Взять своё

Оксана Демченко, 2009

Рассказ из мира Саймили, предваряющий заглавную книгу – «Ромашки для королевы». События этой короткой истории происходят задолго до времени, описанного в «Ромашках». В стране эльфов наступило болезненное, затяжное безвластие. Древняя слава ржавеет, древняя честь не в чести, а новое время создает новые ценности, далеко не вечные. Вот на таком фоне встретились эльф и гном, чтобы исполнить старое обещание двух рас – любой ценой. В истории мелькнет много лиц, которые позже и подробнее будут представлены в «Ромашках». Их решения, принятые в прошлом, отзовутся эхом в будущей жизни.

Пол тоннеля выгибался ощутимо, — как спина капризной, лениво потягивающейся кошки. Мол, попробуй одолей такую крутизну без отдыха, упрямец! Но гном бежал целеустремленно, не снижая темпа. Вперед и выше, к яркому злому свету дня в арке далекого еще выхода на поверхность. В иное время он бы подумал — к сияющему. Но толку от этого света, когда на душе смоляной коркой запеклась обида. За все горы. За общее прошлое. За тех, кого хоронили вместе и до сих пор чтут в своих поминальных песнях знахари подгорного племени.

Эльфы и гномы… Они были не просто союзники — друзья. Вместе, плечом к плечу, стояли против страшной беды и принимали последний бой. Эльфы в той войне утратили родину, прежний уклад жизни, девять десятых населения — и королеву. Гномы потеряли страну и короля. Кряж, новый дом народа гор, после войны изрядно опустел. Не стало многих славных семей. Полегли до единого лучшие королевские норники, сберегая магов и знахарей, заклинающих от зла. Да что вспоминать… Двести лет после войны в отрядах спасателей были практически одни женщины. В угольных шахтах руду дробили дети. Они так и остались на всю жизнь низкорослыми, синевато-бедными недокормышами. Поколение, повзрослевшее слишком быстро и без отцов…

Гномы замуровывали покойных в больших пещерах, не разбирая тел. Слишком их было много — ушедших. И слишком мало — выживших, еще сохранивших силы хотя бы для отдания последнего долга собратьям по оружию.

Казалось, общее горе не может забыться. Тем больнее нынешняя подлость эльфов: как смели они вычеркнуть из памяти общее прошлое? Эльфы — вечные, они не знают смены поколений! Королева бы этого не допустила. Но сребровласая Тиэса-а-Роэль, Единственная, как её звали эльфы, осталась в подгорных тоннелях. Зло не одолело её. Но, увы, оказалось заперто и обезврежено лишь силой души и ценой жизни — отданной без колебаний.

Подданные Единственной — выжили, уцелели. И позволили сгинувшему мраку войти в свои души. Предали древнюю дружбу, забыли союз, скрепленный непомерным числом жизней лучших.

Гном сердито рыкнул и прибавил шаг. Злость — она подстегивает сильнее кнута. Жаль, невозможно позволить себе такую слабость, как крик или даже излишнее раздражение. Он — наследный принц рода Гррхон. Правящего рода. Исконного, признанного в горах от их сотворения. Король Рртых первый Гррхон воевал в древних битвах. Он был лучшим. Он один стоял в коридоре у слияния ходов подгорного лабиринта крепости Черных. И дал время эльфам и гномам пройти в недра чудовищного строения, проточившего сами корни гор. Он остался в подгорной тьме навсегда. Эльфы потеряли королеву. Гномы — короля…

Увы, две эти смерти слишком уж многое сделали невозвратным. Обещание, высказанное вслух и подтвержденное нерушимыми клятвами, стало пустым звуком. Важнейшее обещание!

Пора наполнить слова древним смыслом. Если вечные утратили память, гномы возьмут причитающееся им и у беспамятных! Не напомнят и не попросят, ведь былой дружбы уже нет. Просто придут — и заберут.

Гном выбрался в арку ворот и замер у кромки тени и света. Там, впереди — вершинный мир. Леса, принадлежащие вечным, земли людей. Чуждые гномам — но ведь прекрасные, нельзя им отказать в праве так называться. Малахит сосновой хвои причудливо нанизан на золотое плетение ветвей. Столбами солнечного света рвутся в небо стволы. Гном улыбнулся в бороду. И воздух! Пьянее и слаще любого меда. Живой, густой, впитавший смолу, растопленную яростным полуденным солнцем, настоянный на сотне цветущих трав, высеребренный голосами птиц.

