Драконий огонь

Оксана Заугольная, 2023

Третья книга трилогии, Радослава и Ева стараются быть как можно дальше от Яблоневого королевства и короля Ламберта Белого, но что, если это путешествие приведет их совершенно в другие земли? Им предстоит открыть новые тайны драконов, одна из них найдет свою любовь, а другая вернет то, что ей принадлежало. Но магики Яблоневого королевства тоже не сидят сложа руки, Манфред пробует себя в роли шпиона, а Мейнгрим обретает крылья. Время короля Ламберта на исходе, только он об этом пока не подозревает…

1 глава

Испугавшаяся и разозлившаяся было Радка чуть не рассмеялась, увидев, какое впечатление произвел на матросов, да что там уж говорить, пиратов! — хрупкий с виду юноша с огромным огненным молотом. Радке казалось, что они суматошно бегают и паникуют? Что же, она ошибалась. Вот теперь-то они по-настоящему испугались. Толстый усач попятился до того резво для такой туши, что толкнул тощего паренька так, что тот улетел в воду. Панику это не прекратило, но зато теперь вся паника была направлена строго в определенное место — все бросились вытаскивать незадачливого товарища.

— Помогать не буду, не заслужили, — бросила им Ева. Радка это поняла так, что магесса просто не уверена, сработают ли «неродные чары». Работает огненная мощь, так уже хорошо.

— А против Татхуна поможете, господин магик? — заискивающе поинтересовался подошедший торговец. Сам Ратхен за время спора Евы с капитаном где-то прятался и сейчас выполз наружу. Радка бы с ним разговаривать даже не стала, прокляла бы чем-нибудь и точка. Не зря, ей, наверное, магии не досталось. А вот Ева была другая. Куда более отходчивая.

— Почему бы и не помочь, не люблю я таких… у которых жажда денег глаза заливает, — пробормотала Ева, и Радка готова была язык дать отрезать, что думала она в этот момент вовсе даже не о Татхуне.

Под восторженные, но тихие — вдруг магик разгневается и передумает? — крики матросов Ева начала складывать руки лодочками друг к другу как делали сельские пацаны, когда лепили снежки или похожие на них, но очень вонючие и обидные шарики из навоза. Пацанам-то что, руки помыли и бегать. А вытаскивать такой снаряд из волос, да еще таких светлых как у Радки? Хуже не придумаешь. Особенно метким был Павлыш, конечно же.

Ну, так Рада думала до тех пор, пока не увидела, что со своей магией делает Ева. Шипящие раскаленные шары из плотного огня, которые не падали на палубу, а начинали кружиться вокруг шлема. А Ева лепила и лепила новые. И ладно бы только своей магической металлической перчаткой, она и едва защищенной второй рукой ловила огонь и сбивала в плотный шар. Ох, великая яблоня не одарила Радку ни умом, ни магической силой, ни прекрасным характером или внешностью. Но удачливости она отсыпала ей сверх всякой меры! Как она собиралась бороться за Манфреда против Евы? Да тот тоже хорош, жаловался на жену, снулую как сдохшая рыба. Небольно-то он умнее Радки, получается.

Пока Радослава размышляла о том, как сильно ей повезло, корабль Татхуна подошел достаточно близко. С корабля раздался выстрел из пушки, но ядро упало далеко — предупредительный. Ева же определенно исчерпала свои предупреждения. Первый же шар, направленный её рукой, попал точно в грот-мачту. Матросы уже не скрываясь заулюлюкали и засмеялись. На корабле Татхуна началась паника, загорелся парус. Горел он неохотно и вяло, но постепенно разгорался. А Ева отправила второй шар, потом третий…

На четвертом Ратхен неуверенно кашлянул.

— Господин магик, не могли бы вы прекратить? — попросил он. — Еще немного и этот корабль попросту затонет.

— И что? — голос у Евы сделался прерывист. Похоже, она наслаждалась возможностью творить магию не меньше, чем в сражении против единорогов.

— Нехорошо, у нас не хватит места на корабле для всех матросов, да и товары пропадут, — заискивающим голосом продолжил Ратхен. — Да и Татхун может пострадать.

— И что? — вмешалась Радка. — Он же вас ограбил и собирался ограбить снова!

— Так-то оно так, — вздохнул торговец, снисходя до разговора с женщиной. — Но всё-таки сын. Не хочется участвовать в убийстве родной крови.

При слове «сын» Ева едва не потеряла концентрацию и чудом удержала шары у шлема. Зато потом они все втянулись в шлем, раскаляя его добела так, что искрило, словно над шлемом была корона. Красиво и очень жутко.

— Не поняла… — Ева едва не сбилась и поспешно добавила. — …Моя спутница, как так вышло, что у вас такой раздор с сыном?

— Нет у нас никакого раздора, — Ратхен отвел взгляд. — Просто сын продолжает семейное дело и более успешен, чем я. Кому это понравится, я ведь еще не старый!

И Ратхен возмущенно потряс пышной бородой, словно доказывая, что она еще не седая.

— Ничего не понимаю, — призналась Ева, и Радка только кивнула, подтверждая, что к ней это тоже относится.

Ратхен покачал головой, как бы давая понять, что ничего удивительного в его словах нет, но всё-таки взялся объяснять. Похоже, репутация магика играла Еве на руку и Радке вместе с ней.

Если верить рассказу Ратхена, морских торговцев просто не бывает. Все они пираты, одни менее удачливые, другие более. И на островах есть всего несколько таких семейств, что перевозят товары, живность и людей между материками. А если кого-то не устраивает то, сколько они берут сверх договоренного, то поди еще доберись до островов, чтобы разобраться с ними. Других торговцев в море не было, ведь надо хорошо знать все пути и кого ты можешь встретить на них. Зачем такой риск?

Тут Радке показалось, что Ратхен лукавит. Скорее всего, торговцы всё-таки были, просто или быстро заканчивались, в лучшем случае просто обобранными до нитки, либо принимали правила игры на море. Впрочем, самой Радославе до этого не было никакого дела. Она всего лишь хотела поскорее добраться до берега и ничего не потерять при этом. Думать даже не хотелось, что было бы, рискни она добраться до островов в одиночку!

Корабли тем временем сблизились, пираты обругали друг друга замысловатыми ругательствами и с довольными улыбками расстались. Вот и помогай кому-то, потом еще и виноват останешься!

Впрочем, могучему магику, способному использовать собственную магию без амулетов, никто не собирался предъявлять тлеющие паруса или сломанную мачту. До конца поездки все были предупредительны и тихи. Но ночью Радка сидела не сомкнув глаз, позволяя себе отсыпаться днем. Просто на всякий случай. Пираты — люди простые, как и она сама. А значит, вполне могут догадаться, что во сне магик не колдует, а уж магик с пробитой головой не создаст и искорки. Ева же, если и замечала её бодрствование, то ничем себя не выдавала.

Выдохнула Радка только оказавшись наконец на твердой земле. С трудом удержалась от падения на песок со счастливым писком, да и то лишь потому, что Ева задержалась на корабле. Спустилась она оттуда нагруженная какими-то мешками. Радка вздохнула. Хорошо быть магессой — можно вытащить на себе куда больше, чем позволено слабой женщине.

— Если бы я не потребовала награды, меня бы не поняли, — пропыхтела Ева. — Только жрет этот вес кучу магии, а амулет подключить смогу, лишь когда уйдем с берега. Тут еще не безопасно.

Так что Радке снова предстояло не прощаясь покинуть места, где она еще могла представить, будто недалеко от дома. Разве не та же вода омывает берег яблоневого королевства? Но теперь они углублялись всё дальше в заросли непривычно густых деревьев в совершенно незнакомом месте, и вернуться уже не представляло никакой возможности.

К счастью, заросли оказались всего лишь защитной стеной между побережьем и возделанными полями местных. Дальше можно было идти по обычной дороге. Но раньше, чем они вышли из этой зеленой стены, Ева отыскала ручей и потребовала с Радки смыть её старушечье лицо.

— Это неплохо помогло с торговцами и пиратами, но мне не разыграть твоего сына, когда твой живот станет заметен, — с обычной прямотой заявила Ева. — Уж лучше я буду твоим мужем. Думаю, Грим меня простит.

Радка закатила глаза. Будто кого-то заботило, что подумает Мейнгрим! Но идея была хороша. И легенда станет попроще. Вроде как бывший всадник, после того, как его дракон оказался человеком, решил попытать счастья в других краях, где магии совсем мало или нет. Звучало логично. Даже Ева оценила, как быстро Радослава придумала историю — еще морщины с лица не смыла.

— Брачный браслет у тебя есть, у меня брачная перчатка тоже на месте. Теперь. — Ева поморщилась, не иначе как вспоминая, сколько проходила с браслетом, словно была лишь приложением к сильному мужу, а не магессой куда сильнее. — Попробуем найти границы хоть одного королевства, а то эти поля уже внушают мне отвращение.

Заночевать им пришлось всё-таки в поле, но уже на следующий день они подошли к городу-государству. Вообще-то, как на взгляд Радки, этот город был едва ли сильно больше её села, но яркий забор и скучающий у ворот одноногий стражник давали понять, что всё куда серьезнее.

Хорошо еще, что пропустили их беспрепятственно — помогли амулеты-переводчики. Ева представилась Эваном, магиком, ищущем работы в их королевстве. А Радка предлагала услуги поварихи.

— Идите до центра королевства, увидите замок, попросите проводить вас прямо к королю, — гортанные непривычные звуки речи стражника даже с помощью амулета воспринимались с трудом.

Радослава прикусила язык, чтобы ничего не сказать про величину королевства и не поинтересоваться, что им ждать на месте замка? Хлев?

На самом деле всё оказалось не настолько плохо. Да, замок по размерам был едва-едва с дом Хенрыка, но зато в нем было три башни, а крыша была до того высокая и крутая, что напоминала ночной колпак. И над ней реял флаг, состоящий из полосок разных цветов, но до того тонких, что Радка не могла разобрать, сколько их. Между прочим, у Яблоневого королевства своего флага не было. Не удосужились им обзавестись. А вот у каждого крупного семейства был. Вот и в этом королевстве имелся.

Ева уверенно постучала в дверь. Совсем скоро зашлепали чьи-то ноги и дверь распахнулась. Открыла дородная женщина, круглая как переспелое яблоко и такая же рябая. Пахло от неё куриным пометом, да и руки она слишком уж тщательно вытирала о передник.

Рада в красках представила, как может высказаться по этому поводу Ева, и решительно вышла вперед. Она проглотила рвущееся на язык «а король дома?» и, вежливо поклонившись, спросила:

— Подскажите, нас примет король вашего прекрасного королевства?

Птичница или кто это еще был, некрасиво распахнула рот, потом поспешно, хоть и неуклюже, поклонилась в ответ и пробормотала:

— Маэлик-то? Маэлик ужинать сейчас будет, но я спрошу, может и примет, — и тотчас бросилась прочь, оставив дверь открытой.

— Отлично, — негромко произнесла Ева, провожая её поворотом шлема. — Теперь я точно уверена, что нас тут никто не найдет. В такую дыру еще поди заберись.

И замолчала, потому что к ним навстречу спустился сам король. Вот короля нельзя было не узнать в этом человеке. Да, в нем не было мощи Ламберта, впрочем, даже элегантности Манфреда или опасной силы Мейнгрима не было тоже. Ева бы скорее сошла за королеву, чем этот человек за короля, если бы не одно но. Он был похож на Радку. Не внешне, упаси яблоня, нет. Он так же, как и она, ставшая в одночасье из простушки принцессой, был богато одет и обвешан амулетами. Даже на неискушенный взгляд лишенной магии Радославы было видно, что часть амулетов выдохлось или было разряжено. А часть вовсе не работали на материке ста королевств. Например, подслеповатый, затянувшийся пленкой глаз — чей-то доступ к счету, который был в яблоневом королевстве, да к тому же давно закрыт. Или крошечный искусно выточенный из лунного камня цветок — оберег здоровья для мечтающей завести ребенка магессы. Радослава часто видела такие в городе, когда только появилась там.

— Странники в моем королевстве, как удивительно, — со вкусом произнес король, смакуя каждое слово. Кажется, ему просто нравилось говорить «мое королевство». Недавно стал королем или просто не успел потерять к этому интерес? Вот Радке быстро надоело быть принцессой, сбежала — только пятки сверкали! — Нас зовут король Бодмаэль Первый. Чего вы хотите, странники?

Радка порадовалась, что не успела назвать его Маэликом, и отошла в сторону, уступая право говорить Еве.

— Всадник яблоневого королевства Эван и моя супруга Слава, — представила их Ева. — Ищем работы и пристанища.

— Всадник… — король укоризненно покачал головой. — Разве вы не знаете, что в нашем королевстве запрет на драконов? Кем вы можете тут быть?

Радка успешно скрыла смех приступом кашля. Запрет на драконов! Да дракон просто раздавит все королевство разом, если удосужится долететь до этих мест!

— Моя жена немного простыла в пути, и если для нас нет работы, то мы просили бы разрешения задержаться ненадолго, пока она подлечится и отдохнет, — произнесла Ева, свирепо, как ей, наверное, казалось, глянув в сторону Радки. В шлеме всё равно не видно. — Я так понимаю, воин вам тут тоже без надобности?

— Воин? — король сверкнул глазами и потер пухлые ладони. — Отчего же, воин мне очень даже нужен. Но только хороший воин. Чтобы хватило одного.

— Поверьте, я очень хороший воин, — с нажимом произнесла Ева и повела своей магической перчаткой. Радка удивилась, почему она не явила свой огненный молот или меч или просто столп огня, но, похоже, Ева не собиралась развлекать короля фокусами. По крайней мере, бесплатно. Видимо, король это тоже понял, потому что заметно скуксился, но быстро взял себя в руки и нарочито бодро произнес:

— Что же, вы приняты на работу. Оба. Надеюсь, твоя супруга хорошо готовит, королевский маршал Эван. Я бы хотел проверить это уже за сегодняшним королевским ужином. И по этой причине я окажу вам обоим великую честь — сегодня вы можете остановиться прямо в королевском дворце.

Радка с трудом удержала на лице вежливую улыбку, хотя её уши порядком устали от беспрестанно повторяющегося «королевский» из речи Бодмаэля Первого.

Пока они шли за королем по дворцу в сторону кухни, Радка еще несколько раз успела услышать королевский, но сумела всё-таки вычленить главную информацию — другие королевства были похожими, а то и еще хуже.

— Вы не зря ведь пришли именно ко мне, — возбужденно вещал король. — Мое королевство по праву должно называться первым среди всех этих королевств, что понатыкали у моих земель. Ступить же некуда, чтобы не влезть в чужое королевство!

Ева вежливо кивала, не заботясь особо, видит ли её кивки король. Радка просто шла молча, разглядывая «дворец». Внутри он оказался чуть попросторнее, чем снаружи, но всё равно богато украшенный коврами и портретами коридор быстро закончился, и они пришли на кухню. Вот кухня была и впрямь хороша. Судя по всему, король Бодмаэль Первый был не дурак поесть. На кухне уныло болталась вся та же птичница и выбирала клубни покрепче в корзину, по-видимому, собираясь чистить. Не слишком до этого момента довольная своим назначением в поварихи Радка содрогнулась, представив, что наготовит эта неряшливая тетка, и немедленно потянулась к волосам, убирая их под шарф.

— Тебе помочь магией, дорогая? — поинтересовалась Ева, с отвращением глядя на высящуюся гору корнеплодов. Радка ухмыльнулась, представляя, как Ева запекает овощи грязными сразу до угольков.

