Моя Родина

Нурия Нафикова (2024)

После расставания с женихом Лиля Ирханова отправилась покорять столицу и по совету отца устроилась в отдел маркетинга сети клиник его приятеля Даниила Родина.И всё было бы вполне сносно, если бы не настойчивое внимание работодателя и внезапное прозрение бывшего жениха Салмана Саитова…Двухтомник.Часть 2. Добрые чары.

Глава 8. Всё слишком!

Какое-то нереальное восторженное волнение накрывает с головой. Хочу повторения того, что было в машине, и в то же время до ужаса стыжусь этого. Провожу рукой по запотевшему стеклу душевой, и встречаюсь с Даром глазами сквозь прозрачную перегородку, разделяющую нас. Вижу, как он расстёгивает ремень на брюках. Тянет их вниз сразу вместе с трусами. Как напрягаются при этом рельефные мускулы на его смуглых руках. Почему-то от этого зрелища дыхание застревает в горле, как будто я подсмотрела что-то донельзя интимное. Судорожно сглатываю, когда взгляд упирается в крупный налитый член с красной влажной головкой, обвитый вздувшимися синими венами. Между ног нестерпимо печёт. Фантомные ощущения, как его орган совсем недавно ходил во мне, словно, поршень, оживают и окутывают меня плотной пеленой.

Дар дёргает на себя дверь душевой, и я машинально отступаю на шаг. Дыхание срывается то в быстрые рваные всхлипы, а то и вовсе замирает. Желание внутри горячее, чем струи воды, льющиеся сверху. Я не думала, даже не представляла, что это будет так остро. Что я сама по-настоящему захочу. Мужчина заполняет собой всё пространство душевой, делает ещё один шаг ко мне, и ещё. Пока я не впечатываюсь спиной в мокрую прохладную каменную стену. Зелёные глаза просверливают меня навылет, выбивают все мысли из головы. Его руки над моей головой, торс, прижимающийся ко мне, волосатые бёдра и твёрдый член, вдавливающийся мне между ног. Жаркое дыхание, опаляющее мой висок.

— Ну что, Лиль? Ещё раз скажешь, что хочешь меня? Так сладко у тебя это выходит…

Упираюсь носом ему в ярёмную ямку, вдыхаю запах кожи, руки подрагивают, безвольно повисшие вдоль туловища. Не решаюсь обнять. Давление обжигающего члена на мой живот невыносимо.

— Хочу… — шепчу едва слышно, шум воды и вовсе перекрывает мои несмелые слова.

— Что? — Родин лениво улыбается, его губы на уровне моих глаз.

— Хочу, — уже громче.

— Хорошая скромная девочка… — сквозь лёгкий поцелуй-укус, оставляющий его вкус на языке, словно, отрава, расползающаяся по кровотоку.

И Дар быстро спускается вниз. Не успеваю охнуть, как одна моя нога оказывается на его плече, пальцы для равновесия сами вцепляются в его густые влажные волосы на макушке, а горячий шероховатый язык уже хозяйничает меж моих разведённых дрожащих бёдер.

Жарко! Мне так влажно и жарко, что хочется кожу содрать с себя. Опорная нога предательски дрожит, грозя не вынести вес ослабевшего тела. Спустить вторую с мужского плеча Дар не даёт. Слишком светло, слишком душно, слишком мокро и стыдно. Я слишком хорошо чувствую, что он делает сейчас своим языком. Почти вижу. Хриплый тихий стон раздирает горло, когда он ударяет по вершинке языком, а затем с нажимом лижет. Перед глазами плывёт. Кажется, я ему волосы вырву, так вцепилась. Мужские пальцы поглаживают пульсирующий вход в лоно, проникают внутрь, массируя жадно сокращающиеся стенки. Надавливают на девственное колечко попки, заставляя мучительно сладко сжаться. Он так это делает…

Круговые движения языка по эпицентру моего блаженства становятся всё ритмичней, выбивают всхлипы в такт. Прерываются лишь иногда, чтобы пройтись широким шершавым мазком по набухшим влажным складкам, раздвигая их. И меня крупно колотит, когда Дар так делает, как будто ест и смакует меня. Лижет, словно, я — пломбир в вафельном стаканчике. Пальцы переключаются на пульсирующую в такт бешеному сердцебиению вершинку, а язык ввинчивается в лоно, заставляя заскулить от острого запретного удовольствия, резко двигается внутри.

