Свергнутые боги

Олег Аникиенко, 2018

Главный герой романа приходит в сознание где-то в лесу. Кто он и что с ним случилось? Ответить на эти вопросы мужчина не может… Выбравшись к людям, он попадает в психиатрическую лечебницу, откуда вскоре сбегает с целью выяснить, кем он был раньше. В памяти Харитона Стольника – такое имя получает герой – всплывают картинки сражений расы Титанов с серо-зелеными богами. Что это, бред больного разума или реальные сюжеты из прошлого? Откуда в нем сверхъестественная реакция и недюжинная сила? Через знакомства с разными людьми, приключения и службу в Агентстве Международной Безопасности Стольник должен выяснить, что с ним произошло и правда ли в прошлой жизни он был языческим богом…

Глава 11. Бандиты

Ногам стало горячо и больно. Остановившись, Стольник увидел, что его больничные тапки лишились подошвы и дымятся.

Скинув с себя остатки обуви, сбежавший пациент продолжил путешествие по обочине дороги босиком.

Все же некомфортно идти по нагретым за день камням, стремящимся ужалить того, кто осмелился нарушить их право на спокойствие своими босыми ступнями. Пришло осознание, что одет неудобно и его больничный халат не соответствует требованиям новой действительности.

— Надо одеться удобнее и так, чтоб не поняли, что я из дурдома, — решил Харитон и продолжил прогулку вдоль дороги.

В сумерках проезжающие машины освещали фарами странный силуэт, пассажиры выглядывали и иногда показывали на него пальцем. Поэтому, когда появилась ближайшая заправка, Стольник понял, что вопрос с одеждой нужно решать срочно и именно здесь.

Когда он подошел ближе, то увидел, что заправляется только одна машина, похожая на легковую, но с большими колесами и большим просветом под днищем. Она напоминала уазик, на котором его привезли в больницу, но выглядела намного изящней.

В нескольких метрах от машины стояли трое мужчин. Один из них, невысокого роста, но очень широкий в плечах, с лицом, покрытым оспинами, достал сигарету и щелкнул зажигалкой.

— У нас не курят, — послышалось из динамиков заправки. — Потушите, пожалуйста, сигарету.

— Правильно, не кури, а я о своем здоровье сам позабочусь! — крикнул в ответ рябой.

— Ты, Рябой, реально, не беспредельничай, — поддержал замечание щуплый мужичок с огромным носом, — курить вредно. Особенно на заправке.

— Че это я беспределю? — взвился широкоплечий. — Вредно — не кури. Я за свое здоровье сам отвечу.

— Да ты не здоровье свое подставляешь, а наши жизни, — пояснил носатый.

— А в смысле, что взорваться можем? Ты что, Сусел, смерти боишься? — усмехнулся Рябой.

— Умереть в бою почетно, а сдохнуть от взорвавшейся заправки из-за тупости подельника — это стремно, — отрезал Сусел и напрягся, по-видимому ожидая ответной реакции. — Я из родного Актюбинска в бега в Башкирию подался не для того, чтоб тут подохнуть.

— Пацаны, спокойнее. Понимаю, все на взводе, но еще не хватало между собой кусалово устраивать, — встал между ними третий участник действа, брюнет с выразительными раскосыми зелеными глазами, выдающими в нем азиата.

— Ладно, не обессудьте, пацаны, не хотел вас опасности подвергнуть, верное замечание Сусел сделал, — процедил сквозь зубы Рябой, кинув сигарету на асфальт и затушив ее ногой.

— И ты не обессудь, Рябой, что я свою точку зрения в резкой форме сформулировал, — ответил Сусел, несколько расслабляясь.

Стольник слушал их диалог, стоя по другую сторону машины. Тут на нем остановился взгляд Рябого.

— О, а это что за крендель? — поразился тот.

Троица уставилась на Харитона, осматривая его босые грязные ноги и больничную пижаму.

