Доппельгангер. Или антитез?

Нуриля Мусина

«Жива ли она и где ночевала неделю» – ты задаешься вопросом уже шестой день. Я не отвечаю на звонки, сплю или пью, в любом из случаев, не могу говорить.

© Нуриля Мусина, 2021

ISBN 978-5-0055-6891-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я благодарна женщине, что меня создала,

но еще больше я благодарна женщине,

что меня изменила.

Сила

Видеть Мир

когда внутренний разрушен

Я мчусь по двойной полосе:

Доппельгангер или антитез?

Пол меня сгорает во тьме,

Пол меня идет под венец.

Обе «Я» — особенно экзотичны,

Любят пирсинг и розовый цвет.

Обе так к тебе: фанатично,

Беспристрастно, и вообще, просто жесть.

Когда платье примерить — принцесса,

Если сигу взять, то бандит.

Я сейчас не жалуюсь, честно,

Соберешься уйти — разбуди.

***

Я же не патриотка совсем

Уезжая пить сидер и сваржак, отдыхая летом у бассейна, зачем мне думать откуда я родом? Насмехаться над медленный гибелью поколения, не подпускать их к себе, чтить чужие устои — вот она я. За два года, я потеряла совесть, стыд, благовоспитанность и грани, обретая тем самым свободу. Блуждала по улицам, не зная, куда податься и кто друг. Я возвращалась летом. Чувствовала некую связь с землей, по которой хожу, но не предавала этому значения.

Я не патриотка совсем, но тут со мной что-то происходит.

Как будто уехала я туда без души а здесь ее вновь обретаю. Я там такой дрянью становлюсь, и мысли тупеют, и деваться некуда. Дело даже не в семье. Дело в воздухе и окружении, и ощущении. Я здесь чистая. Одна пачка с табаком и 0,5 frisco — моя дневная норма там. После учебы — отдых, после работы — отдых, после отдыха — отдых. Сон до вечера, алкоголь по ночам. Трамвайные пути и люди, спящие на брусчатке в центре. Знакомо? Тогда держись, чтоб не стать одним из них. У меня характера нет ко всему вредному, я себе ни в чем не отказываю. И поверь, если я это делаю, значит, я так хочу.

«Жизнь безумно просто: хочешь дать? Дай! ”

Только тут-то все и меняется: бутылка воды и черешня на ужин. После работы — работа, вместо отдыха — это. Бессвязные абзацы, непонятые мысли, но окрыляющая лёгкость за спиной, что представляется случай вырубить свет в два часа ночи.

Я ведь не патриотка совсем, но страна это, и город возвращают меня к себе. Дом мой там, где осталась светлая часть меня. Выходит он где-то есть, а значит есть моя душа.

***

Зря ждала.

Зря писала.

Зря к нему шла.

Ухватившись за ветку, тащила со дна.

Бесполезно все. Без болезни нельзя,

Я гадала, молилась и плакалась — зря.

Возгорелась в аду, утопилась на дне.

Утопилась вином. Убедилась в себе.

Утомилась. Блуждая в его небытие,

Зря искала пути к его «не судьбе».

И время пришло. Прошло его время.

Я встретила мальчика, с храбростью льва.

Не зря прошла путь от крыльца до победной.

Не зря забывала.

И зря не ждала.

***

Седьмая строфа навзрыд,

Что уже раскаленнее всяких норм,

Город по-прежнему спит, и,

Ну и что ему от этих ссор?

Он ведь и завтра будет свеж,

Так, будто только переродился.

— Посмотри на меня, оторви, да съешь,

Я — журавль, вечная, гончая птица.

***

Какие планы у меня на жизнь?

«Я бы хотела встретить мужчину старше меня, умнее и сильнее. Хотела бы, чтобы он взял меня на ручки и спрятал от всех возможных бед и потерь. Я бы вышла за него замуж, любила, удивляла и заботилась. Я родила бы ему прекрасных детишек, двух-трех мальчиков и девочку. Я бы вставала в 6 утра и ехала за свежими круассанами и черным Американо с двумя пакетиками сахара. На день святого Валентина я бы украшала весь дом сердечками и пекла пирог, а начинкой были бы клубника со взбитыми сливками. Когда мой мужчина начинал бы грипповать, я б заваривала ему горячий чай с имбирем, лимоном и медом, а потом кормила бульончиком и укрывала одеялом. С моим мужчиной и нашими сладкими малышами мы лепили бы зимой снеговика, пили горячий какао с зефирками, а летом ездили на пикник и надували мыльные пузыри».

