Время собирать камни

Оксана Рум, 2023

Их брак давно стал простой формальностью. Когда-то безумно любящих друг друга людей теперь объединяет лишь общий дом и круг знакомых.Страсти давно миновали и они теперь как старые знакомые. Обещания и клятвы нарушены. И у каждого из них новые отношения. Каков же выход? Развод.Но случается трагедия и жизнь меняется в одночасье. Им придется многое пересмотреть в жизни и расставить приоритеты. И ответить на вопросы: какова цена прощения, и имеет ли срок годности любовь.

Глава 6

Вячеслав увидел Татьяну раньше, чем вошел. Смотровое окошко полностью открыло ему то, что ожидало внутри. Чтобы справиться с дрожащими пальцами он сжал их в кулаки. Но это не помогло. Потому что дрожь лишь усилилась, сжимая внутренности, заставляя каменеть мышцы. Даже в самом страшном сне он не мог предположить, что когда-нибудь, ему придется увидеть ее такой. Вячеслав понимал, что не готов к такому. Да и не возможно хоть немного подготовиться к подобному зрелищу. Раньше он считал, что относится к тем мужчинам, которые в критической ситуации умеют взять себя в руки. Как же он ошибался. Он понял это именно сейчас, когда отступать было слишком поздно. Неосознанно, он поднял ладонь и зажал ею рот, словно боясь, что закричит и разорвет давящую тишину отделения реанимации, с ее тяжелой сонливостью и угнетающими звуками аппаратуры, следящей за показателями и поддерживающей жизнедеятельность тех несчастных, которые попадали сюда.

Вячеслав почувствовал, как на его плечо легла тяжелая рука, и, обернувшись, увидел за спиной друга. Алевтина позвонила ему, когда они вошли в больницу. Он был уставшим и растрепанным. И даже не старался скрыть сочувствие на своем лице.

Алевтина стояла рядом с мужем и, судя по всему, старалась не смотреть в сторону стеклянной перегородки, за которой лежала ее подруга вместе с еще тремя пострадавшими. Вячеслав ее понимал.

— Ты можешь зайти ненадолго, — сказал Константин. — И, Слав, я знаю, что это выглядит страшно. Но, все не совсем так ужасно. Во всяком случае, она жива и скоро придет в себя. Сейчас не думай ни о чем. Просто побудь с ней. Это все что ты пока можешь сделать. Когда ее переведут в палату, и на ней не будет столько…

— Не надо, Кость. Все нормально. Я могу войти?

— Пошли.

Друг обошел его и первым вошел в палату интенсивной терапии. Позволив себе вздохнуть пару раз, прежде чем войти, Вячеслав последовал за ним. Только это было не так просто, как могло показаться. Потому что те несколько шагов к кровати Татьяны были практически непреодолимы. И Вячеслав сам не знал, это из-за отяжелевших до невозможности ног, или из-за особенности психики, которая отчаянно пыталась противиться осознанию происходящего. Но он все же дошел. Замер на несколько секунд. А потом посмотрел на Константина, снова сжавшего его плечо.

— У тебя несколько минут. Только ничего не трогай. Мы подождем снаружи.

Он вышел, бросив короткий взгляд на других, лежащих здесь после операций. Когда Вячеслав перевел взгляд с закрывшейся двери на жену, горло сжалось, почти причиняя физическую боль. Он стоял, не зная, что делать. Ему казалось, что в нем все девяносто лет, но он не мог даже присесть. Просто стоял и смотрел.

Он хотел увидеть ее. Но не мог толком рассмотреть жену, среди этих трубок, иголок, бинтов и железяк. Голова ее была перебинтована, закрывая ее лоб почти до бровей. На правой щеке ссадина и неглубокий порез. В рот вставлена дыхательная трубка. Торс был практически скрыт за толстым слоем бинтов, оставляя открытым лишь вершину груди и левое плечо. Вячеслав вспомнил слова Константина о сломанных ребрах. И о том, что это хорошая новость. Тогда эти слова показались абсурдом. Сейчас, он мог бы согласиться с другом. Потому что остальное больше походило на кадры из какого-то ужастика. И это было каким-то наваждением. Когда было страшно смотреть, и в то же время, взгляд, словно сам опускался ниже.

