Хозяйка пролива Боншон

Ноэль Ламар (2024)

Мирабелла — моё новое имя. Я очнулась в трюме старого пиратского корабля и теперь меня ждёт неизвестность. При мне остались какие-то обрывочные воспоминания прежней хозяйки тела, и по всему выходит, что отныне я ни много ни мало глава целого баронства ля Лорэй. Вот только от родного дома меня отделяет морской пролив, кандалы на ногах и стены незнакомого восточного города. Я бы тут, возможно, и осталась, приспособилась и как-то выжила, но мысли о маленьком сыне, который остался совсем один, не дают сердцу покоя. Потому нужно найти союзников и бежать, и как можно быстрее.Спасибо всем, кто ставит звёзды и оставляет комментарии! Получая их, я понимаю, что вам нравится моя история)))

Глава 2

Дорога шла через довольно большой город восточного типа. Улочка была украшена великолепной мозаикой, на солнце блестели бриллиантовые брызги фонтанов, что украшали небольшие площади, и везде сновали толпы шумных горожан.

Трудно даже описать величавую красоту домов, скрывавшихся за высокими ажурными коваными оградами. Они были каменными с замысловатыми рисунками лепнины или резьбы. Двух-трёхэтажные особняки, как восточные скромницы, прикрывались зеленью садов, в которых благоухали незнакомые цветы и пели птицы. Несмотря на обилие украшений, жилища отличались логичностью и уравновешенностью композиции, без излишней вычурности.

Удивительные по своей красоте, скорее всего, национальные, присущие лишь местному колориту узоры, что читались на каждом фасаде, наделяли особым смыслом и какой-то азиатской прихотливостью изысканную, сходную с классической архитектуру.

Говор у местных был гортанным и очень громким. Хотелось заткнуть уши, лишь бы не слышать этих криков.

Наконец, телега выехала на площадь, уставленную деревянными помостами, к которым были привязаны невольники. Между рядами ходили покупатели живого товара, осматривая мужчин и женщин, не стесняясь, ощупывали и смотрели зубы. Стоило только представить, что вот так меня сейчас станет кто-нибудь оценивать, стало дурно. От тряски мутило, хорошо, что не ела ничего кроме краюхи хлеба и воды.

Нас выгрузили возле очередного помоста, после чего привязали грубыми верёвками к ржавым металлическим кольцам, вбитым в пол. Пятеро охранников замерли по сторонам, следя за нами и гомонящими людьми. Невольники, к которым теперь относилась и я, так и стояли, таращась на толпу покупателей.

К нам подошёл невысокий старик, с внушительным брюшком. Осмотрел нас, как хозяин, задержав неприязненный взглядом на мне.

— Это страшилище зачем притащили? — ткнул он в меня пальцем. — Оно оскорбляет мой взор!

— Велено было везти всех, кого поймали, — хмуро ответил один из охранников.

— Она благородная, — заговорил другой, — может читать и писать. Будет хорошей служанкой.

— Да кто на такое чудище позарится? Даже если оно грамоте обучено, такими только ворон в поле пугать, — проворчал старик.

Вот так новость! Интересно-о. Я, конечно, может и не идеал красоты, но на внешность никогда не жаловалась. А тут каждый нос воротит.

Опустила глаза на свои руки.

Маленькая родинка на запястье точно не была моей, и пальцы чуточку длиннее и худее прежних… Понимание, что я, кажется, не в своём теле, ударило обухом по многострадальной голове, сбив дыхание.

Неужели я всё-таки умерла? И переселилась в чужое тело? Страх удушливой волной накрыл сознание и я пошатнулась. Соседка успела меня перехватить, с тревогой вглядываясь мне в лицо. Благодарно сжав ей руку, вяло улыбнулась. Что же теперь со мной будет? Страшно, ох как страшно!

Чтобы отвлечься от грустных мыслей, снова подумала о своём новом облике: как попало обрезанные волосы наверняка не добавляли шарма. Может, оно и к лучшему, не позарится никто.

Начался торг, к обеду почти всех девушек раскупили, в их глазах читался страх, на грани с ужасом. Каждая тихонько плакала. И только ко мне никто не подходил.

Противный старик опять начал ворчать:

— Кому эта благородная нужна? Госпожа-замухрышка. Не купят до конца торгов, забирайте её себе на потеху. Больше она ни на что не годится, — он кинул в мою сторону ещё один брезгливый взгляд.

