Десятый отряд

Оксана Алексеева, 2023

Наташа больше не может закрывать глаза на истину: она является представительницей еще более презренной расы, чем инкубы и суккубы. Но вовсе не по этой причине она держится рядом с Димиником Эймом. Дело в том, что только вместе они могут раскрыть тайну смерти их родителей. Курсантке сверхполицейской академии приходится смириться и с его ужасным эгоистичным характером, и с подлостью его невесты. А заодно доказать всему миру магических существ, что десятый отряд сверхполиции – это не сборище бесполезных уродцев, а свежий взгляд на закон и порядок.

Глава 2

Ледник, или местная система исполнения наказаний, оказался вообще не ледником — ничего общего с моим заочным представлением. Осужденных размещали в большой пещере естественного происхождения, которая находилась в получасе езды от столицы. Я почти возле самого входа рассмотрела первую пустую капсулу: нечто подобное полупрозрачной сфере, куда помещали преступника и замораживали магией, погружая в долгий сон. Магистр Веллес на лекции о системе сверхправосудия рассказывал, что никаких мучений существо не испытывало — ни во время самой заморозки, ни после. Ведьмаки еще и добавляли в заклинание благостные сновидения: в Вахарне считали, что месяцы или годы душевной гармонии способны помочь перевоспитанию тех, кого еще можно перевоспитать. Работало это по-разному: некоторые действительно возвращались более спокойными и уравновешенными, другие же ничуть не менялись. Довольно гуманное наказание, как по мне, — и именно поэтому в ледник не отправляли жестоких убийц. Смертная казнь в Вахарне применялась во всех случаях тяжких преступлений, то есть в леднике свой срок дремали в большинстве лишь воры и мошенники. Конечно, и те, кто лишь замыслил хладнокровное убийство, но не успел его реализовать — такие, как Кристина Фор.

Нас с Димиником дальше не пропустили. Вниз прошли только лорд и леди Фор в компании судебного исполнителя. Мы остались на возвышении в компании слуг их семьи и нескольких зевак — вернее, аналога местных журналистов, которые уже к концу дня выпустят новостные повестки об этом событии. Но даже отсюда было видно несколько капсул с замороженными существами. Все бойко перешептывались, но одновременно стихли, когда увидели Кристину. Девушка шла к родителям на нетвердых ногах, одета она была так же, как во время приговора, белоснежные волосы примяты, а взгляд — немного пьяный. Но это ненадолго, ей просто необходимо окончательно проснуться. Отец накинул на ее плечи теплый плащ, крепко обнял — и сразу зашептал что-то в ухо. Возможно, быстро пересказывал, как она «мечтала» служить в сверхполиции — и ее зачисление в нашу академию было единственным условием освобождения. Даже с такого расстояния я могла видеть, что красота Кристины за это время ничуть не угасла. Как-то даже наоборот, сейчас она выглядела трепетной и беззащитной, легкий румянец на бледных скулах придавал ей немного болезненный вид, но и он выглядел идеальным дополнением к безупречным чертам.

— Какая же красивая гадюка, — вылетело у меня. — Вот ведь падла — даже после морозилки смогла бы победить в конкурсе красоты… Может, ей хотя бы не причесываться? Ну какие шансы у всех девушек быть тобою замеченными на ее фоне?

— Ревнуешь, Наташ? — Диминик скосил на меня взгляд.

Я ответила максимально честно, ведь не видела смысла притворяться — это же просто заболевание, а в болезни признаваться не стыдно:

— Да, есть немного. Дни считаю, когда эта чертова влюбленность пройдет. Стараюсь радоваться, что мы с тобой не переспали, а иначе уже и просвета бы не видела. Риссае было хуже, мне грех ныть. Иногда целый день могу о тебе не думать, но порой так накатит, что хоть на стены лезь. Где взять сил, чтобы дождаться?

