Сколько жизней у Чайки

Олег Ёлшин, 2015

Это история об актрисе Валентине Караваевой, написанной в жанре мистического реализма. Это полет Чайки сквозь множество жизней, которые она успела прожить, оставаясь верной искусству, театру, себе. Это история любви…

Посвящается Валентине Караваевой.

Живет лишь тот, кто творит. Остальные — это тени, блуждающие по земле, чуждые жизни. Все радости жизни — радости творчества: любовь, гений, действие — это разряды силы, родившиеся в пламени единого костра…

Творить — значит убивать смерть…

(Ромен Роллан)

Судьба артиста — это кладбище несыгранных ролей.

(Фаина Раневская)

Пурга усиливалась. Тяжелые хлопья снега, ниспадая с небес, набухших плотной свинцовой тучей, не стесняясь, прилипали к одежде, мокрыми комьями ложились на непокрытые головы, на плечи, забивались в глаза, проникали в обувь и рукава. А несколько человек, проклиная непогоду, пробирались все дальше. Их ноги вязли в мокрой ледяной каше, но они все шли, неся свой груз, зная, что останавливаться нельзя. Наконец их провожатый замер, пробурчав: — Здесь.

Эти четверо, сняв с плеч небольшой гроб, обитый дешевой тканью, поставили его на сугроб рядом со свежевырытой могилой. Размяли затекшие от непривычной работы руки и, неуверенно топчась на месте, посмотрели на человека, который показывал дорогу.

— Что дальше? — спросил один из них.

— Дальше? — равнодушно ответил тот. — Опускай!

— Как? — не выдержал второй. — Уважаемый, мы не умеем. Это не наша работа.

— Может, хватит издеваться? — добавил третий, а четвертый промолчал.

— Кто издевается? — повел плечами провожатый, — я еще на рецепшн говорил — дали бы три сотни, все сделали бы путем.

— Но вам оплатили. Нам сказали…

— Сказали, — пробурчал человек. — Мне никто ничего не платил. А на бутылку могли бы скинуться. В уважаемое место приехали, родственницу хороните, и без рубля в кармане. Не по-людски.

— Мы студенты. Нас попросили в Гильдии актеров. Сказали — нужно помочь. Мы даже не знаем, кого хороним, — в отчаянии ответил первый.

— Гильдия?! — засмеялся могильщик. — Ну, если Гильдия, так давайте пять сотен. Сделаем для вашей Гильдии все по высшему разряду. Гильдия! Надо же! — и замолчал.

Теперь четверо молодых людей стояли, в растерянности глядя друг на друга. А под ногами на белом снегу покоился невесомый груз. Невесомый, потому что пока они его несли, казалось, тот ничего не весил. Словно маленький гроб был пуст, а человек, для кого он предназначался, по какой-то невероятной случайности исчез, улетел, сгинул безвозвратно, растворившись в этом снегопаде или в туче, которая нависла над головами. Во всяком случае, так им казалось. Но сейчас думать об этом не хотелось. А рядом под ногами разверзлась зловещая яма, куда нужно было опустить гроб. Молчание затянулось. Наконец, могильщика кто-то окрикнул:

— Макар! Закончил? На 540-ой подходи, там уже люди собрались.

Могильщик Макар снова оглядел нашу четверку и сквозь зубы процедил: — Студенты! — потом крикнул: — Сюда идите!

Через мгновение из плотной снеговой завесы появились двое его товарищей.

— Ну? — произнес один из них. — Погода сволочь! Чего стоите-то? Никак?

— Никак! — пробурчал Макар. — Давайте, мужики.

Люди спокойно со знанием дела за считанные секунды опустили в яму гроб и присыпали землей. Потом Макар повернулся к молодым людям, которые молча наблюдали.

— Чего встали, дальше сами! — и воткнул в землю лопату.

— Мы? — удивился один из них.

— А кто?

— Две сотни, — поддержал Макара его коллега, — две, и сделаем все под ключ. Чего молчите?

