Поступь Повелителя

Оксана Панкеева, 2009

Мир и покой, воцарившиеся в мире Дельта, не продлились долго – засевший в соседнем мире давний враг не зря обещал вернуться. Несмотря на то что очередная его попытка предвиделась и ожидалась, Повелителю все же удалось припасти для противников несколько неприятных сюрпризов. Но до победы еще далеко – непокорный мир противостоит захватчикам и силой, и хитростью, и волшебством. Да и не стоит забывать, что сгинувший триста лет назад герой Вельмир тоже обещал вернуться…

Глава 4

Гостей он любил, но он любил знакомых гостей и предпочитал приглашать их сам.

Дж. Р. Р. Толкиен

Карта порталов, обнаруженная в лаборатории придворного мага в Гелиополисе, на первый взгляд казалась бесценным кладом. Полное описание, разметка по времени, расчеты и комментарии — Харган поначалу ошалел от такого богатства. В ситуации, когда на все войско — единственный телепортист, ориентиры сами собой с неба не падают, а путешествия верхом — большая проблема, возможность перемещаться через естественные порталы казалась подарком судьбы.

Очень скоро этот подарок здорово разочаровал. При экспериментальной проверке оказалось, что между мирами порталы работают нормально, а в пределах этого мира ведут совсем не туда, куда указывалось в записях мага. Время совпадало до секунды, а вот направление — увы. Заподозрив, что карта фальшивая, Харган велел как следует допросить учеников придворного мага, но один из них совсем ничего не знал об исследованиях наставника, другой же клялся всем святым, что карта настоящая. По его мнению, порталы перекосило из-за постороннего вмешательства в структуру преломлений, и теперь нужно изучать их заново и составлять новую карту. Проще говоря, виноват был излучатель.

Ученика пощадили и приказали самостоятельно изучить работу порталов и составить новую карту. А никого не колышет, что он потерял Силу и не чувствует этой самой «структуры». Пусть хоть на себе проверяет, хоть теоретически рассчитывает, а результат чтоб был.

Харган не особенно верил, что результат действительно будет. Под угрозой смерти люди часто способны на невероятные деяния, но законов природы пока никто не отменял. Вряд ли маг, лишенный Силы, сумеет разобраться в недоступных для него материях. Но все же стоило попытаться, вдруг балбеса осенит. Или он и в самом деле сам попрыгает по порталам и зафиксирует новые точки. В сопровождении двух вампиров, разумеется.

Из-за привязанности своих перемещений к привычным ориентирам Харган назначал встречи с потенциальными последователями в месте, где он уже бывал ранее, — на окраине Даэн-Рисса, в небольшом парке у чистого, как зеркало, пруда. Днем здесь было довольно людно, ночью же по парку ходить опасались. В пруду якобы обитали русалки, обиженные на весь мужской род, меж деревьями бродили лесные духи, весьма охочие до женского полу, а по аллеям прогуливались призраки и пугали всех без разбору. Харган до сих пор не встретил в парке ни одного сверхъестественного существа, а вот небольшая беседка у пруда ему невероятно понравилась. Здесь так хорошо было сидеть, ожидая назначенной встречи, и предаваться отстраненному созерцанию.

По аллеям затопотали копыта, послышались команды кучера, чуть дребезжащий звук подъезжающей кареты. Фырканье лошадей, стук дверцы, шаги. Харган ждал, не оборачиваясь.

Сейчас они подойдут, усядутся напротив и закроют своими рожами прекрасный вид на пруд, где отражаются звезды. Зачем же отводить взгляд, если можно полюбоваться еще несколько мгновений?

Темная фигура в плаще с низко надвинутым капюшоном протиснулась между скамейкой и столиком и уселась напротив. «Что-то не так!» — вскинулось подсознание. Мгновением позже Харган уже вполне осознанно увидел, что именно не так. Мало того, что фигура одна, а не три, как договаривались. Она гораздо выше ростом.

— Приветствую вас, господин наместник.

И голос не тот.

— В чем дело? — медленно произнес Харган, быстро оглядываясь на карету. Пальцы под столом уже плели «шелковую удавку» на всякий случай. — Почему не пришли те, кто вел со мной переговоры раньше?

— Увы, у них нет такой возможности, — глухо ответили из-под капюшона. — Сегодня вечером герцоги Гирранди и Дварри были арестованы по обвинению в государственной измене. Ввиду чистосердечного признания своих преступлений милосердно расстреляны, тела же их сожжены, и сейчас пепел уже развеивают над Риссой. Дабы не повторилась история с телом господина Хаббарда.

— Кто ты? — еще медленнее, чтобы успеть закончить заклинание, спросил Харган. — Их соратник, принесший печальную весть, или враг, выпытавший у них место встречи, чтобы устроить на меня засаду? Потому и лицо спрятал?

— Скажем так, я конкурент, жаждущий занять их место. Не в королевской темнице, разумеется, а в вашей сделке. Лицо же я спрятал, дабы вы не занервничали и сгоряча не пальнули в меня чем-нибудь.

— И за этим, — начиная закипать, но все еще спокойно уточнил наместник, — ты выдал их? Чтобы занять их место? А ты не подумал, что ваш умник-король может устроить здесь засаду? Я сумею уйти, а вот ты отправишься вслед за теми, кого предал. И пепел развеют. Хотя последнее напрасная трата времени, я не потружусь тебя поднимать. А может, мне самому тебя сейчас?…

— Не стоит, — ухмыльнулись под капюшоном. — Вы ошибаетесь. Я их не выдавал. И даже не знаю, кто именно, это надо у Флавиуса спросить, если желаете. Засады здесь тоже нет. Я один. Слово короля.

Человек неторопливо откинул капюшон, и Харган наконец получил возможность увидеть вблизи, лицом к лицу, его величество Шеллара III. Правда, это была уже вторая мысль, промелькнувшая в гребенчатой голове демона. Первая же инстинктивная реакция была: «Мутант!»

— Видите ли, я не люблю, когда подчиненные шустрят поперед меня и пытаются отхватить куски, на которые я нацелился сам, — продолжал между тем король, пользуясь минутным замешательством собеседника. — Равно не люблю, когда меня намереваются убить, да еще из таких низменных побуждений, как корысть, и притом чужими руками. Вы же ничего на этом не теряете. С таким же успехом вы можете договориться со мной. По крайней мере, это будет куда более законно, да и вам обойдется дешевле.

— Какова наглость! — выговорил изумленный наместник.

— Напротив, — улыбнулся Шеллар. — Уверен, что герцог Гирранди в награду за свое предательство просил у вас минимум мою корону. Я же предлагаю более выгодный для вас вариант. Можете править этой страной сами, можете посадить своего человека — я не претендую на сохранение номинальной власти. Мне и так уже надоело. Всегда предпочитал оставаться в тени.