В его тоне вдруг появились веселые нотки:

— А ты так уверена, что дождешься, Наташ?

— Ты о чем? — Я испуганно уставилась в черные глаза. — Хочешь сказать, что твоя магия будет отпускать дольше, потому что я полукровка?!

— Нет, — он смотрел прямо и пронзительно. — Хочу сказать, что не всегда в таких чувствах виновата только магия. Ты узнала меня с таких сторон, которых вообще больше никто не видел, включая меня самого. И тот влюбленный тюфяк мог вызвать в тебе настоящую взаимность, он был жалок, но искренен.

— Не-е… — протянула я, а затем в страхе завопила: — Не-не-не-не!

На нас обернулись, валькирия рядом зашикала — мол, не забывайте, где находитесь. И потому я продолжила орать на инкуба шепотом:

— Не-не! Я уже все сердце вымотала — если продлится еще хоть месяц, то я сама в заморозку попрошусь!

Диминик не спорил. Оторвал от меня взгляд, снова уставился на свою невесту, которая теперь обнимала мать, а ее отец в то время подписывал какие-то бумаги, протянутые служащим ледника.

— Как скажешь, — продолжил инкуб разговор тихо. — Но дай знать, если не отпустит.

— Зачем?

Он не спешил отвечать. Кристина увидела его снизу, помахала рукой, широко улыбаясь — вот, уже и пьяный взгляд пропал. Суккуб дождалась, когда служащий кивнет, и пошла к каменной лестнице, чтобы подняться к выходу. Диминик решил высказаться в тот самый момент, когда его невеста спешила к нему, чтобы наконец-то обнять после долгой разлуки:

— Наташ, я никогда не был более счастливым, чем в те недели, когда был в тебя влюблен. Я с утра подрывался с постели, чтобы скорее тебя увидеть. Меня посреди ночи подкидывало всякий раз, когда ты мне снилась. Я совершенно перестал соображать. Ненавидел себя за слабость перед тобой, причем никогда не чувствовал себя сильнее против всего остального мира. Но я никогда не был счастливее. Теперь понимаю, почему женщины так охотно бросаются в этот гормональный всплеск, который я им создаю. Они хотят не столько меня, сколько ощущать себя живыми.

Я ошалело рассматривала профиль инкуба, пока сам он глядел на совсем другую девушку. И понимала, что он имеет в виду — я тоже не была счастливее, кроме того короткого периода, когда могла схватить его за ворот рубашки и поцелуем вынудить перестать улыбаться. Но для хладнокровного циника это не признание даже — тянет на целое откровение всей жизни! Однако я не смогла ничего уточнить, ведь Кристина уже с визгом повисла на его шее, а Диминик мгновенно изменился — обмяк, ласково улыбнулся и прошептал:

— Я так соскучился, любимая.

На их долгий поцелуй я смотреть уже не могла — отвернулась. Но суккуб отстранилась от своего дражайшего жениха и наконец заметила меня.

— Эта тварь все еще дышит? — прошипела злобно.

Диминик ответил ей со смехом, наклонившись к уху — а я не могла не расслышать, поскольку стояла ближе всех к ним:

— Мы теперь изображаем законопослушных существ, дорогая. Некоторым тварям надо еще подышать, а ты сделай над собой усилие — и улыбнись газетчикам, как только ты умеешь.

Все, мерзкая парочка воссоединилась. Такие же восхитительные снаружи, какие гнилые внутри. Я и забыла, каким был Диминик при Кристине — он улыбался совсем иначе: широко, лучезарно, и только равнодушный прищур выдавал его сосредоточенность на каких-то своих мыслях. Это совершенно другая версия его харизмы — и она больше пугает, чем привлекает.

