Рассказочки от Заполярочки

Оксана Евгеньева (2020)

Рассказы о любви, разлуке, верности и изменах. О дружбе и счастье. О том, что важно и порой очень больно понять. О том, как важно любить себя. От автора популярного канала на Дзен Оксаны Евгеньевой, больше известной как Заполярочка. Многие истории основаны на реальных событиях, которые происходили в жизни автора или рядом.

Котлеты и развод. Рассказ в четырех актах.

Акт 1. История Ани

Обычный мартовский пятничный вечер. Притарабанила сумку с продуктами. В планах котлетки с картошечкой и салатик. Как я люблю. Пекинская капуста, огурчик. Соль. Немного масла. И много укропа и зеленого лука, очень много! Вкуснятина.

Включаю радио. Пританцовываю. Кошак трется в ногах, тоже хочет поесть. В этом мы всегда были на одной волне. Обжоры. Но что он, что я, научились принимать свои недостатки, причем с удовольствием. Причмокивая.

Слышу, как хлопает входная дверь. Ого! Рано пришел сегодня.

Тем приятнее будет ужин. Вдвоем.

Фарш на котлетки уже накручен. Лук на терке. Пара зубчиков чеснока раздавлена. Утираю слезы. Кусочки батона размочены в молоке. Укроп мелко нарезан и ждет своего часа присоединиться к картошке с маслом. Много укропа, много. Хочется ощущать запах весны по всей квартире, запах свежей зелени и огурцов. Отличное сочетание.

Муж тихо заходит, садится и молчит.

— Ну привет, — говорю я. — Голодный?

— Не очень. Я булку съел у метро.

— Ну даешь. Булку. Я вон какой ужин готовлю. Вино откроем?

— Ань, я хочу с тобой поговорить. Мне надо. Поговорить.

Я отрываюсь от фарша. Поворачиваюсь и смотрю на него.

— Что случилось? С мамой все в порядке?

— Все хорошо. У меня все хорошо. Я о другом.

Я выдохнула. Его мать уже давно балансирует на грани жизни и смерти. Но рано еще. Рано. Расслабляюсь. Леплю котлеты и валяю их в сухарях.

— Ань. Я влюбился. Кажется, я потерял голову, Ань. Я люблю ее.

Он трет лицо руками.

Я останавливаюсь.

— И? Кто она?

— Она чудесная. Она такая живая, веселая. Прости. Прости меня. Но я ничего не могу с собой поделать.

Жарю котлеты. Они зашквариваются на сковороде, источая невероятный запах. Кошак уже откровенно мяукает, жрать просит. Картошку сдабриваю маслом, посыпаю укропом. Встряхиваю. Молчу.

— На, поешь. Наверное, устал как собака. От эмоций. Поешь, поешь.

Накладываю котлеты, салат, картошечку с укропом. Во рту не слюна, а водопад. С водоворотами. Сегодня будет чудесный ужин. Предчувствую.

Он молчит. Не смотрит на меня.

— Ладно, вино сегодня отменяется. Будем пить, что покрепче.

Достаю бутылку, рюмки и присаживаюсь.

Он молчит. Смотрит. Решается:

— И ты ничего не скажешь?

— Как ничего?.. Ешь давай быстрее, остынет. Картошка просто нереальная получилась. И котлеты. Ешь. Потом поговорим.

Он взял вилку и стал есть. Сразу неуверенно. Без аппетита. Потом все с большим и большим энтузиазмом.

Я смотрю на него. А в голове — тишина. Пустота. Катарсис.

Мы вместе уже сколько? Пятнадцать лет. Да, пятнадцать, с института. С самого начала. С самого дна и до середины. Вместе. И все — притопали. Вздыхаю. Он отрывается от тарелки:

— Ань. Что мне делать?

— А что ты хочешь делать? Ты знаешь, я держать не буду. Если решил уходить — помогу собрать чемоданы. Только если уходишь, то все. С концами. Без метаний. Нам они не нужны. Она как? Тоже… влюбилась?

— Да, Ань.

— Ну вот и решай. Котлеты вкусные?

— Обалденные. Как ты это делаешь?

Я промолчала. Налила рюмку. Выпила. Потом еще одну. Закусила котлетой и встала.