У человека с такой богатой фантазией и самым солнечным представлением о будущем, непременно, все должно быть хорошо. Я не знаю, начать новый абзац или поставить кавычки от начала и до конца своих прекрасных грез. Может и в жизни все поставить в кавычки? Например: я хочу (в кавычках) пойти с тобой (в кавычках) в кино (в кавычках). Чтобы на самом деле это значило то, что «я хочу (я не могу) пойти с тобой (не могу с тобой и ни с кем) в кино (боюсь в кино)». Я выбрала кавычки, но только забыла их поставить. А в тексте вряд ли забудешь.

Все, что я пишу становится вполне реальным и осязаемым. Наверное, это единственная причина, по которой я все таки не бросила это занятие. Когда создаешь слова, сначала, на клавиатуре, потом на листке бумаги, в конце выставляя их в свет, каждое слово как будто прикасается к плечу и безмолвно поддерживает в трудные моменты. Поэтому в последнее время так трудно писать. Раньше было проще, потому что ничего не было понятно, а сейчас тычешь себя в грудь, как ветеран войны, уцелевший только на половину:"Да я же, я же. Я же все знаю, я же все понимаю, посмотрите на меня". Но только этот крик похож скорее на глухой стон, он внутри и его никто не слышит, а мне так не хочется его выдавать. Я не писала уже почти два месяца и решила обрубить канат, на который по другой конец привязан якорь. Мой якорь — это"я все поняла и мне больше нечего знать, говорить, слышать, видеть, и да, самое смешное, нечего сказать". В какой-то момент я пыталась, но слова были настолько тугие, что еле помещались в одно предложение, разбегаясь по сторонам. Я не могла соединить предложения, абзацы, даже общую мысль. У меня не было общей мысли — я боялась думать. За два месяца я скатилась до просмотра телевизора, раскладывания пасьянса, сна до обеда, алкоголя по ночам. Все это ради того, чтобы не думать. Я хотела плакать, когда думала. Честно признаться, я все еще с трудом сдерживаю слезы. Я пишу не из вечного вдохновения, не от великой писательской души, а от навязчивого, интуитивного"давай детка, кому еще ты сможешь это сказать, кроме как клавиатуре, бумажке и инста-мантре". Я понимаю, что читать это много, долго и скучно, поэтому слова эти прикасаются в большем случае только ко мне. И каждым читателем я исключительно дорожу, ведь, как ни крути, любой писатель обманет, говоря, что слова, написанные им, не относятся лично к нему. Поэтому я могу прикоснутся к своим словам и они, добрые или злые, все равно греют мне душу. Абсурдно, что для меня эти образы так важны, и написав их, я возомнила — неважно, как они будут проявляться, но пусть хоть где-то все таки будут существовать.

Какие планы у меня на жизнь? Я изменюсь: сделаю короткую стрижку, покрашу волосы в фиолетовый цвет, набью тату на ребрах и пробью пупок. Я буду ходить в солярий, займусь спортом, йогой и плаванием. Я буду посещать массаж и, обязательно, СПА терапии. Я накачаю губы и сделаю растушевку бровей. Буду кататься на машине, а чуть позже куплю мотоцикл, чтобы развлекаться по выходным. Я буду ходить на каблуках, в облегающих кожаных брюках или в короткой юбке, научусь потрясающе готовить, а по субботам буду обедать в хороших заведениях, где подают вино в полдень и готовят первоклассный стейк. Наконец изучу испанский и гончарное мастерство. Каждые пол года буду узнавать другие города и страны. Моя жизнь будет наполнена радужными моментами. Я буду ставить цели и добиваться все новых и новых вершин. Я создам свое счастье. Аминь.

Все, изначально перечисленное в кавычках, имбирный чай, круассаны и снеговик, останутся в жизни, которой я могла бы жить. Я не буду ставить новые грезы в кавычки. Если счастье может быть неподдельным, то оно также может быть искусственно взращенным, я это, как любитель ухаживать за цветами, знаю.

