Круглый год

Н Люсич (2024)

История двух сестер-двойняшек, Вики и Вероники, родившихся и выросших в Москве, которых отправляют на год к бабушке, в провинцию. Новая жизнь, не предвещающая ничего интересного, представляется им ссылкой, но день за днем жизнь в глуши приносит им неожиданно сильные впечатления и меняет взгляд на свое будущее.

Пасха

Конец марта, это время сырого снега с дождем. Нет ни желаний, ни сил, — организм ждет солнца, воздуха и жизни без искусственного отопления. В новой школе мы с Вероникой получаем четверки и пятерки только по той причине, что больше нечем заняться, кроме домашних заданий.

На улице машины раскатали дорожки для ручьев, появился асфальт и по нему течет вода. Помню, в детстве мы всегда складывали кораблики из бумаги, надевали их друг на друга и ходили с этой стопкой от ручья к ручью. Бумажные кораблики неустойчивы, они быстро промокают, ложатся на бок и тонут. Дядя Витя, наш сосед со второго этажа, делал кораблики из пробок от бутылок. Он разрезал их вдоль, и сверху втыкал спичку, на которой был приклеен цветной бумажный флажок. Увидев у подъезда детей, он высыпал каждому по горсти разноцветной флотилии. Видимо, у него было много пробок и желание делать кораблики, но запускать их в весенние ручьи дядя Витя считал исключительно детским занятием. Весь двор ценил его кораблики, и у нас до сих пор где-то лежит коллекция пробочных судов с разноцветными парусами.

Но, если честно, быстрее всего плавали простые спички. Мы с Вероникой запускали их наперегонки, но потом путались, где чья, и кто выиграл. Теперь, видя никому не нужные ручьи, я немного грущу по корабликам нашего детства.

В Чистый четверг, накануне Пасхи, мы с бабушкой ездили на кладбище. Добирались долго, — сначала на автобусе, до конечной, а потом шли пешком вдоль невысокого кованого забора, огораживающего городское кладбище. На улицах города к этому времени уже было сухо, только вдоль дороги возвышались почерневшие сугробы. Как ни странно, кладбище напомнило мне Московские парки ранней весной, только оно было несколько меньше размером, ну, и с крестами и надгробиями. Над могилами росли высокие березы и клены, встречались даже сосны и дубы, но чаще всего попадались туи и сирень. Под деревьями лежал снег, сквозь ветки светило яркое солнце, и только по центральной асфальтированной аллее лился поток талой воды, как по каналу. Там, где появились проталинки, все было залито по щиколотку, и мы обходили лужи по снегу.

На могиле прабабушки ничего полезного мы сделать не смогли, — и прошлогодние цветы, и вазочка, все еще вмерзло в землю, и целиком пребывало в зимней спячке.

— Ну, протопчите, хотя бы, дорожки вокруг! — сказала бабушка, и мы, обутые в громоздкие зимние ботинки, ходили вокруг могил и приминали рыхлый мокрый снег между оградами.

Вчера мы красили яйца. Бабушка — луковой шелухой, Вероника — краснокочанной капустой и куркумой, а я — сушеной крапивой. Капуста дала красивейший сине-зеленый цвет, куркума — темно-желтый, крапива — коричневато-зеленый в крапинку, который мне совсем не понравился. Вероника сказала, что они похожи на яйца птеродактиля, а бабушка шикала на нее за такие слова. Когда все крашенки сложились в одну тарелку, получилось очаровательно! Луковые, самые темные, выглядели красными, на их фоне куркума стала вдруг прекрасно желтой, а пестрые «яйца птеродактиля» оказались светло — зелеными, но тоже очень-очень приятными.