Счастливые шесть пенсов

Олден Артур Кнайп

После смерти родителей Беатрис Трэверс остается на попечении бабушки и тетки. Через несколько лет бабушка оказывается на грани финансового краха и вынуждена отдать внучку под присмотр дальних родственников. Двенадцатилетней Беатрис из английской провинции предстоит отправиться в далекую Америку. А там в это время в самом разгаре война за независимость. К тому же кузен Джон, который станет опекуном, ждет вовсе не девочку, а одного из ее братьев… Юная героиня попадает в головокружительный водоворот событий. Для среднего школьного возраста.

Глава III

Спешное прощание

В комнате повисла тишина, нарушаемая только всхлипами бабушки — и, на этот раз, моими. Мистер ван дер Хельст нервно ходил по комнате, запустив руки в карманы.

Вдруг лицо бабули просветлело:

— Но все ведь хорошо, все же складывается! Теперь вы возьмете меня вместе с Беатрис. А один из мальчиков отправится к сэру Джону. Вот и славно, вот и хорошо.

— Нет, мадам, — отрезал мистер ван дер Хельст. — Девочку я не возьму. Она ведь вырастет, и тогда придется тратиться на ее приданое!

— Но надо же что-то делать!

— Верно, — согласился ван дер Хельст и поднял письмо, во всеобщей неразберихе упавшее на пол.

Он перечитал письмо, сдвинув брови. Внезапно его осенило:

— Ну конечно! Тут и говорить не о чем. Глядите: он не пишет, что «не возьмет» девочку, он пишет, что «не может взять» ее. Это большая разница!

— Что же нам делать?

— Отправить Беатрис к нему, конечно же. Не пришлет же он ее обратно! Сейчас я поговорю с тем матросом, что принес письмо.

Через десять минут мистер ван дер Хельст вернулся в комнату и рассказал, что матрос этот с судна «Попрыгунья Бетси», что корабль принадлежит самому мистеру Трэверсу и готовится отплыть меньше, чем через неделю.

— И за пассажира не нужно платить, — мы не понесем расходов! — заключил довольный ван дер Хельст.

— Они возьмут девочку? — настойчиво спросила бабуля.

— Не знаю. Но если мы переоденем ее в одежду брата, кто догадается, что она не мальчик?

Бабушка протестовала яростно, но мистер ван дер Хельст был неумолим. Итак, было решено нарядить меня мальчиком и отправить на «Попрыгунье Бетси» за океан.

Взрослые остались обсуждать подробности, а нас с братьями выставили из комнаты.

— Ну и счастливая ты, сестренка! — не выдержал Гал. — Твоя монета в шесть пенсов и впрямь приносит удачу, не иначе!

— Счастливая?! Какая же это удача — покинуть дом, бабулю, уплыть на край света, где тебя никто не ждет?

— Да, по-моему, большая удача! Америка! Новый Свет! Это же настоящее приключение! Ты как думаешь, Гарри?

— Счастливица! — с восторгом подтвердил старший брат.

— Да как вы можете так говорить?!

— Только представь, сколько всего интересного ты увидишь! — Гал явно старался меня приободрить. — Никаких скучных уроков, корабли, дикие звери… Эх, почти жалею, что я не девчонка!

— Ты увидишь настоящих индейцев! — подхватил Гарри так, словно большего везения и быть не могло.

— И будешь жить в вампаме! — не унимался Гал.

— Не в вампаме, а в вигваме, — поправил Гарри.

— Да нет же, в вампаме!

— А что это? — я знала, что если братьев не прервать, спорить они будут до бесконечности.

— Это такие шалаши, в них живут индейцы, — объяснил Гал. — Их делают из шкур и палок…

Братья наперебой пересказывали мне все, что слышали об Америке, продолжали повторять, как мне повезло, и, казалось, нисколечко не понимали того, что я на самом деле чувствовала.

Нет нужды пересказывать в подробностях события следующих дней. Бабуля выглядела совершенно потерянной, и Голландец (так мальчики звали мистера ван дер Хельста за его спиной) взял все управление в свои руки. К назначенному герцогом Харборо сроку мы стояли на пороге, готовые отправиться в путь.

Все мы грустили, покидая наш старый дом. Даже мальчики, радовавшиеся всему новому, оглядывали родные поля со слезами на глазах. Жители деревни пришли проводить нас: их было много, и все печальные, — бабушку здесь очень любили.

