет. Но и спускать явных оскорблений тоже нельзя. Негодяй должен получить по заслугам — так, чтобы желающих повторять не нашлось. Только… — Полковник замолчал, и пауза нехорошо затянулась. Мальчишки тоже молча ждали. Игорь ощутил, как где-то в глубине души сгущается напряжение. Это была уже совсем не игра. Даже не соревнование, пусть сколь угодно жесткое и жестокое, на какое они настраивались. Это была… да, это, пожалуй, была и правда — война. — Ребята, вы должны быть очень осторожны, — наконец закончил свою мысль полковник. — Вы просто не представляете себе, что это за общество. Никакой симулятор не может дать точного представления об этом. Уровень преступности на Йэнно Мьюри очень высок. Но, что еще хуже, там хватает психопатов, готовых открыть стрельбу — просто так, в приступе безумия, — швырнуть в толпу бомбу, распылить ядовитый газ или даже сделать кое-что похуже.

— Что значит — хуже? — прямо спросил Игорь. Услышанное не укладывалось у него в голове с точки зрения элементарной логики, считавшей, что все действия человека должны иметь под собой рационально объяснимую и понятную основу — поиск нового, защиту своих… Зачем, например, распылять среди собственных сограждан ядовитый газ? Мальчишка вспомнил, как в прошлом году они бурно обсуждали историю на Сумерле, где один из местных деловых людей, Карев, помог агрессивным туземцам устроить взрыв около школы^[10]. Все единодушно решили, что Карев был генетически неполноценным, даже странно, как его прозевали до родов…

— Хуже — это, например, использовать вот эту штуку. — Полковник выложил на стол странное устройство — бредовый гибрид гигантского шприца и кустарно сделанной винтовки. Выглядел он омерзительно. — Это ручной метатель кислоты. На Йэнно Мьюри находятся психи, которые поливают прохожих вот из этого — в «знак протеста» или просто для потехи. Поэтому вы должны быть всегда вооружены.

— И нам позволят везде ходить с плазмой? — с сомнением спросил Яромир.

Полковник усмехнулся.

— С армейскими плазмометами, конечно, не позволят — их ношение там запрещено. Запрещено вообще носить оружие — открыто, разумеется. Так что… надеюсь, что пистолеты у всех у вас с собой? — Мальчишки согласно закивали. На Земле не было нужды носить с собой оружие, но пацан без оружия, да еще и лицеист, это не мальчишка, а недоразумение. Совсем недавно они получили право иметь собственное оружие в постоянном владении и, согласно традиции дворянства, закупили каждый тот образец, какой хотел.

— Хорошо. Не расставайтесь с ними. Нигде. Никогда. Кроме того, я бы посоветовал вам носить виброножи.

Игорь поморщился. Он не любил этого оружия — да и мало кто его любил. На вид вибронож мало чем отличался от обычного, но в его рукоятке скрывался генератор ультразвука, заставлявший лезвие вибрировать с невероятной быстротой. Такой клинок без особого нажима разрезал надвое шестидюймовый сосновый брус, а любого живого противника буквально разваливал. Виброножи не любили отчасти поэтому — эффект их применения был слишком уж… грязен — но в основном потому, что генераторы ультразвука могли отказать или исчерпать заряд, а без них любой, привыкший рассчитывать лишь на проникающую мощь виброножа, становился практически беспомощным. Дворяне изучали вибронож, но лишь по обязанности.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

8

25 августа — в Русской Империи — символический день начала уборки урожая. Праздник в своем начале очень торжественный и даже суровый, но уже с середины дня, как правило, переходящий в полумаскарад. У англосаксов ему соответствует Сайклз Ринг.

9

Стихи Элхэ Ниэннах.

10

См.: Верещагин Олег. Новая родина. СПб.: Лениздат, 2010.