— Что тогда? — Харган едва удержал презрительную усмешку. Люди, как они мелки и как в этом похожи! Старейшина Глоув, герцог Гирранди, теперь еще этот король… В каком бы мире они ни обитали, их желания одинаково мелки и корыстны. Если их положение позволяет торговаться — деньги и власть, если же нет — их жалкая никчемная жизнь…

— Я попрошу вас дать мне возможность участвовать в создании нового общества. Я тут набросал кое-какую программу, но это еще так, только наметки, черновик, здесь многое не учтено… Словом, я бы хотел устроить все так, чтобы и вы получили то, что желаете, и мой народ при этом не пострадал. Чтобы смена власти произошла мирно, спокойно, без смуты, резни и грабежей. Знаете, народ… он чем-то похож на женщину. С ним всегда можно найти общий язык и добиться желаемого, не прибегая к угрозам, оскорблениям и рукоприкладству.

Нет, он действительно редкий наглец!

— Тебе не кажется, что в твоем положении стоит просить — и очень убедительно просить! — чтобы я сохранил твою презренную жизнь? Ты понимаешь, что она уже сейчас не стоит стреляной гильзы, и только от моей прихоти зависит, убить тебя прямо сейчас или после захвата дворца?

— Вы кажетесь мне разумным человеком, способным понять, что живой я принесу вам больше пользы. А просить о том, о чем вы упомянули, не входило в мои намерения. Причин тому есть несколько. Во-первых, эти просьбы бессмысленны, так как никоим образом не повлияют на ваше решение. Во-вторых, я уже перечислил вам то, что мне действительно нужно, и ваше согласие само по себе означает сохранение жизни. В-третьих, если вам не нравится изложенный мною вариант и вы все же намерены действовать силой, мы вновь возвращаемся к во-первых. В-четвертых, если на вас вдруг снизойдет несвойственное вам милосердие, я очень сомневаюсь, что выпрошенная у вас жизнь будет хоть немногим лучше смерти. В-пятых, вы сделаете из меня мученика и дадите вашим противникам весьма успешный, веками проверенный символ. В-шестых, вы не спросили мнения вашего наставника на этот счет, а у него оно может оказаться противоположным. В-седьмых, просить пощады — недостойно короля…

— Довольно! — не выдержал Харган. — Не понимаю, что вы не поделили с Генри Хаббардом, в жизни не встречал более схожих людей!

— В вашем мире нет юристов, — улыбнулся король. Так непринужденно, словно и не он только что рассуждал о собственной смерти. — И нет законов. Потому мы и кажемся вам странными. На самом деле мы ничуть не похожи, всего лишь профессиональное занудство. Но вернемся к моему предложению. Оно вам чем-то не нравится? У вас были другие планы? Осмелюсь напомнить, силовой метод вы уже испытали на Мистралии, и он себя не оправдал. Репрессии вызывали только новые протесты и новых недовольных. Кстати, могу поведать вам одну весьма поучительную историю на эту тему. Человека, о котором пойдет речь, я имел честь знать лично…

— Помолчи!

— Как пожелаете. Однако я бы рекомендовал вам все же поинтересоваться мнением Повелителя, прежде чем пускать в дело заклятие, которое вы держите под столом.

Харган вспомнил рассуждения об уникальном генетическом материале и засомневался. Вот тут наглый король был прав, Повелителя надо спросить. Может, он пожелает засадить этого мутанта в «крольчатник» или какой-нибудь важный опыт на нем произвести…

— Жди, — коротко сказал демон. — Я спрошу Повелителя и потом дам тебе ответ.

— Где и когда? — немедленно принялся уточнять Шеллар.

— Потом решим. Сейчас меня интересует другое. У тебя есть карта порталов?

— Есть, — с готовностью согласился король. — А разве в Эгине у мэтра Хирона не было точно такой же, да еще и с комментариями?

— Мне нужно их сверить.

— Если желаете, можем прокатиться до дворца. Она там.

Харган заколебался.

— А лошади не понесут?

— Вас боятся лошади? Ах, как неудобно… возможно, если вы будете внутри кареты, они не заметят? Заодно возьмете ориентиры, чтобы вы могли навещать меня без всех этих путешествий за город.

Харган, который намеревался действительно взять ориентиры, только тайком, в очередной раз изумился бесстрашному нахальству собеседника.

— А ты не боишься, что я воспользуюсь ими для атаки?

Король пожал плечами, поднимаясь.

— Вы же не боитесь, что я заманиваю вас к себе в гости с целью убить?

— Как Генри и его приятелей? — Харган широко ухмыльнулся, но зубы короля не впечатлили. — Нет, не боюсь. А вот тебе бы стоило. Ты же не знаешь, что посоветует мне Повелитель.

— Я могу это предположить. Потому и затеял наш разговор. Сбор информации, анализ, выводы — никакой магии, только работа ума. Знаете, меня ведь уважают в этом мире отнюдь не за красивые глаза.

Харган слегка замешкался, вдруг сообразив, что не имеет понятия, какие глаза должны считаться красивыми для мужчины, и из-за этого не улавливает смысла сказанного.

— А они у тебя действительно красивые?

— Шутить изволите? Люди пугаются.

— Люди вообще пугливы, — ухмыльнулся Харган. — Ты бы видел, как меня пугаются.

— Напрасно. — Король вдруг посерьезнел, словно речь зашла о чем-то важном. — То есть, я имею в виду, они не того боятся. Внешность — далеко не самое страшное, что в вас есть.

Как бы в подтверждение его слов, лошади захрапели, заржали и заплясали на месте. Впрочем, когда пугающий пассажир скрылся в недрах кареты, немного успокоились и двинулись мерной рысью.

Харган пребывал в некотором смятении. Сам он отлично знал, что внешность — не самое страшное, но никогда не слышал этого от других людей. До сих пор приятное чувство, что тебя понимают, он испытывал только при общении с наставником. Понимание со стороны постороннего человека было странным и непривычным.

— А вот Алиса все время пугалась зубов… — непонятно зачем вдруг вспомнил он.

— Глупая женщина… — фыркнул Шеллар. — Можно подумать, вы этими зубами кусаетесь.

— Кстати, ее тоже казнили?

— Нет. Знаете, как раз ее я сентиментально пощадил. Все-таки когда-то она была моей фавориткой и подарила много приятных воспоминаний. Неприятных тоже, но к дамам я всегда был снисходителен. Даже когда они вслух называли меня уродом.

— А ты действительно по местным меркам такой уж урод?

С противоположного сиденья донеслось невеселое хмыканье.

