Космонавта никто не ждал. Спорные тайны

Олег Васильевич Северюхин

С каждым приходом гласности в нашей стране открываются тайны, существование которых в один голос опровергали все правители. И эти тайны есть не только у нас. Есть они в каждой стране, такие как: тайные полеты космонавтов в космос, возможность поворачивать время вспять, контакты с пришельцами и артефакты, наделенные страшными свойствами, могущими изменить историю. Часть текста ранее публиковалась в повестях «Зеркало», «Русский Велибог» и «Чекистские фантазии».

Приземление

Я приближался к орбите Емли. С профессором, который общался со мной через военного специалиста, я понял это по четкому отбиванию точек и тире, было обговорено вероятное место приземления в местечке Ле Урже в двенадцати километрах северо-восточнее города Арижа.

Через семь дней запела знакомая «морзянка»:

— Сне-жи-нин.

Я ответил, что нахожусь на связи.

— Ты меня обидел, — передала Мариэтт, — но редакция требует от меня материал. Напиши мне что-нибудь, и я передам это как беседу с тобой.

— Так ли это тебе нужно, чтобы разговаривать со мной? — отстукал я. — Ты напиши о том, что я тебя обидел и как я тебя обидел. Напиши, что на землю летит монстр, питающийся красивыми девочками. Что у него два ряда острых акульих зубов и холодные руки. Он сын дракона и феи и умеет изрыгать огонь.

— Ты издеваешься надо мной? — спросила Мариэтт.

— А вот это зависит от тебя, как решать, издеваюсь я над тобой или не издеваюсь? — дал я ей повод для размышлений. — Можешь представлять меня ангелом или монстром. Доверься своему сердцу, хотя какое может быть сердце при получении гонорара за опубликованный материал?

— Почему ты считаешь, что журналисты работают только за деньги? — спросила девушка. Чувствовалось, что ее точки и тире были разнокалиберными пулями из разных пулеметов.

— А за что они работают? За славу? Они люди и им нужно кушать. Им нужно одеваться. Им нужно содержать семью, и они работают за деньги. Они и пишут то, что нравится тем, кто платит деньги. Те, кто платит деньги, делают политику, и журналисты им помогают в этом, в зависимости от размера оплаты, — мне нравилось поддразнивать ее и, честно говоря, мне всегда было смешно, когда журналисты говорили о том, что они свободны в освещении тех или иных событий.

Они свободны освещать все, что угодно, но только для себя, а свет, то есть печатную полосу, увидят только те события, которые будут одобрены главным редактором. Поэтому, все разговоры о свободе прессы в свободном обществе — это обыкновенная болтовня. Степень свободы в обществе зависит не от того, кто и как позволяет эти свободы, а от действенности и приоритета законов и законности в этом обществе. И получается, чем четче прописаны законы и чем строже они исполняются при равенстве всех людей перед законом, тем больше свободы в этом обществе.

Парадоксально, но это действительно так. Там, где декларируется свобода, не подкрепленная законами прямого действия, там свободы нет, и не было никогда. И вряд ли будет. Свобода исполнения законов и есть настоящая свобода.

Это сообщение я передавал, наверное, полчаса. И Мариэтт это записывала. Завтра утром откровения космонавта будут на первых полосах всех газет.

— Ты коммунист? — сделала запрос девушка.

Вопрос постаивал меня в тупик. По идее, я должен был встать, поднять вверх руку и крикнуть — «Есть такая партия», «Да здравствует мировая революция», «Идеи коммунизма сильны, потому что они верны» (или наоборот?), «Коммунизм — будущее всего человечества». Я не знаю, что там на Емле, но на Земле в это время была попытка экспорта революции в Европу, которая называлась просто польской кампанией 1920 года.

Конец ознакомительного фрагмента.