Обе ноги Татьяны представляли собой неподдающуюся описанию конструкцию. Правую ногу, от стопы до бедра опоясывали шесть металлических массивных кольца, соединенные между собой штифтами, и закрепленные болтами и гайками. Внутри каждого колеса, тоже находились штифты, только они проходили сквозь мышцы и кость в ноге. На левой ноге, была точно такая же конструкция, только состоящая из четырех колец, и доходившая до колена. Но это было не все, потому что сами ноги представляли собой ужасающее зрелище. И ни зеленка, и не еще какая-то коричневатая жидкость, которой они были смазаны, не могли скрыть повреждения.

Вячеслав резко отвернулся, больше не в силах смотреть.

В голове стучало, и не хватало воздуха. И ему потребовалось несколько минут, чтобы вновь посмотреть на жену. Правда, он больше не рискнул смотреть на ее ноги. Вячеслав присел на корточки, возле кровати, так близко к лицу Татьяны, как только позволило оборудование, подсоединенное различными трубками к его жене. Он потянулся и коснулся пальцами ее щеки. И от того, какой холодной она была, его охватило отчаяние. Белизна кожи могла по соперничать с бинтами, а голубые простыни только подчеркивали вены, которые просвечивали сквозь кожу.

Он думал, что из-за застрявшего в горле кома не сможет больше произнести ни слова. Так оно и было. Потому что все, что он сумел сказать, было похоже на насмешку. Он позвал ее по имени, именно так, как больше не делал. Когда-то, только он называл ее так. Теперь у него больше не было такого права. Но сейчас, как и вчера утром, он не сдержался. И оставшиеся несколько минут, пока не пришел Константин и не увел его, под сочувствующие взгляды медперсонала, ведущего круглосуточное наблюдение за реанимацией, повторял только одно:

— Тата, — шептал он, осторожно касаясь пальцами ее лица. — Тата, — звал Вячеслав, не надеясь, что его услышат. — Тата, — Умолял он, понимая, что даже молиться не может.

Он не помнил, как добрался до дома. Помнил, какие-то утешительные слова Константина и Алевтины. Они даже предлагали ему подождать окончания их смены, чтобы подвести его. Видимо сомневались в его способности вести машину. Напрасно. Сейчас он не мог только говорить и слушать. А потому, только покачал головой и ушел. Даже на благодарность не хватило сил. Все потом, решил он. Позже.

Дверь ему открыла Елена, едва он поднялся по ступенькам. Он вошел, впервые не поздоровавшись, и поднялся в спальню. Не снимая кроссовок, он упал на кровать, лицом вниз, уткнувшись в подушку. Сон навалился как бремя. Потому что даже за закрытыми веками его ждали кошмары.

* * *

Его разбудили чьи-то руки, гладившие его по голове, пропуская сквозь пальцы волосы. Вячеслав какое-то время просто наслаждался этими ощущениями, а потом открыл глаза. Он узнал запах духов Милы. И еще не повернув головы, знал, что это она. Он даже успел подумать, что снова остался у нее, а чистых рубашек в ее доме как не было, так и нет. Но потом пришло осознание, что он у себя дома. И лавина воспоминаний обрушилась, готовая смести его здравый смысл. Вячеслав резко сел в кровати, схватив Милу за запястье. Она вскрикнула, не ожидая такой реакции.

— Что ты тут делаешь? — прошипел он, даже не понимая, как сильно он сжал руку Милы, пока она не поморщилась от боли.

Мужчина отпустил запястье и, превозмогая головную боль, накатившуюся вместе с пробуждением, встал с кровати.

— Слав, — поднявшись вслед за ним, сказала Мила. — Я…

— Какого черта ты тут делаешь? Ты хоть понимаешь…

И тут он осекся.

Татьяны нет. Потому Мила и пришла. Впервые.

Она никогда не была у него дома. Как и Коршунов. Потому что это был их с Татьяной дом. То место, куда они всегда возвращались. Где по-прежнему оставались мужем и женой. И видеть здесь Милу было странно. Даже неприятно. Вячеславу казалось, что в любую минуту может войти жена и застать ее в его спальне. На самом деле, случись такое, она, скорее всего, лишь равнодушно посмотрит и прикроет за собой дверь, уходя. Но от этого Вячеслав чувствовал себя еще хуже.

Но самым страшным было то, что Татьяна не войдет.

Вячеслав, не говоря ни слова, отвернулся от любовницы. Ее экзотичная красота сейчас была слишком яркой, и неуместной. Он понимал, что глупо винить Милу, в том, что она хорошо выглядела, но не мог не думать о несоответствии ее вида с тем состояние, которое навалилось на него.