От моих сомнений и следа не осталось, когда он укатил на машине вместе с Кристиной, бросив меня возле ледника. Я не сразу осознала, что ему хватило на это наглости, а после побежала к другим существам спрашивать, не найдется ли в машине лишнего местечка. Но меня никто не подхватил: автомобили здесь были редкостью, и потому в них нередко набивалась целая толпа, если нужно было ехать в одну сторону. К семейству Форов я, разумеется, даже подходить не стала — они ненавидели меня точно так же, как их дочь, хотя и вели себя более сдержанно.

Старалась не впадать в отчаянье, но обида душила. Инкуб не мог заранее предупредить, что подкинет только в одну сторону? Ему еще до встречи с Кристиной на меня было плевать?! Хотя чему я удивляюсь? Чему я вообще могу удивляться, зная его уже так долго?

Через полчаса меня все же подхватил крестьянин на телеге — он вез продукты из поместья в столицу. Ехать было неудобно и намного дольше, чем на спорткаре Диминика, но я искренне благодарила и радовалась, что лошадка оказалась очень быстрой, а телега — не слишком перегруженной. На подъезде к городу вложила в ладонь молчаливого мужичка пару малахитовых синтов, радуясь, что они оставались у меня про запас. Уже почти наступила ночь, а я все еще не могла перестать злиться. Направляла уставшее тело к переодевалке, мечтая поскорее добраться до московской квартиры и лечь спать.

Аго и в столь позднее время бывал на своем посту — ловил случайных жертв. Я же являлась его самой любимой:

— О, Талья! А чего такая рожа, как будто жабу зажевала? Да и запах соответствующий.

Общаться с ним я умела, потому и отвечала на главный вопрос, а не на раздражение:

— Просто Марина уговаривала меня переехать в Вахарну. Она все просчитала, а о главной проблеме мы забыли — возвращение Кристины Фор! Эта гадюка мне на учебе жизни не даст, но там она со мной ничего ужасного не сделает. А вот быть у нее под носом круглосуточно — уже совсем другой вопрос!

— А-а, — тролль осознал центральную мысль, но сказал раздражающе честную вещь: — И ты собираешься прятаться от нее всю жизнь? От всех преступников будешь прятаться или только от самых симпатичных? Гордость сверхполиции! Сбегаю за орденом — у меня как раз в отхожем месте сегодня шедевр получился.

Я мгновенно остыла и нервно рассмеялась:

— Черт тебя побери, ты снова прав. Я хотела сказать, что Марине больше не придется меня уговаривать — теперь мы переедем даже в случае, если доходы с расходами биться не будут! Ни от кого я прятаться не собираюсь!

Думала, что Аго и этот порыв сможет удачно высмеять, но он свел кустики бровей к широкой переносице и заговорил деловито:

— У меня к тебе предложение, Талья. Инкуб к тебе клинья подбивал, а я души не чаю в дорогой Кристиночке. Может, объединимся и разобьем их парочку? Я как раз умею прекрасно утешать брошенных невест.

Я скептически осмотрела кривую низкорослую фигуру и некрасивое лицо тролля — у него нет шанса не только с первой столичной красавицей, а вообще. Но возмутило другое:

— Ясно. То есть теперь ты не боишься, что Диминик меня использует и выбросит? Мы больше не друзья?

Он ответил как само собой разумеющееся:

— То ты, а то дорогая Кристиночка — единственный лучик света в этом мрачном мире. За один ее поцелуй я десяток таких, как ты, в утиль спишу.

— Ты ведь женат, Аго, — припомнила я. — Не стыдно мечтать об измене?

— Любить суккуба — это естественное состояние любого нормального мужика! — он горделиво выпятил грудь, показывая, кто здесь единственный «нормальный мужик». — Даже моя старая карга поймет!

Я отмахнулась и пошагала дальше. Разбить пару Диминика и Кристины не удастся никому — и уж точно не нашей карикатурной парочке. Инкуб об этом не помышлял и тогда, когда по уши был в меня влюблен. Закончился период даже дружеского общения с ним — они снова воссоединились в единое целое, прекрасное и отвратительное одновременно. А во мне все еще кипит ревность, именно она мешает рационально мыслить.