— Я справлюсь, милый, — ответила она. — Не дело воина возиться на кухне. Мне бы только нож поострее и понять, где тут что…

— Матушка, — позвал король и, смутившись как девица, принялся оправдываться. — Вы знакомы с моей кормилицей? По старому обычаю своего народа я называю её матушкой. Ноан, покажите Славе здесь всё. А мы с моим маршалом пока обсудим дела государственной важности.

Радке показалось, что Ева с таким ужасом смотрела на посуду и ожидающие чистки овощи, что если не простила бывшую соперницу до этого момента, то уж сейчас простила точно. А самой Радке было смешно. Ну право слово, она, может, была и не лучшей хозяйкой в своем селе, но приготовить ужин — это же любая сможет! Она даже вздохнула спокойнее, оказавшись в такой знакомой атмосфере. Быстро вытерла с длинного стола, избавившись от крошек и самого заметного жира. Потом она всё протрет с песком, но только с утра, когда король пошлет за песком кого-то из слуг. Если слуги вообще есть в этом, с позволения сказать, замке.

Её рука с ножом замелькала над клубнями, пока она мысленно прикидывала, что приготовить. К счастью, дворец только выглядел так бедно, но и птица, и скот тут имелись, так что довольная Ноан быстро притащила внушительный кусок мяса на кости. И Радка решила приготовить жаркое, что было на их с Хенрыком свадьбе. Теперь, будучи так далеко и от села, и от Хенрыка, она вспоминала его уже не со злостью и обидой. Что-то хорошее было у неё и там. По крайней мере, там не было опасности для её детей. И быть обычной не-принцессой как тогда и как сейчас, ей, похоже, нравилось куда больше.

Счастливая Ноан, обнаружившая, что от неё требуется только развести пожарче огонь и принести посуду, грузно умастилась на скамье рядом со столом и подперла голову пухлой рукой.

— Не знала я, что магессы и на кухне управляться умеют, — заметила она через некоторое время.

— Я не магесса, — рассмеялась Радка, с удивлением чувствуя, что смех этот искренний и обычная горечь не появляется при этих словах. — Я обычная.

— Обычная, — медленно произнесла Ноан, прокатывая во рту это слово. — А как же ты с магиком связалась, милая?

— Так всадник же, прилетал в наше село, — причудливая смесь из лжи и правды легко ложилась на язык, а сама Радка уже вовсю кромсала пахучие травы. Они тут были ничуть не хуже, чем дома. Парочки не было совсем, но три других были даже ароматнее и вкуснее.

— Приглянулась ему, бок у дракона жаркий, ночи в яблоневом королевстве тихие и темные. А как оказалось, что ребенок будет, так он и женился.

— Честный значит, — задумчиво произнесла Ноан. — Повезло, наверное. Только сейчас странствовать приходится, да еще в положении…

— Не страшно, — отмахнулась Радка, костеря себя почем зря за выболтанный секрет. Ну что за язык у неё такой, право слово! — А вы, Ноан? Как так вышло, что вы стали такой важной персоной как кормилица самого короля Бодмаэля Первого?

— Важной, как же, — неожиданно для Радки прыснула Ноан. — Ах, Слава, только не говорите мне, что вы и впрямь так думаете! У Бинигета Первого, короля соседнего с нами королевства я была бы королева-мать. А у Болькана Единственного я и по сей день числюсь королевой в изгнании. Хотя никто меня не изгонял. Звучит просто красиво. Просто Маэлик… он стесняется того, что я его мать.

— Подождите… — Радка с трудом удержала в руках ножик и не перестала резать травы. — Вы хотите сказать, что вы мать троих королей. Сразу?

— Ну да, — Ноан раскраснелась и начала обмахиваться передником. — Только Маэлик не врет, он недоговаривает. Я ведь и впрямь его кормила, а значит, кормилица. Вы не подумайте. Слава, он готов купить мне красивые платья и драгоценности, но когда еще подрастут дочери его сестры, чтобы помогать по дом… по дворцу. А тут и птичник, и свиньи, и готовка. Некогда мне в платьях разгуливать!

— Понимаю, — нерешительно согласилась Радка. — Но сейчас я смогу на кухне помогать. Только тяжелое носить не смогу, Ноан.

— Конечно-конечно, — торопливо согласилась та. — Королевский повар — уже куда лучше, чем всё я одна.

Радка кивнула. Несколько лет назад даже такая мать короля вызвала бы у неё трепет и восторг, но с некоторых пор королевская кровь перестала для неё значить так много. Да и сам дворец, королевство… были какими-то жалкими. Может, у соседей дела идут получше?

— А почему вы живете с Бодмаэлем, а не с его братом, что готов вас называть королевой? — осторожно поинтересовалась она, переворачивая жаркое. Странно, такая огромная посудина, столько всего, а уже вкусно пахнет, словно она всё-таки намагичила что-то со временем. Неужели ребенок будет больше магиком времени, чем синим? В самой Радке же ни капли магии не осталось.

— Так младший же, — снова вздохнула Ноан. — Ему и так непросто. У старших братьев жены есть, дети пошли, дворцы полны жизни. А мы тут вдвоем. Ладно еще Брехед, моя умница, не подалась в королевы. Осталась в королевстве младшего брата, детей вот родила. Они иногда прибегают, хоть не так тоскливо.

— Понимаю, — снова искренне призналась Радка, сердце которой кольнуло этим «младший же». Она тоже ради Тадеуша оставила совсем еще маленького Фабиуша во враждебном им мире короля и его свиты. Как там её сын? Справляется ли, скучает? Помнит ли он вообще о своей матери?

Слезы капали прямо на жаркое, но Радка не замечала их, лихорадочно помешивая почти готовое блюдо. Она будет сильной для них обоих. И потом обязательно вернется. И если сын забудет её, как сын Янки забыл её, она сумеет напомнить о себе.

2 глава

— Наверное, хорошо быть тобой, — Манфред нехотя двинулся в сторону дракона. Было прекрасно видно, как не хочет он ни с чем возвращаться к королю. А то Мейнгрим не знал, что пространственнику ничего не стоит построить портал прямо в Лесин! — Холодный как твой лед, ничего тебя не волнует, ничего не беспокоит. Была жена — хорошо, нет её — еще лучше. Лишь бы Ева не хмурилась, а в остальном и страстей никаких.

— Возможно, — проронил в ответ Мейнгрим, прекрасно зная, что ответа от него и не ждут. Манфред всегда был таким. Просто говорил, говорил… Словно приходил в восторг от собственного голоса.

— Как будем объясняться? — резко сменил тему Манфред.

Мейнгрим пожал плечами.

— Сам думай, ты у нас мозг, я сделал всё, что мог, чтобы не навредить сестре и жене, и в то же время нагнать их. Я не могу объяснить, почему ты решил вернуться.

Манфред скривился и пытливо уставился в непроницаемое лицо Грима. Увидеть насмешку ему было не суждено, все свои эмоции Мейнгрим прятал слишком давно, чтобы показать хоть кому-то. Разве что Лотта и Ульфила могли заметить их отголоски. Но они молчали.

— Ладно, придумаем что-нибудь, — наконец решил Манфред. — Может, снарядим корабль или с этой стороны попробую открыть границы. Но ты мог бы и помочь! Мы заодно, между прочим!

Мейнгрим не ответил, одним прыжком взлетая на спину дракона и поднимая его в воздух. Только здесь он позволил себе выдохнуть и оглянуться на море. Туда, где сейчас удалялись прочь от королевства две самые дорогие для него женщины. Любимая сестра и та, что он полюбил с первого взгляда много лет назад.

Мейнгрим прекрасно знал, какое впечатление он производит на окружающих. Прямой и хладнокровный солдафон, заинтересованный лишь в том, чтобы его сестре было хорошо. Исполнитель без толики фантазии. Это было удобной и притом совершенной ложью.

Мейнгрим пылал от страстей куда сильнее, чем его огненная сестрица. Но после того, как она чуть не погибла — и он до сих пор не мог понять как, ведь он всегда был очень осторожен в их драках, — страстям пришлось уйти в глубину. Что прятать он отказывался, так свое неуемное любопытство. Через Ирену он скупал такую массу амулетов скрытного видения или незаметности, что вскоре при особых усилиях и сам стал незаметным. И он следил за всеми и всегда. Он прекрасно знал о романе Евы и Берхта, но не собирался останавливать сестру, полагая, что она собирается замуж. Вот и в Зорин он с ней тогда не полетел, увлеченный какой-то интересной историей, которая оказалась намертво вымарана из его головы и, как он теперь полагал, была связана с цветочными или с драконами.

Поэтому жених сестры Манфред стал для него сюрпризом. Впрочем, и с ним он смирился тоже, хотя не понимал, как Ева может не замечать ветреный нрав своего избранника. Он ведь не просто то и дело находил себе новое увлечение, он тратил на них золото. Их с Евой золото!

Официальная версия, с удовольствием озвучиваемая Иреной всем и каждому, звучала так, будто отец рассердился на Мейнгрима и оставил все наследство дочери. Идея и впрямь принадлежала отцу. Когда он понял, что смерть приближается, то решил обезопасить будущего юного главу рода от разорения. Ева рано или поздно ушла бы в другой род, а значит, главой быть не могла. А глава без денег не мог давать эти деньги другим членам семьи, вот в чем загвоздка. Синие же, бывшие все как один, рьяными рубаками, были и не менее рьяными транжирами. А в отсутствие войны предавались только второй страсти.

По сравнению с ними Манфред был еще неплох. Он и сам не чурался работы, Мейнгрим думал даже, что зятю стоило родиться драконом: ему нравилось копить золото и он страстно любил власть. Но тратить на любовниц он предпочитал деньги Евы, и это выводило Мейнгрима из себя.

В тот день он вычислил новое любовное гнездышко Манфреда и подумывал, не пора ли наконец сдать его Еве. Детей в их браке не было, а следить за неверным зятем Мейнгриму наскучило. Грим смотрел на колышущиеся листья вьюнков и воображал, как сейчас поднимется туда и охладит любовников в прямом, а не только переносном смысле.

В этот момент листья раздвинулись и показалась девушка, прекрасная в своем бесстыдстве и непохожая ни на кого, кто встречался Мейнгриму ранее. Он не особо разглядел её лицо, не в силах оторвать взгляда от обнаженной груди. Потом девушка что-то сказала вглубь комнаты и взяла откуда-то ягоду. Мейнгрим напряг зрение, наблюдая за тем, как она, легко садясь вполоборота к всей площади и самому Мейнгриму, едва касается губами ягоды. Её неестественно светлые волосы спускались ниже лопаток, а когда она поднялась, чтобы уйти вглубь комнаты, Мейнгрим увидел самые идеальные ягодицы, что вообще могли появиться под этим небом. Вот тогда он пропал окончательно.

И сейчас Мейнгрим просто летел прочь от того места, где еще можно было найти корабль, догнать, вернуть… Летел, потому что понятия не имел, как это сделать, и имеет ли он вообще такое право, когда за всё это время не сумел пересилить себя и признаться. Может, так и должно быть? И невероятные женщины, принцессы они или нет, должны доставаться кому-то вроде Манфреда? Мейнгрим помотал головой, в ужасе от собственных мыслей.

Когда его дракон опустился на землю, Манфред уже стоял там и ждал его. Впрочем, в вежливость родственника Мейнгрим не верил ни на йоту.

— Боишься один идти и рассказывать, что план провалился, и принцесса с твоей женой сбежали за море? — спросил Мейнгрим холодно, как можно глубже пряча свои чувства.

— Вообще-то это был наш план, и это твоя жена сбежала с твоей же сестрой, — раздраженно ответил Манфред. Щека его дернулась. Да, он определенно боялся куда больше, чем Мейнгрим. Синему магику, по неизвестным причинам попавшему в немилость короля с первой же минуты, мало что могло грозить. А вот Манфред явно рассчитывал на что-то большее при короле.

— Как скажешь, — пожал плечами Мейнгрим. — Только и для себя запомни тоже, что это моя жена и моя сестра.

Король их уже ждал. Мейнгрим с интересом огляделся. В этом зале он был впервые. Его не пускали в зал советов, а в зал сплетен он и сам не ходил. Этот же зал с кроваво-синим каменным полом похоже был залом гнева. И, если судить по его размерам, короли яблоневого королевства предпочитали гневаться в присутствии очень немногих подданных. Вот и сейчас здесь кроме Ламберта были только они с Манфредом.

— Вы не нашли Радославу, — Ламберт не спрашивал, а утверждал. И ничего не говорил про Еву. Хотелось надеяться, что это хороший знак.

Манфред молчал, щека его дергалась всё сильнее, и Мейнгрим понял, что говорить придется ему.

— Мы нашли её, мой король, но ей удалось сесть на корабль и уйти от погони. Драконы не смогли последовать за ней, а догнать на корабле оказалось сложнее, чем нам казалось на первый взгляд.

Мейнгрим остался доволен своей речью. Вроде бы и Еву не подставил, и её глупого мужа прикрыл. Нет уж, вот вернется сестра, пусть сама разбирается с этим слизняком. А чужим в их семью вмешиваться не стоит, даже если это сам король.

Ламберт поднялся с трона. Его глаза побелели от бешенства, лицо словно превратилось в безжизненную маску.

Мейнгрим лишь понадеялся, что Ирена-старшая, впрочем, любая из Ирен, не откажется воспитать его, если король сейчас использует свою магию на нем. Он не опасался уйти слишком далеко в детство — в возрасте лет пяти-семи его выбросы стихийной магии шли волнами почти постоянно, отчего в подземелье была ледяная комната, лед в которой никогда не таял. Было время, когда он даже спал там. Сейчас таким взрывом магии он не мог бы управлять, но снова став ребенком, он запросто превратил бы зал гнева в ледяной зал гнева синего магика.

Кажется, Ламберт увидел эту решимость на его лице, потому как его собственное чуть дрогнуло.

— Почему ты не постарался вернуть её, Грим? — пророкотал король.

— Может, потому что я не знаю, куда именно вернуть? — Мейнгрим уставился в светлые глаза короля и добавил. — Ваше величество. Вы не пускали меня к моей супруге так долго… Я и думать забыл, что она всё еще моя. А возвращать потерянных принцесс… Я не наемник. Я воин.

На Мейнгрима дохнуло временем, он просто почувствовал легкий сквозняк и будто немногочисленные морщинки разглаживаются на лице. Хотелось коснуться кожи, но вместо этого он смотрел прямо в почти белые от бешенства глаза короля и молчал.

Загадал только, что, если спасется от гнева сегодня, то обязательно расскажет Радославе всё. А значит, и она тоже останется целой и невредимой в её странствиях. За Еву он не переживал, но вот Рада… И потом, он до сих пор не знал, как и почему эти женщины договорились. Как знать, может, сестра бросит Радославу в чужих странах, оставит одну? Эти мысли просто разрывали его внутри, но внешне он оставался спокоен. Как лед. Как всегда.

— Хорошо, — неожиданно успокоился Ламберт. — Ты прав, синие не наемники, а воины. Как понимаешь, войны нам не миновать, и тут неважно, вернем мы Радославу или нет. Война с ней не связана. Мне просто будет жаль, если она просто погибнет в чужом мире. Всё-таки она не только мой потомок, но и спасла меня. Я умею быть благодарным.

Рядом вздыхал и кусал губы Манфред, нервничая за них обоих, так что Мейнгрим мог позволить себе сосредоточиться не на том, что говорил король, а том, как он это делал. И это помогло.