Стольник заметил обращенное на него внимание и приблизился к ним.

— Добрый день, — поприветствовал он троицу, помахав правой рукой, посчитав, что ему необходимо поздороваться и представиться тем, кто вступил с ним в беседу. — Меня зовут Харитон Стольник, я сбежал из дурдома, поэтому не мог бы кто-нибудь одолжить мне свою одежду на время или поменяться на мою?

Рябой в ответ на это предложение заржал. Похоже, он не отличался особым интеллектом.

— Ты что, дурак? Пошел вон отсюда, пока живой, — выхаркнул фразу, вызывающе подбоченясь, Рябой.

— Мы что, в телевизионном розыгрыше участвуем? — поинтересовался Сусел и заинтересованно закрутил носом по сторонам.

Рябой тоже настороженно закрутил головой по сторонам. Только зеленые глаза пристально изучали необычного собеседника.

Стольник вежливо ждал.

— Пацаны, это реальный дурачок, по взгляду ведь видно, — сделал заключение зеленоглазый и обратился к Стольнику: — У тебя какой диагноз?

— Ретроградная амнезия, — ответил Харитон.

— Скажи, Николс, это что? Типа он не помнит ни хрена? — уточнил Сусел, вопросительно глядя на зеленоглазого.

— Ага, — подтвердил тот. — А как память потерял?

— Не знаю, очнулся в лесу, а до этого ничего не помню, — объяснил Стольник.

— Давно очнулся? — резко спросил Сусел, и взгляд его стал холодным и колючим.

— На Майские праздники, — задумавшись, ответил Стольник, он помнил, как этот срок недавно называл врач.

Николс и Сусел заинтересованно переглянулись. Судя по цветовым пятнам, пульсирующим вокруг головы, они думали об одном и том же.

— Больше трех с половиной месяцев назад, — первым посчитал Сусел.

— Одежду мы тебе, конечно, свою не дадим, уважаемый Стольник, по той простой причине, что она нужна нам самим. Голыми или в больничных халатах ходить нам тоже не резон, — на удивление вежливо и с расстановкой пояснил Николс. — Хотя, конечно, мы не можем оставить реального пацана без помощи. Поэтому, если хочешь, мы можем тебя взять с собой и при случае обеспечить вещами.

— Ты че, Николс, гонишь, нам только психа не хватало, — возмутился Рябой.

— Помолчи, — сквозь зубы процедил Сусел.

— И ты туда же, — зло огрызнулся Рябой.

Николс с неприязнью глянул на Рябого и, с улыбкой переведя взгляд на Стольника, объяснил:

— Мы удалимся на минуту, нам с корешами нужно перетереть вопрос.

Стольник пожал плечами. Смысл сказанного он понял частично, поскольку некоторых произнесенных слов не знал. Разговора, который происходил между подельниками, он не слушал, ему интереснее было смотреть на воробьев, клюющих хлебную корку на асфальте.

— Ты что, Рябой, температуришь? — злобно прошипел Николс. — Мы с Суселом с ходу в тему въехали. Нам этот чудик послан небом, чтоб все проблемы решить. Он не помнит ничего. Мы его обработаем, и он на себя возьмет все наши грешки.

— А как вы его заставите на себя все взять и паровозом пойти? — с непониманием спросил Рябой.

— Не вы, а мы, — поправил его Николс, — мы с собой его возьмем, а при случае спишем. Менты потом за вознаграждение и для улучшения раскрываемости на него все наши грехи повесят. Число участников ограбления определить сложно, мы трое вместе нигде не светились.

— Ну, вы головы, — восхитился Рябой. — Тогда надо уезжать, не привлекая внимания.

— Соображаешь. Вот и валим, — одобрительно хлопнул его по спине Николс.

После этого они с Суселом оставили его стоять и обдумывать ситуацию, а сами вернулись к Харитону.

— Ну что могу сказать, Стольник, — протягивая руку, обратился к нему Николс. — Добро пожаловать в нашу команду.