Тут один из молодых людей не выдержав, взял лопату и горячо воскликнул:

— Да идите вы!

— Куда? — спокойно переспросил могильщик.

— Никуда.

— На 540-ой! — добавил второй студент. — Там вам заплатят.

Связываться со здоровенными парнями, которые работали на кладбище, не хотелось.

— И то верно, — воскликнул Макар, и троица скрылась в плотном снеговом тумане, а издалека еще долго слышались их голоса и смех:

— Студенты! Гильдия! Актеры! Ну, ей богу… Эй, молодежь, лопату на участке оставьте, знаем мы вас!… Студенты!

— Да. «Груба жизнь»! — пробормотал один из студентов.

Теперь они по очереди брали в руки лопату, и мягкая земля тяжелыми мокрыми комьями падала в могилу. Так продолжалось долго. Уже казалось, что яма бездонная, и делать они это будут вечно. Было видно, что такая работа была незнакома юным парням. Наконец, последняя горсть земли соскользнула с лопаты, и молодые люди перевели дух. Они молча стояли, глядя на маленький коричневый холмик, заносимый снегом, ничего не говоря. Наконец, один спросил:

— Олег, кто она?

— Вовка, я не знаю. Не помню. Утром позвонила Изольда, потом я заскочил в Гильдию. Она что-то говорила, объясняла, но было некогда. Дала временную табличку. Сказала прикрепить… К чему ее крепить?

— Покажи, — попросил третий студент.

Олег вынул из пакета небольшую квадратную доску, на которой были начертаны две даты и незнакомое имя.

— Изольда рассказывала, что…

Вдруг из тумана вновь появилась фигура Макара.

— Ну что, студенты, не закончили? Час уже прошел!

— Закончили, — сухо ответил Олег.

— Так не пойдет. Утрамбовывать кто будет? Кто так делает? Присыпали и все. Ну-ка дай? — и, взяв лопату, он какое-то время поправлял холмик. Наконец, с любовью произнес:

— Вот так. Все должно быть по-людски. По-хорошему все должно быть.

За время отсутствия Макар заметно подобрел, видимо там, куда он отлучался, люди оказались сговорчивее.

— Опять деньги будете просить? — спросил Володя. Тот внимательно на него посмотрел и ответил: — Что с вас взять? Понимаю — Новый год, вас и прислали, больше некого. А копейки мне ваши не нужны, оставьте себе — тут клиенты побогаче ходят.

Он заметил в руке Олега табличку:

— Прикрепить что ли?

— Если не трудно, — ответил тот. Макар взял ее и начал читать:

— Актриса… Полетаева — Чандлер… Анна… Ивановна. 21.05.1921-12.01.98.

Посмотрел на ребят: — Кто такая?

— Вот и мы вспоминаем, кто она, — задумчиво произнес третий студент, но его перебил Олег:

— Изольда говорила, что это большая актриса. Лауреат Сталинской премии.

— Лауреат? — удивленно произнес Макар. — Чандлер. Не русская, наверное.

— Фамилия двойная. Еще Изольда говорила, что она была женой английского лорда.

— Лорда? — все больше удивлялся Макар. — Английского? Странно.

— Что? — не понял Володя.

— Странная у вас Гильдия.

— Причем тут Гильдия? — вспылил Олег.

— Актриса? — скептически повторил Макар.

— Да, актриса! — продолжал Олег. — Великая советская актриса. Снималась в кино. Фильм был такой…, — он замолчал, вспоминая.

— «Машенька»! — вдруг воскликнул Володя.

— Да! Конечно! «Машенька»! — отозвались остальные.

— Не знаю, не видел, — пробурчал Макар.

— Его смотрели миллионы, — уже громче сказал Олег. — Этой женщине рукоплескала вся страна. Ее знали во всем мире. Изольда говорила, что сам Черчилль был с ней знаком. Не она с ним, а он с ней. Танцевал с великой актрисой на приеме! Миллионы людей покупали билеты и шли в кинотеатры, чтобы на нее посмотреть. Это была личность! Звезда!