— Ну что, я пошла доставать сумки? Тебе надо списки написать, чтоб не забыть ничего. Где жить будешь, решил уже?

Молчит. Жует.

— Ну ладно, разберешься. У мамы наверняка можно пожить какое-то время, пока квартиру не снимешь. Это все мелочи, если речь идет о любви, — без сарказма в голосе сказала я.

— Ты так спокойно это говоришь, что мне страшно. Тебе все равно?

— Нет, Юр. Просто я сама любила. И знаешь — не буду мешать. Если это любовь, то разве я имею право? Значит, пришло наше время. Посуду не убирай, я сама помою.

Он встал. Погладил свой живот. И направился в нашу спальню.

— Знаешь, Ань. Нет. Точно. Зря я тебе все это сказал. Я вообще ни в чем не уверен.

— Что, теперь проверять будешь? Любовь или не любовь? Нет, Юр. Так не пойдет. Мне кажется, раз сомнения есть, значит, им есть причина. А значит, надо думать. Да и мне, поверь, теперь тоже есть над чем подумать.

Так что давай, я помогу сложить тебе сумку и поезжай к маме. А там посмотрим. Любовь — это не шутки.

Юра смотрел на меня с изумлением.

— Но Ань…

— Я тебе положу котлет. Маму угостишь заодно. Давай, давай. Проверяй, все ли я собрала.

Я подвинула две сумки к выходу.

— Как доедешь — позвони. Маме привет.

Юра сник. Стоял, смотрел на сумки и на меня.

— Ты серьезно?

— Конечно. Ты же сам начал этот разговор. Ведь хотел уходить? Так вот я помогла тебе с вещами. Можешь идти. Потом созвонимся. Боюсь, что твоя любовь будет сильнее нашего брака. Так что пока посмотрю, что там нужно для развода. Маму пока не пугай. Здоровье ее не выдержит. И береги себя.

Я открыла входную дверь нараспашку.

Юра встал. Глаза его были широко распахнуты. Оделся. Взял сумки и вышел. По пути трижды на меня обернувшись.

Я закрыла дверь.

Пошла на кухню, накидала побольше салата, картошечки и пару котлет. Кошаку насыпала корм и села. Зазвонил телефон. Юра. Отключила.

Выглянула в окно. Сидит.

Ну, сиди-сиди.

Еще одна рюмка. И смс подруге:

«Ушел. Влюбился, вроде. Надеюсь, с концами. Свобода. Ура!»

Котлета разваливалась во рту. А по щекам струились слезы. Жалко, что больше не смогу готовить картошку с котлетами. Они больше не про весну. Про предательство.

Акт 2. Юра

Я даже не знаю, с чего началось. Может, с того момента, как жена стала слишком привычной, домашней. Так похожа на свою маму. А может, когда на работе появилась она. Свежая. Красивая. И такая солнечная.

На нее хотелось смотреть. Хотелось улыбаться. А внутри что-то щелкало. Желание? Вожделение? Возможно. Хотелось, чтобы никто на нее не смотрел. Чтобы больше она никому не улыбалась. Сияла только для меня.

Света подошла ко мне на корпоративе. Вот. Не знаю, с чего началось. Но точка отсчета была поставлена. Веселье. Танцы. И первый поцелуй в коридоре. Этот запах… Эти волосы… Я просто сошел с ума. И мне не казалось, что я делаю что-то преступное. Преступление — пройти мимо всего этого. Не испытать. Не попробовать.

Да. Дома меня ждала Аня. Но и это не останавливало. Никакие мысли не останавливали. Никаких запретов не было. Так начался наш роман со Светой. Так я понял, что все, что было раньше — пустота. Тишина.

Света сразу сказала, что она не из тех, кто встречается с женатыми. Не из тех, кто ломает семью. Ее выворачивало, выкручивало от всей ситуации. Да и я не мог смотреть Ане в лицо. И понял, что надо решаться.

Детей у нас с Аней не было. Последствия молодости. В 19 не захотели. Думали, что надо бросить все силы на учебу. Поэтому прерывание стало выходом. А потом оказалось, что больше детей у нас не будет. И честно — это самое большее, что тяготит. Бросить Аню, предать. Дело не в измене, а в этом «у вас не будет детей». Это нереальный груз.