Грим совершенно ясно понял, что Ламберту вовсе не будет жаль, если с Радкой что-то случится. А вот дело в такой особой королевской благодарности или чем-то еще, предстояло понять. И в то же время он по-настоящему сильно желал вернуть строптивую принцессу и снова оградить от законного мужа. Что Мейнгрим такого сделал королю, он не понимал и сколь не ломал голову, понять не мог. Седому настоящим хозяином он был совсем недолго и плохого старый дракон от него не видел. Может, дело было в том, что он так долго не принимал наследство, и дракон был на службе гвардейцев? Эта мысль уже не первый раз мелькала в голове, но Грим не понаслышке знал, что всадники относились к драконам как к самым близким существам. Да и работы той разве много? Дважды в год облетать колодцы, забирать найденных от корневых, коли найдутся. Иногда облетать королевство целиком и только. Конечно, драконов помоложе использовали чаще, но то были или драконы семей всадников, или совсем молодые драконы, которых хозяева сдавали работать. Цветочные.

Седому это не грозило.

Мейнгрим даже задумался, не стоит ли прямо, как полагается бесстрашному воину спросить короля, какую мозоль он ему отдавил, и неужто все дело в том, чьим он драконом был? Но, представив, какое при таком вопросе будет лицо Ламберта, передумал. Он же пообещал себе, что расскажет всё Радославе, если сейчас переживет гнев короля. Не стоит играть с временем в поддавки, оно само может уничтожить любого.

Но улыбка, тем не менее, скользнула в уголке губ. Он же всё-таки не изо льда, как бы другие не думали о нем иначе.

— И что в моих словах тебя развеселило, Грим? — недовольно поджал тонкие губы король.

Мейнгрим нашелся быстро.

— Война, мой король, — с легким поклоном ответил он. — Я воин, мне куда ближе битва, чем кулуарные интриги.

Манфред неразборчиво проворчал что-то под нос, но Мейнгрим смотрел только на короля.

— Похвально, — кисло произнес король. — Так значит, ты отправишься к своему клану, напомнить им о том, что скоро они могут понадобиться королю? Кажется, большая часть синих поселилась в горах? Кстати, почему бы там не поискать Радославу?

В этот раз Мейнгрим сдержал улыбку. Игры кончились. Он сосредоточился как только мог.

— Мы уже точно знаем, что она отправилась за море, — как можно мягче ответил он. — И мне нет нужды искать её в горах, как нет нужды добираться туда к синим. Я отправлю почтовый шар. Они прибудут вовремя, не сомневайтесь, мой король. Я же должен помнить и о своих обязанностях как мастера. У меня два ученика в стенах дворца.

Он сделал паузу и всё же решился.

— Если вам не… — он проглотил так и просящиеся на язык «неприятно», «неудобно» и исправился. — Если вам кажется, что детям не место во дворце перед грядущей войной, я могу забрать их в свой дом. Там они будут в безопасности.

Вот оно! Мейнгрим снова безотрывно смотрел на короля и заметил тень гримасы. Фабиуш! Вот чем досадил синий королю — влиянием на наследника. Стало легко, и от новой улыбки Мейнгрим удержался лишь чудом.

И было теперь ясно, как можно вернуть расположение короля. Развестись с Радославой, убедить Фабуся называть отцом Манфреда и, может, передать ему ученика, благо учить боевому мастеру пространственника и впрямь было сложно. Простое решение и, разумеется, Мейнгрим не собирался делать ничего из этого.

— Если позволите, я покину вас, — снова легкий поклон, на грани пренебрежения, но и только. — Отправлю письмо родственникам и навещу своих учеников.

Конечно, король хотел бы не позволить, но гнев уже ушел, по крайней мере, гнев на Мейнгрима, а досадовать в зале гнева слишком мелко для Ламберта. И бывший дракон — ах, Радослава, почему бы тебе не думать прежде, чем что-то делать, как было бы проще! — нехотя кивнул.

Мейнгрим был уже у дверей, когда его нагнал голос Ламберта.

— Поговори с мальчиком, ему всё равно придется учиться пространственной магии у отца. Тебя он должен послушать.

Мейнгрим хотел развернуться и сказать, что учиться у Манфреда — что же, в этом есть смысл. Но отцом от этого Фабиуш его считать не начнет.

Сдержался. Он боевой магик, а не какой-то там неуравновешенный подросток. И лучше оставить последнее слово за королем, дать ему иллюзию выигранной битвы. Кому как не боевому магику, лучше знать, что битва — это еще не вся война?

Поэтому он молча кивнул, даже не поворачиваясь лицом — верх наглости! — и вышел. Лишь за дверью Грим позволил себе сжать кулаки, чувствуя, как обледеневает стена дворца рядом с ним. Пришлось перевести дух и постоять еще, благо король и Манфред не собирались еще покидать зал гнева.

Взяв в себя руки и поглубже спрятав свой собственный гнев и досаду, Мейнгрим наконец поднялся к ученикам.

И только увидев сонную и чуь напуганную внезапным стуком Ирену, он сообразил, что еще ранее утро. С этим королем времени они все скоро совсем запутаются в нем!

Грим замялся, не зная, извиниться и уйти, или же извиниться и попросить разрешения разбудить детей. За второе настойчиво просила мысль, что уж Манфред не упустит возможности воздействовать на мальчишек в любое время, хоть посреди ночи, а сам Мейнгрим возможности приходить в замок в любое время был лишен.

К счастью, неудобную ситуацию разрешил Фабиуш, когда его совершенно бодрый для такого раннего утра голос из глубины комнаты позвал:

— Ирена, это папа, пусти его, он же мой мастер!

И Мейнгрим с облегчением улыбнулся, буквально просачиваясь мимо няни, которую он же когда-то и нанял. Теперь она его пугала не меньше дикого дракона. Впрочем, сейчас в её глазах мелькнуло ответное облегчение, когда она посторонилась, пропуская его в комнату.

А Мейнгрим лишь сдавленно охнул, когда на него налетел Фабиуш и повис, цепляясь за пояс. Было непросто после тяжелого дня и ночи, после зала гнева не позволить сжатому внутри льду вырваться наружу. Но Грим устоял, мысленно поражаясь тому, как потяжелел Фабиуш.

Они с Радославой пробыли под его крышей совсем недолго, а мальчик вырос, вытянулся. Речь мальчика стала правильнее и четче, и лишь отголоски мягкой картавости еще можно было заметить, но вскоре должны были исчезнуть и они.

Мейнгрим против воли почувствовал грусть. Словно даже не свою, с чего ему жалеть об уходящем детстве чужого в принципе мальчика? Скорее, это была грусть за Раду, которая сбежала, и как знать, каким её встретит Фабусь, когда она всё-таки вернется. Сколько всего она пропустит…

Мейнгрим грузно осел, и не будь он магиком, растянулся бы прямо на полу, а так — лишь избавился от излишком мешающего ему думать адреналина, создав себе ледяной трон. Не трон, конечно, так, табуретку.

Дурак, как есть дурак! Он так зацепился за то, что Радослава сбежала, всё время думал только о себе, лишившемся разом и жены, и сестры. А думать надо было о Фабусе. Куда и зачем Радослава не сбежала бы, она не собиралась находиться там долго без сына. И она или найдет способ выудить малыша из дворца — а значит, Гриму нужно просто не упустить этот момент, или же она вернется. И вернется скоро.

Впервые за всё время с того момента, как Седой обратился королем, Мейнгрим позволил себе легкую улыбку.

— Радуешься? — с интересом спросил Фабиуш, ёрзая на его коленях. — А как же мама?

— Твоя мама в безопасности с моей сестрой, — сейчас Мейнгрим и впрямь верил в то, что говорил. — А вот нас с тобой надо стать сильными и терпеливыми.

И он кивнул на браслеты на руках мальчика и тут же мысленно проклял себя за это. Зачем расстраивать ребенка? Мало ему было слез Фабуся, так толком и не выплаканных, когда Манфред обманом надел эти браслеты?!

Но Фабиуш неожиданно серьезно кивнул.

— Хитрыми еще, — глубокомысленно ответил он, тоже посмотрев на браслеты. — Ты не умеешь, но не переживай, папа. Вы с Матиасом можете быть сильными. А я буду хитрым.

— Как скажешь, сынок, — покорно ответил Мейнгрим, даже не замечая, как легко с его губ слетело обращение к сыну жены. Хотя нет, он должен прекратить врать хотя бы самому себе. К сыну его любимой.

3 глава

Радка давно уже заметила, что стоит только что-то запланировать и всё пойдет кувырком. Так что планировать она давно перестала, лишь ставила конечную цель — вернуться к Фабиушу с его младшим братом и всё. Но даже такой прагматичный подход, который Ева считала недальновидным и курячьим, не помог ей в этом крошечном королевстве. Они едва успели устроиться, как король вызвал их к себе.

Как оказалось, пока они отдыхали, король этого королевства успел вызвать соседнее на битву. — Чего время терять, когда там всего три обычных воина, не магики и вообще не очень сильные вояки, — вывалил на Еву и Радку Бодмаэль без толики смущения, да и замер с выжидающим видом.

Весь его вид показывал, в каком он нетерпении. Что скажет магик? Если бы он хоть взглянул на Радку, та бы с удовольствием рассказала ему, что она думает о излишне прижимистых королях. Но тут руководила всем Ева, так что пришлось молча ждать. Ева ожидания короля не подвела.

— Когда и где? — коротко спросила она и пояснила, глядя прямо в недоумевающе выпученные глаза Бодмаэля. — В какую сторону это королевство, я спрашиваю. Не стоит нападать на тех, кому ваше величество пока что войну не объявляло, верно?

Король с готовностью закивал, хотя Радке и показалось, что мысль напасть без предупреждения и заграбастать еще пару королевств ему не показалась такой уж отталкивающей.

— Так чье королевство мы будем завоевывать? — Ева покрутила перчатку. Похоже, ей было невтерпеж подраться. Вот уж чего Радка совсем не понимала. Пусть там были всего три воина и магиками они не были, но это же только по словам Бодмоэля. А вдруг король солгал? Короли постоянно лгут, уж Радка это успела понять. К тому же от шального камня их пращи или копья и магики не застрахованы. Что, если Ева погибнет? Что тогда станет с ней, Радкой?

— Грэхета Второго, — напыщенно ответил король.

Ева приподняла бровь, понукая продолжить объяснение.

— Вам придется пройти через земли моего королевского брата Бинигета и сразиться с войском Грэхета. Он слишком часто стал присылать шпионов на заливные луга моего королевства. А Бинигет пропускает его шпионов, чтобы спасти собственные луга! — под конец наябедничал Бодмоэль.

Радка закатила глаза. Ей не нужен был переводчик, чтобы понять, о каких шпионах идет речь. Похоже, бедолага Грэхет просто пасет коров или коз на чужих лугах. Что же, тем лучше для Евы, разве нет?

Радка ужасно хотела увидеть бой, но боялась, что никто не позволит ей просто таращиться на битву между двумя королевствами. Как же она удивилась, обнаружив, что Ноан принарядилась в платье поприличнее и вслед за Евой и королем заторопилась на выход.

— А ты что стоишь, Слава? — спросила она. — Опоздаем же! Нам еще Брехед с детьми забирать!

Радка поспешила следом, решив, что во всем разберется позже.

Судя по всему, войну предполагалась провести прямо на том самом лугу, куда соседнее королевство напрасно водило своих шпионов. Три воина уже стояли на одном конце луга, один жевал травинку, другой переминался с ноги на ногу. И только третий гордо помахивал средней булавой и оглядывался на женщин. А женщин собралось и правда немало. Женщин, детей, стариков и мужчин поплоше. Похоже, зеваки стеклись не только из воюющих королевств, но и из соседних. Ноан тут же попала в объятия какого-то толстяка, потеющего в шубе. Судя по сходству с Бодмаэлем, это был один из его старших братьев. Радка осталась стоять рядом с Брехед. Кто-то же должен был помочь той управиться с выводком королевских племянников и племянниц?

Впрочем, отдирая от себя липкие грязные пальчики, Радка очередной раз ясно поняла что её любовь не распространяется на чужих детей. Серьезно, они успевали запачкаться, что-то съесть, плюнуть в брата или сестру, расплакаться и вытереть руки об юбку матери или самой Радки за пару мгновений. И это каждый! Сколько их всего у замотанной до синевы Брехед, Радка так и не решилась уточнить.

Наконец, Бодмаэль убедился, что пришли все желающие, и указал Еве не воинов противника. Он сказал что-то при этом Еве и та кивнула, на ходу защелкивая свой пугающий шлем и вытягивая вперед руку в железной перчатке. Радке оставалось лишь надеяться, что король не приказал уничтожить войска противника. Теперь Радка видела, что Еве это не составит труда, да только надо ли это было?

Схождение войск началось — с противоположной стороны двинулись трое воинов. Теперь Радка видела, что у одного был меч, палицу второго она заприметила и раньше, а вот третий был вооружен пращей. И именно он беспокоил Радку больше всего.

Он же и начал первым. Как следует размахнувшись, он отправил в полет не один, а сразу горсть камней. К счастью, Ева была к этому готова. Она легко махнула рукой и камни, даже не долетев до неё, отправились обратно. Это не было магией огня, к которой привыкла Радка, поэтому она смотрела во все глаза. Похоже, Ева решила поразвлечься по полной.

— Он сильный магик, да? — шепнула Брехед.

— Да, — машинально согласилась Рада, продолжая следить за Евой. В мужском доспехе она двигалась до того похоже на Мейнгрима, что даже сердце защемило. Чем сейчас был занят Радкин муж? Продолжает искать её и свою сестру или занят подготовкой к войне, совсем не похожей на это шутовское подобие? А может, пытается занять свое место при дворе короля, интригует на пару со своим вероломным зятем? Радка не знала. Она лишь надеялась, что он приглядывает и за её сыном, и за своим племянником.

Тем временем Ева легко сократила дистанцию, пробежав половину луга в своем доспехе так легко, словно он ни весил нисколько. Одна искра — и парень с пращой начинает прыгать на месте, пытаясь затушить то, что осталось от его оружие. Второе едва уловимое взглядом движение перчатки — и вокруг парня поднялась клетка огня — тончайшие языки пламени высотой почти по грудь. Не слишком жарят, но и пройти не дают. Парень попытался, и огонь тотчас сомкнулся над его головой так, что ему пришлось присесть на корточки.

— Позер, — пробормотала Радка, ни на мгновение не забывая, что Еву нужно называть как мужчину.

— Что? — не расслышала Брехед.

— Я говорю, что он мог сделать клетку сразу на троих и не продолжать битву, — пояснила Радка. — Впрочем, это неважно.

Это и правда было неважно, ведь Ева превратила свою перчатку в раскаленную узкую саблю и сейчас играючи победила второго, лишив его палицы и возможности двигаться. Его подвела кольчуга, под действием магии Евы частично втянувшаяся в землю там, где боец упал. Третьему Ева позволила пару раз ударить мечом по своей сабле, прежде чем, слегка оцарапав его руку, отправить в огненную клетку.

Она подняла свою саблю вверх и резко опустила её, по пути возвращая перчатке обычный вид. Вокруг раздались радостные крики. Кто-то с самого начала болел за одинокого воина, кто-то переметнулся болеть за явного победителя, были тут и те, кто просто рад был хоть какому-то развлечению.

Радослава бросилась к Еве и успела как раз вовремя, чтобы услышать их разговор с Бодмоэлем.

— Получается, ты победил? — всё еще не веря в это, спросил король. Ева только фыркнула. Интересно, а он вообще чего ждал?

— Разумеется, — кажется, Ева тоже удивилась. — Королевство теперь ваше.

— Это и было мое королевство, — занервничал король.

— То второе, оно теперь ваше, — Ева не поднимала забрала и сложно было сказать, что она думает по поводу мыслительных способностей короля.

— А! — обрадовался Бодмоэль и снова скуксился. — А что мне с ним делать? Присоединить я его не могу, между нами королевство моего старшего брата. Впрочем, я всегда могу объявить войну Бинигету!

— Даже не вздумай! — возмутилась подоспевшая Ноан. — Разве я вас такими воспитывала? Воевать с братом!

Бодмоэль поджал губы и сверкнул глазами. Но по лицу его было видно, что он смутился.

