Меняя грани

Нина Абрамова

Книга «Меняя грани» поделена на две части – Светлую и Тёмную стороны. На первых страницах Вы найдёте жизнеутверждающие и добрые произведения. На Тёмной стороне придётся столкнуться с мрачными лабиринтами, где переплетаются тайны подсознания и панический ужас. Повествование выстроено так, что от рассказа к рассказу Ваше настроение меняется, окончательно расплываясь перед тонкой гранью сумасшествия.

© Нина Абрамова, 2018

ISBN 978-5-4485-9938-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Светлая сторона

Чтобы осознать глубину тьмы, нужно познать степень света.

Сонечка

Особенная снежинка аккуратно легла Соне на ладонь. Вернее, на розовую перчатку, укрывающую маленькую ручку от холода. Девочка поднесла ладонь к глазам и залюбовалась красотой зимней гости.

Неожиданно рядом оказался Сёма и ударил по руке Сони. Снежинка упала к подругам в сугроб.

— Что ты делала? — спросил Сёма. — Ты её разглядывала?

— Угу!

— И где она?

— Ты сбил её! — в голосе Сони звучала обида за грубость.

Мальчик ухмыльнулся и стал колотить по сугробу руками и ногами. Снег летел во все стороны, перемешиваясь с тем, что падал с неба.

— Ты убьёшь её! — крикнула Соня.

— Ну и пусть! — ответил Сёма.

Из глаз девочки потекли ручейки слёз, отчего мороз стал колоть пухленькие щёчки. Мальчик не обратил внимания на слёзы. Разобравшись с сугробом, он побрёл дальше крушить и ломать.

Соня же успокоилась и подошла к воспитательнице Тамаре Георгиевне, чтобы найти ответ на волнующий вопрос.

— Скажите, а снежинки живые? Им так же больно, как человекам?

— Во-первых, не человекам, а людям. А во-вторых, нет, им не больно.

— Точно?

— Абсолютно.

Тамара Георгиевна была довольно пожилой женщиной, уставшей от жизни. Она не любила разговаривать и лишь монотонно выполняла свою работу. Каждый день по много раз любопытные мальчики и девочки задавали ей вопросы, и ответы воспитательницы при этом всегда отличались лаконичностью. Соня же интересовалась о чём-либо редко и обычно довольствовалась короткими фразами-ответами. За это Тамара Георгиевна по-особому любила её.

Соня обрадовалась тому, что услышала.

Когда прогулка закончилась, группа сытно поела, и начался тихий час, девочка лежала в своей кроватке и размышляла. Снежинки казались ей похожими на искры во время сварки. Кто-то, кто живет высоко, делает что-то подобное сварке, и поэтому летят снежинки-искры. Скорее всего, это эльфы трудятся над новогодними подарками. Ведь не зря снег идёт именно зимой — в эту пору крошечные создания принимаются за работу.

Мысль понравилась Соне. Она доказывала и существование Деда Мороза, и то, что снежинкам правда не больно. Подумав об этом ещё раз, девочка улыбнулась, уткнулась в одеяльце и сладко уснула.

Чудеса случаются

Что делать, если на носу Новый год, а праздничное настроение так и не посетило? Максим задался этим вопросом как раз вовремя — до излюбленного народом события осталось меньше двух дней.

Сейчас Максим лежал на диване, проснувшись минут пять назад. О новогоднем духе навеял мысль сон. В нём парень подмигивал Снегурочке и раздавал детям конфеты. Дедом Морозом он не был никогда (хотя друзья предлагали подобным образом заработать), но посыл, исходящий от жителей сна, явно был обращен к нему, как к сказочному персонажу.

Сон вызвал улыбку. Максим давно перестал верить в волшебство и новогоднее чудо. Он смотрел на себя со стороны и видел унылого взрослого, который верил исключительно банкам, надеясь, что кредитный процент действительно настолько мал, насколько те обещают. Всё, что осталось в мире Максима, когда он переступил рубеж тридцатилетия — надежда, что когда-нибудь он осуществит свою мечту и станет-таки богатым, известным и счастливым. Банальная история современных взрослых, у которой всегда одинаковая концовка.

Парень наконец-то заставил себя встать и направился в ванную комнату. Опорожнив мочевой пузырь, почистив зубы и умывшись, он побрел на кухню готовить кофе. Чайник протяжно взвыл, словно волк, и отключился. Максим в это время стоял около стола и смотрел в окно. Так как время было раннее, полноценный рассвет ещё не наступил. В серой темноте горели разноцветные гирлянды, которыми люди оформили окна. «Надо бы дом, что ли, украсить, — задумался парень. — Вечером. Обязательно». Так он говорил себе каждый день, начиная с пятнадцатого декабря.