— Прости, если расстроила тебя. Но я не могла оставаться в стороне, когда с тобой такое случилось. Я знаю, что ты переживаешь, и приехала тебя поддержать.

Она подошла к нему со спины и обняла, сомкнув руки на его животе. Он почувствовал, как Мила прижалась к нему щекой, и ее дыхание обожгло заледеневшую спину.

— Милый. Мне так жаль, — ее слова звучали искренне. — Хочешь, я спущусь и порошу приготовить тебе кофе покрепче. А ты пока прими душ. Потом поговорим. Если захочешь. А если нет, то просто помолчим.

Вячеслав немного успокоился. Может не так и плохо, что Мила приехала. Вячеслав понимал, что сильнее всего хочет остаться один. Но так же не мог не осознавать, что это не очень удачная идея. Слишком тяжелыми были его мысли, чтобы оставаться с ними наедине.

Мужчина повернулся и позволил Миле прижаться к его груди. Правда, не смог найти в себе силы, обнять ее в ответ. Только придержал ее за плечи, словно одобряя. А потом осторожно отстранился.

— Хорошо. Скажи Елене, чтобы приготовила кофе. Если тебе что-то нужно, скажи, она и для тебя приготовит. Я спущусь, когда приму душ. Иди.

Мила внимательно вглядывалась в его лицо, но Вячеслав не позволил ей встретиться с ним глазами. Потому что не хотел, что бы она заметила и прочитала его мысли. Несмотря на то, что он согласился с разумностью ее слов, все же не мог избавиться от ощущения, что ей не стоит находиться в этом доме. А потом пришла совсем уж нелепая мысль. Татьяна никогда сама не предложила бы ему кофе. Чай, сок, воду, но только не кофе.

Вячеслав ждал, когда Мила уйдет. Но она снова приблизилась, приподнялась на носочки и прижалась к его губам. Скорее по привычке, чем желая этого именно сейчас, Вячеслав ответил на поцелуй. Но быстро прервал его.

— Иди вниз, дорогая. Я скоро приду.

Он больше не стал задерживаться и ушел в ванную.

* * *

Кофе действительно взбодрило Вячеслава. Он обожал этот крепкий ароматный напиток. Вот и сейчас, допивая вторую чашку, он чувствовал себя лучше. Елена уговаривала его поесть, объединившись в этом вопросе с Милой. Что было странно, если учесть, что с тех пор как он спустился на кухню, их помощница по дому бросала на его любовницу недоброжелательные взгляды. А на самого Вячеслава осуждающе. И признаться, он сам чувствовал себя не в своей тарелке, от того, что Мила находилась в его доме. Да и как оказалась, несмотря на то, что он не ел уже сутки, не мог даже думать о еде.

— Она меня недолюбливает, — усмехнувшись, сказала Мила, когда Елена вышла.

Вячеслав посмотрел на красивую женщину, изящно отщипывающую маленькие кусочки от тоста. Казалось, что она сделала это замечание просто так, и ее нисколько данный факт не задевает.

— Это не так, — все же решил успокоить ее Вячеслав. — Просто сейчас все мы переживаем. Елена давно работает у нас, и почти как член семьи. Она волнуется за Татьяну.

— Ну, а я здесь при чем? Пусть волнуется. Но она должна понять, что ты не будешь всю оставшуюся жизнь одиноким. Теперь, когда ты свободен, вполне естественно, что ты приведешь в дом другую женщину. Конечно, ты прав, что не надо торопиться. И все же. Разве я не права?

Вячеслав не знал. Ни одна из его любовниц никогда не приходила к нему в дом. Он совершил много ошибок, испоганивших жизнь не только ему, но и Татьяне. Но другие женщины не переступали их общий дом. И он пока не мог даже себе представить, что кто-то будет жить в нем. Но сейчас это не имело значения. Не самое подходящее время, чтобы думать о таком. И потом, он все еще женат.

Мила, судя по всему, думала, что они с Татьяной успели развестись.

— Я женат, — коротко бросил он. — Она как раз ехала… В общем, развод не состоялся.

Мужчина встал и поставил чашку из-под кофе в раковину. Он ждал, когда Мила заговорит, зная ее, он был готов к гневу. В какой-то степени он ее понимал. Он никогда ничего не обещал, да и она не выдвигала требований. Но все же, Вячеслав был не так наивен, чтобы предполагать, что встречаясь с мужчиной более шести месяцев, женщина не строит каких-то планов. Но Мила молчала. Вячеслав повернулся и прислонился к столешнице.