* * *

На лекцию магистр Веллес пришел уже уставшим, словно было не начало учебного дня, а конец непрерывного семестра. Он сел за свой стол, сцепил руки в замок, а говорил размеренно и монотонно:

— Здравствуй, Кристина. Не буду врать, что рад тебя здесь видеть. И очень надеюсь, что этот хаос разрешится сам собой. Я уже поставил вопрос перед ректором о создании отдельного факультета для инкубов и суккубов, раз вы теперь толпой повалили. Он давно бы уже это сделал, да только никто из преподавателей почему-то не хочет вас ничему учить. И чему вас научат берсерки или ведьмаки? Как очаровать бедную жертву и потом незаметно спрятать труп? Так вы это и без нас умеете. Но я стараюсь быть профессионалом — и буду работать как прежде. Очень надеюсь, что и ты, Кристина, не станешь мне в этом мешать.

Красавица с идеально прямой спиной и белоснежной улыбкой постукивала своим безупречным ноготком по парте. Меня едва не стошнило, когда она протянула бархатно — голосок у нее тоже был верхом совершенства:

— Для тебя, старик, я не Кристина, а леди Фор. Не забывайся.

Ну вот и доказательство. Те, кто называл ее высокомерной стервой, ничуть не преувеличивали. Риссая закатила глаза к потолку, Марина хмуро посмотрела в сторону новой курсантки, а мне была интересна реакция Диминика — возмутится или промолчит? Но инкуб, который сидел с ней рядом и нежно держал за руку, с задумчивой улыбкой смотрел в сторону окна — он точно не был удивлен таким выпадом, как и не собирался ставить ее на место.

Веллес вдруг улыбнулся и заметно расслабился — и в этот момент я начала уважать учителя еще сильнее.

— Для тебя, Кристина, — он проговорил с совершенно ровной интонацией, — я магистр, а не старик. Тебе не помешало бы вспомнить, что твоя амнистия сразу же встанет под вопрос, если тебя отчислят из академии за нарушение дисциплины. Хочешь еще что-то добавить?

Она сразу же потупила взгляд:

— Ничего, магистр, извините.

Ей хватило ума прикинуть риски — и на том спасибо. Если бы к такому характеру она была еще и тупой упрямицей, то пиши пропало.

Лекции, на удивление, прошли без малейших эксцессов. Даже Аго ни разу не подал голоса — он с обожанием смотрел на Кристину и никого не раздражал. На перемене преподаватель вышел из аудитории, предоставив нам время для отдыха, и тогда инкуб встал со своего места и вышел вперед.

— Надо обсудить идею для десятого отряда. — Он поймал всеобщее внимание и продолжил: — Нам всем, кроме Кристины, не помешают лишние заработки, согласны? Никто не возражает, если я начну оформлять на нас простые рейды? Причем мне нельзя покидать Вахарну.

Суккуб звонко рассмеялась, перебивая его:

— Меня три месяца не было или триста лет? Мир так изменился, что его и не узнать! Дим, родной, ты на полном серьезе собираешься нести службу?

Он ей улыбнулся с такой нежностью, что у меня сердце сжалось от зависти:

— Кристина, за это время действительно многое произошло. — Он почему-то на секунду скосил взгляд в мою сторону, но тотчас снова посмотрел на свою девушку. — Собственно, благодаря этим изменениям ты сейчас на свободе — цени или хотя бы не мешай.

Она вскинула ладонь, будто сдаваясь, а с другого ряда подала голос Риссая:

— У меня другой вопрос, командир. Ты уже внес новенькую в список нашего отряда?

— Еще нет. — Диминик посмотрел на ведьму хмуро — ему явно не хотелось отвечать на этот вопрос.