— Можете брать какую-то часть урожая или еще что-то с того королевства, вроде как они вам должны будут, — предложила Ева со скукой в голосе. Это её уже интересовало мало. Убедившись, что король крепко задумался об её предложении, она отошла в сторону, освобождая вояк от своих заклинаний.

Тем временем к ним, чуть прихрамывая, подошла высокая женщина. Вытянутое лицо было некрасивым, но её глаза заставляли ненадолго забыть об этом. Было заметно, что она пыталась одеться как можно богаче, но выходило скорее крикливо.

— Королева Грэхет Второй, — представилась она низким грудным голосом.

— О, — Радка не сдержала удивленного возгласа. — Вы женщина? А почему тогда «Второй», а не «Вторая»?

Красивые глаза Грэхет сузились, она словно пыталась понять, достойна ли Радка того, чтобы ей отвечать. Непонятно было, что она решила по поводу самой Рады, но до ответа снизошла.

— Мой отец всегда считал, что править должен король, — произнесла она высокомерно. — Но завести еще законных детей не удосужился. Всё полагал, что успеет. В крайнем случае узаконит имеющихся бастардов. Не успел, погиб в пьяной драке. То есть, в бою, разумеется. Но законы остались. Поэтому король тут я.

Радослава покачала головой. Страсти какие! Не иначе как Грэхет сама поспособствовала тому пьяному бою. И сейчас остаться без королевства ей было бы совсем несладко. Пострадать от этого могли и они с Евой.

Мысль пришла внезапно. Как там Ева решила проблему? Она тоже так сможет.

— А вы поженитесь, — предложила она королю, который в задумчивости чесал подбородок, пытаясь понять, что выгадать от внезапного прибавления королевства. — Вам же нужна королева. А кто лучше подойдет на роль королевы, чем та, что уже правит королевством?

— Так-то оно так, — уныло согласился Бодмоэль. — Но она что-то не очень.

Последнее он добавил еле слышно, но Радка смотрела в этот момент на Грэхет и видела, как на мгновение сощурились её глаза. Лицо же не дрогнуло. Королева! Как есть королева!

— У неё породистое королевское лицо, — не унималась Радка, теперь уже просто из упрямства решившая поженить королей. Она прикусила язык, чтобы не добавить «посмотрите на меня, а ведь тоже особа королевской крови». Но она была настоящей принцессой, в отличие от этих вчерашних свинопасов. Нет, таким она делиться не собиралась.

— Разве вы не видите? И королевство станет больше. Можете предложить вашему брату поменяться королевствами с Грэхет, и тогда у вас с ней будет одно большое королевство.

Глаза Бодмоэля вспыхнули, но тут же потухли.

— Брат не согласится, то королевство похуже, — пояснил он.

— А вы пригрозите войной, — Радка пожала плечами. — И согласится как миленький, Эван и его воинов раскидает.

— Ма… Ноан будет против, — король неосознанным движением почесал шею.

— А вы ее сделайте наконец вдовствующей королевой и отправьте править в королевство Грэхет вместе с братом, — Радка чувствовала, что чересчур разошлась, но остановить свой язык уже не могла. Слишком долго она старалась говорить аккуратно и думать о каждом сказанном слове. — Негоже королю матери стесняться. Над вами все соседние короли смеются.

— Смеются? — повторил Бодмоэль, стремительно багровея до корней волос. — Так, несите мне свитки. Немедленно!

Радка хотела спросить, где их брать, но, похоже, приказ был адресован не ей. Прошло совсем немного времени, и невысокий мальчуган приволок прямо на луг мешок с узкими, плотно скатанными свитками, а еще кожаный мешочек с чернилами и перья. Судя по виду перьев, они были свежевырванные из гусей. И как мальчишка успел так быстро? Не иначе как опыт. Радка с ностальгией вспомнила яблоневое королевство, где, благодаря магикам, даже в деревнях были книги на настоящей бумаги, хорошие чернила и многие другие блага, казавшиеся когда-то обыденностью. Развернутые свитки оказались плохо выделанным пергаментом, да еще до того узкими и небольшими кусочками, что становилось понятно — это обрезки. Да уж, если король писал на таком, что говорить о простолюдинах.

Тем временем Бодмоэль, не подозревающий о мыслях Радославы, с важным видом накорябал что-то на первом пергаменте. Радка даже с переводческим артефактом не была уверена, что это реальные слова.

— Вот, — потряс король пергаментом, отчего не высушенные как следует чернила, растеклись еще больше. — Приказ о назначении тебя, Слава, моим советником. А то негоже советов поварихи слушаться.

Звучало разумно. И, судя по тому, как перешептывались подданные, писанина короля была просто фикцией. Его указы передавались устно.

А Бодмоэль совсем разошелся. Назначил следующим огрызком пергамента мать королевой, затем выставил ультиматум по очереди всем соседним братьям и составил договор предложения Грэхет, ничуть не смущаясь того, что сама Грэхет стоит тут же. Впрочем, королева ничем не выразила недовольства, пергамент приняла и сунула за корсет.

К ним подошла Ева.

— Четыре войны? — повторила она, когда ей описали произошедшие перемены. — Хорошо, но только после обеда. Я потерял много сил и голоден.

— Значит, вы сейчас слабее и вас проще победить? — отмерла Грэхет.

Ева перевела на неё взгляд.

— Нет, значит, я от голода злее и могу ненароком поубивать слишком много людей, — сухо ответила она.

Надо ли говорить, что Радке даже не пришлось готовить — обед могучему магику и всем прочим принесли из ближайшего трактира. Когда же Ева уже заканчивала есть, а ела она по-мужски быстро и много, оказалось, что два королевства сдались без боя и остается провести лишь две войны.

Ева посмотрела на войска, решившие выступить одним фронтом и вздохнула.

— Спасибо, Слава, а то мне было так скучно жить до сих пор, — и как Радка не пыталась, она не смогла услышать в этом ничего кроме искренней благодарности.

Закончила Ева воевать аккурат к ужину. Похоже, на свежем воздухе, да еще теперь, когда магия не застаивалась в ней, а данная по рождению склонность к бою выплескивалась в избытке, магесса в себе обнаружила здоровый аппетит и не собиралась пропускать приемы пищи.

— Если так пойдет дальше, тут скоро будут земли не ста королевств, а одного-двух, как и положено, — заметила Ева после плотного ужина. — А я так раскачаю свой резерв, что по приезду смогу всухую раскатать Грима.

Голос у неё при этом был до того мечтательный, что Радка с трудом удержала улыбку. Какие, оказывается, простые мечты у великолепной магессы! Впрочем, так и не появившаяся улыбка сменилась совсем не эфемерной гримасой — вспомнился вероломный муж, а с ним и Фабиуш и все причины, почему она здесь, а не с сыном. И рука против воли машинально легла на живот.

— Ты его уже чувствуешь, да? — взгляд Евы изменился. Сейчас её никто бы не спутал с молодым мужчиной, до того нежный, жадный и полный тоски взгляд у неё был.

— Нет, — соврала Радка. — Просто устала. Лягу пораньше. А то если ты и впрямь начнешь воевать со всеми соседями, это же опять на ногах целыми днями.

Похожие мысли, видимо, одолевали и короля, потому как ночью он ввалился без стука в выделенную Радославе комнату.

— Что-то случилось? — Радка нащупала фонарь и зажгла его, давя на языке массу нелицеприятных слов. Всё-таки король, не стоит его поливать всеми известными ругательствами. А Радка ведь только начнет, уже не остановится.

Ну и изображать из себя трепетную девицу тоже не стоит. Вряд ли королю настолько приспичило.

— Да! То есть, нет! То есть, да! — Бодмоэль грузно рухнул в дряхлое кресло, которое протестующе скрипнуло. Король чихнул в облаке пыли, поднявшемся от кресла при его приземлении, но тут же продолжил:

— Слава, посоветуйте, что мне делать. Ваш муж слишком рьяно взялся за дело. Я не готов править слишком большим королевством. Да и Хэтти считает, что если оно станет слишком большим, то недовольные поднимут бунт на окраине и свергнут меня. Я не хочу, чтоб меня свергли, это разобьет моей матушке сердце!

Радослава хлопала глазами, пытаясь понять, что от неё хочет король. Она с трудом сообразила, что Хэтти, по-видимому, королева Грэхет, и порадовалась, что не ошиблась в ней. Похоже, король будет ходить теперь по струночке, ну разве не приятно? Сделала гадость одному королю, а чувство, будто это легкий привет совсем другому. С тем так легко не получилось бы. Но увы, об этом и мечтать нечего.

— Вы мой советник, вот и советуйте! — потерял терпение король.

Радка потрясла головой, прогоняя остатки сна. Нужно ли им было оставаться тут все время её беременности? Слишком близко к берегу, слишком далеко от лекарей и магии. Ева не зря говорила про раскачку резерва — она тянула магию из глубины материка, там было что-то, полное магии также, как земля яблоневого королевства и его колодцы. Может, им стоит пойти туда? Не сейчас, чуть передохнуть и пойти. Вряд ли кто-то всерьез станет искать за морем, но зачем им риск?

— После королевской свадьбы отправьте нас с ним составлять карту земель, — предложила она. — Мы найдем самые богатые королевства и Эван завоюет их для вас. И они вам пришлют что-то как победителю.

— Корову, например? — предположил король.

Радка зевнула, прикрывая рот рукой.

— Например, — согласилась она. — Годится?

— Да, — Бодмоэль с трудом выбрался из кресла. — свадьба будет через три дня и идти будет три… нет, четыре дня! А потом я отправлю вас на завоевания новых земель. Да. Да!

И он вышел, не забыв претворить за собой дверь. Но всё равно Радка слышала восторженные «Да!» и «Завоевать!» некоторое время, пока сон снова не сморил её.

4 глава

Король был в бешенстве. Манфред неплохо разбирался в людях, как ему всегда казалось. Но стоило признать, что уж точно не в женщинах. И не в цветочных. В цветочных вообще вряд ли кто-то разбирался. Ламберт же не был ни тем, ни другим, так что Манфред с уверенностью мог сказать, что король действительно в бешенстве. И теперь, когда Мейнгрим наконец-то ушел, бестолковая ледышка, это стало понятно еще лучше.

Жаль, конечно. Манфред очень рассчитывал на то, что основной гнев изольется на незадачливого родственника, потерявшего махом и жену, и сестру. И какую жену! Принцессу!

Но сейчас, оставшись наедине с королем, Маныред впервые не был рад такому вниманию. Гнев Ламберта никуда не исчез, и Манфред машинально повел перчаткой, словно собираясь сделать портал. На самом деле он не был таким дураком, чтобы рассчитывать вот так сбежать. Король был быстрее и на его стороне было время. Всё время их мира. А очутиться по ту сторону портала агукающим младенцем хорошего мало.

Это Грим может бездумно дерзить королю, словно не подозревая, чем это может для него закончиться. Манфред должен пользоваться мозгами.

— Девчонка, — прорычал король, и у Манфреда немного отлегло от сердца. Злость была направлена не на него. — Она получила всё, о чем даже не смела мечтать в своем захудалом селе! И всё равно сбежала. Дурная корневая кровь. Впрочем нет. Сын был такой же. Родился без магии и сбежал странствовать по миру. И внук был не лучше!..

Король замолчал, по-видимому, решая, кого обвинить в бегстве Радославы. Манфред поспешил заполнить паузу, понимая, что сейчас кандидатов в виноватые не так уж много. А конкретно в этом зале и вовсе он один. И ладно еще если достанется Ринкольфу, но как быстро через него выйдут снова обратно на Манфреда? Да этот сопляк только увидит Ульфилу и сразу выложит всё, что знает! Он же молодой совсем, не знает даже, что пурпурная фея не уходит не выполнив то, зачем пришла. Нет, лучше уж увести мысль короля совсем в другое русло.

— Хорошо, что Фабиуша удалось задержать, — Манфред сам разозлился на себя за подобострастный тон, но что делать, если с королем по-другому не получалось!

Король давил магической мощью, а невозмутимый родственничек оставил его наедине с этой мощью! Впрочем, тут же успокоился Манфред, Грим его никогда не любил, вечно подозревал в изменах любимой сестричке и растратах. Они были, конечно. И измены, и растраты. Но подозревать…

— Единственное полезное, — король если и остывал от гнева, то уж больно медленно! — Еще бы его упустили! И хорошо было бы, удайся это сделать аккуратнее, не разозлить мальчика. Не говоря уж о том, что надо бы, чтобы ребенок признал тебя отцом, Манфред. Иначе толку в том что он остался здесь, немного. Разве что понятно, что Радослава за ним вернется. Да только время будет упущено!

Он скривился как от боли, оставляя Манфреда гадать, что именно так сильно беспокоит короля. Время, которое Радослава будет не в Лесине, или же просто тот факт, что он не может управлять этим временем?

— А если… — Манфред замер, пытаясь понять, стоит ли продолжать говорить. Но удержаться не мог. — Если откататить время Фабиуша? Ненадолго, на полгода. До того, как он стал звать Грима папой? И он забудет об этом, забудет о том, что я не пришел к нему сразу…

Манфред замолчал, почувствовав, что взгляд короля изменился. Недавно гневный, он сейчас был полон брезгливого удивления.

— Твой дар не имеет ограничений? — мягко, словно разговаривал с бешеным драконом, спросил король. Манфред даже оскорбился немного, да что не так-то? И вместе с тем задумался. Если ограничения и были, то ему их никогда не говорили. Или, может, сказать, что есть ограничение «не делай ничего, что может привести к смерти твоей матери»? Но зачем это королю?

Манфред поосторожничал и покачал головой.

— Если и есть, то я ничего об этом не знаю, — признался он.

— Очень странно, — Ламберт поджал губы. — У всех, кто мне известен, есть ограничения. Они разные, разумеется. Так Ульфила не может не пытать своих возлюбленных, а Лотта, напротив, влезая в мысли против воли сильного магика, теряет что-то из мелких воспоминаний. Зеленые магики поддерживают равновесие, поэтому их всегда несколько, если один предаст, то другой останется верен. Вот и у моего дара есть ограничения. Я не могу временем уничтожить человека, понизив его возраст до минимума или повысив до максимума, поэтому не рискую с этим, мало ли, где предел магика? И дети по той же причине неприкосновенны, их мозг слишком пластичен, рука дрогнет и…

Манфред содрогнулся, вспоминая, как оказался в холодной воде, промахнувшись мимо берега. Если так промахнется Ламберт, он может лишиться сына. Манфред не считал себя добряком, но он полагал, что куда лучше будет, если сын станет звать отцом кого-то другого, чем просто исчезнет.

— Да, — Ламберт внимательно следил за его лицом. — Хорошо, что ты понял. Так что Фабиуш неприкосновенен. И не только как ребенок, но и как мой единственный магически сильный наследник. Но тебе стоит разобраться с мальчишкой иначе. Ему же сколько? Четыре? Пять? Неужели ты не можешь очаровать такого карапуза? Надо, чтоб в отсутствии матери он признал тебя отцом и тогда он будет наследовать нам обоим.

«…А значит, и ты сам будешь наследовать мне», — додумал за короля Манфред и взбодрился.

— Покажи ему свою магию, увлеки, чтобы он и думать забыл о Гриме, — король двинулся к трону, что означало его желание покинуть зал гнева, и Манфред был последним, кто бы решился ему в этом помешать.

— Прямо сейчас отправлюсь, — пообещал он, и король кивнул, прислушавшись ко дворцу.

— Мейнгрим уже ушел, ты можешь идти, — просто ответил он и сел на трон. Смотреть, куда провалится или вознесется трон, Манфред не рискнул. Пятясь, он покинул зал, не поднимая глаз от алого пола. И только в коридоре вздохнул спокойнее и зашагал по уже знакомому маршруту.