— По вашим меркам это расценивается иначе?

— Две руки, две ноги, — начал рассуждать Харган. — Глаза, нос и рот на месте, вся кожа одного цвета, внутренние органы нормально развиты. Рост не выходит за пределы нормы. В чем заключается уродство? Только в нарушении формы лица?

— Не в самом факте нарушения, а в его восприятии с эстетической точки зрения. У вас существует понятие красоты, или физиологическая норма уже считается пределом мечтаний?

— Существует. Только оно отличается от вашего и редко встречается во плоти. — Разговор явно уходил куда-то не туда, и демон решил сменить тему. — Далеко ехать?

— Не очень. А что не так с порталами, что вам потребовалось сверять карты?

— Подозреваю, что мне подсунули фальшивую.

— Это интуитивное подозрение, или обнаружились фактические несоответствия?

— Не слишком ли много вопросов ты задаешь?

— Выберите тему для беседы сами. Возможно, у вас есть ко мне какие-либо вопросы?

— Есть, — злорадно ухмыльнулся наместник. — Например, подробный план твоего дворца и расположение охраны.

— Все это будет в вашем полном распоряжении, как только мы достигнем согласия по основному вопросу наших переговоров, — невозмутимо ответствовал Шеллар, и неясно было — то ли он не уловил издевательского подтекста вопроса, то ли ответ был настолько же издевательским. — И дворец, и охрана, и казна, и даже Камилла.

— Ты собираешься подарить мне одну из своих женщин? — Это действительно было смешно. Как будто не понимает, что они и так будут принадлежать наместнику Повелителя. Со всеми потрохами.

— Женщины у нас не являются собственностью. По крайней мере, незамужние. Они свободны выбирать себе любовника. Но готов спорить, что Камилла с Алисой повыдергают друг дружке все волосы за право пользоваться вашим расположением.

— И здесь корысть…

Презрение, которое пытался высказать Харган, получилось на удивление горьким.

— Простите, я полагал, что вас не интересуют их мотивы. Мне даже в голову не приходило, что вы нуждаетесь в чем-то большем, чем просто секс. Судя по тому, с какой легкостью и жестокостью вы насилуете и убиваете, трудно предположить, будто вас привлекают возвышенные чувства. Согласен, продажная любовь безнравственна. Но, на мой взгляд, все же нравственней, чем насилие.

— С чего ты взял, что меня беспокоит ваша нравственность?

— В таком случае с каких позиций вы осуждаете корысть?

— Мне противны трусы, предатели и корыстолюбцы. Не потому, что это «безнравственно», а потому, что вызывает отвращение лично у меня. По долгу службы мне приходится с ними общаться, использовать их, хвалить и поощрять. Но сколько бы ни уверял наставник, что они необходимы и полезны, мне все равно противно.

— Вы никогда не задумывались о причинах?

— Мне делать больше нечего, кроме как предаваться философским размышлениям.

— Я понимаю, на это может не хватать времени, но неужели у вас не было даже желания понять? Спросить у наставника, например, если вам столь неприятно анализировать собственные помыслы.

— У меня не возникало даже мысли, будто их надо зачем-то анализировать.

— И напрасно. Разбираясь в мотивах собственных поступков, начинаешь лучше понимать психологию других людей. Это очень полезно. Вот я, например, понимаю истоки вашей неприязни к трусам и предателям. Если желаете, могу объяснить. Кстати, затем вы можете спросить то же самое у наставника и сравнить, насколько совпадают наши суждения.

Харган отодвинул занавеску и выглянул в окошко. Карета только приближалась к городским воротам. Времени еще много.

— Это и вправду любопытно. Объясняй.

— Вы служите Повелителю с детства. Он сам воспитал вас, я не ошибаюсь? И воспитал именно для того, чтобы иметь верного, преданного последователя. Неудивительно, что наставник целенаправленно развивал в вас необходимые качества. Верность заложена у вас на уровне подсознания, любая мысль о том, чтобы предать того, кому вы служите, для вас кощунственна. Наставник никогда не платил вам денег за службу. Он платил любовью и пониманием, что несравненно ценнее. Ваши отношения всегда были выше низменных материальных расчетов. Вы служите бескорыстно, лишь из любви и уважения. Именно поэтому у вас вызывает резкое неприятие тот факт, что некоторые служат за деньги или иные блага и легко поменяют хозяина, если предложить им больше. Подозреваю, что слово «нравственность» никогда не звучало в ваших беседах с наставником, но все то, что он в вас воспитал, есть именно прочный моральный стержень, какой и должен быть у любого достойного человека.

— Действительно любопытно. Откуда такая уверенность?

Свет от факелов на воротах проник в окошко, на миг выдернув из темноты лицо разговорчивого короля. Улыбка его величества оказалась удивительно мягкой и грустной.

— Нас, младших принцев, воспитывали примерно так же. Долг, честь, преданность, благо государства, служба короне… Так же как и вы, мы служили честно и бескорыстно, и для нас было немыслимо брать взятки, красть из казны или как-либо иначе пренебрегать интересами короны ради собственных.

Болтун просто напрашивался на щелчок по носу, и Харган не удержался.

— А вот то, что ты делаешь сейчас, — как это согласуется со всеми высокими словами, что ты наговорил? Долг, честь, преданность — красиво звучит. А на деле ты сейчас сидишь передо мной, предлагаешь все, что я пожелаю, чтобы спасти свою шкуру и хоть толику власти, и разговариваешь при этом, как раб с господином.

— Все воспитанные люди так разговаривают друг с другом. Вы провели достаточно времени в этом мире, чтобы понять столь простой факт, так что не передергивайте. Если передо мной оказался невоспитанный собеседник, который хамит и обращается ко мне свысока, это не причина опускаться до его уровня. Что же касается всего остального… Объясняю в упрощенном виде. Что, по-вашему, есть долг короля?

— Тебе лучше знать, — огрызнулся Харган, поняв, что щелчок не удался, и вообще что-то не так, и непонятно, кто здесь вообще выше, а кто ниже…

— Возьмем, к примеру, ближайший случай — покойного герцога Гирранди. Теоретически все мои подданные, а дворяне в особенности, по мере сил и способностей должны служить короне. То есть мне, так как в настоящее время государственную власть символизирую именно я. Что делает наш общий знакомый? Предлагает вам свои услуги, чтобы с вашей помощью убить своего повелителя, которому присягал на верность, и получить власть или что там вы ему обещали. С юридической точки зрения мы квалифицируем это как государственную измену, статья первая, пункт «бин». С моральной — как предательство. Теперь возьмем меня. Кому, по-вашему, я служу?