Хотя были бы дети, и груз был бы гораздо тяжелее. А детей я хочу. Я правда хочу детей. А значит, выбор сделан.

Иду домой. Дома как всегда пахнет вкусно. Что-что, а хозяйка из Ани гениальная. Из сырка «Дружба» и пучка салата с чесноком она может сделать произведение искусства.

Меня ждут котлеты. Картошка. И салат. Пахнет изумительно. Рот утопает в слюнях. Боюсь смотреть ей в глаза, но решаюсь. Прыгаю с головой в омут. Говорю:

— Ань, кажется, я влюбился.

А дальше — как в тумане. Честно говоря, я ждал, что она набросится на меня, плакать будет. А она накормила и собрала мои вещи. Укладывала сумки и что-то объясняла. Но я не слышал. Я смотрел на нее, такую бодрую.

Господи, что я творю? Ведь это Анька, моя Анька. Такая родная и теплая, уютная. Сколько уже вместе? Лет 15? Да. Точно.

Кошак трется в ногах, а Аня настойчиво указывает мне на дверь. С улыбкой. Но я вижу, что глаза мокрые. И мне неуютно, стыдно. Мне адски, блин, стыдно перед ней.

Беру сумки и выхожу.

Ехать никуда не хочется. Она мне про маму говорила, Аня. Я беру телефон и звоню Ане. Скидывает.

Звоню Свете. Берет.

— Я ушел от жены. Стою с сумками на улице. Ты дома?

— Ого! Юр…

Молчание. Она шмыгает вроде. Плачет что ли?

— Юр, я сейчас не дома. Буду через час. Приезжай.

Я сажусь на лавку. Сил нет. Не думал, что это так сложно, уходить. На душе тягостно. Вспоминаю Аню и ее реакцию. Почему так спокойно? Хотя она всегда отличалось мягкостью. Взвешенностью. И мудростью.

Даже не знаю, как маме скажу. Она реально не переживет. Достаю котлеты. Ем. Не везти же их Свете? Глупо, правда. А выкинуть — рука не поднимается. Это не котлеты — это шедевр. Эх…

Пустота внутри. Хоть и желудок под завязку. Вызываю такси и еду к Свете.

Ее квартирка маленькая и неуютная. Вся современная. Наша с Аней теплая, мягкая. А тут и сесть некуда, чтобы развалиться у телика.

Сажусь на пластиковый табурет. Света сияет. Достает шампанское и контейнеры с едой.

— Юр. Ты просто нереальный. Я даже не думала, что ты так быстро решишься. Сейчас отмечать будем, я еды набрала. Ты что будешь? Тут и картошка, мясо. Пицца. Даже шаурму взяла. Вдруг, ты хочешь что-то такое, о чем мечтают холостяки.

Она смеется. И я смеюсь. Господи, как она смеется!

— Я не голодный. Но очень устал. Плохо мне. Тяжело. Чувствую себя мерзко.

— Сейчас я тебя согрею, сладкий мой. Сейчас станет легче. Ты все правильно сделал. Для нее правильно. Обманывать гораздо хуже, Юр. Гораааздо хуже.

Она подошла ко мне, обняла, и я утонул в этих объятиях. Стало хорошо. Только Анькины котлеты встали поперек горла.

Акт 3. Света

Он позвонил мне, когда я была с друзьями в кафе. Сказал, что ушел от жены. Честно, я поперхнулась. Не знала, что ответить. Шок. Страх. Восторг. Я была на седьмом небе от счастья. Ведь вы знаете, что от жен уходят не так часто. Ну, по крайней мере, не так быстро.

Я даже не рассчитывала на то, что он решится. Все-таки они давно вместе, и отношения у них были ровными. Она не бесила его, не раздражала. Жили-то неплохо. Он не жаловался.

Но решился. Ушел. И я обомлела. Ноги отказывались держать. Не помню, как добралась до дома, покупая всю возможную еду по пути. Хотелось накормить, обнять. И не отпускать.