И рыжая ведьма сумела глядеть на него прямо и говорить твердо:

— Хорошо. Потому что ровно с того момента меня сразу вычеркивай. Я могу бросить учебу в любой момент, а если захочу остаться в сверхполиции, то меня любой отряд к себе примет. Надо напоминать, что я из всех вас единственная, кого здесь воспринимают всерьез?

— Риссая, прошу, не ставь меня перед таким выбором, — очень мягко и тихо попросил он.

Они пока эту тему развивать не стали — ведьма не могла сопротивляться такой интонации. Но подоплеку я поняла: именно по этой причине Диминик до сих пор не внес Кристину в список — он знал, что такой поворот только Аго воспримет с восторгом. Но рано или поздно ему придется, ведь суккуб — настолько же нежелательное лицо в сверхполиции, как и сам он. Если я пойду с поклоном в девятый отряд, то, возможно, они меня простят и вернут свое предложение. Маринке будет сложнее — ее только Николас может куда-то пристроить, но она неплохо расписала свою пользу — сможет повторить и для всего управления. У Аго нет вариантов, но он и не горит желанием, у Диминика и Кристины — еще меньше, чем у Аго. С этой парой никто не будет церемониться, и именно поэтому прямо сейчас нельзя загонять командира в полный тупик — иначе он найдет способ всех нас переубедить, и нам это не слишком сильно понравится.

Чтобы снизить накал атмосферы, теперь руку подняла я:

— Нам с Мариной точно лишние заработки не помешают. Но ты имел в виду рейды в Вахарне? Сам-то слышишь, как смешно это звучит — ты наверняка знаешь всех преступников и все злачные места в столице. Мы по твоим коллегам пойдем или сразу самого главного поймаем — тебя?

— Нет, Наташ. — Он заново вывернул мне всю душу улыбкой. — Моих коллег мы оставим на черный день. Немного можно заработать на ночных рейдах — следить за порядком, остановить грабежи и насилие. Больше платят премиями за героизм в чрезвычайных ситуациях — это как когда вы с Риссаей Никиту поймали. Кстати, его дело так до конца и не раскрыто.

— То есть как не раскрыто? — удивилась я. — Он в бессрочной заморозке!

Диминик задумчиво кивнул, но изложил суть, как будто только об этом и думал в последние дни:

— У него невообразимый дар, он даже Риссаю смог заарканить, а она среди ведьм считается очень сильной. Что-то немыслимое есть в его способностях — я искал в старых трактатах и не нашел ни одного упоминания о такой силе в нашей цивилизации. Возможно, в других такие случаи бывали, но нам эти данные недоступны. Он — сирота, вырос в детдоме, но у него может быть кровная родня — и любой из них потенциальный носитель такой же силы. Зачем нам прижимать благородных контрабандистов, если мы найдем кого-то более стоящего?

Риссая похмыкала и согласилась:

— Ты прав, Диминик. У сверхполиции обычно и без того работы хватает, а мы можем заняться вплотную. Но его родня, если таковая есть, может быть только в человеческом мире — потому помогай с организацией, а исполнять придется нам. — Она подумала немного и вздохнула: — Основная работа на меня и упадет, будем честны. Опять сутками не спать и управлять альтерами, поэтому от помощи отказываться не стану.

— Организую, — пообещал инкуб. — Хоть что-то интересное раскопаем — над нами перестанут в голос смеяться.

— Самооценка страдает? — подал неуверенный голос Аго, вспомнив, кто он есть и для чего существует: — Если девчонки найдут что-то интересное, то станет еще очевиднее, что ты на них просто паразитируешь?

Диминик просто продолжал улыбаться. Внимательный тролль все еще не знал, что инкуб может изредка пробираться в человеческий мир, а его альтеры вездесущи. И никто пока несведущих в эту тайну не посвящал. Отличный из нас отряд, ничего не скажешь — мы даже не доверяем друг другу настолько, чтобы делиться сокровенной информацией. Но на ночные рейды в Вахарне по субботам все согласились, хотя еще большой вопрос, сумеет ли наш командир выбить для нас эту работу.