Мелькнула мысль, что Ева могла сообщить Матиасу, куда собирается, но тут же была отброшена. Конечно, магесса как умела заботилась о сыне, но недавно и сама поняла, что душить вниманием и заботой будущего боевого магика было плохой идеей. Да и взрослым достаточно, чтобы скрывать что-то, она сына не считала.

Так что Манфред без лишних сантиментов отбросил мысль поговорить с сыном. Ему нужно было сосредоточиться на второй своем ребенке. А Матиас… ему предстояло стать боевым магиком. Значит, переживет. А потом он его поймет, он же его родная кровь, должен понять! Манфред и сам не заметил, как запамятовал, что сам не сумел простить своего отца.

И уж точно он не собирался думать о далеком замке на безлюдном каменистом берегу, когда впереди маячили волшебные перспективы стать следующим королем!

И так и сяк крутя эту мысль, пока с неё не облетела вся шелуха неуверенности и страхов, Манфред добрался до покоев Фабиуша. Ринкольф теперь дежурил у этих дверей, отчего Манфред почувствовал смутное уважение к мальчишке. Сумел-таки выкрутиться, хоть и упустил принцессу!

— Мастер Мейнгрим уже покинул учеников, — отрапортовал Ринкольф, при приближении Манфреда вытянувшись словно при появлении короля. Уважение испарилось как не было. Ну что за дурачина, он же так выдаст их договор!

— Превосходно, — тем не менее процедил он сквозь сжатые зубы. — Позвольте пройти.

Ринкольф моргнул, потом, по-видимому, что-то понял. Искра понимания, по крайней мере, мелькнула в его глазах и он густо зарумянился, отпрыгивая в сторону и позволяя Манфреду пройти. Впрочем, Манфред этим не ограничился и еще несколько мгновений удерживал взгляд Ринкольфа, как бы говоря «я внимательно за тобой наблюдаю». По крайней мере, он надеялся, что его взгляд передает именно это.

И открыл дверь.

Он уже перевел взгляд вниз, рассчитывая поймать взгляд Фабиуша и вздрогнул, утыкаясь вместо этого взглядом в платье. Он совсем забыл про Ирену!

— Добрый день, госпожа, — улыбнулся он самой обольстительной из улыбок, не рискуя при этом поднимать глаза выше и продолжая искать глазами Фабиуша. Оба сына оказались рядом в глубине покоев. И это, и то, что Ирена даже не пыталась отодвинуться с его пути, заставило Манфреда досадливо поморщиться. Ну почему всё время в простых с виду делах ему попадаются какие-то совершенно не нужные препятствия? — Я могу поговорить с сыном?

Свою ошибку он понял тотчас же и прикусил язык, но было уже поздно.

Ирена едва заметно улыбнулась — он успел поднять глаза и поймать это дрожание краешка губы, и ласково позвала:

— Матиас, подойди, милый, к тебе пришел папа.

И Манфред не знал, что его покоробило больше, как чужая женщина назвала Матиаса «милым», он, яблоня её прибери к корням, будущий боевой магик, а не милый! Или то, что его ошибка была тотчас поймана. Отталкивать мальчишку было опасно, но и тратить на него время Манфред вовсе не хотел.

Впрочем, в тот день, когда его облапошит какая-то нянька, Манфред лично придет к королю и попросит отбросить ему лет десять-пятнадцать, чтобы стереть этот позор и бесцельно прожитые годы.

Ни моргнув и глазом, он ласково потрепал сына по плечу и попросил:

— Мати, составь список того, что тебе не хватает во дворце, я принесу из дома. Только записывай аккуратнее, ты ведь умеешь писать? — в последний момент спохватился он и снова вывернулся. — А то можешь попросить госпожу Ирену!

— Я умею писать, — гордо вскинул остренький точно у Евы носик сын, и короткое странное чувство затопило сердце Манфреда. Точно так он чувствовал себя в далеком детстве, когда гладил мягкую шерстку щенков серебристых лисиц, что водились в горах у моря. К счастью, это непривычное чувство схлынуло также быстро, как и появилось.

— Молодец, я тобой горжусь, — уже машинально похвалил Манфред и едва заметно повел пальцами. Вся проблема с найденными, что даже попавшие в города совсем еще детьми, они воспринимали магию только как инструмент, не как жизнь. А в том, что Ирена найденная, он не сомневался. Впрочем, видимо, золото его регалий недостаточно сильно било в глаза, раз Ирена легко забыла кто он.

Вот и сейчас, она еще только успела нахмуриться, а он уже стоял за спиной Фабиуша.

— Здравствуй, сын, — шепнул он. — Если хочешь, я заберу тебя отсюда в любой момент. Если бы ты видел мой дом! А сколько у меня изумительных штучек, позволяющих путешествовать даже там, где никогда не был!

Он осекся, когда Фабиуш демонстративно тряхнул браслетами.

— Вы даже учить меня не можете, дядя Фредек, — ответил паршивец, нагло заглядывая снизу вверх в глаза. — Или вы собираетесь снять это?

— Разумеется, если ты признаешь меня и переедешь ко мне, я сниму это, — легко солгал Манфред. Он не особо и врал в общем, просто вместо этого он собирался надеть на сына артефакт, позволяющий им чувствовать и находить друг друга в любой точке мира.

— И Ирену разрешите с собой взять? — продолжал спрашивать Фабиуш, и Манфред воспрянул, полагая это отличным знаком.

— Разумеется, — повторил он с той же улыбкой, заставляя себя улыбаться, а не морщиться. Проклятая нянька не приближаясь послала в него какую-то волну магии, которую он не сумел распознать.

— Спасибо, но нет, я согласен вернуться только к папе Гриму, — ответил мальчик, возвращаясь к своей работе. Какие-то палочки, шарики… поди пойми, чем он занимался. На уроки Мейнгрима это не было похоже.

Пару мгновений он размышлял, не стоит ли и впрямь добиться того, что мальчишку отдадут Гриму. Тому быстро наскучит возиться с чужим ребенком, и Манфред будет выглядеть выигрышнее. Но тут же он отбросил эту мысль. Слишком опасно.

— Сообщи, как передумаешь, сынок, — не меняя ласкового тона, произнес он и снова шевельнул кистью, намереваясь покинуть покои. И остался на месте.

Он посмотрел на Фабиуша, тот ответил ему ехидным взглядом. Браслеты на его руках выглядели целыми. Сжав зубы и еще шире ощерившись в улыбке, Манфред снова попытался крутануть кистью. Безрезультатно.

— Вы не дождались сына, господин, — неожиданно подала голос Ирена, и Манфред едва не стукнул себя по лбу. Вот что это была за волна магии! Но что сделала эта магесса, что он толком не почувствовал.

— Какая вы магесса, Ирена? — спросил он с деланным равнодушием.

— Из недостаточно древних, — отзеркалила равнодушный тон проклятая магесса. — Никакой особой предрасположенности найдено не было.

Манфред наморщил нос. Пока уже ему ответить согласием на требование брать учеников. Помимо Фабиуша. Ирену, кстати, будет удобно учить одновременно с сыном… И потом, когда он устанет и убежит играть.

Манфред с трудом удержал рвущуюся на лицо хищную улыбку. О да, без расположенности ученики смогут лишь клепать простейшие порталы, да торговые арки. Но зато он, в отличие от других, не пропустит сокровища. Не обязательно сокровищам многое уметь, верно?

Куда важнее… личные отношения. Личная верность, вот. Такие как Ирена наверняка умеют быть благодарными, в отличие от его вздорной Евы.

Перед глазами Манфреда пролетели картины, в которых Ирена, смущаясь, позволяет взять себя за руки. Просто для работы, мы же деловые люди! Мастер должен чувствовать руки ученика, он лишь немного погладит большим пальцем её ладонь, потом чуть стиснет пальцами.

Из фантазий давно куда-то улетучился Фабиуш, бывший его настоящим учеником. Манфред размышлял, что Ирена запросто смогла бы помочь ему завоевать место рядом с королем. Успокаивает его, расслабляет как умела Радослава, смотрит нежно в глаза. Ах, Радослава! То есть, Ирена!

Манфред открыл глаза и уставился на Ирену, которая со спокойным лицом продолжала магичить и мешать ему строить портал из комнаты. Отличный запас силы, что бы это не было! А потом ведь могут дети!

— Ирена, вы еще девица? — спросил он, все еще витая в облаках.

Ирена не смутилась и не растерялась. Лишь приподняла бровь и кивнула на сидящего за своим столом Фабиуша, и смутился сам Манфред, небывалое дело. Да, увлекся, с кем не бывает? Но его отец никогда не считал его слишком маленьким для любых тем, вот и он не собирался няньчиться с сыновьями, когда речь шла о важных вещах.

— Если вы переживаете из-за жены, не стоит, как только я найду её, разведусь, — вещал он, чувствуя, как его понесло на волнах эйфории. — Позвольте пригласить на свидание, обещаю вести себя прилично.

Это он произнес уже закрытой двери, стоя снаружи.

Это какая сила! Манфред в восторге издал вздох и покосился на Ринкольфа, который поспешно отвернулся. И пропустил кто-то! Понятно, почему угрюмый Грим не убил вредную жену — их сдерживала няня. Решено! Няню надо переманить и жениться.

Или просто заполучить от неё ребенка.

И он зашагал прочь из дворца, лишь у ворот к своей досаде обнаружив в кармане свиток со списком Матиаса. Видит небо, он предпочел бы там видеть что-нибудь от Ирены!

5 глава

Радослава была уверена, что к королевской свадьбе готовиться нужно куда дольше, но в этих диких местах и свадьбы были куда проще. Впрочем, её первая свадьба с Хенрыком не слишком далеко ушла от этой. И одежды были куда скромнее. Что у местных королей было не отнять, так это страсть к богатым тканям. Вряд ли все они создавались тут, на этом материке, но хотя бы стало понятно, что возят торговцы.

Чтобы хоть немного оживить праздник, Рада решила испечь огромный торт вроде того, что был у неё на свадьбе. Правда, она понятия не имела, почему и как он стал таким богато украшенным и изящным, но король и его невеста ведь понятия не имели, как должен выглядеть сюрприз, верно? Тут, за попытками вылепить из взбитых белков подобия прекрасных птиц, её и нашла Ева. Была она по-прежнему в доспехе, не рискуя показываться без него, но вариант был куда более легкий, а шлем и вовсе преобразовался в тонкий ободок, спускающийся на затылке по позвоночнику до талии.

— Король сообщил про наш отъезд, — заметила Ева, с любопытством оглядываясь на кухне. Огромные пышные коржи и котлы с кремами заинтересовали её мало, а вот горсть орехов она цапнула со стола, тотчас принимаясь их грызть. — Твоя идея?

— Моя, — Радка снова и так и эдак посмотрела на свою птицу. Интересно, обидеться ли король и королева, получив на торте украшения в виде бесформенных куч?

— Это делается с магией, нужно запекать в тот же момент, — Ева потянула руку в перчатке к куче и из неё вытянулась тонкая гибкая птичья шея, тотчас зарумянившаяся и оставшаяся такой же, потом крылья, туловище, хвост… Вторая птица буквально выпрыгнула из котла с взбитыми белками, и вскоре Радке оставалось лишь ловить фигурки и выкладывать на стол. Они обе выглядели разочарованными, когда материал для фигурок закончился.

— Ты такая талантливая, что я тебя иногда ненавижу! — вырвалось у Радки. — Красивая, умная магесса с невероятными силами, да еще и такими искусными руками!

— Спасибо, — усмехнулась Ева одними губами, и её искусные руки упали вдоль туловища. — Только этого, как оказалось, мало.

Радка прикусила язык. Она не вовремя забыла, с кем разговаривает. С другой стороны, Ева за эти недели стала ей ближе всех, кроме разве что сына, отца и Янки. Последнюю она уже плохо помнила, не из-за заклятия, а из-за того, что прошло уже немало лет с тех пор, когда они в последний раз говорили.

Пока Радослава мысленно ругала себя за длинный язык, Ева заговорила снова.

— Ты права, — негромко произнесла она. — Я и правда сильный магик. И у меня искусные руки. И я умная. Я позволила себе это забыть, упиваясь лишь тем, что я красивая. Брат пытался мне помочь… Но я слишком привыкла, что он мне потакает во всем, чтобы прислушаться. Когда вернемся, скажу ему спасибо.

— Думаешь, мы точно вернемся? — Радка несмело улыбнулась.

— Конечно, — Ева смешно наморщила нос. — Мой племянник должен расти с отцом. И Грим должен расти с сыном. Они оба заслуживают счастья. И тебя.

— Ты так говоришь, будто я нечто противоположное счастью, — Радка вернулась к сборке торта и сделала вид, что не услышала, как Ева ответила:

— Не я это сказала…

Впрочем, разговор тут же вернулся в прежнее русло.

— Так и зачем, по-твоему, мы должны отправиться скитаться дальше? — спросила Ева, снова принимаясь за орехи.

— Магия, — Радка сгребла оставшиеся орехи и швырнула в крем.

— Не поняла, — Ева перестала жевать. — У тебя проснулась магия? Или что?

— Нет, — Радка с сожалением покачала головой. — Но тут её почти нет, а как знать, вдруг Тадеуш нуждается в магии? Тебя одной мало, отца его нет рядом…

— Когда ты ждала первенца, магии тоже не было рядом, — заметила Ева, шаря глазами по столу, что бы еще ухватить.

— Вся наша земля полна магии, — отмахнулась Радка. — И потом, ты сама говорила, что тебя тянет куда-то ниточка магии. Разве не интересно проверить, что там?

— Не интересно, — Ева поджала губы. — Я не авантюрист, я воин. И я должна защищать тебя, пока не верну брату.

Рада была так тронута, что не сразу смогла продолжить говорить, горло перехватывало и к глазам подступали слезы. Портить момент и говорить, что она не особо нужна Гриму, ей не хотелось вовсе, поэтому она заговорила о совсем другом.

— Если ты продолжишь увеличивать королевство Бодмоэля, то рано или поздно, информация о непобедимом рыцаре перекинется через море и мы снова будем в опасности, — мягко пояснила она. — Это сейчас король и его невеста опасаются восстаний на окраинах, но что если аппетит приходит во время еды, и они убедят себя, что справятся? Не говоря уж о том, что ты можешь пострадать. Не стоит недооценивать людей без магии, они могут ударить скопом или в спину. И тогда я останусь одна.

Она всхлипнула, проникнувшись жалостью к своей судьбе.

— Ладно, не реви только, — занервничала Ева. — Тогда пойдем, конечно, мне не жалко. Еще бы понять, как нам через чужие земли проходить и со всем подряд не драться. Мне не горе, но ты права — могут и подстеречь.

— Это я придумаю как решить, — Радка немедленно успокоилась. — Еще до свадьбы постараюсь успеть, а то начнут четыре дня отмечать, потом имена свои не вспомнят!

Она убрала торт на холод и решительно отправилась на поиски короля.

Разговор с Бодмоэлем выдался непростой. Сначала он решительно не мог понять, что советница от него хочет.

— Просто выдайте документ, что мы идем по вашему требованию и останавливать нас нельзя, — теряя терпение рявкнула Радка. Она не особо верила в такие ухищрения, вряд ли о Бодмоэле знали дальше, чем в дне пути, но попробовать всё равно стоило.

— Ну… — Бодмоэль посинел до кончиков волос. — Я могу, наверное.

— Вы ведь не неграмотный, верно? — вкрадчиво спросила Радка.

— Я грамотный! — возмутился король, багровея еще сильнее. — Я указы пишу сам! Но мало ли, встретятся другие короли, вот они могут быть неграмотные! Да и не принято у нас с таким ездить.

— А печать королевская у вас есть? — не сдавалась Радка.