И снова Дар широко проводит языком по складкам, собирая выделившуюся влагу, присасывается к набухшему бутончику. Невыносимо. Я на грани, и мне никак не прыгнуть за её пределы.

«Слишком остро, слишком светло, слишком откровенно… Всё слишком!»

Меня при ярком свете в душе и от души впервые вылизывает мужчина. От одной этой мысли начинает лихорадить. Кажется, сердце разорвётся, не выдержав. Хнычу уже в его руках, не в силах стоять. Это какая-то сладкая пытка. Оттягиваю за влажные пряди от себя черноволосую голову. Дар поднимает на меня мутный, какой-то совсем осоловелый взгляд, как будто он под кайфом.

— Не могу стоя… Хочу лёжа, без света… — хриплю, мечтая хоть о чём-то уже знакомом, чтобы можно было закрыть глаза и не ощущать всё так ярко, — Не могу…

Он как-то странно смотрит, словно, не сразу осознает долетевшие до него звуки, а потом его блестящие от моих соков губы расползаются в хищной усмешке.

— Спорим, сможешь? — почти рычит, резко вставая и подхватывая меня под ягодицы.

Мне ничего не остаётся, как обнять его бёдра ногами, а руки обвить вокруг шеи. Соски, живот тут же мягко царапает поросль на его груди и торсе. Влажная раскрытая промежность трётся о низ его живота. Давление вставшего члена снизу… Крышу рвёт, и я сама впиваюсь в его улыбающиеся губы, тут же ощущаю свой вкус во рту. Жадно, горячо, нагло толкаюсь языком вглубь. Хочу, чтобы прямо сейчас вошёл в меня и избавил от этого тянущего болезненного чувства пустоты между ног. Отодрал грубо, как тогда, в машине. Мышцы сводит от предвкушения.

Но у Дара другие планы. Он выключает душ, уносит меня из ванной, по пути прихватив полотенце и небрежно обтерев с нас воду… Коридор, поворот, дверь, спальня… Ложится на кровать, так и не сбросив меня с себя, и я оказываюсь сверху. Изумрудные глаза хищно и влажно мерцают, скользя по моему лицу, задерживаясь на груди. Мутный взор оглаживает живот, останавливается на промежности.

— Ползи сюда, змейка, — хрипло шепчет Дар и тянет меня выше за бёдра, — Не будет тебе темноты. Хочу видеть, как ты кончаешь. Очень хорошо рассмотреть…

Когда я понимаю, что он задумал, меня накрывает шок. Но уже поздно. Я уже цепляюсь дрожащими руками в мягкое изголовье, стараясь удержать равновесие, а Дар жадно целует меня между разведённых ног, крепко придерживая за ягодицы над своим лицом.

Первое, что ощущаю утром, это тяжёлая рука на моём животе, вдавливающая в кровать. Стряхиваю остатки сна и медленно поворачиваюсь в сторону лежащего рядом мужчины, пока взгляд не упирается в черноволосый затылок. Дар спит на животе, развалившись звездой на кровати, отвернувшись и закинув на меня правую руку. Скольжу глазами по его шее, широким плечам, мускулистой смуглой спине, отмечая едва заметные отметины от собственных ногтей, спускаюсь к крепким ягодицам…