Аго сразу после обсуждения переключился на новенькую, которая к нашим разговорам была полностью равнодушна.

— Кристиночка, дорогая, тебе пришлось многое пережить. Ты как вообще?

На удивление, девушка ответила ему довольно вежливо:

— Даже не представляешь, тролль, насколько плохо. И теперь я буду вылизывать этого мерзкого Веллеса, лишь бы снова не оказаться в леднике.

— Это было так ужасно? — с придыханием задал Аго тот вопрос, который возник и у меня. — Тебе снились кошмары, или ты чувствовала боль?

— Нет и нет, — успокоила красавица, разглядывая свои ногти. — Мне снилось что-то приятное, сейчас и вспомнить толком не могу, что именно. Но на самом деле это ужасно — осознавать, что ты спишь и не можешь проснуться. Приходится — даже не знаю, как выразиться — от скуки переосмысливать саму себя.

Тролль воскликнул гневно в качестве поддержки:

— Да они просто звери!

— Вот именно, — выдавила она. — Уверена, что через год я бы и вспомнить не смогла, какой была прежде. Остались бы на уме одни поля, горы и цветочки в небе под умиротворяющую музыку. Жесть просто.

Маринка тихо усмехнулась. А я напугалась — в этом наказании все же есть определенная суть, и система правосудия совершила большую ошибку, отпустив Кристину только в начале нового самоопределения. Она за эти месяцы успела только разозлиться, а не перестроиться — и в итоге мы можем получить стерву еще хлеще, чем была.

Насколько спокойно протекли лекции, настолько же плохо прошел урок по сверхфизкультуре. Теперь мы имели «счастье» лицезреть клубок из двух потрясающих гибких тел, которые успевали в промежутках смеяться, нежничать и даже целоваться. Учитель их не особенно ограничивал — он был даже рад, что инкуб и суккуб заняли друг друга, не мешая остальным. Но они мешали, да еще как! Смотреть на них было противно, а оторвать взгляд — еще сложнее. И я не представляю, почему в воздухе нарастало сексуальное напряжение — оно не позволяло сосредоточиться, сковывало мышцы и опаляло щеки. Для того, чтобы сцена начала называться эротической, им осталось только обнажить свои тела. Да кому я вру? Достаточно было бы расстегнуть верхнюю пуговицу под горлом Диминика, чтобы я в обморок упала.

Зона поражения достигла не только меня — все пострадали. Маринка судорожно выдохнула, как сильно соскучилась по своему горячему волку. Покрасневшая Риссая сжимала кулаки и лупила меня в плечо, чтобы я смотрела на нее, а не косилась в сторону. Аго смешно поджимал кривые ножки, а магистр Леонт вообще отошел к стене и отвернулся, будто скрывая от нас нечто такое же могучее, как все его тело. Кошмар какой-то! Этим воздухом рядом с ними даже дышать противопоказано! А они еще удивляются, почему же их расу все ненавидят. Действительно, почему? Может, потому что они бесят одним своим чертовым совершенством, даже если ничего плохого не делают?

Диминик ловко подсек ноги невесты, она со смехом полетела спиной на пол, но потянула его за собой и уже через секунду победоносно сидела сверху — на этом моменте мы все коротко простонали. Но почему-то в слабости была замечена только я — Кристина подняла лицо и почти одними губами прошептала:

— На кого смеешь пялиться, тварь? На моего мужчину?

Я резко отвернулась и наконец-то вспомнила, как ставить блок. Раньше я смеялась над ревностью Риссаи, но теперь начала понимать ее полностью. Да, у Диминика будет сотня любовниц, далеко не только невеста сможет его целовать или гладить ладонью потрясающий торс. Но только она имеет право называть его своим мужчиной — а это очень много в сравнении с ничем.