«Когда цветок в горшке разрастается, он может погибнуть. Цветок в горшке может погибнуть от недостатка тепла, света и воды. Цветок, при аккуратном обращении, можно пересадить и разделить на несколько горшков, чтобы бутоны не мешали друг другу. Цветку нужно дать искусственный свет, тепло и воду из под крана, если естественного уже не получится. Главное, захотеть создать для него счастье, когда не получилось неподдельное, то искусственное, но с такой любовью и желанием, что дает ощущение того, что все не зря.»

Я на забавном пути. Смотрю на человека и уже знаю, сколько с ним будет еще встреч. Знаю, что с кем-то мне все равно придется расставаться, поэтому не стоит привыкать. Я знаю, где мне хорошо и больше не иду туда, где плохо. Совершенно не знаю, что меня ждет за поворотом, но знаю, как именно дам отпор.

Парадокс:"Я знаю, как буду жить, но, совершенно, не знаю, какие у меня на эту жизнь планы".

P.S. В кавычках.

***

Мне Бог дарует новый день

И это — дар (я подчеркну),

Но нужен ли мне этот бред?

Я существую, не живу.

Лучше б дарил эти часы

Несчастным, радостным, больным;

Тем, кто оценит эти дни,

Ведь их достойней были бы.

А я, всего лишь, человек.

Меня давно ждут небеса.

Я шлю «привет» и жду ответ,

Но мне кричат «Твой дом — земля».

Зачем дарить секунды тем,

Кто их использует зазря?

Зачем, скажите, новый день?

Ведь он исчезнет в никуда.

Мое сегодня — чистый лист

И завтра — просто полотно.

Слезы намочат новый день,

Но без чернил — морское дно.

Пройду года, десятки лет,

Мой быт станет роскошным сном,

Но мое завтра сохранит

Пустые лист и полотно.

***

Приехала тетка в красном костюме;

Два чемоданчика: маленький и большой.

Натянула бахилы, заговорщицки и угрюмо,

Деловито спросила меня: «Где больной?»

А я еле стою, меня всю трясет,

Подаю документ, говорю «это я»,

Меня морозит и бросает в пот,

Она вынимает бумажки из багажа.

Задает мне вопросы, в руки берет аппарат,

Просит теплой воды и задрать майку.

Печатается кардиограмма, а я один из крольчат,

Что подается на ужин злющему Дарту.

Все проверила, внимательно на меня глядит,

И спрашивает, когда я в последний раз ела,

У меня за спиной «Корвалол» — ядовит,

Я запнулась, задумалась, удивилась.

«Не помню» — небрежно бросила я ей в ответ,

Три дня назад ела салат и свалилась,

Отчетливо помню про кофе и пачку сигарет,

А вот поесть я, наверно, забыла.

Тетка уходит и задания мне дает,

И я кое-что помню четко:

«Тебе нельзя оставаться одной».

— Тетя, простите, но это, к сожалению,

Невозможно.

***

Мне комфортнее всего, когда ты оставляешь меня без выбора

Я не хочу выбирать что-то «за» или «против», поэтому, когда ты уходишь, я тяжело вздыхаю, грущу пару дней, а потом начинаю глубоко дышать. Я дышу полной грудью и становлюсь неузнаваема. Перестаю пить по многу дней, решаю сменить имидж, создаю для себя идеально насыщенный день, а потом, немного поплакать ночью. Проходит время, скажем, два-три дня, я смотрю сериал перед сном или читаю книжку, уже забывая поплакать.

А потом ты снова появляешься.

«Я говорила тебе про безоговорочное добро и безусловное (едва заметное) зло. Готовая делиться последним, ничего не прося взамен — я отдала тебе все. Я стояла за тебя скалой, не позволяя даже себе, как-либо, тебя всерьез задеть. Мужчина ведь должен быть сильным и уверенным, как ты».

— А так, если быть откровенной: ты даже этих строчек не стоишь.

***

Вера вечерами читает рассказы

О Бродском в её купе.

То, что Вера устойчиво знает,

Я, выходит, не знаю совсем.

Вера говорит: «когда мы бухали» —

Перед глазами стоит метро

И мальчишка, что на утро свалит,

Перевернув все моё нутро.

Но ни один из них не сравнится

С девушкой в моей голове.