По телу иголками пробежал холодок, скрутившись клубком в животе. Меня могут отдать этим мужикам!? Руки задрожали пуще прежнего, на глазах навернулись слёзы.

— Сколько просишь за эту женщину, — услышала я чей-то голос. К помосту подошла импозантная дама, немолодая, но со следами былой красоты.

— Пять монет золотом, — ответил старик.

— Она больная, ваши дикари калечат пленниц, три монеты серебром, — женщина не повышала голоса, но к ней прислушивались, видно, она привыкла к почтению.

— Будь по-твоему, госпожа, — махнул рукой старик, — девица благородная, пригодится господину.

— Моему господину по нраву другие, а вот служанкой в гарем она в самый раз. Не будет раздражать жён, они не выносят красивых прислужниц, — женщина протянула монеты старику, меня отвязали от помоста и охранники проводила нас до паланкина.

Устроившись внутри, женщина выглянула наружу, отодвинув практически невесомые занавески, внимательно меня осмотрела, затем уточнила:

— Ты умеешь читать и писать?

— Я не помню…

— Так разве бывает? — она заинтересованно вскинула чётко очерченную бровь.

— Меня ранили сильно. Ничего не помню.

— “Повезло” мне с тобой, — устало сказала она, — ладно, отлежишься пару дней, я попрошу лекаря осмотреть тебя и сможешь приступить к работе. Не бойся, ничего сложного. Будешь прислуживать жёнам моего господина. Забирайся ко мне, садись у ног.

Она откинулась на подушки, давая понять, что разговор окончен. Я послушно залезла внутрь паланкина и, как собачка, пристроилась у ног незнакомки. Тут дело даже не в гордости, а в том, что голова за весь день на солнцепёке раскалывалась и вот-вот готова была лопнуть, как перезрелая тыква. Потому отказываться от предложения женщины даже не подумала.

Вскоре мы подъехали к большому дому вход в который шёл через роскошный тенистый сад с фонтаном в центре. Витражные окна, затейливая лепнина, хозяин такого великолепия явно не бедствовал.

Меня проводили через роскошный зал в помещения намного скромнее, наверное, здесь жили слуги.

— Меня зовут госпожа Джанна, — женщина проводила меня до комнаты, — сейчас тебе принесут воды, помойся, а то от тебя смердит, как от матросни.

— Хорошо, Джанна.

— Госпожа Джанна, запомни, — она сурово глянула на меня и вышла из комнаты.

Скоро мне принесли небольшую лохань и тёплой воды, я, как смогла отмылась от корабельной грязи. Вымыла осторожно волосы. Мои тряпки одна из девушек сгребла и унесла, брезгливо сморщив хорошенький носик. Взамен мне дали длинное платье, прямого кроя и платок. Последнему я обрадовалась, прикрою свою страшную плешь.

Одевшись, присела на кровать, а потом и вовсе прилегла на бок и не заметила, как заснула. Разбудило меня тихое покашливание:

— Госпожа Джанна велела осмотреть тебя — голос принадлежал мужчине лет пятидесяти, невысокому и худощавому, тонкая бородка, напоминавшая козлиную, спускалась на его грудь.

Я села, сонно потирая глаза.

— Что тебя беспокоит? — подошёл ко мне врач.

Молча стянула платок с головы.

— Святые целители! — всплеснул руками лекарь. — Какой живодёр так обошёлся с тобой?

— Корабельный лекарь.

— Мясник, одно слово. Ничего, я сейчас принесу инструмент, кожа не затянулась, всё ещё можно исправить.

Он вышел, а я сжалась от ужаса. Опять эта пытка. Больше мне такой боли не вынести!

Лекарь вернулся с кожаной сумкой.

— Не бойся, больно не будет, — заметил он мой страх, — я не мясник.

Врач обработал голову какой-то пахучей настойкой, что притупила болевые ощущения, аккуратно срезал грубый шов, промыл рану и зашил заново тонкой нитью. Перевязал голову чистой тряпицей. И я почти не выла и не дёргалась. Было вполне терпимо и рука у мужичка оказалась лёгкой, прикосновения словно крылышки мотылька.

— Вот и всё. Теперь шва заметно не будет. Волосы отрастут и скроют шрам.

— А теперь, поспи. Тебе надо отдохнуть, — лекарь накапал какой-то настойки в стакан с водой и дал мне. На вкус было похоже на анис с мятой.

Врач вышел, а я, не раздеваясь, легла на узкую лежанку и почти моментально снова уснула.