На них красных полос гораздо больше. Покрываюсь жарким румянцем, кусая губы. Низ живота окатывает мягкой горячей волной, порождая в лоне фантомные отголоски ночи. Между ног до сих пор горячо и влажно. Внутреннюю сторону бёдер стягивает от засохшей спермы. Надо в душ. И не разбудить бы Дара… Хочется прийти в себя, побыть одной, может быть, выпить кофе. Не то, чтобы мне не понравилось, просто, к такому натиску я не была готова…

Тихо фыркнув от этой мысли, аккуратно выползаю из-под волосатой руки Родина и быстро заменяю себя подушкой. Дар тихо рычит во сне, притягивает подмену поближе и сопит дальше. Отлично! На цыпочках крадусь к двери, оглядываюсь на спящего мужчину и подвисаю на пару секунд.

Приятный жар омывает тело, подкатывает к щекам. Картинки прошлой ночи обжигающими вспышками взрывают сознание, как будто чувствую на теле все его прикосновения сразу. Кожу мягко жжёт. Грудь, шею, бёдра. Блаженство лёгким воспоминанием щекочет нервы. И слабость накатывает, так что коленки дрожат. Они так же дрожали, когда я кончала от его языка, нежная кожа между ног огнём горела от его щетины.

Тут же всплывает перед глазами, как Дар меня потом слабую, переставшую что-либо соображать, грубо драл, скрестив мои ноги и закинув себе на плечо. Так глубоко. Казалось, что все внутренности сжимались, теснясь. И не вздохнуть. Хватала воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. Даже заорать не могла. Хотя очень хотелось…

Трясу головой, усилием воли отрываю взгляд от его шикарной задницы и бесшумно прикрываю за собой дверь. Пытаюсь не думать о ночи, но в голове, всё равно, всплывает самое дорогое и интимное для меня воспоминание. Как он уже под утро разбудил, лёг сверху и сразу мягко вошёл в меня, ещё мокрую и горячую после прошлого раза. В голове звучал хриплый шёпот, когда Дар медленно, томно любил меня, крепко оплетая собой: «Моя знойная Лилия! И за что бог подарил мне моё летнее чудо?! Ты пахнешь июлем, змейка, когда луговые цветы источают терпкий аромат, плавятся под солнцем, отдавая последнюю влагу, дурманя, и полынь цветёт…» Это было… Щёки заалелись, и я нахмурилась.

«Ну, не хватало ещё от восторга начать пищать… Маньячка!»

Прохожу в ванную, встаю под душ и энергично смываю с себя остатки ночи. Настроение искрит лёгкостью и какой-то непонятной эйфорией. Хочется петь. И правда, начинаю тихо напевать себе под нос, потом всё громче. Сама себе дивлюсь, не помню, когда в последний раз была такой беззаботно счастливой, но думать и анализировать не хочется. Пусть будет, как есть. Ещё бы кофе…

Кутаюсь в огромный банный халат Дара и иду на кухню. За одним из матовых фасадов нахожу кофемашину, делаю себе двойной эспрессо. С жадностью вдыхая запах свежезаваренной арабики, кутаясь в халат, пропитанный морским ароматом моего мужчины, усаживаюсь в кресло так, чтобы смотреть в окно. Прохладный ветерок щекочет кожу, трогает волосы. Солнце ещё такое мягкое. Раннее утро. Даже жмурюсь от удовольствия. Глоток обжигающего кофе, и я точно окажусь в раю.

— Ли-и-иль??? — требовательно кричит Дар из спальни, — Ты тут???

От страха, что он продолжит орать на всю квартиру, нахожу в себе силы и громко каркаю в ответ:

— Да!

— Хорошо, сделай мне тоже кофе, скоро выходим, — удовлетворённо сообщает ещё невидимый, но уже приближающийся Родин.

— Куда? — кричу в ответ, мысленно добавляя «у меня отгулы, вообще-то».

— У меня дела в офисе, — выдаёт на удивление бодрый Дар, появляясь в гостиной, — А ты потом поедешь с Толиком к себе за своими вещами.