Путем долгих объяснений и споров удалось выяснить, что у короля есть тавро его королевства. За неимением лошадей — последнего коня королевства съели прошлой неожиданно суровой зимой, таврили кого придется: коров, свиней и даже коз. Осталось донести до короля мысль, что тавро нужно нанести на кусок невыделанной кожи, а не на руку или ногу рыцаря, и дело сделано.

Зато король клялся, что тавро короля узнают на протяжении нескольких недель пути. И, скорее всего, их не тронут.

— Предположим, — вздохнула Ева, разглядывая полученный «документ». — Впрочем, я и подраться не против. Когда выходим?

— Сегодня, — Радка сама не знала, что её толкало вперед, но мысль имела привкус магии Фабиуша и оттого казалась здравой. — Не будем оставаться здесь дольше, чем требуется.

Они собрали вещи и котомку с едой и уже готовились покинуть «дворец», когда к ним ворвался Ноан.

— Бежать, вам нужно бежать! — выпалила она и остановилась. — А. Вы уже? А кто сказал?

— Сказал что? — насторожилась Радка, пока Ева быстро преобразовывала свои доспехи в самые непробиваемые и завершающиеся глухим шлемом.

— Да новоиспеченная королева потребовала принести ей голову рыцаря магика, — пояснила Ноан уже спокойно. — Вроде как подарок на свадьбу.

Радка охнула от ужаса, но Ева оставалась спокойна.

— Обычная практика, — глухо заявила она через шлем. — И каков план?

— Ядовитый порошок, — Ноан выпучила глаза, показывая насколько серьезна угроза. — Меня тоже хотели отравить с вами за компанию, но потом передумали. Я ведь официально теперь мать-королева.

Она горделиво выпрямилась, будто и не была всё еще в опасности.

— Мы уходим, — за обеих ответила Ева. — Но Славе тяжело двигаться…

— Пеструха — самая быстрая корова, остальным я насыпала сена, они не оторвутся, пока все не съедят, — Ноан порывисто обняла их обоих. — Не злитесь на Маэлика, он не злой, просто давно ему жениться надо было. Детишек завести, да жену в руках держать. Он научится еще.

— Верю, — даже так было слышно, что Ева вовсе в это не верит, но было совсем не до этого, они торопливо проскользнули в коровник, нашли Пеструху и отвязали её. Затем Ева вывела корову со двора и после этого сменила доспех на самых легкий и сама уселась сзади.

— Так быстрее будет! — шепнула она и пятками сдавила тощий, в отличие от брюха, хребет коровы. Радка держалась за рога и негромко вскрикивала от страха. Бежала корова не так уж быстро, но всё быстрее, чем пешком.

Пару раз Радка едва не свалилась, но Ева успевала удержать её магией на спине коровы. А когда Радослава уже собиралась взмолиться, что больше сил у неё нет, оказалось, что уже светает, и Ева спешилась первая, предлагая остановиться передохнуть.

— Мне кажется, мы проехали два или три королевства, не считая тех, что принадлежат родственникам Маэлика, — заявила Ева, привязывая корову на краю скрытой деревьями и очень заросшей полянки. — Вряд ли они затеют погоню так далеко.

— А как же подарок невесте? — возразила Радка. — И что это за ужасный поступок вообще? Я же буквально спасла её от налогов!

— Нормальный поступок, она просто решила, что подкупить меня не сможет и проще добиться моей смерти, — отмахнулась Ева. — Заранее планирует переворот. Настоящая королева!

В голосе её было больше восхищения, чем чего-то еще, и Радка пригорюнилась. Хорошим человеком она не была, но и до «настоящей королевы» ей расти и расти.

— Не кисни, нас это больше не касается. К тому же мы вывезли все свои вещи и обладаем плохоньким, но своим транспортом, — она кивнула на Пеструху. — Не дракон, но и не виверна, скажи?

Радка против воли рассмеялась.

— Ладно, поехали дальше, до ночи нужно остановиться где-то.

— Только больше не у королей, я должна передохнуть, — засмеялась и Ева.

В таком приподнятом настроении они добрались до постоялого двора, где обнаружилось, что огрызок кожи с тавро короля Бодмоэля первого и впрямь имеет вес. Радка даже выдохнула. Она не особо надеялась на это, но, похоже, многочисленные короли-самодуры настроили свои народы на философский лад и те предпочитали слушаться любых законов, которые были написаны на пергаменте, не разбираясь, чьи они. Если бы Радослава знала это раньше, то стащила бы штук пять свитков с каракулями короля, но чего нет, того нет. По крайней мере, их неплохо накормили и пустили на постой, особо не расспрашивая кто они, чужие на этой земле. Достаточно было сказать, что их послал с важной миссией король Бодмоэль.

Впрочем, задерживаться они не стали и утром отправились дальше.

— Не будем рисковать, — пояснила Ева, ведущая Пеструху, на которой взгромоздилась Радка между сумками с их скарбом. — Короли — существа весьма предсказуемые, а владельцы постоялых дворов все как один болтуны. Расскажет он королю про магиков из чужого королевства и захочет король или заставить служить, или убить. Мы и то, и то уже проходили.

Спорить Радка не собиралась, хотя двигаться весь день и останавливаться только на ночлег ей становилось с каждым днем все труднее. Видела это и Ева. Радка не раз замечала на себе её встревоженный взгляд и то, как она кусает тонкие губы, словно пытаясь придумать что-то.

— О чем думаешь? — спросила она, приваливаясь к боку невозмутимой коровы на очередном привале посреди поля. Ева стала чаще делать такие остановки и постоянно что-то искала глазами в траве.

— О том, что я не довезу тебя до семьи, — грубо ответила Ева. — Ты бледная и то и дело покрываешься испариной. Тебе нужны поддерживающие отвары, меня поили такими, когда я ждала сына. Но я не представляю, как выглядят те травы не перетертые в порошок!

И она с силой ударила кулаком по земле, где тотчас прогорела вся трава и в земле остался отпечаток из пепла.

— Не стоит так нервничать, — Радослава с трудом приоткрыла глаза. Хотелось спать. Наверное, Ева права, и ей нужна помощь. Она как в первый раз почувствовала тяжесть браслета, к которой успела привыкнуть как к неотъемлемой части себя. На нем был портал. Воспользоваться им и немедленно оказаться в безопасности. Но Тадеуш… Что будет с ним?

— Какие травы ты хочешь найти, это ты знаешь?

— Это знаю, — Ева вдохнула и с шумом выдохнула, пытаясь себя успокоить. — Древленник удивительный, желтушник и ложную малинку. Кажется, всё.

— Еще мята и корень острянника, — Радка снова закрыла глаза, заставляя разум вернуться в детстве, на такой же луг, только раскинувшийся между яблоневыми садами. — Так, древленник с мелкими синими цветками и острыми листочками, рос у тропы, где мы выходили на луг. Желтушник всегда растет рядом, ты его сразу узнаешь, невысокое растеньице с мясистым стеблем и желтым цветком без лепестков. В тени деревьев я видела куст мяты, сложнее всего с острянником, его можно раскопать у корней яблонь, но я не видела их тут.

— Я видела! — обрадовалась Ева. — Я поищу. — А что с ложной малинкой?

Радка открыла глаза и приподнялась. Что же, зрение её не обмануло.

— Вон там, — она махнула рукой в сторону кустарников с другого края луга. Там обычная малина, ты её узнаешь по темно-синему цвету, еще дружиника желтая и красная ложная малинка точно есть. Но листья не бери, они только хуже сделают, бери цветки или ягоды, если есть.

И она снова улеглась у бока коровы, мгновенно засыпая. Ева разбудила её уже прохладным вечером. В котелке ароматно пах и булькал отвар.

— М-м, вкусно пахнет, — призналась Ева, увидев, что Радка открыла глаза. — Если я тоже попью, ничего не будет?

— Ничего, — Радка с благодарным кивком приняла полную кружку. — Остатки с травой можно Пеструхе отдать, тоже не помешает.

Она отпила и улыбнулась. И впрямь становилось легче. Может, из-за того, что она спокойно выспалась, а может, и из-за отвара.

— У меня получилось, да? — удивилась Ева, отпив из второй кружки. — Вкус очень похож!

— Конечно, получилось, — Радка запоздало испугалась, что заснув, она не проверила, какие именно травы набрала Ева, но тотчас успокоилась. Запах был точно такой же как нужно. Так зимними вечерами часто пахло в коровниках, ведь женщины в селе могли выносить детей и без помощи отваров, а вот коровы — существа куда более хрупкие. Их и поили этим отваром. Об этом Радка решила не говорить Еве. По крайней мере, не сейчас.

— Просто я не багровый магик и вообще никогда не училась у целителей, — попыталась втолковать ей Ева. Иногда она была ужасно занудной.

Радка вздохнула.

— В селе вообще нет магиков, — пояснила она. — Целитель есть, но к нему ходишь два раза, не больше. Можно вообще не ходить, но мне нужно было…

Она почувствовала, как краска заливает её лицо. О да, ей нужно было к целителю, чтобы сделать вид, будто Фабиуш недоношенный ребенок Хенрыка, а вовсе не сын Манфреда!

К счастью, Ева даже не заметила её переживаний.

— Как это всё странно, — пробормотала она и завершила очень радостной новостью для Рады. — Сегодня уже поздно куда-то ехать, останемся тут. Только дай постелю тут, чтобы не спать на холодной земле.

Радка честно дождалась, когда будет, на чем лечь, и сразу же снова уснула.

Рядом тепло вздымался круглый бок Пеструхи, беспокойно ворочалась Ева, а Радке снова снился Фабиуш.

6 глава

Мейнгрим снова думал о Радославе. Пора бы уж привыкнуть, столько лет она владела его мыслями! Но сейчас, когда он держал в руках свое сокровище и снова потерял, было куда больнее. Когда-то давно он передумал выдавать неверного мужа сестре, полагая, что незнакомка пострадает в таком случае куда больше, чем сам Манфред. Вместо этого он принялся искать любую информацию про новую пассию зятя. И вот что удивительно — не мог ничего найти. И без того яркое чувство, вспыхнувшее с первого взгляда, подогревалось загадкой.

Незнакомка появлялась в их с Манфредом любовном гнездышке после него и редко задерживалась дольше, чем он сам. Откуда же она приходила, знал только Манфред. Да, пару раз Мейнгриму удалось увидеть её в городе, гуляющей по магазинам, но подойти он не решился, о чем потом сильно жалел.

Мейнгрим пытался найти неизвестную магессу в городе. Она же должна была где-то жить между встречами с любовником, верно? Он воображал, как спокойно познакомится с нею, заведет разговор, пригласит куда-нибудь. Постепенно.

Ведь нет ни одной сумасшедшей женщины, которую устроит знакомство начатое со слов «я влюбился в вашу восхитительную задницу, а потом и в вас, когда вы обманывали мою сестру с её мужем». Зато Еве он говорить ничего не стал. Может, и не о чем будет говорить, ему бы только не спугнуть эту невероятную женщину. Найти и не спугнуть.

Но найти не получалось. Всё, что ему удалось узнать о ней, касалось только её встреч с Манфредом в одном и том же месте. Мейнгрим собирался попросить Ульфилу обратить взор на Манфреда и вытрясти из него адрес, по которому он отправляет сообщения о встречах, а может, и что-то еще, но не успел. В день, когда Ева объявила им о скором прибавлении, Манфред последний раз встречался с беловолосой незнакомкой. А после той очень короткой встречи, исчезла и девушка. И больше не появлялась в Лесине, как бы Мейнгрим её не искал. Вскоре стало понятно, почему отпустил любовницу Манфред — Ева и без того была не сладкое яблочко, а беременная магесса вовсе стала как пожар и ураган одновременно.

Нет, Мейнгрим был рад за сестру, но ему нужна была его незнакомка с самыми прекрасными в мире ягодицами. И Мейнгрима разрывало на части от желания прибить этого двуличного труса и нежелания расстраивать беременную сестру. Как всегда в таких случаях победила Ева. Или проиграла, теперь Мейнгрим не был уверен так в этом.

Поэтому-то после рождения Матиаса Мейнгрим стал еще больше времени проводить на своем наблюдательном пункте и наконец был вознагражден новым появлением Манфреда. Но сразу за радостью его настигло разочарование. С ветреным зятем в этот раз была коренастая кудрявая девица из лиловых. И Мейнгрим тотчас сдал любовников Еве, полагая, что сестре пора встряхнуться и вспомнить, что она не только мамаша, словно всю свою магию она отдала маленькому пищащему комочку.

И вот, когда он совсем уже перестал надеяться, он снова обрел возможность встретить ту невероятную девушку. Женщину. С ребенком. Ребенком его зятя. Если бы Мейнгрим смеялся над своими неудачами, то сейчас он бы хохотал во все горло. Но и смех, и огонь, сжирающий сердце, вновь вспыхнувший при виде этой женщины, Мейнгрим умело спрятал внутри.

Он просто говорил какие-то колкие слова — она ведь не ждала от него меда, верно? И пытался запомнить каждую черточку. Он увезет её прочь от ревнивого взгляда, спрячет вместе с сыном, укроет в горах, где живет синий клан и однажды она всё-таки станет его. Потому что он умеет ждать и добиваться. Годы, столетия… Если надо, он будет ждать сколько угодно.

Ева рвала и метала, рассказывая о том, что очередная любовница её супруга даже не магесса, а Мейнгриму было всё равно, что в ней нет ни капли магии. Даже лучше, её будет легче спрятать. Но всё снова пошло не так, как он запланировал. Почему?

За своими мыслями он и не заметил, как дошел до дома пешком. Теперь он часто так делал, не желая лишний раз пользоваться порталами и тем самым давать Фредеку понять, где находится, и с силой хлопнул дверью.

— Ирена, — крикнул он.

— Да тут я, — старуха с усмешкой уставилась на него. — Что на этот раз крушить будешь?

Иногда Мейнгрим думал, что старая управительница, казалось, сросшаяся с его домом, тоже пространственница, как Манфред, уж больно быстро она перемещалась по дому и всегда оказывалась рядом, стоило её позвать. Но нет, просто она и врямь ощущала дом как огромный артефакт.

— Ирена, — устало произнес он, решив, что на этот раз не будет рушить дом изнутри. — Наш дом готов к осаде?

— Приготовить к осаде-то невелика хитрость, — почесала дряблый подбородок старуха. — Только от кого? От цветочных? От драконов? От…

— От всех, — прервал её Мейнгрим и прислонился лбом к косяку двери. — Ирена, я хочу забрать племянника и сына Радославы у короля.

— Тю, — Ирена привстала на носочки и погладила его по плечу. — Торопливый, как всегда был. Защита на доме не хуже, чем у Евушки на её загородном, да только толку-то? Долго мы тут просидим, когда король Время и муженек нашей Евушки разом время и пространство ломать станут?

— А что делать? — Грим закрыл глаза и несильно стукнулся лбом о деревянный косяк. — Увести их в горы и спрятать там? Я уже потерял Радославу, я не могу оставлять детей во дворце, где им ядовитыми речами загубят их детские умы.

— Вот именно, — старуха повысила голос. — Ты потерял Радославу и скачешь как дикий единорог, готовый нестись напролом, вместо того, чтобы немного подумать!

— Подумать, — повторил Мейнгрим сквозь зубы и стена вокруг него покрылась изморозью. — Подумать! Я уже подумал помочь Еве и сам предал жену, позволяя ей принимать подарки цветочных. Я потерял её, она ушла! Оставила даже ребенка, так торопилась сбежать от меня!

Посыпались льдинки, со стен, с потолка, и он замолчал. Ничуть не напуганная его вспышкой гнева Ирена терпеливо ждала, когда он успокоится.