Если вы спросите меня, как пахло счастье, я отвечу — шаурмой. Той самой, что я покупала ему в ресторанчике недалеко от дома. Мне хотелось его побаловать. Удивить.

Но он не стал есть. Выглядел так, будто его жевали волки, а потом собирали белки. Очень плохо выглядел. И я его понимала. Он совершил не поступок. Рывок. Он прыгнул со скалы. И прямо в мои руки. Счастье.

Мы смеялись и любили друг друга. А чем еще могли заниматься два сердца, которые наконец-то забились в унисон?

А потом… Потом началась жизнь. Не могу сказать, что было сложно. Нет! Было адски сложно. Я просто кожей чувствовала его постоянный анализ. Сравнение.

«Ага, моя жена стелет кровать по-другому. Ага. Еда у нее вкуснее. Ага…»

Я не бесилась. Я чувствовала отчаяние. Потому что соперничать с мертвой женой сложно. Мне рассказывала подруга, которая вышла за вдовца. Но блин, кто бы сказал, что когда жена живая, проблем не меньше… Она вот там — сидит в трех кварталах от меня со своими котлетами. И жарит их, жарит. А у меня не получается. Ну никак. Зато я на свою зарплату смогу купить хоть с тонну еды. Легко. Но он вспоминает котлеты.

На самом деле черт с ними, с этими котлетами. Дело не в них. А в том, что он привык, что его обхаживают. Он пришел и сел. Здравствуйте-пожалуйста, а есть что поесть? А я тоже пришла. И у меня йогурт в холодильнике. Потому что я не ем на ночь.

В общем, быт нас измотал нормально. Но честно, я же знала, что так будет? Знала. Поэтому грех жаловаться. Просто перетерпеть, подождать. Тем более тест. Две полоски. Счастье есть! Оно будет. У нас.

Я сама не верю, что так быстро. Развод только на следующей неделе. Но это уже формальность, неважно. У нас будет малыш. Ребенок. Пробую слово на вкус. Сладкое. Нереально сладкое. Ребенок.

Юра пришел поздно. И явно на взводе. Грею ужин, режу салат.

— Привет, любимый. Проголодался?

— Ага. Как волк. Что у нас сегодня?

— У нас праздник. А на ужин я потушила говядину со спаржей. И салат из редьки с помидорами сделала.

— Ты знаешь, я на работе поел. Так что не очень голоден. Но мясо буду. Устал как собака. Сегодня съездил к Ане, забрал вещи. Очень тяжко. Знаешь, она взяла котенка. Хороший малыш. Кошак ко мне даже не подошел. Шипел, скотина. А это я ведь его принес. Она странная, Аня. Так себя ведет спокойно. Точно есть у нее кто-то. Со мной улыбается, но вижу, что не мне. В сторону. Так что у нас там за праздник, ты говорила?

— Юр. У нас будет ребенок. Я беременна.

Юра затих. Растерянно. А потом улыбнулся.

У нас будет ребенок.

Это был последний счастливый день моей беременности.

А потом начались испытания. Токсикоз. Угроза. Больницы. Врачи. Я вся на нервах. А Юра где-то посередине. Он вроде со мной, а вроде нет его. И невозможно придраться. Все деньги, вся помощь — мне. И сидит рядом. Но не чувствую его. Нет его. Не со мной.

Роды сложные. Девочка у нас. Машенька.

Похожа на него. Даже залысины такие же. Смеюсь. Вот оно, мое счастье. Моя девочка. Моя. Девочка. Маша.

Юра берет на руки. Целует. А на глазах слезы. Реально плачет.

— Юр, миленький. Она наша. Наша, веришь?

Он молчит. Глаза мокрые. Трогает нос руками. Проводит по губам. Целует ее. И я таю. Вся таю. Вот они — дочка и Юра. Уже муж, отец. Мой, полностью мой.

Выписываемся. Идем за руку. Он несет люльку.

— Ну как ты жил без нас? — спрашиваю я.

— Скучал. Я скучал по своим девочкам, — отвечает.

И молчит. Не смотрит на меня, вышагивает тихо.

А мне почему-то грустно. Сердце сжимается. И чувствую неладное.

— Что-то случилось?

— Да нет. Ничего. Не переживай.

— Что-то с мамой?