— Как это — кому? Ты король. Ты не служишь, ты командуешь. Пока. Это намек на то, что если некому служить, то некого и предать? Словоблудие…

— Это у вас, может быть, каждый сам за себя и высший руководитель никому ничем не обязан. Вступая на трон, мы тоже присягаем. Тоже принимаем свой долг. И состоит он в том, чтобы заботиться обо всех своих подданных. Когда стране угрожает враг, я обязан их защитить, неважно, каким путем — военным или дипломатическим. Если бы у меня был реальный шанс уничтожить вас имеющимися силами, мы могли бы повоевать, но в данной ситуации военные действия приведут только к неоправданным жертвам. Если бы я переживал только за собственную шкуру, я бы давно собрал манатки и рванул на север, бросив своих подданных на милость завоевателей. Как раз это и было бы истинным предательством с моей стороны. Затевая с вами переговоры, я выполняю свой долг и предлагаю вам не «все, что пожелаете», а ряд разумных компромиссов, нацеленных на то, чтобы уберечь население королевства от истребления и разорения. Вам нужен смирный и работящий народ, который исправно платил бы вам налоги, повиновался вашим законам, посещал бы ваши храмы и молился вашему Повелителю. Чтобы этого добиться, вы без сомнений прибегнете к силовым методам, истребите часть населения и восстановите против себя оставшуюся. Как вы полагаете, насколько искренне будут молиться ваши новые подданные? Я же готов организовать необходимые реформы с минимальными потерями, что будет полезно и для вас, и для народа. Почему любой народ сопротивляется завоевателям? Потому что знает: если завоеватели победят — немедленно начнут грабить, насиловать, угонять в рабство и всячески унижать. Если же в стране по-тихому меняется власть, народ может этого попросту не заметить. Поворчит немного по поводу повышения налогов, посудачит и разбежится по домам. Политика для них — нечто абстрактное и далекое от жизни, а вот урожай тарбы, цены на скот и здоровье детей — это важно и существенно. Сопротивляться станут только радикально настроенные мистики, религиозные фанатики — словом, те, кого реформы заденут лично. Их будет немного.

— Все это, конечно, жутко умно звучит, только на кой нам так морочиться? Да не наплевать ли мне, насколько искренне они там будут молиться? Лишь бы покорялись и кланялись.

— Вам, может, и не важно, а вот Повелителю — чрезвычайно. Для достижения цели, которая перед ним стоит, необходимо именно искреннее поклонение. Если же прихожане будут для виду кланяться и тайком плеваться, вслух восхвалять, а в мыслях проклинать, вся эта глобальная авантюра потеряет смысл. Сомневаетесь — спросите его самого.

— Ты невыносимый болтун, — вздохнул Харган. — Словоблуд, крючкотвор, юрист и философ в одном лице. Ухитряешься поставить все с ног на голову, вывернуть смысл наизнанку и заморочить мозги даже заклятому врагу. С чего ты взял, что лучше меня осведомлен о целях Повелителя?

— Уверен, что вы никогда ими не интересовались, тогда как я — напротив, настойчиво стремился выяснить.

— И как можно было выяснить то, чего никто не знает, кроме самого Повелителя?

— Очень просто, — рассмеялся Шеллар. — Сбор информации, анализ, гипотезы, проверка, выводы. Когда-то я был хорошим сыщиком, господин наместник. Кстати, когда Повелитель начнет разыскивать необходимые ему артефакты, я готов оказать посильную помощь.

— Оставь в покое наставника! Я действительно расскажу ему все, что ты здесь наболтал, и поинтересуюсь его мнением, но при любом раскладе — на кой мне нужен ты? Что мне мешает по-тихому скормить тебя вампирам сразу после подписания капитуляции и объявить, что ты сбежал на север?

— Вам нужен будет квалифицированный консультант. Судя по некоторым вашим высказываниям, вы мало что знаете об этом мире и абсолютно невежественны в экономике. Что такое финансы, подозреваю, слышите впервые. Словом, не правитель, а мечта казнокрада.

— Тоже мне, проблема! Полдюжины казнить, остальные сразу красть перестанут.

На этот раз король расхохотался вслух — так, что даже занавески испуганно всколыхнулись.

— Знаете, сколько их до вас уже перевешали! Думаете, помогло? Кроме того, прежде чем казнить, вора надо поймать. А вы даже не заметите, что из казны тащат, не говоря уж о том, чтобы уличить. Но все это пустые разговоры. Нужен я или нет, вам скажет Повелитель. Вот мы и приехали. Надвиньте капюшон, не пугайте стражу.

— А крылья мне в спину втянуть? — ядовито поинтересовался демон.

— Их под плащом не видно. Пойдемте.

Дверь, в которую они вошли, была явно не парадной, однако действительно охранялась. Горбатую фигуру гостя проводили подозрительными взглядами, но в присутствии короля никаких вопросов и комментариев произносить не осмелились.

Коридор. Дверь. Стража. Зал. Еще дверь. Опять стража. Лестница. Площадка. Стража. Дверь. Коридор. Стража. Дверь. Комната. Перепуганный придворный. Еще дверь…

— Проходите. Минутку… — Король обернулся к секретарю и строго наказал: — Никого не впускать, кто бы ни явился. У меня важные переговоры.

Кабинет Харгану понравился. Все добротное, удобное, в темных тонах и без претензий. Ничего похожего на ту чудовищную аляповатость, которую покойный президент Гондрелло считал хорошим вкусом и подобающей роскошью.

— Желаете что-нибудь выпить? — предложил Шеллар, копаясь в сейфе.

— Нет. Давай карту, и я пойду.

— Вот она. Извольте. Кстати, пока вы не ушли, окажите мне любезность. Объясните, куда девалась моя армия?

— Твоя… что? — Харган слегка опешил.

— Видите ли, пару дней назад я отправил войско к храму Белого Паука. Оно исчезло бесследно. Если об эгинской армии хотя бы известно, что их разбили и истребили, то моя как будто испарилась. Я понимаю, что ей, скорей всего, тоже пришел конец, но, ради всего святого, объясните — как? Я третий день изнываю от любопытства!

— Послушай, я не видел никакой армии ни у храма, ни внутри него, ни в окрестностях. А как они у тебя шли? Может, заблудились?

— Через портал… Позвольте, я покажу на карте.

— Через портал? Ты послал армию через портал? — Харган сложился пополам от хохота, не в силах остановиться и представляя себе, как королевская армия вываливается из портала неизвестно где и, построившись, марширует неизвестно куда. — Ой, я никогда в жизни так не смеялся! Ой, недоумок! По этой карте ориентировался? Да? И армия… ох-ха-ха-ха… испарилась? Я тебя поздравляю! Можешь забрать свою карту, она мне уже не нужна. Все-таки правду сказал ученик, это не карта фальшивая — порталы перекосило.