Ну, что же, он был прав, Мила злилась. В такие моменты она была хороша, особенно когда пыталась сдерживать свой темперамент, точно так, как сейчас. Она отодвинула тарелку с тостом, резче, чем было необходимо. И, видимо, пытаясь успокоиться, пригладила черные локоны, которые и так лежали идеально. Затем стряхнула несуществующие пылинки с лифа открытого синего сарафана в пол.

— Значит, теперь ты будешь заботиться о ней? — наконец-то, посмотрев на Вячеслава, спросила она. Голос ее был ровным. Да и вопрос был больше похож на утверждение. — Раз ты все еще ее муж, значит, ты теперь обязан заботиться о ней?

— Мила, сейчас не лучшее время говорить об этом. Еще рано судить…

— А я думаю, что именно сейчас и стоит подумать об этом. Ничего не изменится завтра или через пару дней. Это правда, что она, возможно, больше не сможет ходить?

Вячеслав вскинулся. Это не то что он хотел бы обсуждать с Милой. Кажется, после операции, хирург говорил что-то подобное, но тогда он практически был не способен переварить полученные сведения. Кажется, и сейчас он был к этому не готов. Потому что, думая об этом, он вспоминал то, что увидел в палате реанимации.

— Еще рано делать выводы, — резко ответил он, и вышел из кухни.

Вячеслав собирался переодеться и вернуться в больницу. Он достаточно отдохнул. К тому же он и сам хотел более детально и обстоятельно знать о реальном состоянии Татьяны. А так же прогнозы на будущее. Да и в любом случае было гораздо разумнее быть там, рядом с женой, чем в пустом доме.

С раздражением он понял, что Мила следует за ним. И подумал, что зря позволил ей остаться. Он рассчитывал немного отвлечься. И вовсе не желал обсуждать с ней состояние Татьяны.

— Куда ты? — спросила она. — Сегодня воскресение. Ты же не работаешь?

— Поеду в больницу.

— Слава, ты только утром приехал оттуда. Зачем ехать туда снова? Ты поспал всего пару часов. К тому же, наверняка там уже ее родители. Да и ее красавчик финансист не отойдет от нее. Всем сразу видно, что он без ума от нее. Да и разве ваши друзья не работают в больнице? Они присмотрят за ней. Тебе там абсолютно нечего делать.

Вячеслав разозлился. Он не знал, на что именно. Может на то, что кто-то указывал ему что делать. Или упоминание Коршунова так взбесило его. Если бы он не был так подавлен, сбит с толку, то возможно и сам понял бы разумность слов Милы, но сейчас он был не в состоянии вести себя разумно. Он подскочил к любовнице так стремительно, что она отшатнулась.

— Что ты такое несешь?!

— А что я такого сказала? Я не понимаю, почему ты так переполошился. Можно подумать, что вы не жили как соседи, вежливые до тошноты. Если бы не этот несчастный случай, вы были бы уже в разводе. Почему ты должен теперь заботиться о бывшей жене, если даже не любишь ее. И не говори мне, что вы все еще женаты. Это просто дурацкая печать.

— Кармила, — угрожающе прошипел Вячеслав, готовый не церемонясь, схватить ее и вышвырнуть из дома.

И возможно, он так и сделал бы, если не раздавшийся телефонный звонок. Вячеслав, продолжая смотреть на любовницу, достал из кармана мобильный. И только нажав на прием, отвернулся.

— Колосов.

— Слава, — услышал он голос Константина, и даже не видя друга, Вячеслав понял, что друг взволнован.

На заднем фоне слышался голос Алевтины и мамы Татьяны. Если минуту назад, Вячеслав был зол, то сейчас словно заледенел. Он знал, что смена Алевтины уже закончилась. Они с мужем должны были быть дома. Должно было что-то случиться, чтобы они так задержались. Вячеслав боялся даже предположить, что это могло быть.

— Что случилось? — севшим голосом спросил он. — Что-то с Таней?

— Нет. Нет, Слав. Наоборот. Она пришла в себя. Правда, ненадолго. Она пока нуждается в отдыхе, да и ей вводят сильные обезболивающие. Она узнала Алевтину, помнит, кто она и что случилось. Хотя говорить ей трудновато, из-за дыхательной трубки, которая была вставлена. А речь пока невнятная из-за лекарств. Но у нее неплохо получается. И дышит она теперь самостоятельно. Наши говорят, что ее жизни ничего не угрожает. На всякий случай ее подержат в реанимации до завтра. Потом переведут в палату.