***

До работы оставалось два часа. Это значило, что есть около двадцати минут на собственные нужды. Например, выпить кофе или… взгляд упал на один из шкафчиков. Максим называл его «полкой воспоминаний». Здесь вместо посуды лежали различные открытки и письма.

— Почему бы не полистать прошлое? — задал он вслух вопрос.

Засыпал пакетик кофе в кружку, залил его кипятком, размешал и поставил на стол. Сам достал «богатства» из шкафчика и положил эту стопку бумаг рядом с кофе. Сел за стол, отхлебнул адски горячий напиток и стал смотреть «ностальгическую документацию». В ней оказалась масса интересного, начиная с валентинок одноклассницы Даши за пятый класс и заканчивая дипломом лучшего сотрудника месяца в Макдональдсе, который Максим удостоился получить в двадцать пять лет.

Выпив почти весь кофе, он поднял кипу, чтобы положить её на место, но из вороха бумаг выпала небольшая открытка. Почему-то Макс не помнил о ней, да и не видел, хотя только что пролистал каждый лист. Он положил «воспоминания» обратно в шкафчик и поднял открытку.

На ней красовался по-детски неумело нарисованный заяц и украшенная ёлка. Заяц стоял около дерева и улыбался. Сверху корявыми буквами было написано «С Новым годом!». Сзади тем же почерком значилось послание:

«Дорогой Дед Мороз! Я не хочу падарков. Всё нужное мне падарят радители. От тебя я прашу только адного. Сделай так чтобы я всегда аставался ребёнком. Я хочу даже в тридцать лет если до такова возраста живут играть в пистолетики и скатыватся на санках с горки. А ещё я хочу улыбатся и любить маму с папой. И чтоб ты всегда смотрел в окно как я читаю стихи на Новый год и гордился мной. Твой Максимка».

Максим искренне улыбнулся. Ну, хоть что-то сбылось. Кто, как не пьяный Макс, с мазохистским удовольствием читает друзьям каждый Новый год свои матерные стихи? Об этом таланте уже известно всем, кто его знает. С родителями же он успел поссориться еще двенадцать лет назад, когда не захотел учиться в университете, и отец «официально» отрёкся от него. Папа был строгих правил и всегда действовал так, как положено. А ребёнок, который писал это письмо, был бессовестно убит в четырнадцать лет, когда семнадцатилетняя девочка со школы лишила его целомудрия. Тогда детство кануло в Лету, а на смену ему пришли гулянки, секс и рок-н-ролл.

Однако что-то колыхнулось в душе Максима. Будто в ней проснулся прежний Максимка. Парень почувствовал, как мальчик потягивается и зевает, а затем выпрыгивает из тьмы подсознания, которым укрывался, будто одеялом. Вот он — улыбчивый и весёлый восклицает: «Так у тебя даже дом не наряжен! Давай новогодничать — пора уже».

Сначала Максим не поверил сам себе. Но он точно услышал эту фразу. И мысль была его, но словно не его.

— Бери ручку и листик, — сказал он (или не он?) вслух.

Всё, что оставалось — подчиниться голосу.

На листе корявым детским почерком стал выводиться список:

1. Афармление дома и ёлочка.

2. Фильмы про Новый год.

3. Падарки.

4. Радость.

5. Скатится на санках с горки.

— Это нужно сделать до Нового года, — сказал вслух Максим. Или кто-то, живущий в его голове. — На работу не пойду. Нужно позвонить Борису Львовичу. Сказать, что заболел. Начну прямо сегодня исполнять список.

В недоумении почесав затылок, Максим позвонил начальнику и взял «отпуск» на два дня. К его удивлению, Борис Львович согласился без проблем. Это было неимоверно странно, ведь начальник никогда не отличался добрым нравом.

Затем Максим оделся, обулся и отправился в ближайший магазин. Купил различных украшений для дома и даже пряников в виде домиков и человечков. Всё это время он не мог понять, что с ним происходит. Но делал так, как сам себе велел, ибо боялся представить даже, что лишился рассудка. Лучше делать вид, что всё решает он. Иначе маленький мир, созданный взрослым разумным человеком, рухнет.

***

Придя домой, он стал судорожно раскидывать дождик по углам комнаты, вешать на люстру, наклеивать снежинки на окна. Странно, но спустя двадцать минут он стал вникать в процесс, украшать квартиру с неподдельным удовольствием. Таких эмоций он не ощущал уже лет надцать.