— Порталы? — На лице короля отразились недоумение и тревога. — Они стали действовать в других направлениях?

— Точно. Где-то бродит твоя армия. Может, в Белой Пустыне, а может, на Ледяных островах. С чего ты так расстроился, им же лучше. Если бы встретились с моими солдатами, их бы положили точно так же, как эгинцев. А так, может, выбредут к людям, поселятся где-то…

Горе-полководца ничуть не утешили эти оптимистичные прогнозы. Тяжело опершись о стол, он наклонился к сейфу, достал оттуда бутылку и совсем не по-королевски отхлебнул пару раз прямо из горлышка.

— Не смейся, пожалуйста, — скорбно произнес он, опускаясь в кресло. — Вчера я тем же путем отправил на север свою жену.

— А вот не надо было! — злорадно оскалился Харган, даже не заметив, как непринужденно его собеседник перешел на «ты». — Нет чтобы мне предложить! На север отправил!

— Размечтался, — тихо и мрачно проворчал Шеллар, не поднимая глаз от трубки. — Жену я тебе не обещал. И вообще ей здесь не место.

— А ее подружку ты в тот же портал спровадил? — не унимался развеселившийся демон. — А я так хотел с ней увидеться…

— Которую именно?

— Истинно Видящую. Которая была с ней у Оплота Вечности.

— Ах, Ольга… Она вышла замуж еще в середине зимы. Сейчас в Мистралии, у мужа. А что, понравилась? Раньше надо было суетиться. Цветочков подарить, на ужин пригласить, поухаживать, приласкать — глядишь, и ты бы ей понравился. А если набрасываться, как варвар, — не стоит удивляться, что женщина хватается за винтовку.

— Постой-постой… — Упоминание о муже-мистралийце неприятно кольнуло где-то глубоко под гребнями. Вероятность совпадения была ничтожно мала, но чего на свете не бывает! — Кто этот мистралиец?

— Бард, — безразлично отмахнулся король, все еще поглощенный своей проблемой. — Композитор, исполнитель, актер, очень талантливый и разносторонний кабальеро, высоко ценимый у себя на родине… Если ты передумал уходить, могу угостить ранним завтраком и показать свою коллекцию гробов. Тебе должно понравиться.

— В другой раз, — ухмыльнулся Харган, довольный тем, что все-таки согнул этого болтуна. — Я сюда еще вернусь и твои гробы посмотреть успею. Может, какой и пригодится сразу же.

— До встречи, — унылым бесцветным голосом произнес король.

Когда гость исчез и развеялись последние остатки серого тумана, Шеллар III выпрямился, в один миг убрал с лица скорбное выражение и даже довольно ухмыльнулся. Как удачно получилось с этими порталами! Теперь Киру никто не будет искать. Вот только интересно, куда же ее на самом деле спрятали? До чего неудобно жить с блоками на памяти, неудивительно, что Кантор из-за этого так переживал. Так и кажется, что от тебя скрыто самое важное и самое интересное…

Зато теперь, кажется, понятно, куда девалась Аррау.

И так же понятно, что помощи от драконов ждать не стоит.

Зал заседаний гудел недовольно, но приглушенно — так ворчит из конуры справедливо наказанная собака, которая одновременно и обижена в лучших чувствах, и понимает, что хозяин наказал за дело, и боится протестовать, дабы не получить добавки.

По мнению цвета ортанской аристократии, его величество либо изволил рехнуться, либо окончательно утратил всяческое уважение к лучшим людям королевства. Видано ли дело, созывать дворянское собрание в шесть часов утра и заставлять благородных господ вскакивать в половине пятого, уподобляясь каким-то простолюдинам! Да еще и приглашать в их высочайшее общество всяких посторонних, подозрительно похожих на прислугу!

С другой стороны, отсутствие в зале герцогов Гирранди и Дварри, да еще в комплекте, навевало нехорошие мысли и вызывало воспоминания об одном памятном заседании, окончившемся просто-таки неприличным конфузом. И как-то сразу неловко становилось возмущаться, и хотелось скорей оглянуться — не слышал ли кто, и посторонние начинали казаться не такими уж подозрительными, и вообще король знает, что делает, на то он и король…

Его величество появился ровно за одну минуту до начала. Рывком отворив дверь, он направился прямо к кафедре, на ходу внимая одновременно главе департамента Безопасности и главнокомандующему, которые настойчиво что-то доказывали, едва поспевая за стремительным шагом короля. По всей видимости, их убедительные речи оказались безуспешными — его величество молча занял место докладчика и внимательно посмотрел на обоих по очереди, словно давал понять: стоя под кафедрой и мешая ему работать, они ничего не добьются, только будут глупо выглядеть.

— Так нельзя! — довольно громко заявил главнокомандующий, яростно тиская рукоять меча.

— Как именно нельзя, мы уже имели несчастье видеть, — уныло огрызнулся король.

— Я категорически не согласен, — ровным голосом сообщил Флавиус.

— Вы можете реализовать ваше несогласие любым приемлемым способом, кроме обсуждаемого. Извольте занять свое место.

Господа, продолжая ворчать о своем глубоком несогласии, перешли за стол президиума.

Шеллар III не выглядел ни сердитым, ни даже раздраженным, однако это еще не о чем не говорило. Все присутствующие не в первый раз видели своего государя и прекрасно знали, что может скрываться за каменным лицом или вежливой улыбкой. Впрочем, до улыбки король сегодня тоже не снизошел, а напротив — казался усталым и опечаленным.

— Я собрал вас сегодня в столь ранний час, — начал он скорбным приглушенным голосом, более подобающим для надгробных речей, — чтобы как можно скорее довести до вашего сведения информацию крайней важности. Я спешу принести всем извинения за причиненные неудобства, но если бы мы отложили заседание хотя бы часа на четыре, что-либо обсуждать было бы просто поздно.

Господа, всем вам известно, что обе военные операции, предпринятые нашими войсками совместно с эгинскими, потерпели сокрушительное поражение. Наши союзники полностью разбиты, отряд наших боевых магов уничтожен, о судьбе элитного пехотного подразделения «Бойцовые коты» до сих пор ничего неизвестно. Несколько дней бесплодных дискуссий показали, что мы не обладаем необходимым военным потенциалом для эффективного сопротивления…

— Я возражаю! — опять вставил главнокомандующий. — У нас есть…

— Я сказал — эффективного! — с нажимом повторил Шеллар. — Во избежание возможной путаницы в терминологии разъясняю: эффективным считается победный результат при любом соотношении потерь. Полное же истребление армии с последующей капитуляцией таковым не является. Итак, попытки отстоять независимость королевства с оружием в руках со стопроцентной вероятностью будут иметь тот же результат, что и героические усилия наших юго-западных союзников. Более того, в это тяжелое для государства время подняли головы всевозможные внутренние враги, мечтающие о власти. Вчера вечером уже был выявлен первый заговор, и это только начало.