Рртых второй Гррхон поправил секиру в чехле из плотной мягкой кожи. Попросил у Труженика благословения: решить дело миром и не расчехлять, обрывая первым же ударом последние нити, связывающие две расы, гномов и эльфов.

Он шагнул в солнечный день. С головой окунулся, и густые волосы вспыхнули рыжим пламенем, роднясь с этим дивным живым полуднем, с сосновым лесом и солнечной радостью. Рртых повел плечами — благодать. Печет, как в кузне! И побежал снова — теперь вниз по склону, широкой мощеной дорогой. Сколько веков уже гномы поддерживают и развивают подгорный тоннель, связывающий южные земли людей с миром их северных соседей за Кряжем. Сколько труда кладут на свое дело! Кряж велик и могуч. Синие клыки его вершин вцепились в саму небесную твердь! Нет пути через горы верхними перевалами, с грузом товара крутых каменистых троп — не одолеть…

Зато через гномий тоннель — неделя неспешного удобного движения. Куда больше проблем у купцов с эльфами, уже второй век вынуждающими караваны обходить стороной их заповедные леса. Как раз здесь, у самых гор, вечные устроили развилку и закрыли от всех короткий прямой путь! Выставили охрану. А лучники остроглазых следопытов, всякому ведомо, — серьезные бойцы!

— Пади на колени, презренный, перед величием страны Лирро и её вечного короля, — звонко предложил голос невидимки.

Гном хмыкнул и остановился. Определенно: эльфам окончательно напекло их вечные головы! Не представясь, не спросив имени, не показавшись из своей глупой засады — оскорблять.

— Так мне-то он не король. Сами падайте, коль охота лбы расшибать, — зычно посоветовал рыжий. — Только уж не в кусты, а то я вас так и не рассмотрю никогда. Эй, шагайте на опушку. В невидимок гномы не верят. И речей с ними не ведут.

Длинная белоперая стрела укусила край толстой подметки гномьего ботинка. Рртых рассмеялся, пожал плечами и пошел вперед.

— Ты что, совсем не в себе? — куда живее возмутился следопыт, его голос утратил звучность торжественной трубы. — Застрелим ведь!

— Я все ж полагаю, вы дурни, но не распоследние трусы, — обстоятельно начал новую речь гном, мерно вышагивая по тропке. — Из засады посла бить — дело гнусное. Надобно расспросить сперва. Ну, вылезайте уже, белки вы крикливые!

Лес возмущенно вздохнул коротким порывом ветерка. Гном усмехнулся. Значит, в пограничной заставе и маг имеется. Плохо. От начала времен у вечных в роду — наикрепчайшие заклинатели. Ветер набрал силу и уперся в грудь широкой ладонью, разросся до размеров щита, норовя силой остановить продвижение рыжего подгорника. Гном остановился сам, ниже опустил голову и рявкнул диким знахарским басом так, что сама хвоя вздрогнула в ужасе и встала дыбом! Лес замер, колдовской ветер испуганно стих.

— Я все равно упрямее вас, — уверенно сообщил гном. — Выходите.

Ближние заросли орешника вроде бы и не качнули ветвями, но на их фоне возник бледный от гнева — он и сам надеялся, что пришелец поверит, именно от гнева, а не от страха — эльф. Стройный, гибкий, с длинными пушистыми волосами, похожими мягкостью и тоном на одуванчиковый пух. Глаза ясно-серые, самый частый в их роду цвет, — прикинул гном, облегченно выдыхая сквозь зубы. Все же первый бой за ним! Выволок следопыта из лесу, переупрямил и поставил перед собой. Как равного.

— Пади на колени, презренный, перед величием… — начал эльф снова.

— Ты что, король и есть? — с нехорошим подозрением уточнил гном.

— Нет, — опешил светловолосый.

— Вот и я о том. Перед величеством — может и задумаюсь о соблюдении чужого этикета. А тебя точно не обрадую эдаким зрелищем, уж извини.

— Ничтожность твоей короткой жизни… — эльф начал новую заученную фразу.

— Погоди. Давай я ситуацию по-простому обскажу, — прервал его Рртых. — И вот она какая. Секиру я достану быстрее, чем умру от стрелы. Посему остаток вечности лично ты будешь коротать с гномьей сталью в переносице. Ох и довел ты своим гудением, ну нету мочи! Захлопни рот и пошли уже. Веди к королю.

— Нельзя так, — обречено вымолвил эльф. — Мы пускаем в край Лирро только тех, кто заранее уведомил о визите.