— Да нет. Все хорошо. У мамы все хорошо. Не бери в голову. Все спокойно, — он пытается улыбнуться.

А я замираю. И мир мой замирает.

И мерещится мне в тишине его шепот:

— Свет, мне кажется, я влюбился.

Акт 4. Аня

Итак, я осталась одна. Что я чувствовала? Пустоту. Как будто из меня вынули все. До звона внутри.

Я написала смс подруге, и она позвонила.

— Ань, ну как ты? Он с концами уже, все?

— Да. Думаю, да.

— Может, мне приехать?

— Нет, Люб. Все хорошо. Я спокойна, — почти не вру.

— Ты давай там, держись. Какие твои годы, 36 — это не то, что не конец. Это только начало. Еще нарожать успеешь. Все будет хорошо.

— Да. Будет.

Я положила трубку. И выключила телефон.

Прошлась по тихой квартире. Кошак был рядом. Не отходил. Да, Кошак — наш кот. Мы так его и назвали. С фантазией не очень, но прижилось.

Я знала, что рано или поздно это случится. Правда, знала. Что он уйдет. Одна общая ошибка молодости — и его жизнь продолжается. А моя уже впритык. Все. Пустота внутри начинает выжигать. И поплакать бы, но нечем. Пусто.

Не могу сидеть. Не могу ходить. Беру мусор, сгребаю ужин туда. Котлеты, от которых тошно. Не жалко, нет. Тошно.

Выхожу из квартиры.

В подъезде жутко воняет. Капуста, моча, что-то еще такое же мерзкое. Мутит.

Подхожу к двери и натыкаюсь на коробку. Что это? Кто оставил мусор?

Блин, да там котята! Новорожденные, еще грязные, все липкие. Бросаю мусор, нагибаюсь. Четыре штуки. Вот черт! Где их мать? Твою ж налево!

Стою, жду, ищу глазами. Решаюсь выкинуть мусор. Подумать надо. Возвращаюсь — котята на месте. Одни. И кажется, уже мертвые.

Вот хрен! Хватаю коробку и несу домой. Звоню подруге:

— Есть номер ветеринара, кто сможет подъехать?

— Ты там головой не стукнулась? Совсем ку-ку? Какой ветеринар?

— Люб, вызывай на мой адрес. Я в запаре. Потом расскажу. Только сейчас. Срочно.

Беру салфетки, воду. И что дальше? Хочется материться. Матерюсь как пьяный футбольный фанат. Отборно.

Обтираю, ощупываю, смотрю — двое точно живы, а остальные непонятно. Как, блин, понять? Растираю, вытираю, верчу. Они маленькие, с сосиску, детскую. Хвосты с сантиметр. Плачу. Блин, рыдаю в три ручья. Какая гадина их выкинула?

Звонок в дверь. Врач и Люба. Влетают. Люба видит мое лицо и руки и произносит:

— Ну точно чокнулась.

А я начинаю завывать на три октавы, в голос. И не могу остановиться. Ору и вою, от души.

***

Один малыш умер. Еще на улице, судя по всему. А может, при родах. Три других были вне опасности, но требовали ухода с погружением. Кормление по часам. Обтирание. Облизывание, твою ж налево.

Вот так я стала котомамой.

Кошак принял новых зверей на удивление спокойно и с интересом. Крутился рядом. А потом и вовсе залез в коробку. Греть.

Хороший кот. Настоящий.

Через пару недель у меня забрали двоих — Люба взяла для себя и знакомой. Один остался со мной.

И мы зажили втроем. Не могу сказать, что счастливо. Но одиноко нам точно не было. Хлопоты забрали все мои силы. Но вместе с тем, я почувствовала и облегчение.

Это как в анекдоте про козу. Когда стоило продать ее, и сразу стало легче дышать. Не могу точно сказать, кто был этой козой — Юра или котята, но дышать точно стало легче.

Да что там — я жила! Свободное время, минимум грязной посуды и килограмма четыре веса в минус. Больше не готовлю. Аппетита нет. Приятные бонусы развода.