Из зала не последовало ни звука. Разумеется, каждый немедленно связал в уме отсутствие уже известных персон с раскрытием заговора, но в обсуждении сей факт не нуждался. Максимум, что позволили себе члены дворянского собрания, — многозначительно переглянуться с соседями.

— В связи с вышеизложенным, — с той же похоронной торжественностью продолжил король, — единственным возможным выходом для нас остается попытка решить вопрос дипломатическим путем. В сравнении с силовым методом он видится мне более приемлемым, ибо при равном результате дает возможность избежать неоправданных потерь. Этой ночью я имел беседу с представителем противоположной стороны и получил предварительное согласие на предложение о капитуляции. Сегодня командование противника обсудит этот вопрос, и примерно к середине дня мы получим ответ. По моим подсчетам господа оккупанты оценят преимущества бескровной победы и не станут атаковать. Господин Красс, прошу вас позаботиться, чтобы дворцовая стража, в свою очередь, тоже не нападала на прибывших, а четко и с достоинством передала вверенный объект под командование новым ответственным лицам. То же касается столичного гарнизона… Я не вижу генерала Дальдо, он здесь?

— Он заболел, — поспешил доложить Флавиус. — Заместитель здесь.

— Полковник Альбри, вы меня слышали?

— Так точно, — неохотно откликнулись откуда-то из дальнего угла.

В зале зашевелились, заговорили, громкий молодой голос выкрикнул что-то о бесчестье.

— Господа! — Король повысил голос, перекрикивая шум. — Вы можете сколь угодно не соглашаться с моим мнением, так же как и господин Флавиус, и маршал Левенар, и даже моя собственная супруга, но подобные вопросы решаются мною единолично, и в данном случае я намерен воспользоваться этим правом. Все несогласные имеют в своем распоряжении от шести до восьми часов, чтобы покинуть столицу и не соглашаться где-нибудь в другом месте. Можете удаляться в свои владения, эмигрировать за границу или отправляться в Лондру, где моя несогласная супруга с моим несогласным кузеном намерены сформировать правительство в изгнании. Одно прошу иметь в виду — если вы попытаетесь организовать вооруженное сопротивление здесь, в столице, вы, во-первых, очень ограничите мне возможности для дипломатических маневров, во-вторых, поставите под удар мирное население и, в-третьих, бесславно погибнете, ибо победить не сумеете, а я за вас вступиться не смогу. В особенности прошу обратить внимание на пункт второй.

— Позвольте уточнить… — вырвался из общего гула растерянный голос графа Динара. — Ваши слова следует понимать так, что… лично вы никуда не уедете?

— С моей стороны было бы в высшей мере непорядочно уехать, переложив ответственность за принятое мною решение на посторонних людей. Разумеется, я останусь и попытаюсь как-то влиять на события. Но позвольте мне закончить. Я просил пригласить сюда господ, руководящих дворцовой прислугой… Ах да, вижу. Попрошу срочно довести до ведома ваших подчиненных, что персоналу женского пола категорически не рекомендуется далее оставаться при дворе, так как их безопасность гарантировать невозможно. Сами понимаете, солдаты есть солдаты, и им не всегда есть дело до того, о чем там договаривается высшее руководство, а их руководству точно так же нет дела до чести, достоинства и самочувствия горничных, уборщиц, а также придворных дам. Департамент Порядка… Да-да, я вижу вас, господин Костас… Департамент Порядка работает в прежнем режиме до особого распоряжения. Казначейству срочно подготовить полный отчет для предстоящей передачи казны и возможной смены руководства. Я понимаю, все понимаю, постараюсь добиться сохранения нынешнего состава, но ничего не могу обещать. Единственное — если у кого-то возникнет искушение воспользоваться моментом и что-то потянуть из казны под благовидным предлогом «чтоб не досталось врагу», советую с этим искушением как-нибудь справиться. Ибо наместник Харган вспыльчив и жесток, и если попадетесь, увольнением не обойдется. Что касается особ духовных… есть представители орденов?… Благодарю, можете сесть… Всем, кто еще не успел покинуть город, рекомендую это сделать как можно скорее. Ибо священнослужители существующих культов — пожалуй, единственная категория граждан, чьей жизни будет угрожать реальная опасность. Вы прекрасно знаете о резне в Гелиополисе и, уверен, понимаете, что Небесные Всадники не намерены проявлять к вам предписанное большинством богов милосердие. Религиозный вопрос для них является важнейшим, и это как раз та область, в которой от них никаких уступок не предвидится. Напоследок позвольте добавить: обсуждения не будет. Если у кого-то возникли вопросы вроде: «Как же так можно?», «А нельзя ли как-нибудь иначе?» — отложите их до того момента, когда у вас появится свободное время сесть и подумать. Если же кто-то задался вопросом: «Что в этой ситуации делать лично мне?» — просьба не обращаться с ним ни ко мне, ни к своему непосредственному начальству. Этот вопрос каждый должен решить для себя сам. С учетом всего мной сказанного, разумеется. А если у кого-то есть конкретные вопросы по делу, с десяти часов я буду у себя в кабинете. Благодарю за внимание.

Путешествовать пешком по Мистралии — не самый приятный вид туризма даже для тренированного закаленного воина. Что уж говорить о нерадивом придворном, не привыкшем ходить пешком, и в особенности о молодой женщине, которую боги наделили белой кожей и светлыми волосами…

За последние несколько дней Ольга почти поверила в свою несравненную красоту и всерьез подумывала о составлении коллекции разбитых сердец. Где бы они ни остановились — переночевать, поесть или просто передохнуть и попить воды, — немедленно откуда-то появлялся благородный (или не очень) дон, очарованный и погибающий от безответной любви. Хорошо еще, если только один. Независимо от социального происхождения донов комплименты, коими они осыпали прелестную незнакомку, были одинаково поэтичны, цветисты и многословны, а описания невыносимых страданий на почве неразделенности чувств, наверное, тронули бы даже каменное сердце господина Флавиуса.