Если Бродский в неё вселился,

То она заполнила все во мне.

Слог у Веры поставлен так чётко,

Особенно часть про анис.

Я как будто бы старая тетка —

Ставлю пластинку Веры на бис.

Вера, спасибо тебе, дорогая,

Ты великий, великий талант!

Если Бродского ты читала —

Я, отныне, тобою «богат».

***

Добрый мой.

Сердечный.

Чистый.

Что же тебе там видится?

Как же тебе там кажется?

Дымом травы не надышится.

Какая сегодня по списку?

Обновляешь раз в месяц их.

Под кроватью найдёшь записку —

Забыла там я свой стих.

Чуть прохладной водой по телу,

А помнишь, как мы с тобой лгали?

Я в это слепо верю,

Что навеки твоей останусь.

Сменишь меня, как перчатки.

Чтоб согреться, потом можешь снять.

Ты нежный.

Весёлый.

Сладкий.

Кроме памяти нечего взять.

***

Собрала по кусочкам обиды,

Зеркала заклеить никак.

Разменяла удачу на крики,

Вместо друга сама себе враг.

Проиграла Есенина, Бродского,

Полозкову, Ахматову, Монову,

Понемногу впустила дурацкого

И поставила «точку» огромную.

Говорила: «нет смеха без души»,

Говорила: «с ней все в порядке»,

«Не кипи, не пиши, не звони,

И иди хоть куда без оглядки».

— Мне двести виски со льдом;

Жить вот так интереснее

Давай еще сутки убьем?

Нам без души дико весело.

Но, видимо, я все забыла,

Куда мне, в душе ведь блокнот.

Я всего на пару минут затупила,

На что, улыбнувшись,

сказала «Why not?»

***

«Я полюбила. У меня не вышло. Я не жалею»

В сочетании из трех предложений, это высказывание выглядит нелепым и печальным. Но если брать каждое из них по отдельности, они, сами по себе, очень положительны.

Я полюбила. Я задыхалась от чувства радости, в моем животе летали бабочки, а при виде еды меня тошнило, от нервов, конечно. Каждую встречу я смотрела на него самым ласковым и безоблачным взглядом, каждую ссору сопровождала криками о своей любви. Для меня было важно говорить, смотреть, чувствовать. Каждый раз, когда он прикасался к моей руке или обнимал за талию, очень тихо, едва не всплакнув, я про себя твердила о том, как люблю его. Каждое расставание, мне казались вечностью минуты без него и каждое примирение чем-то вроде покорения вершины Эверест. Я пишу о том, что все уже давно знают, но для меня это стало открытием. Я первая обнимала и целовала, сама, до него такого не происходило. Отныне, я влюбленная, в розовом платье, с улыбкой и с цветами в волосах, мчусь к тому самому, чтобы рассказать, как прошел мой день. Я часто осуждала этих слащавых и приторно нежных девиц, кормящих своих мужчин ложечкой, а теперь стала такой же, как они.

Изменения были не только внешние. Я стала ранима. Для меня мужчина, о котором я думала в первые минуты пробуждения и, благодаря которому могла крепко спать, стал единственным и «тем самым». Тот самый мужчина, который растопил мое ледяное сердце, всегда знал, как мне лучше и, что мне уместно говорить и делать. Я могла заплакать за чашкой капучино на встрече с подругами и смиренно улыбаться, когда было дико смешно. Я стала меньше говорить и больше слушать, перестала смеяться и судорожно прикуривать сигарету в моменты грусти и тоски. Я довела до автоматизма свое новоиспеченное «я» и заставила всех в это поверить. «Посмотрите-ка на это: человек, держащий в одной руке бокал виски, а в другой сигарету, теперь с упоением ест мороженое и мило хмурится, если речь заходит о мужчинах». Он должен был мной гордится. Мне, к слову, по-прежнему трудно об этом писать. Вместе со слезами счастья, пришел еще один, довольно таки странный недуг, я стала мнительна. Мне все время казалось, что я не права. Это стало настолько естественно, как застегнуть молнию на сапогах, что я не могла отделаться от чувства расстегнутых сапог во время разговоров с кем-либо, особенно с собой. «Он сказал, что я сделала это, потому что не подумала о его чувствах, значит он был прав. Он поступил именно так, потому что я не дала шанса поступить иначе. Он не позвонил, не пришел, не посмотрел, потому что я виновата в этом». Это сказывалось на общении с семьей, друзьями и коллегами. Когда ты влюблен, ты слеп.

