Ода горящей свече. Антология

Коллектив авторов, 2020

Свеча – вечный спутник человека на дороге жизни, свет во тьме, озарение, живительная сила и надежда, символ человеческой души, ее внутренней силы. Одной маленькой свечи достаточно, чтобы разомкнулась тьма. Ее стойкость и вертикальность символизируют стойкость и несгибаемость человеческого духа, его устремленность к высшим смыслам: пламя свечи, как бы ее ни поворачивали, всегда устремлено к небу. Свеча – символ бескорыстного служения, справедливости, милосердия, знак верно выбранного пути, поиска истины. Без свечей невозможно представить праздник Рождества и Нового года. В былые времена на Новый год тушили старые огни – и от нового, чистого, сильного пламени зажигали все очаги, свечи и факелы. С тех пор зажжение свечи – символ возрождения, возобновления, новой жизни. В христианской традиции свеча – божественный свет, сияющий в мире, свидетельство причастности человека к Божественному. В каббале три свечи означают Мудрость, Силу и Красоту. Этим смыслам отвечает и название сборника – «Ода горящей свече». В сборник вошли стихи и проза 37-ми авторов, живущих в разных частях света и пишущих на русском языке. Также, по сложившейся традиции, представлены коллекции рисунков и фоторабот: на этот раз – Владимира Сычева (Берлин), Владимира Базана (Париж), Владимира Титова (Париж) и Натальи Говши (Миссиссога, Канада).

Александр Айзенберг

/ Гамбург /

Одесский писатель (р. 1957). Автор пьесы «Жди, смертный, завершающего дня», книг «Узурпаторы», «Агент влияния», «Империум». Автор цикла теленовелл «Императорский Рим». Член Национального союза театральных деятелей Украины и Союза журналистов Украины.

Полная луна

Итак, это — сон… или не сон…

Значит, ко мне приехал брат. В Одессу. Из Израиля. И мы сразу пошли на старый адрес. На Пушкинскую, угол Чкалова. Туда, куда, как часы, приезжали московские родственники каждый год. Ну, не каждый — мы же ездили в ответ в Москву. В любом случае, это было весело: человек восемь в одной комнате, не замечающих друг друга или делающих вид — какая разница?

Мы в этом дворе с запахами. Смотрим, ностальгически вздыхаем. Но в этот момент я вижу в каком-то окне, кто-то кого-то душит. Причем, все это несколько ближе, чем хотелось бы. У брата детство происходило в Ашхабаде, а у меня в этом дворе. И тогда никто вроде ни разу никого не душил. Я, как честный еврей, в прошлом из этого двора, естественно, не желая ни в коем случае быть свидетелем, не говоря уже о большем, моментально выскочил на улицу c криком:

— Атас!

Отдышался… Никого… Тут же вспомнил о брате и позвонил ему. Нет ответа. Еще раз. И хотя это телефон, полное ощущение, что звоню в рельсу.

Тогда я говорю в выключенный телефон:

— Где этот идиот?

А из выключенного телефона брат мне говорит:

— В милиции.

И я как-то сразу оказался в милиции. При этом я понимаю, что у меня проблема… Никакая это не милиция, а уже полиция! Хорошо, что вспомнил. Теперь… как же к ним обращаться?.. «товарищ милиционер» отпал сразу, и, собственно, «гражданин милиционер» рухнул рядом, даже не заикнувшись…

Так… «господин полицейский»… могут обидеться… а «пан полицейский»… а вдруг возьмут и ударят по лицу… или наоборот… как сказать, как сказать — все же очень серьезно!!! А-а-а! начну с извинения! и в безличной форме!!!

— Прошу прощения!

ФФФ-фу…

И, конечно, я им сразу говорю, чтобы они отпустили брата. А они мне говорят, кто я такой? и кто такой брат? и что мы оба вместе делаем?

Я им хочу ответить, что это мой брат из Москвы… И вдруг понимаю, что «из Москвы» говорить нехорошо… А! Так он же таки давно уже и не из Москвы вовсе! Он из…

Они мне говорят:

— Так откуда он?

И я вдруг понимаю, что не знаю, откуда он. Тогда… тогда я им начинаю говорить, что это неважно.

— Я забыл название этого… как его… городка…

Между прочим, только под утро… в этом же сне… я все же вспомнил! Мец-Рамон! А через пять минут вспомнил, что да! он там жил… а теперь живет… где-то… еще… а это я уже не просто не помню — я не знаю, где!!!

И я им говорю, что это неважно, где он живет. Важно, где я живу!

— Хорошо, — добродушно говорят они. — Где вы живете?

Я им гордо отвечаю:

— Город Одесса…

Они ждут…

А я понимаю, что сказать: «Ленинской искры»… не совсем хорошо… тоже…

А они ждут…

О! Какая «искра»! Уже давно «Марша… ла… Жукова»… совсем не хорошо…

Они продолжают ждать…

Стоп! там же еще разик переименовали во что-то другое… более лояльное… да. Но я не помню, во что…

Я говорю… не совсем внятно… но четко… номер дома и квартиры. А они говорят, что не расслышали… Я возмущенно — от отчаяния, говорю:

— На Таирова!

Это, очевидно, точнее, чем в Одессе, но не то, о чем они мечтали… и я тоже…

Тут я говорю, что могу показать, если они меня повезут… вот в том доме, где… за углом…

Наконец они меня спрашивают про документы. Понимаете?

Независимо от себя, у меня вырывается:

— А чего мои? возьмите его!

И они соглашаются и даже дают мне его документы и просят:

— Прочтите…

— Что, «прочтите»? они же на израильском! как я могу прочесть?

Они соглашаются:

— И мы не можем.

Я криком кричу:

— Пусть он и читает свои документы!!!

А они резонно возражают:

— Мы ему не верим. Вы прочтите, а мы сверим… с его чтением…

— Но я же не могу!

— Странный человек вы… Документов нет. Сказать, откуда ваш брат…

— Из Израиля!

— Да. А вы из Одессы. А откуда он из Израиля? а вы из Одессы? Сказать не можете. Более того, не можете прочесть на израильском — сами сказали!

— Не могу!

— Вот видите.

И это все во сне! И полнолуние!! Вот такая голова!!!