Когда украшений не осталось, он встал посреди квартиры и взглянул на своё дело. Получилось красиво, даже с излишком. Например, окно было почти полностью заклеено разными фигурками. Место здесь нашли даже олени, везущие Деда Мороза с подарками. Максим улыбнулся мысли о том, что он снова ведёт себя как ребёнок.

Заурчал живот. Видно, понял, что пища в него не попадала со вчерашнего вечера. Максим пошёл на кухню и поставил, было, сковороду на огонь, чтобы сделать омлет с крабовыми палочками, как вслух твёрдо произнёс:

— Я буду пряники с молоком.

Достал из пакета купленные пряники, молоко из холодильника. Он не завтракал так лет с десяти. Его сначала смутила подобная мысль, но, ощутив сладость пряника и ностальгический вкус молока, он смирился.

Наевшись, Максим снова взглянул на список. Фильмы. Что же — почему бы и нет? Он включил компьютер, нашёл «Один дома», разделся и умостился на кровати. Даже сделал себе что-то наподобие башни из подушек. А потом добавил пару подушек по бокам, чтобы получилась крепость. Он, конечно, долго не мог понять, с чего вдруг взрослый мужчина построил крепость из подушек. Но с самого утра его преследовали удивительные идеи, поэтому решил свыкнуться и с этой.

После просмотра обеих частей фильма «Один дома», Максим заметил, насколько поднялся его новогодний дух. Ещё немного — и он сам возьмёт наряд Деда Мороза, воплотившись в сказочного персонажа.

— Я пойду за подарками.

Эти мысли вслух начали пугать. Они звучали, словно из недр души. Но он снова сделал так, как говорил. Так было нужно. Иначе придётся отмечать праздник в психбольнице.

***

В магазине было полно покупателей. Люди копошились, словно муравьи в погоне за крошками, упавшими изо рта людей на пикнике. Было тяжело пробраться в отдел сувенирной продукции. Но отступать нельзя. Максу даже помогли. По громкоговорителю передали, что в каком-то отделе продают горошек за восемь гривен и ананасы по двадцать пять гривен. Почти весь поток людей с тележками бросился туда.

Стоя около сувениров, Максим размышлял. Кому он должен купить подарки? Завтра вечером у него дома соберутся семеро человек. Олег с женой Ритой, Кирилл, Руслан, Саша с девушкой Полиной и Вадим. Это была та самая компания друзей, которые могли не видеться и даже не созваниваться все одиннадцать месяцев, но где-то в конце декабря они договаривались вместе отметить Новый год. Что-то вроде традиции. Значит, первоначально подарки нужны им.

Семейной паре подойдёт сервиз с кремовыми кофейными чашками, на которых написано «Наслаждайся временем, когда пьешь кофе». Вадим будет в восторге от миниатюрной удочки — он обожает рыбалку. Эта удочка, стоящая на пьедестале, украсит его холостяцкую халабуду. Руслану — боксерские перчатки. У него дома висела боксёрская груша, а перчатки он так и не приобрёл, приходилось заматывать руки бинтами. Кирилл с чувством юмора, ему нужно что-то прикольное. Саше — несколько номеров «Игромании», а Полине будет достаточно мягкой игрушки. Максим остался доволен покупками.

— Нужно украсить подарки, — собственный голос начал приводить в ужас.

Пришлось идти оформлять купленное. Наблюдая за тем, как миловидная девчушка быстро отправляет вещи в коробки, укутывает упаковочной бумагой, оформляет лентами и бантами, Максим подумал, что сейчас напоминает себе не ребёнка, а бабу. И эта мысль была страшнее всех за день. День. Максим взглянул на часы — уже 14.00. Скоро стемнеет. Кошмар, как быстро пролетело время.

— А родители?

— Простите? — девушка, упаковывающая подарки, подняла глаза на парня.

Максим улыбнулся и промолчал. Он снова говорил вслух. Причём, вспомнил про родителей. Странно. Он уже минимум лет пять им даже не звонил. Отец запретил матери общаться с непутевым сынком. Но собственный голос всё ещё звучал убедительно.

Забрав презенты, Максим приобрёл маме серебряные серёжки, о которых она мечтала десять лет назад. Не то, чтобы они стоили дорого. Просто мама обычно ничего не покупала себе. Нашёл папе стеклянные раритетные шахматы.

— Пусть дома лежит, — сказал он вслух. — Только упакуй.

