Птица коршун

Оксана Заугольная, 2017

Первоклассница Олеся живет в маленьком уральском городке и, в то же самое время, в самых разных мирах, которые открывают ей прочитанные книги. Она играет в индейцев или робинзонов, мушкетеров или исследователей Антарктиды, а вместе с ней преображенную выдумками действительность видят и другие дети двора. На протяжении почти целого года Олесе предстоит пережить множество приключений, настоящее и очень обидное предательство лучшего друга, а еще познакомиться с окружающим миром. То детство, что взрослым уже не вернуть, у Леськи только-только начинается.

Глава 3

«А вот кого я сейчас крапивой отстегаю!» — Леське даже не нужно было оборачиваться, она и без того знала, что голос принадлежит Каракатице, которой опять удалось незаметно подкрасться к ним с Виталиком, мирно сидящим на заборе. Между прочим, забор был с краю огородов, прямо у участка бабушки Виталика, и гонять их отсюда было попросту нечестно. Да и вообще, они же не раскачивают забор, не ломают — просто сидят. Было бы из-за чего крик поднимать!

Всё это Леська успела подумать, пока вихрем неслась прочь от огородов.

Она только крикнула Виталику «Айда!», и слетела с забора в сторону рощи, да припустила так, что какая там Каракатица, собака не догонит! Правда, и Виталик тоже не догонит. Так что пришлось остановиться. Леська тяжело дышала, согнувшись пополам и вертя головой, пытаясь высмотреть медлительного друга. Ну где он, в конце концов?! Виталика не было.

Страшная догадка заставила её сесть прямо на землю. Неужели Каракатица успела ухватить Витальку за шиворот и отстегала его крапивой, пока Леська спасала себя? Даже думать об этом было ужасно стыдно. Делать нечего, пришлось возвращаться.

Проползла за кустами, до ядреной прозелени запачкав футболку и шорты — будет вечером от мамы! — Леська во все глаза уставилась на болтающегося рядом с забором Виталика. Выглядел он точно так же, как она его оставила, никаких заплаканных глаз или пузырей во всю руку. Неужто сжалилась Каракатица?

— Пст! — прошипела Леська, не рискуя поднять голову из-за больших лопухов. Кто знает, может, доверчивый друг сейчас в роли приманки на рыбу покрупнее. Всё-таки ссориться с его бабушкой соседи не любили, а вот молодая и красивая мама Леси, которая и в ус не дула, когда ей жаловались на дочь, выводила вредных старух из себя.

— Она у вас на дереве сидит! — жаловались маме.

— Пусть сидит, — отвечала та, собирая маленькие крепкие огурчики в железную миску.

— И на заборе! — не уступали старухи.

— И на заборе пускай, — соглашалась мама, отставляя полную миску огурцов и набирая в лейку воду из бочки.

— Вот, и в бочке вечно возится с холодной водой! — не унимались вредные соседки.

— Лето, бочки эти её дед ставил, чего не играть, — деланно удивлялась мама, и на этом разговор затихал. Потому как из бочек Леськиного деда воду брали все во дворе.

— Пацанка растет, ничего девчоночьего, — только бормотали себе под нос соседки, оставляя Леськину маму в покое до следующего проступка дочери. То есть, совсем ненадолго.

Мама, конечно, иногда ругала Леську. И за деревья, и за футболки в зеленых пятнах, и за разбитый нос и исцарапанные руки. Но только дома, вечером, когда двери, входная и балконная закрывались на шпингалет, и никто из соседей этого не мог услышать. И Леська это ценила как умела. Вот только бы мама знала, сколько она на самом деле могла натворить, если бы не думала о ней!

Вот и сейчас она предпочла лежать под лопухами, чем попадаться Каракатице с крапивой. И дело было вовсе не в крапиве — пока она ползла по кустам, она успела влезть в неё трижды, она просто не хотела расстраивать маму.

Виталик подошел ближе и его аккуратные не сбитые сандалии остановились точно перед носом Леськи.

— Ты чего там лежишь? — спросил он, жуя травинку.

Леська остолбенела. Может, он хорошенечко ударился головой, когда свалился с забора и теперь ничего не помнит? Сама Леська лично такого не встречала, но в книгах то и дело кто-то падал и терял память. Или ему на голову что-то падало. Правда, падения чаще были с коня, а не с забора, но куда Виталику еще и коня! Он и в кустах потеряться смог бы.

— А Каракатица… — Леська осторожно приподняла голову над лопухами. Вот они вымахали за лето, под ними жить можно! — Ушла?

— Ушла, — кивнул Виталик.

