Убить узбеков. Рассказы

Нина Заря-Абрамович

Современная проза о киевлянах и москвичах! Любовь, ревность, зеленая жаба зависти, жажда наживы, чувство справедливости и естественное стремление каждого человека к счастью. Книга оптимистична и преисполнена любви!

Полная чернобурка

Двухлетний Степочка восседает в детском кресле на заднем сидении джипа.

Одет он с иголочки.

Джинсовый костюм от «Кавалли». Кожаная обувь от «Балденини». Бейсболка «Адидас». В руках пачка чипсов с креветками. Тридцатилетняя няня Ира сегодня в отгуле. У нее вечные проблемы с сожителем Гошей. То любит, то не любит.

И Степочка сейчас с мамой.

Его мама, двадцатилетняя Адель, сидит за рулем джипа.

Цветная птичка калибри красуется на ее запястье. Другие яркие татуировки украшают ее шею, оголенный живот, поясницу, лодыжки. Малиновые губы неестественной полноты сложены в капризном изгибе.

Одета Адель во все модное, яркое, эпатажное. И чем-то похожа на Леди Га-Га.

Леська, подружка, с загаром цыпленка гриль. Цедит коктейль из горла бутылки. Глаза красные, утомленные от ночной жизни. Волосы блеклой паклей от никотина.

Но, все равно хороша, зараза! Схожесть с Анжелиной Джоли поразительная!

Между девчонками, на панели джипа, стоит, как капитан на мостике, китайская хохлатка. ЭтоДульсинея. Дунька. По паспорту Дунфан.

Совершенно лысая порода собаки. Уши торчком, в белых перьях. На лбу такой же хохолок. Тоненькие длинные ножки.

В серебряном комбинезоне. На ногтях маникюр серого цвета.

Похожа на конька-горбунка.

В салоне накурено. Девчонки щебечут о своем, о девичьем. О Никите, Сереге, Максе… О ночном клубе, дискотеке.

— П…ц! Никита вчера уехал с какой-то телкой и телефон отключил.

*По этическим соображениям слово П…ц заменено на слово чернобурка!

— На фиг он тебе сдался! Серега не хуже этого пижона.

— Б…ь! Серега меня достал своим нытьем! А Макс оторванный! Кончит от передоза, — смачно зевает Адель.

И девчонки делятся впечатлениями о минувшей ночи в клубе «Розовый носорог».

До Степочки никому нет дела. Никогда. И он, предоставленный сам себе, курлыкает.

Курлу-курлу-курлу…

Природа берет свое.

Курлыкать он начал совсем недавно!

— П…ц! Когда же Степа начнет говорить! Ирка — су… а, совсем с ним не занимается. В голове только ее этот хахаль. Надо другую няньку искать! — спохватывается Адель, слыша речь сына.

— Курлу-курлу-курлу! — старательно откликается Степа на материнские слова.

— Сынок! Скажи нормальное слово! Скажи Мама! — поворачивается Адель к сыну.

Бл…! Хватит чипсы жрать! Опять весь салон обблюешь!

Леська равнодушна. Зачем ей чужой ребенок. И вообще, детей она не любит. И не хочет.

Что бы она с ними делала? Нанять няньку, как Адель, Леська не смогла бы.

Подкинула бы ребенка матери? Но, та в вечной депрессии. Ноет об отце, ушедшем из семьи, к молодой сопернице.

Мать нигде не работает. И в их доме нет продуктов. Холодильник вымыт и отключен.

Благо уже полгода Леська живет у Адели, вдвоем, в ее роскошной квартире на Саксаганского. Поправилась даже от еды, которой здесь вдоволь. Живет в качестве подружки, компаньенки.

У Адель есть деньги. Их ей регулярно дают папа-банкир, мама-галерейщица и бабушка-реставратор. Они живут отдельно.

Они все в работе, в хлопотах, им всегда некогда.

Высылает алименты и бывший муж-теннисист.

Адель ни в чем не отказывает ни себе, ни подружке Леське. И дважды за лето они были на море.

Познакомились они на свадьбе у общей приятельницы Полины. Хотя раньше никогда не виделись.

У них оказалось много общего.

А Леська-душа компании, рассказчица, юмористка. С ней было весело и беззаботно.

После свадьбы Леська поехала к Адели и так у нее и осталась.