У меня не вышло. У меня не выходило каждый раз. Я тянула вагоны на своих хрупких плечах. Вагоны понимания, доверия, согласия и самое важное, вагон любви. Я говорила «остановись, это не страшно, мы справимся, мы же любим друг друга» и всегда слышала в ответ «я тебе не нужен, ты не стараешься, я подкину угля, а ты продолжай тянуть вагоны, может быть ты просто не справляешься с этой работой, может мне лучше найти кого-то лучше, чем ты». Вы знали, что отношения — это работа? И нет, не та работа, где тебе платят и любишь то, что делаешь, а та, где ты все время обязан, она не должна тебе нравится, она должна тебя закалять. После такой работы, устаешь больше, чем от той, куда ты ходишь по графику, где тебя встречают с улыбкой твои коллеги, где есть печеньки и горячий черный кофе, а дважды в месяц тебе еще и дают деньги на новое платье и поездки на такси. Я верила, что та работа, на которую я должна ходить после любимой оплачиваемой, будет мне в радость, потому что отношения — это любовь и поцелуи, это походы в кино и занятия двух часовым сексом, а потом это нежное «уже скучаю по тебе». Как оказалось, мне это было «не в радость, а в тягость». Мы ходили в кино только на те фильмы, какие предпочитает он, а вместо поцелуев, я получала порцию «ты — истеричная эгоистка», вместо «уже скучаю по тебе», «я сегодня не хочу желать тебе добрых снов, ты меня заставляешь». Я приходила на вторую работу в платье, а мне в лицо кидали грязный комбез и кричали «что стоишь? иди тянуть вагоны, а я подкину угля». И вот, я уже со стертой краской и потрепанными волосами заходила домой, где меня ждали с вопросами «вы опять поругались?». Бывали периоды когда я оставалась в платье и шла по тонкому льду к любви всей своей жизни, ни разу не споткнувшись, тогда, в эти пару часов халтуры, я наслаждалась отсутствием на мне пыли и обшарпанного комбеза, в прочем, с тем самым мужчиной всегда нужно было быть начеку.

У меня не вышло, не потратив львиный запас нервов, не стать истеричкой. У меня не вышло тянуть вагоны одной. У меня не вышло работать под крики. У меня не вышло остаться и повторить подвиг Анны Каренины «воистину своей любви».

Проходят дни и все душевные раны на земле, рано или поздно, затягиваются. Я в этот момент затягиваю губами порцию дыма от табака. Я ушла от того самого мужчины. Я не жалею. Последняя картина в нашем драматичном фильме ужасов была такой: «Он говорит, что мы ругаемся. Я закуриваю сигарету, открываю банку пива в обед и глядя ему прямо в глаза, говорю „как же ты меня за*бал“ (за пол года я и представить себе не могла, что могу так нагло поступить, мне нельзя пить, курить материться и да, дышать можно через раз). Я рассмеялась после этих слов, а потом попросила найти мне нормального мужчину, если такие еще остались». Я готова была измениться ради будущего мужа и детей, бросить вредные привычки, стать прилежной, но сущности не изменишь — я всегда буду собой.

Я — драматичная, истеричная эгоистка. И это совсем не анонимно.

Тот самый мужчина заслуживает еще десятки строк и кучу приятных воспоминаний. Мужчина, ради которого я готова была все бросить, достоин хорошей жены и умных, таких же, как он, детей. Он заслуживает внимания, любви, заботы и главенства. Потому что тот самый мужчина показал мне, что я могу быть лучше, что я могу быть любима, что я заслуживаю счастья и полноценных, гармоничных отношений. У меня, несмотря ни на что, не было и не будет обид к нему.

Мы приходим в этот мир, чтобы исполнить, для нас предназначенную, роль. Этот мужчина был «тем самым» и исполнил роль с неповторимой отдачей. А я непременно его за это ценю. Нашим ярким, нашим неидеальным, нашим честным отношениям пришел конец. Он сыграл свою роль в моей жизни.

Конец ознакомительного фрагмента.