— Хорошо. Хорошо, — проведя ладонью по лицу, произнес Вячеслав. — Я как раз собирался выходить. Скоро буду. Вы все еще там? Дождетесь меня?

Вячеслав на ходу взял ключи, проверил в кармане наличие портмоне и направился к выходу, совершенно забыв о Миле, застывшей посредине гостиной.

— Подожди, Слав, — как-то неуверенно остановил его друг. — Не надо приезжать.

Он остановился, не уверенный в том, что не ослышался. Он вообще на данный момент сомневался в своем рассудке. Это утро сводило его с ума.

— О чем это ты? — переспросил он.

— Слав, слушай. Тут такое дело…

— Да в чем дело?! Говори!

Но Константин не торопился. Вячеслав слышал, как Алевтина убеждает Ольгу Михайловну поехать домой. Что теперь Татьяна проспит весь день, и нет смысла оставаться.

— Она не хочет, чтобы ты приходил. — словно сиганув с обрыва, произнес друг. — Слав? — так и не дождавшись реакции, спустя минуту, позвал Константин.

— Это какой-то бред.

— Слав. Не принимай это на свой счет. Сейчас главное самочувствие Тани.

— А я, по-твоему, хочу ей навредить?! — снова злясь, сам не понимая на кого, прорычал он.

— Нет! Конечно, нет.

— Тогда какого черта?!

— Я просто говорю то, что хочет она. Когда Таня пришла в себя, то звала тебя. Аля сказала ей, что ты скоро приедешь, что ты всю ночь просидел возле больницы, чтобы увидеть ее. Но она попросила не пускать тебя. Жена даже переспросила ее, не уверенная, что правильно расслышала.

Этого не могло быть. Все это сумасшествие, что творилось вокруг. Когда мир успел спятить? Вячеслав понял бы, если они с женой ссорились, или враждовали. Последние три года, они были почти друзьями. Да, между ними много чего было, и было то, с чем они не смогли справиться. Но они научились с этим жить. Привыкли и начали жизнь сначала. Она всегда его поддерживала, когда он нуждался в этом. Много раз помогала советом. Он тоже, как мог, помогал ей. Так почему именно сейчас, когда он так нужен ей, она отвергает его.

— Костя. Аля что-то не так поняла. Я приеду. Я ее муж, вы не можете запретить мне приезжать.

— Никто и не запрещает, Слава. Но это желание пациента.

— Она просто не в себе. Она напугана, накачана лекарствами. Она не понимает…

— Слав. Она разрешила прийти Коршунову.

— Что?

— Когда ей сказали, что приехал Дмитрий, она разрешила привести его. Он был с ней, пока она снова не уснула. Слав…

Вячеслав прервал звонок и отбросил телефон на диван. Отрешенно посмотрел на Милу. А потом в нем что-то словно переключилось. Он всего на несколько секунд прикрыл глаза, пытаясь справиться со жжением в груди. И с проклятым чувством беспомощности. А потом, тряхнув головой, через голову стащил футболку, которую натянул после душа.

— Что случилось? — спросила Мила, удивленно наблюдая за его действиями.

Вячеслав решил, что все же не зря разрешил ей остаться. А в следующие пару часов готов был позволить ей гораздо больше. Он подошел к Миле и, взяв за руку, повел наверх. Она не противилась, напротив пыталась поспевать за его быстрыми шагами.

— Что происходи, Слав?

— Ничего, дорогая. Ты абсолютно права. — сказал Вячеслав, закрывая за ними дверь спальни, и запуская пальцы в черные локоны Кармилы. — Ты права. Лучше я останусь с тобой. Ты слишком хороша, чтобы я мог оторваться от тебя.

Он стащил с нее сарафан, уткнулся в шею носом, вдыхая пряный запах ее духов. Мила никогда не была пассивной в постели и не собиралась сейчас себе изменять. Прежде чем Вячеслав расстегнул на ней лифчик, Мила уже расстегнула его джинсы и запустила руку в трусы.

— Ты сумасшедший! — выдохнула она ему в губы.

— Это ты сводишь меня с ума, моя восточная красавица. Иди сюда, — Вячеслав подхватил ее на руки и, пройдя пару шагов, бросил на кровать. — К черту! — прохрипел он, впиваясь в губы Кармилы. — Пусть весь мир катится к черту!