Спали вместе, на одной постели, как лесбиянки. Рядом спал Дульфан.

Спали днем. Ночами прожигали в «Розовом носороге».

— У нас самая обычная лесбийская семья. Только без секса. И под разными одеялами, — смеется Адель.

Леська за полгода раз шесть являлась домой, к матери. Приносила еду элитную: моцареллу, семгу, инжир, пахучие персики.

Ночевала в своей спальне, отдыхая от прокуренных клубов.

— Как у тебя, мамочка, чисто! А у нас, в квартире полный бардак! Ничего найти не можем.

Мать ходила на цыпочках, продлевая исцеляющий сон дочери. Поила ее травяными настоями. Мягко увещевала про вред никотина, про страшные последствия от такой неправедной жизни.

Леська затыкала уши, слушать не желала.

К вечеру звонила Адель. Она сообщала, что такси вызвано. Через пять минут будет возле дома Леськи.

Леська спохватывалась, чмокала мать и уезжала.

Обещая не курить, вредного ничего не есть и ночами спать.

И снова жизнь бурлила, прожигалась в ночных угарах.

Степочка был у няни. Няня мысленно была с Гошей. Ей было не до ребенка.

Но, Cтепа начал курлыкать. Курлу-Курлу-Курлу…

Дульфан днем спал, вместе с девчонками. Его никто не выгуливал. Он это делал сам. На коврик у порога.

Как-то Леська пришла домой с Дульфаном на руках.

— Она у нас поживет неделю. Адель срочно улетела в Москву, к жениху. Вот, мы собрали, все, что успели.

И Леська выложила из пакета сухой корм «Чаппи с говядиной».

— Это китайская хохлатка. Она не гавкает, все время молчит! Порода такая.

Леся поставила хохлатку на пол.

— Ух, ты! — Мать разглядывала дивную собаку.

На горле ошейник с камнями «Сваровски». На бедре цветная татуировка. Череп с костями. Одета собака в леопардовый комбинезон с серебряными вставкамии и с шиншиловым капюшоном.

— Кстати, собака беременна, вот-вот родит. От элитного кобеля, чемпиона Шанхая. Щенки стоят по 2 тысячи долларов. Адель мне обещала подарить одного. Мы его продадим и ты заплатишь долги по квартире.

— Но, ее надо кормить творогом, мясом.

— Адель дала деньги на собаку. — И Леся убежала к подружкам по двору.

Мать целый день провела с собакой. Выгуливала ее в саду, у дома. Собака старательно ела траву.

Хохлатка была на редкость унылой, ни разу не подала голоса. Тяжело двигалась, часто дышала, высунув язык.

Мать беспокойно поглядывала на собаку.

Очевидно, ей жарко в этом синтетическом комбинезоне!

А, можно ли совершенно лысой собаке под палящим солнцем? Ведь, она обгорит!

— Откуда мне знать! Собаку приволокли. Дорогую и беременную. А инструкцию к собаке не дали, — думала озабоченно мать.

К вечеру, раздев псину, мать увидела поджарое брюхо и раздувшиеся соски. В них было молоко. В глазах тоска.

Дочь в зоне недосягаемости. Адель в Москве.

Новорожденные щенки где-то в квартире. 2 тысячи долларов за штуку.

Джип мчится по шоссе на хорошей скорости. Адель любит риск, адреналин.

— Ура! — свобода! — кричит Адель.

— Йо-хо-хо! — в экстазе вопит Леська.

На Южном мосту нет пробок.

Внизу серебрится Днепр, залитый солнцем. Ублажает глаза зелеными островками, заводями с желтыми кувшинками, лодками рыбаков, золотыми маковками церквей на правом берегу.

Вжих….! И джип догоняет мерс! И сзади грохот, въехавшей в джип Хонды. Визг тормозов. Черные следы протекторов.

Дульфан с маникюром всмятку влипает в лобовое стекло. Девчонок откидывает назад. Спасают ремни безопасности. Глушит мотор. Мертвое молчание.

И вдруг сзади четкое слово: П… ц!

Степа изрек свое первое слово.

— Степочка, зайчик! Радость моя! Наконец-то! Ты начал говорить!

Адель обливается слезами счастья.

Леська посылает воздушный поцелуй интересному водителю мерса.