— Ага. Я пробовал уведомить. Вы же никого не слушаете, — рыкнул Рртых, начиная всерьез злиться.

Светловолосый окончательно запутался и с отчаянием глянул в зелень орешника. Тишина… Он провел рукой по волосам, вздохнул, выдумывая новый вопрос для рыжего упрямца и стараясь потянуть время. Надо дать магу возможность связаться со столицей. Или что он вообще сейчас делает? Ведь не отзывается… Эльф уже злился не меньше, чем гном.

— Вечный король Лиррэль-а-Тэи не желают принимать никого, — прогудел едва ощутимым пчелиным полетом голос из ниоткуда.

Следопыт облегченно кивнул. Гном нехорошо прищурился. Орешник промолчал, но маг наверняка уже готовил новое заклятие… «Плохо дело», — хмуро прикинул Рртых.

И тут следопыт отчетливо вздрогнул. Еще бы: на тропе возник, соткался из полуденного марева жары, рослый широкоплечий родич! Именно возник. Хотя перед следопытом эльфов нельзя возникнуть внезапно — на то он и следопыт, он в лесу — дома… Пронзительно-зеленые глаза прибывшего насмешливо сощурились, не пряча улыбку. Впрочем, эльф слишком мало интересовал нового участника неласковой пограничной встречи. Прибывший удостоил светловолосого сородича одним коротким взглядом и побежал к гному, на ходу раскрывая объятия.

— Рртых, — выдохнул он совершенно счастливым голосом. — Живой настоящий рыжий упрямец! Идеальный пятифутовый гном, чтоб мне заново словить кулаком в ухо… Как вас создают, косматая борода? Ни в единой черточке нет отличия. Я надеяться не смел, что увижу тебя вновь. То есть извини, ты — не он… Но все же ты Гррхон, вот в чем нет сомнения. — Зеленоглазый поклонился и с веселой заинтересованностью уточнил: — Ваше величество — или пока еще…

— Высочество, — кивнул гном. Успокоено вздохнул, вглядываясь в лицо и стать собеседника, в необычно массивного для эльфа. — А ведь ты тот самый…

— Молчи, — решительно перебил рослый эльф. — Меня все в долине зовут Рир. Тот — не тот, уже не важно. И вообще, что за глупая манера: болтать без умолку посреди леса? Пошли, у нас с Жасом есть отличное пиво. Эти, — Рир неопределенно махнул рукой в сторону орешника, — молодые, пить не умеют, настоящего вкуса в напитках не смыслят.

— Нельзя… — в отчаянии начал светловолосый следопыт.

— А ты со мной повоюй, — подмигнул ему зеленоглазый. — С нами двоими, если уж точнее. Скоро Жас прибежит, ты и его учти третьим, малыш Оль.

— Но несравненный король будет в гневе, — прошептал следопыт.

— Ему не привыкать, — кивнул зеленоглазый. — Я его главная проблема, знаю. Пусть гневается, ты сразу так и скажи: Рир во всем виноват. Будет просто, этому вы быстро научились: на других кивать.

Светловолосый Оль смутился и сгинул в орешнике. Гном победно поправил так и не расчехленную секиру. Теперь он попадет в столицу и посетит короля, нет сомнений. Потому что, судя по описанию из семейных хроник, рядом идет тот самый эльф, памятный по делам давней войны. И, как бы он себя теперь ни называл, он — хран королевы Тиэсы. А еще друг первого Рртыха и вообще, толковый эльф, достойный даже — без всяких скидок — зваться гномом. Верный, надежный, основательный. Умеющий ковать оружие и беречь мир. Ключник — так его назвали, когда душа королевы запечатала зло. А он — закрыл крышку ларца.

— Почему Рир? — басовитым шепотом уточнил гном. — Прежде звался…

— Думаешь, они тебя одного довели этикетом? — махнул рукой эльф. — Я так надеялся, что мы после войны станем жить свободно! Прежний мир вечных был ужасен. Касты, разобщенность, ледяной холод нелепых условностей. Королева боролась, но одной ей не удалось одолеть знать. Которую успешно выкосила война… Так теперь новая беда! Лиррэль сходит с ума на своем величии. Видишь, друг Гррхон, эльфам нельзя без Единственной. А она ушла, — голос Рира сошел на шепот. — Навсегда…

— В наших книгах значится, — бесцеремонно сообщил гном, — ты любил её. И едва не помер, когда она сгинула.

— Едва, — горько усмехнулся зеленоглазый. — Увы, именно так.

Конец ознакомительного фрагмента.