Диего относился к «помирающим донам» с равнодушным снисхождением, объяснив Ольге, что все эти спектакли — традиционный мистралийский способ выказать даме уважение и сделать комплимент. Ответ на подобные пылкие страсти обычно не ожидается, но если вдруг дама снизойдет — ни один уважающий себя кабальеро не растеряется. Впрочем, Ольге нечего бояться, что ее неправильно поймут. В присутствии мужа всякие недопонимания исключаются. О том, как отличить возвышенные ухаживания от низменных домогательств, Ольге тоже не стоит беспокоиться. Целеустремленного нахала, рассчитывающего на легкую поживу, она быстро сможет отличить от бескорыстных товарищей по аккуратной дырочке между глаз.

Жак потешался, советовал Ольге рисовать сердечки на бицепсе по числу погубленных кавалеров и вслух удивлялся, как меняет реакцию мужчин увеличение груди всего на один размер. Ольга в очередной раз кидалась в него столовыми приборами и втайне молила всех местных богов, чтобы после родов и кормления эти едва проклюнувшиеся выпуклости не сгладились до состояния «как было».

Через пару дней ей надоели ежедневные объяснения, и она решила прикидываться, будто ничего не понимает. Извиняйте, благородные доны, дама иностранка и по-мистралийски знает всего пару слов. «Не понимаю», «нет-нет» и «муж». Этот хитрый ход не избавил Ольгу от необходимости выслушивать пылкие речи, но оказался великолепной местью насмешнику Жаку. В отчаянии, что дама не в состоянии оценить их монологов, мистралийцы хватали его за рукав и требовали срочно все перевести. Напрягшись таким образом пару раз, Жак нашел способ отвертеться от лишней работы. Теперь в ответ на просьбу о переводе он делал испуганные глаза и «по секрету» сообщал очередной жертве, что: «Она же иностранка, как вы не понимаете! У них не принято так говорить комплименты, она решит, будто вы к ней пристаете, и пожалуется мужу! А дон Диего, он знаете, какой? О, вы не знаете дона Диего! Он сначала стреляет, а потом разбирается. Я уж не говорю о том, что у него после контузии бывают припадки и он без причины на людей кидается…»

Утро первого дня Голубой луны, первое утро нового года, они встретили на постоялом дворе «Сонный чародей» на расстоянии одного дневного перехода от столицы. Праздновать Новый год в этом мире было принято не везде, да и обстановка не располагала, да и денег не было. Трезвые, как стеклышко, путешественники вкушали утренний кофе с булочками, подсчитывали оставшиеся серебрушки и прикидывали, куда податься и что делать после того, как доберутся до столицы и встретятся с Орландо и его придворным магом.

Спешить в Даэн-Рисс уже не требовалось — и дураку было понятно, что после Эгины на очереди Ортан, и даже если король успел что-то придумать, вряд ли в столице будет безопасно. Точно так же не вызывало сомнений предположение, что после Ортана наступит черед Мистралии, так что оставаться здесь тоже небезопасно. Кантор психовал и тихонько, вполголоса, ругался. Не зло, а скорее горестно и беспомощно. Лично для него вопрос «куда податься» не стоял вообще. Куда еще может податься мужчина, когда война на пороге. Гораздо больше его беспокоил вопрос, куда девать беременную жену, впечатлительного и неприспособленного к жизни шута, а также воинствующего мальчишку, который ни хрена не умеет, но страстно рвется на подвиги. Втайне он надеялся сплавить весь этот балласт папе и возложить непосильную интеллектуальную задачу на него. Но что, если и папа ничего не придумает?

Жак изо всех сил ворочал мозгами, пытаясь найти (хотя бы теоретически!) надежное место, где можно было бы спрятаться. В том, что в Даэн-Риссе ему сейчас делать нечего, шут даже не сомневался. Независимо от того, какой путь изберет король — силы или коварства, — в его планы никак не впишется соратник, не умеющий держать язык за зубами. В Мистралии тоже нечего ловить. Когда война доберется сюда, он будет только обузой для всех. Попробовать перебраться на север? Так ведь и Лондре с Поморьем недолго осталось, вопрос времени… Ну куда, куда бедному шуту податься?

Мафей сосредоточенно шевелил губами, сочиняя в уме убедительную речь, которую намеревался произнести перед Орландо, а если понадобится — то и перед мэтром Максимильяно. Должны же они в конце концов понять, что принц Мафей давно не ребенок, а взрослый мужчина. Что он ничего не боится и, даже лишенный магической силы, может сражаться, как воин. И вовсе он не неумеха какой-нибудь, он целых три дня брал у Кантора уроки стрельбы! Все же знают, что эльфы — прирожденные стрелки, это во всех сказаниях упоминается! А если и это не поможет, тогда… Тогда остается самая крайняя мера. Хоть и зарекся навсегда рассказывать людям вещие сны, ради такого случая можно и отступить от своего слова. Не просто так, разумеется, а в обмен на обещание…

Ольга печально жевала булочку и размышляла о том, как некстати у нее все происходит. Ну обязательно, как только затеешь стирку или уборку — припрутся гости, как заляпаешь последнюю чистую одежку — оказывается, что надо куда-то идти, а стоит забеременеть — тут тебе сразу и война… Ведь она бы без колебаний отправилась сражаться вместе с Диего, она же умеет стрелять, а если чего не умеет — быстро учится, она бы не была бесполезной, помогала бы во всем… Так на тебе! Какой из нее воин с этим «лотерейным токсикозом», а в недалеком будущем — и вовсе с пузом…

Термин «лотерейный токсикоз» ввел в обиход насмешник Жак, заметив странную закономерность: сие обычное для беременных недомогание посещало Ольгу не каждое утро, а через раз, из-за чего судьба завтрака действительно напоминала лотерею. Сегодня булочка, похоже, благополучно упокоилась и на волю не просилась. Ольга отхлебнула остывший чай и хотела было заговорить с любимым мужем все равно о чем, лишь бы отвлечь от мрачных мыслей и прервать матерный монолог, но Диего вдруг умолк сам. Коротко покачнулся и рухнул лицом в тарелку.

— И это все?!!

Глаз королевы переливался самыми разнообразными оттенками эмоций, за исключением разве что подобающей радости. Гнев, возмущение, недоумение, разочарование и обида… Словно ее величество нацелилась на битву с драконом и обнаружила вместо него перепуганного плюта.

— Почти все. — Доктор Кинг мельком проконтролировала возившуюся с младенцем Терезу, одобрительно промолчала и принялась пристально изучать растянутую на ладонях плаценту. — Сейчас еще немного подошьем… Там на задней стенке небольшой разрыв… и слева я вроде бы трещинку видела… А чего ваше величество ожидали? Прочувствовать в полной мере ощущения великомученика Константина, три дня просидевшего на колу?

Кира коротко выругалась и торжественно, с чувством, пообещала беленому потолку «своими руками удушить эту дурищу».