— А ты чего не побежал? — Теперь Леська поднялась и отряхнула коленки. — А если бы она тебя крапивой?

— А я спрыгнуть-то успел, — Виталик выплюнул травинку. — А когда она подбежала, сказал, что это не я сидел, а другой мальчик.

Леська с сомнением оглядела друга. Судя по всему, баба Тоня совсем стала плоха глазами, если смогла спутать его с каким-то «другим мальчиком». Медно-рыжие волосы, шорты на колготки и футболка с длинным рукавом в такую жару — других таких мальчиков пойди поищи еще!

— А чего тут стоишь? — наконец она смирилась и с этой несправедливостью. Да, попробовала бы сама Леська провернуть такой фокус, да ей не в жизнь бы не поверили! А вот хрупкому бледному Витальке всё сходило с рук. Потом её еще и отругают за то, что учит мальчика хулиганствам.

— А баба Тоня с бабой Витой на скамейке сели, там сейчас не пройти, — пояснил он.

Леська загрустила. Баба Вита приходилась бабушкой Лине и Кирке, и к дворовой ребятне относилась по-разному. Если среди них были её собственные внуки, она кормила их первым арбузом или мороженым, показывала весной цыплят в коробке и даже давала их погладить. Но когда Лина и Кирилл были у родителей, баба Вита менялась до неузнаваемости и мало в чем уступала Каракатице. А голос у неё был и того похлеще. Разве что выдрать крапивой никого не грозилась. Наверное, просто знала, что не догонит.

— Что делать будем, опять через забор полезем или через чужой двор пойдем на площадку? — уныло спросил Виталик, уставший стоять на одном месте. В роще было прохладно, хотелось поскорее выбраться на солнышко, и Леська уже знала как.

— Мы будем партизаны, а они будто фашисты, — наконец сообщила она другу. Виталька похлопал короткими светлыми ресницами с таким видом, что Леська сразу поняла, что он опять начнет спорить. Спорил Виталик не то, чтобы часто, но каждый раз не вовремя и совсем не по существу.

— Что еще? — нетерпеливо спросила девочка.

— Ну какие из них фашисты, — неуверенно протянул Виталик и почесал комариный укус. Комарам приходилось туго, если они хотели укусить мальчика, но они всё равно липли к нему и кусали даже через колготки. Этого Леська вообще никак не понимала.

— То есть, то, что мы — партизаны, тебя устраивает? — осведомилась она и, получив в ответ осторожный кивок, развела руками и пошла в сторону оврага. — Отлично, тогда мы партизаны!

— А они? — не двинулся с места Виталик. Пришлось Леське возвращаться.

— А они — не партизаны, — отрезала она и схватила друга за руку. — Пойдем!

Оврагов рядом с их домом было два. Один шел через всю рощу и парк и заканчивался у большой дороги. Ну как овраг, скорее канава. Он был предназначен для дождевой воды и в дождь или сразу после и впрямь напоминал ручей. Но для Леськи это был настоящий овраг. Стенки и дно у него были цементными, отчего в сухие дни там было здорово делать убежища. Перепрыгнуть через него было несложно, но там, где проходила тропинка, края оврага были шире, и нужно было как следует разбежаться и прыгнуть, чтобы не свалиться вниз и не ободрать коленки или локти. Так что чаще всего ребята перепрыгивал в местах поуже, а потом возвращались на тропинку.

Но был и другой овраг, что шел вдоль дороги. Летом он весь зарастал травой, а иногда и крупными лопухами, а после дождя превращался в болото. Но дождя не было несколько дней, так что у них были отличные шансы. Всё это Леся объяснила Виталику после того, как столкнула его в первый овраг и спрыгнула следом, подталкивая недовольно хныкающего друга ползти быстрее.

Самым сложным было перебраться из одного оврага в другой, но и это им удалось, хотя колготки Виталика уже не подлежали восстановлению, а в сандалики набилась трава и земля.

Баба Тоня и баба Вита спокойно лузгали семечки и обсуждали что-то, понятное только им. А вот ползущий по оврагу двух партизан не видели, и это стоило испорченных колготок и шорт, чего бы там об этом не думал Виталик и его бабушка. Когда овраг наконец кончился, они были уже у другого края дома, и могли выбраться на дорогу, ведущую к площадке. И всё, свобода!

Они так и сделали, стараясь двигаться совсем тихо, едва ли не на цыпочках, как вдруг Виталик остановился так резко, что Леська едва не расквасила нос, врезавшись в него.

— Ой, нет, — прошептал друг еле слышно и прижал руки к щекам. — Кару сегодня привязали на длинную веревку! Я дальше не пойду!