Кстати, с разводом уладили быстро. Юра хотел поговорить со мной. Но честно, я знала, что так будет лучше. Ему. И мне. У него — новая жизнь и шанс иметь детей. У меня — свобода и возможность не жить с мыслью, что я его лишаю будущего, продолжения рода. Се ля ви. Лучше в 38 лет развод, чем всю жизнь прожить на пустых квадратных метрах, как заложники одной ошибки.

В один из вечеров ко мне позвонили в дверь. Сосед сверху. Открываю и слышу:

— Вы, случайно, котят не видели?

А у меня прям сковорода зачесалась. Давно стояла без дела. Так и захотелось по башке ему дать.

— Видела. А что?

— А не знаете, где они?

— А вам какое дело?

И тут он удивил. Рассказал, что кошка у него беременная была. А ему надо было уезжать в командировку срочно, оставил с подружкой. Приехал, а кошка одна. Котят нет, киса с ума сходит, высохла вся, проблемы со здоровьем. Обошел часть соседей. Никто котят не видел и не слышал о них. А дама его молчит. Говорит, что кошка в подъезд выскочила, а потом пришла через два дня.

— Уже как бы месяц прошел, — сказала я ему, но к себе пустила.

Показала Котика (с фантазией у меня швах). И рассказала, как нашла коробку, как выхаживала этих котят, как один умер, а двое других нашли дом.

Так и познакомились с Андреем. Хороший мужик. Но вот девушка его… гадость. Хотя, скорее всего, бывшая девушка, насколько я поняла.

Коты мои росли. Вернее, один старел, другой знатно подрос. Котик и Кошак. Отличная команда. А главное — веселая.

Я работала и скучать некогда было. С Андреем нашли общие интересы. Ходили вместе в магазин, иногда в театр, кино. Было приятно чувствовать себя интересной. Я ожила и взбодрилась. А главное — поняла, что все правильно. Все получилось абсолютно правильно.

А вчера я в этом точно убедилась.

Шла днем по парку и увидела Юру. С коляской. Идет один. И меня явно видит. Я чуть не прыснула со смеху, когда поняла, что он мечется и не знает, куда себя деть. Испугался, бедолага.

— Привет, Юра, — говорю я и улыбаюсь.

— Привет, — смущенно отвечает он.

— Твоя коляска? В смысле, ребенок?

— Моя. Дочь, Маша, — говорит, а глаза его из пугливых превращаются в нежные, теплые. По ним разливается солнце и тревога. Страх.

— Поздравляю, Юр! Правда. Поздравляю от души!

Улыбаюсь, дотрагиваюсь до коляски. Там лежит что-то большое и розовое, пушистое. Спит. И вот тут я понимаю, что все не зря. Глаза наполняются слезами. Не могу сказать, что мне горько. Но чувства сложно описать. Зависть? Нет. Тоска? Да. Зеленая. Тягучая. И бессмысленная.

— Ань, прости меня. Прости! Я по тебе скучаю. Я бы сказал, что жалею о своем поступке. Очень жалею. Но…

И он смотрит в коляску. Я киваю.

— Нет, все правильно. Все правильно. Счастья тебе, — говорю и набираю ход.

— Ань, прости, — слышу вслед и ускоряюсь.

А вечером пришел Андрей. И я накидалась вдрызг. До зеленых соплей и прочих радостей. Он смотрел на меня с нескрываемым изумлением и неподдельным весельем, а я вела себя как дура. Ну, смех там, шутки, флирт. Вы поняли, скорее всего. Дура и есть. Отборная.

А потом уснула. В одежде. Кошак спал в ногах, а Котик на голове. Где спал Андрей, я не в курсе, если честно. И я не хочу отношений. Не сейчас. Когда свобода стала такой чистой и прозрачной.

А утром… Утром я решилась. Знаете, я давно уже об этом думала. Но был Юра, и было его мнение. А сейчас… Сейчас я точно знаю, нет, я уверена в том, чем займусь сегодня. Беру телефон.

— Люб, привет. Помнишь, ты говорила, что твоя сестра работает в Доме малютки? Я могу с ней встретиться?

— Оу! Ань, ты уверена, что Юра вместо твоего чемодана мозг не захватил?

— Уверена. Теперь точно, на все сто!

— Пиши номер. Буду ждать тебя на остановке.