У меня на сердце лежал камень. Родные, по крайней мере, знали, куда они едут, знали, что их все-таки ждут. Меня же не ждал никто.

Последние дни в доме я провела, переходя из комнаты в комнату, прощаясь с каждой вещью и с каждым уголком. Все здесь напоминало о нашем счастливом детстве, шалостях братьев, бабушкиных сказках у камина. Мне был дорог каждый дюйм этого старого дома.

Все эти дни я пыталась бодриться и храбриться, чтобы не причинять любимой бабушке еще больше горя своими слезами. Даже братья перестали поздравлять меня с предстоящим путешествием, как-то притихли и старались, как могли, меня поддержать. Гал, например, пообещал быстро преуспеть в торговле в Голландии, разбогатеть и немедленно вернуть меня обратно.

Пожалуй, больше всего страшила меня сама поездка в Америку — путь через океан. О мореплавании и кораблях я знала очень мало, а все, что теперь приходило на ум, сводилось к яростным штормам и безжалостным пиратам. В последние дни перед отъездом я часто вскакивала по ночам, меня мучили кошмары.

Среди опутавшей меня тоски был лучик света: мистер Джон Трэверс, человек, к которому я отправлялась. Судя по воспоминаниям бабули, этот пожилой джентльмен был очень добрым и достойным человеком. Я представляла его себе именно так: добрый дедушка с длинными седыми волосами, он будет сидеть в высоком кресле у камина и рассказывать мне сказки. Эта мысль поддерживала меня, я была уверена, что стоит только достичь Америки, и мои страхи останутся позади: такой человек ни за что не прогонит переодетую девочку.

Час расставания наступил слишком быстро. Кучер и мистер ван дер Хельст стояли в дверях. Мои волосы были собраны в мальчишечью прическу, я надела сюртук Гала, шляпу Гарри и пару мужских ботинок. Надо сказать, я сама поразилась, взглянув на себя в зеркало: до чего же я теперь походила на мальчика! Но под этой маской я оставалась самой собой — перепуганной маленькой девочкой.

Прощаться было решено, не выходя на улицу. Бабулю не держали ноги. Даже братья, серьезные взрослые мужчины (как они сами считали) плакали. Расставание вышло спешным, у нас не было сил выдержать долгое прощание.

Наконец вещи были погружены, я махнула родным рукой и карета тронулась — впереди ждал Лондон. Родное имение мы покидали в молчании. Мистер ван дер Хельст, напротив, был живее обычного, болтал без умолку и даже пытался шутить, но вскоре и он затих, видя, что никто ему не отвечает.

В любое другое время я бы обрадовалась поездке в Лондон. Сейчас ни сверкающие витрины, ни толпы людей, за которыми так интересно было наблюдать, меня не радовали.

По оживленным улицам Лондона карета катила к порту: там ждала и готовилась к отплытию «Попрыгунья Бетси». Мистер ван дер Хельст даже не пытался хоть как-то приободрить меня: пока мы ехали, он только и делал, что ворчал по поводу плохих мостовых и ущерба своему торговому делу, которое он вынужден был оставить на время приезда сюда по «дурацкому поручению». Как ни странно, я была даже благодарна ему за эту черствость: его жестокосердие не позволяло мне раскиснуть и заставляло держать себя в руках.

Наконец мы приехали в гавань. Здесь было так шумно и суетно, что я совсем растерялась. Мы долго протискивались через толпу и с трудом нашли свободную лодку, которая могла доставить нас на борт «Попрыгуньи Бетси», пришвартованной дальше от берега.

Мистер ван дер Хельст стал отчаянно торговаться с владельцем лодки — как вы уже наверняка поняли, муж нашей тети был очень прижимист.

— Девочка занимает мало места, поэтому и платить за нее нужно вполовину меньше!

Лодочник был ошарашен:

— Девочка? А я-то решил, что это паренек! Без проблем, ее я довезу бесплатно, а вот вы заплатите за себя двойную цену.

Впервые в жизни я увидела улыбку мистера ван дер Хельста…

— Что ж, тогда я не поеду. Доставьте ее на борт «Попрыгуньи Бетси».

Он круто развернулся и поспешил прочь, не удостоив меня ни взглядом, ни прощальным словом.