— Грим, теперь успокойся и подумай, можешь думать вслух, в детстве тебе это всегда помогало, — ласково произнесла она. — Радушка с сыном сбежала на Седом, когда ты натворил все эти глупости, так?

— Так, — вспышка гнева ненадолго уталила пожар в груди, и теперь Мейнгрим снова был как ледяная статуя. И лишь нервный тик щеки выдавал, как больно ему признавать это.

— И Радослава нежданно стала принцессой, король окружил её воинами, слугами, шпионами, ты не мог попасть к ней, разве что с боем, так? — вкрадчиво продолжила Ирена.

— Так, — буркнул Мейнгрим, всё еще не понимая, к чему она ведет.

— И защищенная от тебя и твоего внимания, она бежит, теряя туфельки, сходится с нашей Евушкой, своей заклятой соперницей, бежит прочь из города, оставляя любимого сына. Так?

— Так, — кивнул Мейнгрим, чувствуя, как загорается надежда.

— Так подумай своей ледяной башкой, от кого она так бежит?! — неожиданно рявкнула старуха. — Разве от тебя?

— А от кого? — Мейнгрим моргнул и схватился за виски. Радослава!

— От кого или от чего, — Ирена погладила его по плечу. — Это тебе и предстоит выяснить. Хватит бить наотмашь, ты отвечаешь за этих детей, раз их матери оставили тебе. И бегать с ними по горам — не лучшая идея. Подумай и не торопись убивать каждого, кто тебе покажется виноватым. Как знать, может, ты сумеешь понять не только то, кто виноват в её бегстве, но и когда она вернется.

— Ты думаешь, она вернется? — Мейнгрим выругался. Его тон его выдал.

Ирена рассмеялась мелким тихим смехом.

— Давай, начни с малого. Признай, что дело не в том, что ты предал свою жену и твоя честь задета. Признай, что ты любишь её.

Грим поджал и без того тонкие губы.

— Ты видела её? — сухо спросил он. — Она злобная фурия, в её сердце есть чувства только для её сына, она некрасива и лишена магии. Она до сих пор не выучила всех правил этикета и носит платья с совершенно неприличными вырезами.

— Грим, — прервала его Ирена, но он мотнул головой и продолжил.

— А ты видела эти брюки на ней на нашей свадьбе? И она сбежала от меня!

— Грим, — с грустной улыбкой повторила старуха, и он не выдержал.

— Да! — взорвался он, расставив руки так, чтобы хлынувший из пальцев холод не убил Ирену. — Да, старая ты злобная ведьма! Спелись! Да, я люблю её!

Дом скрипел и еле слышно мурлыкал, впервые за долгие десятилетия напитавшийся родной стихийной магией под завязку.

— С первого взгляда на её… глаза! Да, я полюбил её бледные русалочьи глаза, я полюбил её за злой язык, за то, что она есть! Ты довольна?!

Ирена молча смотрела на него. Вихрь колких льдинок вертелся вокруг неё, не причиняя вреда, но нос и щеки её покраснели от холода.

— Нет, — спокойно произнесла она. — Я была бы довольна, если бы ты сказал это ей, если бы не пускал Евушку совать свой остренький носик в дела твоей семьи. А теперь… теперь я буду довольна, когда ты вернешь свою жену и успеешь её сказать все это до того, как вы снова начнете чесать друг об друга языки.

— Я попытаюсь, — усталость сменила недавний гнев, и голос Мейнгрима был еле слышен. Он снова потер виски. — Попытаюсь.

7 глава

Радослава так и не решила, что ей больше помогло — сон или отвар, но на следующий день она чувствовала себя гораздо лучше и была готова двигаться дальше. Был в этом и минус. Пока она едва-едва удерживала себя в сознании, мысли крутились вокруг того, что видели глаза — терпко пахнущие бока коровы, знакомые травы, узкая тропинка, седое безоблачное небо. Сейчас, казалось, жар спал не только у неё, но и у природы. Небо снова стало синим точно кровь, а облака приятно кучерявились на горизонте, обещая вскоре короткий и приятный дождь. И вернулись мысли.

Она отчаянно скучала по Фабиушу, по своей уже почти что устоявшейся жизни с Мейнгримом и переживала за них обоих. А еще за своего отца. Ну и что, что неродной. Но вдруг король решит вызнать у него, куда делась Радка? Успел ли отец увезти мать подальше из их села, найдет ли их король? И Янка опять же. Мысли об отце и доме немедленно перескакивали на подругу. Удастся ли вернуть её, чтобы все вспомнили такую вот Янку? Ведь если она вернется, Скарбимеж вспомнит жену и точно будет на их стороне. А багровый принц — это уже совсем немало.

— О чем думаешь? — поинтересовалась Ева. — Опять о сыне?

— А ты будто нет! — огрызнулась Радка, вырванная из мыслей.

— Уже нет, — Ева почесала нос. — Я думаю о том, что странно это. Почему магики не ездят сюда? Да, дикари воинственны и глупы, но в них нет магии, победить их ничего не стоит! А сколько здесь просторов, лугов, лесов…

— В нашем яблоневом королевстве ничуть не меньше этих просторов, — не согласилась Рада. — Ты бы знала, если бы хоть иногда покидала город. А вот городов меньше, а ведь магики могли бы сделать больше городов и снисходить до обычных людей не два раза в год, а чаще!

— Зачем? — изумление в голосе Евы было настолько искренним, что злиться на неё не получалось. Да и ответить оказалось непросто. Радка задумалась. А в самом деле, для чего им магики, король, вот это всё? Оторванные от всех соседей, кроме самых близких, узнающие новости от всадников или торговцев, они жили совсем неплохо.

— Чтобы знать, какие у нас просторы, — наконец ответила она и надулась, недовольная тем, что не могла ничего придумать.

Некоторое время они двигались молча, потом снова заговорила Ева.

— Хорошо, пусть так. Но должна же быть причина, почему магики сюда не попадают совсем. Давай посмотрим на это под другим углом. Любой магик тут может стать королем. Я сама могу прибить пару десятков королей и править в свое удовольствие. В яблоневом королевстве я не могу прилететь к селу и сказать, что я тут буду править. Там для этого ничего толком и нет. А тут есть. Есть эти кошмарные вроде как дворцы, и есть люди, готовые служить. И не всех устраивает их место в королевстве. Найденные часто остаются в самом низу нашей иерархии. А здесь бы они были королями. Так почему?

— Может, дело в той магии, которая тянется из середины материка? — предположила Радка. — Ты её чувствуешь, ведь так? Она еще далеко?

Ева остановилась. На лице ее живо проступила гримаса, словно она принюхивалась, а потом глаза распахнулись от ужаса. Радка бы рассмеялась от такой мимики, если бы сама не задохнулась от страха, который передался ей от Евы.

— Я чувствую ее, хотя совсем перестала думать об этом, — еле слышно произнесла Ева и дикими глазами уставилась на Радку. — И знаешь что?

— Что? — тоже шепотом спросила Радка, умирая от страха.

— Мы все это время движемся прямо к источнику этой магии! — прошептала в ответ Ева. — Не сворачивая!

— И это всё? — уточнила Радка уже нормальным голосом и, увидев ответный кивок, всплеснула руками. — Тьфу ты, я уж себе ужасов напридумывала!

— По-твоему это нормально, что мы идем к какому-то магическому месту, даже не контролируя это? — возмутилась Ева, но лицо её снова стало обычным, а не напуганным.

— Мы и так туда собирались, так что тебя ведет подсознание, — Радослава не была уверена, что права, но успокоить Еву нужно было во что бы то ни стало. Потому что если Рада что-то и понимала в таких вещах, так это то, что напуганный воин не только не поможет, но еще может и навредить. Себе или тем, кто рядом.

— Далеко еще идти?

Ева прислушалась, потом снова раздула ноздри и кивнула каким-то своим мыслям.

— Если сейчас остановимся отдохнуть на ночь, то к обеду будем на месте, — сообщила она.

Идти ночью и впрямь была плохая идея, и они расположились на ночлег совсем рядом с дорогой.

— А ты заметила, что последние несколько дней королевства словно обезлюдели? — сквозь сон пробормотала Радка. — Мы останавливались на постоялом дворе пять или шесть дней назад, а с тех пор несколько жалких лачуг вдалеке и всё-ё…

Она широко зевнула и замолчала. Ответа ей вовсе не требовалось, но Ева всё равно ответила.

— Заметила, — негромко произнесла она. — Это магия. Они боятся её.

Радка хотела еще что-то спросить, но вместо этого окончательно позволила сну затянуть себя.

Проснулась же она резко, от холода. Сначала не могла сообразить где она и что случилось и только спустя несколько мгновений сообразила. Пеструха! Теплого бока коровы рядом не было.

Она растолкала Еву, которая спала слишком крепко для воина. По крайней мере, сейчас нервничающей Радке казалось именно так.

— Пеструха пропала! — крикнула она, словно надеясь, что Ева сейчас всё исправит и скажет, что привязала её в другом месте. Ну и пусть засыпала она под боком коровы. Ей не нужна была логика, ей нужна была Пеструха!

— Жаль, — Ева скорчила недовольную мину. — Почуяла, похоже. Зараза.

Сильно расстроенной при этом она не выглядела.

— Почуяла что? — Радка с подозрением посмотрела на Еву.

— У нас из еды осталось только всякие сухари, — ничуть не смущаясь, пояснила Ева. — Ну еще ягоды, всякая мелочь. А тебе нужно хорошо питаться. Так что я собиралась прирезать корову, всё равно ты с трудом уже на неё взбираешься. Впрочем, я не то чтобы сильно расстроилась. Всё-таки освежевать такую большую тварюгу — то еще удовольствие. Ладно, давай дойдем до источника магии поскорее. Если вдруг корову притянуло туда, то это нечто сейчас сыто.

Радка криво улыбнулась в ответ на эту незамысловатую шутку, но встала. Идти было уже тяжело, хотя живот был еще не слишком большим. Но она всё равно переваливалась как утка и быстро уставала. Она по-настоящему обрадовалась, когда Ева ткнула пальцем в показавшуюся на горизонте гору и заявила, что источник находится там.

Солнце стояло уже высоко, от кустов одуряюще пахло дружиникой и малинкой, но Радка даже не смотрела в их сторону, не желая застрять тут до темноты. Не стоило испытывать судьбу, верно?

— Ты что-то недоговариваешь, — тем не менее заметила Радка вслух, взывая к великой яблоне, чтобы Ева не начала объяснять, что именно. Радке было тяжело даже идти, не то что слушать какие-то новые идеи Евы. Но когда её молитвы вообще работали? Точно не сейчас.

— Да, — призналась Ева. — Мне эта магия кажется очень знакомой. Будто… будто из дома.

Радка резко остановилась.

— Ты думаешь, нас нашли? — спросила она, когда сумела совладать с голосом.

Ева помотала головой.

— Она похожа, но сильнее и… более дикая, что ли, — пояснила она.

Радославу это совсем не убедило и путь они продолжили в тягостном молчании.

Когда они приблизились к горе, солнце стояло в зените, Радка задыхалась от жары. Хотелось поскорее попасть в тень скалы, которая торчала посреди поля словно была брошена каким-то невероятным великаном. В самой скале зияла темным лазом пещера.

— Магией фонит оттуда, изнутри, — сообщила Ева то, что и без нее было понятно, и добавила:

— Может, вернемся? Не к Бодмоэлю, конечно. Найдем себе какое-нибудь королевство попроще и проторчим там до рождения Тадеуша. Зачем нам лезть неизвестно куда?

Радка хотела ответить согласием, всё-таки излишком смелости она не обладала, но вместо этого покачала головой.

— А если это именно то, чего нам не хватало? — спросила она и добавила. — Мне кажется, я тоже что-то чувствую здесь. И пусть выглядит оно жутковато, я думаю, это место не принесет нам вреда.

— Как скажешь, — Ева пожала плечами, а потом создала огненный меч из перчатки. Он не только мог защитить, но и освещал дорогу. Очень кстати, потому что тьма из пещеры словно была живой и выплескивалась за её пределы чернильными пятнами.

Ева взрезала тьму мечом и первая нырнула внутрь. Радка поспешила следом.

— Я поняла, что это за магия, — услышала она голос Евы, но почему-то сбоку и сзади, а еще сверху. — Это пространственная магия рода Манфреда.

— Так вот почему я не чувствую опасности! — Радка едва не захлопала в ладоши. — Это же магия и Фабиуша тоже!

Она прикусила язык.

— Да, так и есть, — через некоторое время всё-таки ответила Ева, голос которой отражался и преломлялся, словно они были в невидимом лабиринте. — Только мне совсем не нравится, что приходит в голову по этому поводу.

— Это почему? — Радке было не слишком интересно, пугаться в темноте — плохая идея, но ей жизненно необходимо было постоянно слышать Еву, чтобы не потеряться, и она готова была заплатить за это.

— Ты, наверное, знаешь, что семья Манфреда — пришлые в Яблоневом королевстве, — начала Ева, но тут же была прервана Радкой.

— Нет, откуда мне знать! — возмутилась она. — Я, конечно, читала то, что дала мне ты, но в книгах всё так иносказательно!

— Но вы же… — Ева снова замолчала, а когда заговорила, голос звучал иначе. — Я поняла. Минимум разговоров, максимум действий. Ладно, не хочу об этом думать. Значит, слушай с самого начала. Я не совсем правильно выразилась. Судя по всему, изначально те семьи жили в королевстве, но затем отправились на Драконий остров. В те времена магики были куда смелее и торопились найти новые земли и богатства. А золотые, серебряные, железные и медные маги больше прочих любили богатства. Конечно, часть каждой из семей остались дома, и эти семьи вроде бы существуют по-прежнему в том же виде, развивают семейные таланты, всё больше с металлами и только, но где-то на отшибе, да и называться золотыми или серебряными не рискуют. Они объединились, назвавшись блестящими. Только блеск их весь исчез, когда вернулись те, что уходили на остров.

— Что с ними стало? — спросила Радка, когда Ева вдруг замолчала, и торопливо добавила. — Я знаю, что Манфред занимается не золотом, хотя оно тоже буквально липнет к его рукам. Но остальные семьи, о которых ты говоришь, мне совсем не знакомы.

— Никто не знает, — вздохнула Ева. — Вернулись далеко не все, но те, кто вернулся, обрели новую магию, куда сильнее прежней. Золотые маги стали пространственниками, медные — подземниками, они запросто проходят даже сквозь самые крепкие горные породы и прекрасно ориентируются под землей, дворец не пропал в отсутствие короля не только благодаря Зеленым, но и им. Думать о том, что они также легко пройдут и сквозь стены, никому не хочется, если честно. Серебряные же владеют словом — то, что они скажут, станет законом. Правда, не каждое слово, а сказанное «голосом», но этого уже немало.

— А железные? — Радка видела, как колышется пламя меча, хотя должно было быть ровным и прямым, и пыталась удержаться от панического вопля и бегства.

— Железный клан остался там, — теперь голос звучал совсем близко, и из темноты вдруг вынырнула Ева. — И что они могут, тоже неизвестно.

Радка поспешно схватила Еву за руку, чтобы не потеряться снова, и наконец позволила себе оглядеться. Как оказалось, всё было совсем не так плохо. Тьма не было непроницаемой, а пещера вовсе не давила на них, а была довольно просторной. То там, то здесь поблескивали глади подземных озер, стекали ручейки по влажным стенам. Каменные наросты, названия которым Радка не знала и не торопилась придумывать, приобретали поистине причудливые формы, походя на людей, драконов, деревья и многое другое. При этом тени, отбрасываемые ими, ничуть не походили на сами фигуры.

— Удивительное место, — выдохнула Рада.

— Да, очень, — согласилась Ева. Голос у неё при этом был странный. — Я вот что подумала. Может, они что-то ели или пили в такой же пещере и обрели свои новые силы?