— А-а, вам кто-то наговорил ерунды о неописуемых ужасах и невыносимых мучениях? — рассмеялась метресса и, завершив осмотр, подцепила пинцетом иголку. — Небось, какая-нибудь изнеженная дама, для которой уколоть палец — уже трагедия? Или чахлая немощь, которая два дня не могла разродиться по причине слабости родовых сил? И у вас, извиняюсь, хватило ума примерить их рассказы на себя? При том, что на вас, еще раз извиняюсь, пахать можно, а к боли вы относитесь как подобает воину. Я еще помню ваше последнее боевое ранение. Некоторым мужчинам не мешало бы поучиться.

Королева тихонько вздохнула и поправила повязку на глазу.

— Отчего ж тогда они все так орут?

— Кто вам сказал, что все? Ха, вы вот задайте этот вопрос вашей новой подружке, она расскажет, как рожают воительницы Такката…

Непризнанное королевство Таккат, что на местном варварском наречии означало нечто вроде «незыблемое стойбище», располагалось у истоков небольшой речки, далеко к западу от остальных, полноценных государств континента. Спровадить сюда Киру было очередной гениальной идеей Шеллара III, и пока что идея эта казалась королеве удачной. Действительно, если вам надо спрятать одноглазую воительницу на девятом месяце или с новорожденным младенцем, куда девать такую приметную особу? Лучший вариант — туда, где она не будет такой приметной. Где женщина с боевыми шрамами на лице не является чем-то необычным, а путь воина ни в коем случае не препятствует семейной жизни и рождению детей. К давней подруге, королеве Дане. Вряд ли завоевателей заинтересует мизерный клочок земли да небольшой поселок, гордо именуемый столицей. А если даже и заинтересует, первое поколение оседлых варваров еще не отвыкло от кочевой жизни. За час соберут вещички и уберутся в неизвестном направлении. Благо основное имущество, оно же главное достояние и оно же продовольственный запас, способно самостоятельно и довольно быстро передвигаться на своих четырех.

— Теперь действительно все. Тереза, ты закончила?

— Вот, пожалуйста. Держите вашего наследника.

Спеленатый младенец уже не орал, только недовольно покряхтывал и что-то искал крошечным ротиком. Мордашкой он поразительно напоминал обезьянку, а размерами — не самую выдающуюся куклу.

— Какой махонький… — растерянно произнесла королева, мысли которой в это время крутились совсем в другом направлении. «Ой, как расстроится Шеллар… Он так хотел, чтобы ребенок был похож на меня, а получился вылитый он… Нет, что там, куда страшнее, чем он. Шеллар, по крайней мере, на обезьяну не похож, а это… Мамочки, как же я ему ЭТО покажу?»

— Ничего себе «махонький»! — возмутилась Тереза, легонько подкидывая на руках плотный сверток. — Здоровенный, как все ортанские короли! Стоун шесть, наверное. И длинный, как папочка, да, моя лапуля? А волосики у нас мамины, и носики мамины, и глазики тоже будут мамины, когда подрастем… Вот так, мой птенчик, иди к мамочке… А мы сейчас твою маму помоем и оденем…

«Как покойницу!» — невольно передернулась Кира и неловко обняла одной рукой шевелящийся кулек.

— Да бросьте, я сейчас сама помоюсь и оденусь.

— Мы охотно верим, что вы в состоянии, — усмехнулась доктор Кинг, — но вам нельзя пока вставать.

Дверь приоткрылась без стука, и в комнату впрыгнула непризнанная королева Дана. Именно впрыгнула, так как эта невысокая сухощавая девушка отличалась невероятной подвижностью и передвигалась либо бегом, либо скачками, а если обстоятельства требовали стоять на месте — подпрыгивала, приплясывала или нарезала круги вокруг собеседника.

— Как дела, подруги? — живенько поинтересовалась она и, не дожидаясь ответа, обежала вокруг стола. — Ох ты, какой здоровенный! Вырастет — будет как отец!

— Куда грязными перьями по столу! — строго прикрикнула доктор. — Немытыми руками ни за что не браться! Особенно за ребенка!

— Эй, зачем так кричать? — удивилась Дана и на всякий случай поправила свисающие перья в прическе. — Мы тут не варвары, да, руки моем. Вы уже все?

— Ну да, сейчас только стол помоем.

— Ай, слушай, пусть твоя ученица домоет стол, а ты пошли со мной! Ваш смешной шаман сказал, что ты великий врач… как это?… хирург, посмотри раненого. Наши уже смотрели, но шаман сказал, ты лучше. Кстати, зачем вы его выгнали, а? Такой хороший шаман, такой умный и симпатичный, хоть боги и поленились, когда прорезали ему глаза… Зачем выгнали, он бы вам помогал…

— Да вот ее величество категорически возражала против присутствия мужчины при родах, — пояснила Стелла, окуная руки в таз с водой. — Я объясняла, что врач не имеет пола и нечего тут стесняться, но она уперлась, и все тут.

— Уй, глупая! — искренне изумилась общительная варварка. — Наши мужчины всегда приходят со своими женщинами вместе рожать и первыми берут на руки своих детей. Обычай такой. И никто не стесняется.

— А откуда раненый? — поинтересовалась Кира. Ей совсем не хотелось рассуждать о варварских обычаях и наличии пола у врачей. — Были какие-то военные действия, или так, между собой подрались?

— Подруги в степи нашли, — охотно поделилась Дана. Как обычно, сил стоять смирно у нее не хватало и, рассказывая новости, она быстрым шагом мерила комнату. — Осматривали ближние пастбища, увидели странное. Человек на лошади, а рядом идет на задних лапах чудище невиданное. Подруги хотели поймать, но оно убежало. Как ящерица, на четыре лапы — прыг! — Королева подпрыгнула для пущей образности и продолжила: — А конь спокойно подошел к нашим, и тогда они увидели, что человек верхом — совсем без памяти, держится, потому что привязанный. Сильно раненый, уже давно, потому что повязка старая, тряпка совсем, да. И горячка у него.

— Бредит? — деловито поинтересовалась доктор.

— Не по-нашему бредит. Не понять ничего. Вот знаете, подруги, мне кажется, я его раньше видела, но не вспомню, где.

— Сейчас, посмотрим, кто это у нас по степи катается… Может, наконец выясним, куда девалась ортанская армия… У вас есть другая чистая комната, где можно оперировать?

— Есть, сейчас скажу приготовить.

— Тереза, заканчивай тут без меня, закончишь, приходи ассистировать. Ваше величество, на всякий случай повторяю для особо шустрых: лежать, пока я не скажу «можно».

— А потом можно будет мне взглянуть на раненого? Если он из наших солдат, может, я его знаю.

— Потом — сколько угодно. Сейчас — лежать.