Харитон пожал его ладонь, шершавую и жилистую.

— Реальная такая кликуха Стольник, солидная, — одобрил Сусел, в свою очередь, пожимая ему ладонь. — Кто придумал?

Его рука была цепкая, щуплая и влажная.

— Прапор придумал, — искренне ответил Стольник, довольный тем, что у него появились друзья. — Сто рублей увидел у меня в кармане и назвал.

— Реальный мужик прапор, железная солдатская логика у него, — усмехнулся Николс, после чего начал расспрашивать о предшествующих знакомству событиях.

Тем временем Рябой повесил заправочный пистолет на колонку и пошел к кассе рассчитаться за бензин.

— На выезде с заправки меня ждите, — распорядился Сусел и направился за административное здание.

Когда машина выехала на трассу и они ждали Сусела, свет в административном здании мигнул. Через несколько минут на заднее сиденье джипа рядом со Стольником залез Сусел, запыхавшийся и сматывающий в руке короткий кусок белого провода.

— Поехали, — торопливо распорядился он, с опаской оглядываясь на здание заправки.

— Что сделал? — настороженно поинтересовался Рябой.

— Пробил их видеонаблюдение током в 220 вольт, — заулыбался Сусел.

— Кайфую от твоих выходок! — довольно заржал Рябой.

— Реально варварские методы самые безотказные, — сделал вывод Николс.

Сусел с довольным видом Мальчиша-Плохиша оглядывался на удаляющуюся заправку.

Машиной управлял Рябой, на переднем пассажирском месте сидел Николс.

Стольник, оказавшись в машине, почувствовал комфорт от нахождения в состоянии покоя. Тишина и спокойствие опять приятной музыкой зазвенели в ушах. Мелькающие за окном деревья гипнотизировали. Попутчики о чем-то спорили между собой, но он не вникал в смысл, пока его не толкнули.

— Стольник, ты что, оглох? — спросил Николс. — Я тебе пацанов представляю, познакомься, а то мы даже имен своих не назвали. Меня Нурлан зовут, друзья Нурик называют, братва Николс кличет. Лучше кликуху при обращении употребляй, чтобы родное имя не палить.

— Я Руслан, пацаны Русел или Сусел кличут, — глядя в зеркало заднего вида, представился водитель, протягивая руку через плечо.

— Вовчик, — односложно представился Рябой, по-видимому не желая афишировать свое прозвище.

Рад знакомству, милостивые господа, — с искренней улыбкой ответил Стольник. — Я уже имел честь представиться, меня зовут Харитон Стольник.

Все разом повернулись к нему.

— Чё сейчас сказал? — удивленно переспросил Сусел.

— Рад знакомству, милостивые господа, — повторил Стольник, думая над тем, где он допустил ошибку в построении предложения. — Я уже имел честь представиться, меня зовут Харитон Стольник.

— Ты из какого века, братиш? — поинтересовался Рябой, глядя в зеркало заднего вида. — Из девятнадцатого?

— По какой причине, осмелюсь спросить, вы сделали такой вывод? — поинтересовался Харитон.

— Да ты, блин, как дворянин из телика говоришь! — пояснил Рябой.

— Реально поясняет. Учитесь, братва, сейчас самая фишка на русском литературном языке по понятиям высказываться! — одобрил Николс.

— Ты что, Нурик, хочешь сказать, что и нам так надо выражаться? — недоверчиво уточнил Рябой.

— Ну да. Если ты такими словами свою фразу изложишь, кто сможет тебя в грубости или беспределе упрекнуть? — ответил вопросом на вопрос Николс.

— Да нас просто не поймут ни хрена, — поддакнул Сусел. — А ты где так выражаться научился?

— В больнице по телевизору так говорили, — объяснил Харитон.

— Во! Говорю же, как в телике, — заржал Рябой.