Она шагнула к ближайшему озеру, но Радка удержала её на месте.

— Посмотри внимательно вокруг, — потребовала она. — Что ты видишь?

Ева мазнула взглядом по ближайшей стене и дну пещеры.

— Мусор, — равнодушно произнесла она. — Радослава, отпусти меня, что ты вцепилась?

— Мусор? — Радка пнула ближайший белевший осколок и он отлетел к стене, рассыпавшись на несколько частей. — Это человеческие кости! И знаешь, судя по этим костям, пробующих обрести новую магию было больше, но не всем повезло.

Ева перестала выдирать руку и замерла.

— Давай не будем рисковать, — уже мягче произнесла Рада. — Ты и так сильная магесса, а мне… сейчас мне хотелось бы родить здорового ребенка, а магия подождет.

Если бы Ева хотя бы догадывалась, скольких сил требовалось Радке, чтобы сказать это! Впрочем, она и поняла. Опустила руки и села на камень, больше не пытаясь подойти к воде.

— Ты хорошая мать, Радослава, — Ева снова тяжело вздохнула, словно боролась с собой. — Ты столько думаешь о детях. А я вспоминаю про Матиаса только перед сном. И сейчас даже не задумалась, каково ему остаться без матери, если что-то пойдет не так. А я ведь так ждала его, ты не представляешь! И ведь если бы не ты…

Радка присела рядом, радуясь, что они сменили тему. Вода озера, черная как самая беззвездная ночь, манила и её тоже.

— Мы так и не узнали точно, зачем меня проклли цветочные, — Ева чуть притушила меч, оставляя лишь яркую искру. — Но именно они хотели заполучить Манфреда и тайну его магии, не избавляясь от меня физически. Всё-таки моя мачеха магик разума, она могла меня и не забыть. Зачем рисковать, верно?

Она хотела сказать что-то еще, но внезапный всплеск заставил их обеих вскочить.

8 глава

Манфред не заметил, как ноги снова принесли его в это кафе. Видимо, Радослава слишком глубоко ввинтилась в его голову, раз он продолжал ходить и ходить сюда. А ведь в тот день он был тут едва ли не впервые. Никогда не любил местечки для богатых женщин, все эти приторные пирожные с воздушным кремом, почти невесомые, а стоящие так, словно сделаны из чистого золота. Манфред знал, что Грим считает его транжирой не меньше, чем его родичи, что торчали в горах словно дикие корневые, но на деле он таким вовсе не был.

Разумеется, его дела требовали денежных вложений, он обеспечивал почти в одиночку переходами почти все яблоневое королевство, есть чем гордиться! Ну и женщины любили щедрость. А после хорошей работы всегда хотелось и расслабиться, чего рядом с Евой сделать было невозможно. Может, пойми он это раньше, и не женился бы на синей вовсе.

Манфред едва заметно поморщился, как делал всегда, если мысленно врал самому себе. Дело было не в этом, верно? Он бы изменял и тихой незаметной… как же её, великая яблоня? Совсем вылетело имя из головы. Да и знал ли он его, Манфред вовсе не был уверен. Пожалуй, он не изменял только Радославе. Если не считать жены, разумеется. Радославы было всегда много. Она проникала в мысли, держалась во снах, её фантазия заставляла его жар разгораться всё сильнее.

Когда же Радослава появилась в городе снова, Манфред был очарован с большей силой. Безудержная фантазерка, жаркая в постели и загадочная вне её Цветка оказалась сельской девчонкой, без крохи магии умудрившаяся родить ему наследника! Его, такой редкой магии!

А когда позже он познакомился со своим дядькой, бывшим первым мужем Радославы, Манфред окончательно понял, что Радослава особый самородок, куда там кускам золота, что добывали из недр гор его предки! Только Ева и без своей подруги пурпурной феи умела сделать его жизнь невыносимой, и успешно это делала с момента возвращения Рады.

Так что даже сына Манфред сумел увидеть не сразу. И опоздал. Холодный чурбан вояка Грим занял его место. И рядом с Радославой, и рядом с сыном.

Это было обидно. В конце концов, ни его женщина, ни его ребенок Мейнгриму вовсе не были нужны. Манфред не раз пытался свести брата жены с какими-нибудь женщинами, но вскоре отчаялся растопит эту глыбу льда, глаза которого теплели лишь при виде сестры. Знал бы он об этой братской привязанности, точно бы не женился на Еве! Будто её поганого характера было мало, у неё был еще и брат, характер которого разобрать не удавалось, понятно было лишь одно — Манфреду даже дышать в сторону Евы следовало с осторожностью.

Манфред сел за столик и рассеянно оглянулся. Что он тут делает? Найти еще одну девицу на полчаса и пару пирожных или просто выпить горячего горького напитка и пойти домой? В пустой теперь дом. Ни жены, ни сына дома не было. Кто-то занимался уборкой и готовкой, но Манфред никогда не интересовался, кто и, если судить по запустению комнат, после бегства Евы эти люди-невидимки тоже перестали появляться.

Он стукнул в сердцах по столу, от чего к нему тотчас подлетело меню. Что же, значит, пирожные. И девица.

Манфред снова провел взглядом по полупустому залу, но уже с большим вниманием. Кто сегодня уйдет с ним? Недалеко, конечно. Даже в пустой дом он не собирался тащить временную подружку, а когда-то приятная гостиница для него теперь насквозь провоняла настоящими цветочными, а они пугали.

Неожиданно он узнал одно лицо. Нет, сначала встретился с полными ненависти глазами, а потом и узнал. Обычное дело, мальчишка. Его ненавидели и люди куда серьезнее, включая его собственных родственников. А этот магик неровно дышал к какой-то девице, что выбрала не его. Так всегда и бывает. Ева считала, что женщин тянет к подлецам, но Манфред предпочитал считать это шармом и особым магнетизмом.

Планы на пирожные были забыты. Манфред дважды щелкнул по напиткам, выбрав чуть крепче, но в меру сладкий. Корневые и найденные не понимали очарования горьких и острых вкусов, это он давно заметил. Исключением была Радослава, она не морщилась от острого или горького, хотя предпочитала почему-то клубнику.

Манфред помотал головой, изгоняя невозможную женщину из головы и кивком подозвал парня. Подошел, конечно. Как же всё-таки скучно.

— Руку, — потребовал Манфред раньше, чем мальчишка со злыми глазами успел открыть рот. И тот снова послушался. Манфред привычно пробежал чувствительными пальцами по ладони, поднялся по жилкам на запястье, замер и вернулся к кончикам пальцев. Со стороны это могло выглядеть довольно странно, но за работой насмешливая легкость Манфреда исчезала, и он был сосредоточен как стал после того дня, когда погибла его мать. Он не помнил этих причин, но работа с пространством, бывшая его смыслом жизни, была также и его постоянной болью. И оттого работал он всегда так блестяще и четко.

— У тебя, парень, есть легкая предрасположенность к пространственной магии, — Манфред оценивающе оглядел мальчишку, не отпуская его руки. Теперь это и правда казалось странным, но злость в глазах юного магика никуда не делась, а Манфред не хотел начинать сотрудничество с драки. — Быстро передвигаешься по городу, курьер, верно? Хочешь стать моим учеником?

Некоторое время Манфред с легким интересом наблюдал как злость сменяется изумлением, потом жадностью и снова злостью. Великая яблоня, неужели он тоже был таким предсказуемым мальчишкой? Не верится.

Он отпустил кончики пальцев за долю мгновения до того, как парень решился выдернуть руку из его хватки.

— Я подошел к вам не за этим, — глухо произнес мальчишка, и Манфред бы даже вяло поаплодировал победе его принципов над амбициями, если бы это не было также предсказуемо и скучно. — Вы… вы обидели Патрысю. И я… я требую дуэль.

Манфред зевнул. Не специально! Он и правда не высыпался, а тут еще эта скука!

— Зачем тебе это? — спросил он лениво. На руку в перчатке сжал и разжал. Просто на всякий случай. Радослава заставила его считаться даже с самыми незаметными, а Роза, тьфу, напасть, еще одна дрянь некстати вспомнилась! — Убить ты меня не сможешь, я же убивать тебя не стану. Да только я мстительный ничуть не меньше супруги, и перемещаться по миру станет сложно вам обоим. А когда Ева вернется, она просто убьет эту твою Патрысю.

— Мы не особо сильно перемещаемся, — упрямо прошептал Венек и по его взгляду Манфред понял — он знает про Радку. Неизвестно как многое, но знает. А вот это уже становилось интересным.

Манфред подобрался, сел прямее и переправил чашечку со вторым напитком мальчишке. Сам же отхлебнул обжигающую жидкость, давая себе время для размышления.

— Хорошо, мальчик. Давай поговорим серьезно.

— Венек, меня зовут Венек, — прервал его мальчишка. — А вас я знаю, Манфред Золотой.

Манфред позволил себе улыбку краешком губы. Нет, он таким точно не был.

— Смотри, Венек, жениться на этой твоей Патрысе я не могу, я женат. Если бы мог, я лучше бы женился на принцессе…

Он сделал паузу и по лицу — ага, по лицу Венека понятно, что он знает, о чем речь. Игра начала нравиться Манфреду. То ли она, то ли напиток достаточно взбодрили его, чтобы перестать скучать.

— Сделать ее любовницей? Подарить украшение или денег? Что тебе нравится больше, Венек?..

Одно удовольствие было наблюдать за мальчишкой, который совсем не умел держать лицо, и на нем были видны все эмоции и в глазах отражался ужас понимания, что можно сделать хуже для Патрыси, а вот лучше — вряд ли. Насколько было бы проще, будь все в окружении Манфреда такие же!

Но чего нет, того нет. Он выждал достаточно, чтобы мальчишка окончательно понял свою глупость — это Манфред уловил по тому, как безжизненно повисли плечи и отхлынула краска от лица. Стало чуть жаль его, словно Манфред позволил себе пнуть мелкого питомца, чего, разумеется, никогда не делал.

— Вот видишь, — спокойно произнес Манфред, снова беря мальчишку за руку, на этот раз для того, чтобы не позволить панического бегства и еще раз убедиться, что тонкая струйка пространственной магии ему не привиделась. — Всё дело в том, что ты сам должен понять, что хочешь ты. Если тебе нужна эта… Патруся… Что же, дети наследуют близкий твоему магический дар. А если ты будешь учиться у меня, то я подумаю о том, чтобы учить и их.

— Нет, мне нравится другая девушка, — встрепенулся Венек и прикусил губу. В глаза он не смотрел. — Но она… почему девушки поступают так?

Манфред пожал плечами. Девушки! Бедный мальчик, он еще понятия не имеет, на что способны женщины!

— Всем нужно что-то, — всё-таки ответил он. — Власть, деньги, сила. Вот ты, Венек. Почему ты хочешь быть с этой… как её там, а не с Парусей?

— Оршула, — Венек вздохнул. — Она красивая, трудолюбивая, умная.

— Вот ты и сам пояснил, — Манфред качнул головой. — Но чтобы получить девушку, ты должен быть больше, чем просто милым и честным парнем. Даже отважным, если бросаешься с предложениями о дуэлях за тех, кто тебе не жена и не невеста.

Уши Венека посинели от смущения, и Манфред снова выпустил его руку. В кафе было немноголюдно, но ему не нужны лишние сплетни.

— И получишь хоть Оршулу, хоть эту рыженькую. В постель или в целую жизнь. Подумай, мальчик. Думаю, ты, как курьер, знаешь, где меня искать, — Манфред щелкнул по столу перчаткой, оплачивая заказ и поднялся, спокойно поворачиваясь спиной к мальчишке.

— Патрыся боится, что могла… ну… понести, — догнал его шепот Венека.

— С одного раза не бывает, — Манфред с ухмылкой повернулся к нему. — А я больше не видел ее с того дня.

— Еще как бывает, — теперь была очередь Венека с ухмылкой покачать головой. — Неужели вы не знали?

Возможно, он говорил что-то еще, Манфред не слышал. Все его мысли снова рванули только в одну сторону — к Радославе.

9 глава

Радка думать забыла о том, что вода в таком месте, к тому же темная как чернила, может быть опасна. Она не знала, какие мысли были у Евы, но та оказалась у воды даже чуть раньше, чем она сама. И обе они уставились вводу, которая больше не казалась просто черной. Она скорее напоминала гладкое абсолютно чистое зеркало, за гладью которого словно в ловушке метались Матиас и Фабусь.

Сердце Радки билось так громко, что она едва ли слышала себя, пытающуюся убедить сына потерпеть и дождаться помощи.

Словно обезумевшие, они с Евой бросились в воду и только взбаламутили её, от чего оба мальчика пропали, словно их и не было.

Хотя, почему это «словно». Их тут и не было. Сейчас, стоя по пояс в воде, Радка понимала это прекрасно. Хорошо еще не утопли они обе. Но как же заныло сердце, как разбередил его вид Фабуся!

Радка потерла покрасневшие от невыплаканных слез глаза и принялась выжимать косу, не торопясь выбираться из подземного озера, словно стояние в ледяной воде помогало ей успокоиться. И вскрик Евы застал её врасплох.

Она сразу поняла, что магесса вскрикнула не от страха, а от удивления, но всё равно едва не упала в воду, отшатываясь в сторону и тотчас замирая.

Перед ней снова был Фабусь. Он висел над водой в какой-то светло-золотистой дымке, которая освещала половину пещеры лучше, чем огненный меч Евы. И он совсем не походил на себя, каким его помнила Радка, и каким он виднелся в отражении озера. Он был чуть старше, волосы его заметно отросли, а на носу была ссадина.

Радка смотрела во все глаза и не смея открыть рот, чтобы не прогнать наваждение, которое один в один повторяло её сына таким, каким он был сейчас, без неё.

— Мама, я не мог прийти раньше, — неожиданно Фабиуш пришел в движение и потустороннее ощущение пропало. Это был её сын! Радка бросилась вперед, но её руки прошли через Фабуся. Всё-таки не он?

— Я сплю сейчас, мама, это моя новая умелка, — сын весело улыбнулся и тут же скривился, словно с трудом сдерживая рев. — Мама, не плачь, или я тоже расплачусь! Я так хотел к тебе, но дед следит. Он всё время следит за мной, он и его ближайшие помощники.

Фабиуш потряс руками и под нежный перезвон Радка увидела незнакомые браслеты на руках сына.

— Дядя Манфред надел их, чтобы я вдруг не исчез вслед за тобой, — Радка слышала через слово, она просто внимала голосу сыну и глядела на него так, словно хотела запомнить каждую черточку. Снова. Но то, что сын не начал звать золотого магика папой или отцом, уже был хороший знак.

— Но я его перехитрил, — Фабиуш застенчиво улыбнулся, явно напрашиваясь на похвалу.

— Ты молодец, мой хороший, — Радка не ожидала, что её голос прозвучит так хрипло и скрипуче. — Ты самый умный мальчик на всем свете, я так тобой горжусь!

И Фабиуш засиял улыбкой и глазами, как всегда улыбался, когда был совсем маленьким.

— Фабиуш… как там Матиас? — нерешительно, что совсем не вязалось с её характером, спросила Ева. Она словно и не надеялась услышать ответ, даже смотрела не на мальчика, а в темную воду.

— Мы подружились с Матиасом, — важно ответил Фабусь. — Папа Грим часто занимается с нами обоими, и Матиас перестал капризничать.

Он понизил голос и тихо добавил:

— Правда, папа Грим пару раз поставил его в угол. И меня тоже, когда мы подрались. Он был очень рад, когда мы вдвоем смогли исчезнуть из закрытой комнаты, несмотря на мои браслетики.

Радка, которая успела закатить глаза при упоминании драки, насторожилась.

Конец ознакомительного фрагмента.