А Володя вдруг добавил: — Если бы сюда пришли столько зрителей — на несколько километров очередь бы растянулась.

Все на какое-то время замолчали, представляя это зрелище. Наконец, Макар произнес: — Миллионы, говоришь? Так никто же не пришел, цветка не положил. Не знаю, почему у вас так хоронят лауреатов и жен лордов. У нас все просто. Вон на 540-й человека привезли. Вся стоянка на парковке занята. Сотни людей собрались. Вот это личность.

— Кто такой? — спросил Олег.

— Уважаемый человек. Черной икрой торговал, осетриной. Прожил недолго — что-то с кем-то не поделил — «такие» долго не живут. Зато как жил! Эх, лихие девяностые! А ты говоришь — жена лорда… Гильдия… актриса.

Он закончил крепить табличку на небольшом столбике, встал и отряхнул руки.

— Все, парни, закончили. Покойся с миром актриса… Полетаева — Чандлер… Анна Ивановна, — с трудом прочитал он, потом внимательно посмотрел на притихших студентов: — Актеры, говорите? — подумал немного и добавил, — хотите заняться настоящим делом? Давайте к нам. Как раз бригада и нужна. У нас без выходных, с утра до вечера. Работы полно — на всех хватит. Могу с начальством поговорить.

— Спасибо, мы подумаем, — ответил Володя, — задумчиво глядя на могилку.

— Подумайте, подумайте — бросил Макар, и со словами, — бывайте, увидимся, — удалился.

Какое-то время они молча стояли, не замечая снега, который продолжал валить. Ветер утих, и снежинки безмятежно кружились в своем грациозном нескончаемом хороводе. Они падали на землю, бережно укрывая темную глиняную насыпь, превращая ее в теплое уютное ложе — последнее прибежище, где навеки упокоилась неизвестная женщина, великая актриса, в жизни у которой было все…

— Поступило интересное предложение, — очнулся третий студент. — Согласимся? Ролей все равно нет.

— На кладбище могильщиками?

— А что?

— Нужно подумать, — отозвался Олег. — Я работы не боюсь…, а как же репетиции, а учеба, а театр?…

— Театр? — тоскливо произнес Володя, — деньги-то нужны…

Вдруг из снежной завесы появилась фигура человека. Одет он был в черное пальто, которое было расстегнуто, а под ним виднелась белоснежная рубашка. Голова его была не покрыта, на ногах надеты легкие туфли, руки облачены в тонкие черные перчатки. Так одеваются люди, идущие в театр или в ресторан, но никак не на кладбище. Как по такой непогоде он не замерз, было непонятно. И еще все с удивлением заметили, что на его пальто не было ни единой снежинки, несмотря на то, что снег валил стеной.

Человек подошел к насыпи, уставился на табличку и замер. Долго стоял, не обращая внимания на остальных. Потом очнулся и перевел взгляд на парней. Тогда Олег спросил:

— Вы ее родственник? Вы знали ее?

— Нет, не родственник, но был знаком с ней всю ее жизнь.

— Расскажите о ней? — попросил Володя.

— О! Это долгая история.

— Ничего, время у нас есть.

Тот немного помолчал.

— Эта женщина ухитрилась в одной жизни прожить множество разных жизней.

— И все-таки…

— Рассказать? Что же, вы будущие актеры, пожалуй, вам это будет интересно.

— Откуда вы это знаете? — удивился Олег, но тот ему не ответил. Человек в черном пальто поковырял носком ботинка мокрую кашу под ногами, провел рукой по табличке, смахнув с нее снег, и медленно заговорил. Это был не рассказ. Он словно читал страницу за страницей длинную книгу жизни, перелистывая дни и недели, месяцы, годы, десятилетия. И целая эпоха уже проходила перед глазами. А все замерли, заворожено слушая этого странного человека и его удивительного историю.