— Какой канал, осмелюсь поинтересоваться? — тоже перешел на русский литературный Николс. — Не канал «Культура», случаем?

— Да, «Культура», — подтвердил Стольник, — иногда «Наука».

— Слышь, пацаны, надо в каждую камеру по телику поставить и этот канал на тюрьмах показывать, чтоб братва смотрела, мы бы ваще от фени избавились, — пошутил Рябой.

— Он просто заново учился говорить, вот и понахватался, а так горбатого только могила исправляет, — с неприязнью скривился Сусел. — Я вот, например, не хочу, как он, говорить, и баста!

— Не скажи, — недобро сверкнул глазами Николс. — Кто на серьезном северном кичмане парился либо строгача на зоне тянул, не употребляет матерную речь и говорит «будьте любезны». Этим в терках избавляют недоброжелателей от возможности предъявить неуважение. Так что учитесь, в нашей профессии может пригодиться.

— Типун тебе на язык, Николс, — суеверно огрызнулся Рябой и три раза поплевал через левое плечо.

Вдоль дороги начали появляться домики и указатель с названием поселка городского типа.

— Нам, пацаны, надо одежду Стольнику по-быстрому найти и желательно машину поменять, джип мы угнали, и, возможно, уже объявили план «Перехват», — наметил задачи Сусел.

— А что значит «угнали»? — уточнил незнакомое слово Харитон.

— Ничего мы ее не угнали, — испытующе посмотрев на него, ответил Николс, — покататься просто взяли.

Ответ Стольника удовлетворил. Он понял, что ребятам это нужно и они взяли нужную вещь лишь на время.

— Что, дождемся вечера и лоха левого разденем? — поинтересовался Рябой.

— Вовчик! Красава! Когда ты уже наконец перерастешь уровень гоп-стопа? — с нескрываемым раздражением в голосе задался вопросом Николс.

— Реально, Рябой ты пургу метешь, — включился в дискуссию Сусел. — Мы кассу взяли, а ты хочешь прохожих раздевать.

— А что делать тогда? — тупо глядя на них, поинтересовался Рябой. Похоже, его мозг столкнулся с непреодолимой задачей.

— Есть такое слово модное «шопинг», — заулыбался Николс. — Чтоб ты понял, могу перевести так: «Поведем братуху прикидываться до барыги».

— Да я понял, что ты меня травишь? — возмутился Рябой. — Просто общаковые средства экономлю, да и темень на дворе — магазины уже не работают.

— Мы поняли твои чистые намерения, но все же пойдем отовариваться в магазин, — подвел итог Николс. — Всю ночь будем ехать, а с утра, как город покрупней появится, зарулим куда-нибудь в бутик. Сейчас, Сусел, остановись, я свой спортивный костюм братухе дам, чтоб хоть выходить мог из джипа.

Когда Харитон переоделся, троица осмотрела его и переглянулась.

— Обуви у нас нет? — поинтересовался Сусел, глядя на босые ноги Стольника.

— У меня есть сланцы, — вспомнил Рябой.

— Так давай, по-любому лучше, чем босиком.

Когда Харитон надел сланцы, его новые друзья одобрительно заулыбались.

— Теперь ты как спортсмен на отдыхе. Подозрений не вызываешь. Ну, по крайней мере, не больше нас, — сделал вывод Николс и поторопил всех сесть в машину. — А теперь погнали, нам еще на север ехать и ехать.

Дверцы захлопнулись одна за другой, напоминая автоматную очередь, и джип продолжил свой бег в темноту.

«Как эти лохи легко повелись, — громко думал Николс, — при случае замочу всех троих и возьму кассу. Ищут троих и спишут троих, а одному с деньгами потеряться не сложно».

Что-то похожее думал и Сусел.

«Странно, зачем ему нас мочить? Это же мокро! Одежду намочишь и не помоешься толком», — размышлял Стольник, ответ не нашелся, а потом мысли рассеялись в размеренном гуле дороги.