Упаковав и эти подарки, Максим собрался идти домой, как вдруг опять произнёс:

— Я куплю конфет. И пакеты праздничные. Расфасую конфеты по пакетам и раздам детям на улице. Жаль, что не могу сделать это для приюта.

— Потому что денег уже нет почти, — пробурчал Макс. — Все новогодние сбережения практически потратил. Только на завтра немного осталось.

— Оно того стоит, — тембр его голоса словно немного изменялся. — Я пойду домой, оставлю там подарки и вернусь на улицу с конфетами. И буду поздравлять прохожих от всей души.

— А не совсем ли это странно?

— Люди просто отвыкли от доброты. Поэтому кажется странным.

Бабушка, проходившая мимо Макса, перекрестилась. Парень, разговаривающий сам с собой, показался ей сыном дьявола.

***

Максим всё сделал так, как собирался. После того, как он оставил подарки дома и успел поесть (на этот раз нормально), он стоял посреди улицы с мешком конфет. Дед Мороз в современном виде — именно таким выглядел он на данный момент. Он понятия не имел, что и почему происходит, этот день казался ему сном. Но он упорно продолжал выполнять безумные идеи.

Мамы отводили детей в сторону, подальше от сумасшедшего. С горем пополам, он выполнил свою миссию. Замёрз и поплёлся домой с пустыми руками, печальный и счастливый одновременно. Всё-таки это был интересный опыт. Оказалось, дарить так же приятно, как получать.

— Ёлочка, — услышал он свой голос.

Не дойдя до дома, свернул в переулок, где продавали ёлки. Выбрал среднюю, пушистую, пошёл с ней домой.

***

Горячий чёрный кофе, новогодние мелодии, а также ёлочные украшения, которые Максим усердно вешал на ёлку, заставили его почти светиться от восторга. Теперь парень был вовсе не похож на утреннего угрюмого дядьку. С детским любопытством он разглядывал каждую игрушку. Поставил подарки под ёлку. Даже сфотографировал, проникшись атмосферой.

Стало довольно поздно. Максим решил переодеться в домашнее, но собственный голос скомандовал вновь:

— Я поеду домой. К родителям, которых люблю.

Эта идея казалась самой безумной. Парень даже поколебался, однако почему-то повиновался. Утренний Максим никогда бы не поехал в ночь к родителям, по которым втайне скучал, но не мог переступить через гордость. «Новогодний» Максим собрался за пять минут, взял подарки, и, даже не поужинав, поехал в родные края.

***

От родительского дома тянуло ностальгией и беззаботным счастьем. Пахло мамиными новогодними пряниками. С окон на первом этаже пятиэтажки, где Максим провёл детство, лился разноцветный свет от гирлянд. Парень стоял около подъезда и не понимал, что делать. Входить было страшно.

Он решил посмотреть на двор, где гулял много лет. Осмотрел его, поедая глазами каждый участок. Детская площадка, небольшой холм и гаражи, усыпанные мерцающим под фонарями снегом. Новогодняя сказка, не иначе.

— Последний пункт списка.

Ничего не нужно было думать. Просто делать. Максим добрёл до холма, поставил подарки на землю и забрался наверх. В детстве холмик казался необычайно высоким, сейчас же — очень маленьким. Но скатиться всё-таки получилось. Прямо на пятой точке, чувствуя, как по джинсам растекается мокрое пятно. Макс скатился с холма ещё раз, затем ещё. Улыбнулся. Спустя пять минут понял, что смеётся. Со стороны он выглядел умалишённым. Зато счастливым.

— Пора домой.

Поднял подарки и направился к подъезду. Было страшно, но голос внутри головы настраивал на лучшее.

Дверь открыл отец. Он долго смотрел на сына, не проронив ни звука и насупив брови. Макс нервно затараторил:

— Я ненадолго заехал. Завтра должен быть дома. Если ты меня впустишь. Если нет — я поеду. Я… я… я…

Внезапно отец улыбнулся и произнёс:

— Привет. Прости, сынок. За всё. Заходи давай, мы тебя ждали!

Не помня себя от радости, Максим переступил порог родного дома, передал подарки отцу и стал раздеваться. В коридор вошла мама.

— Сыночек, родненький! А чудеса-то случаются! Мы в том году тебя у Деда Мороза попросили!

Транспортный узел №7

— Эй, парень! — Блэк стоял практически около Грина, но, по привычке, кричал. — Сходи на седьмой узел, глянь, что там стряслось. Начальство говорит, что дыра возникла.

— Я ещё не работал с дырами, — запротестовал Грин.

Блэк ухмыльнулся, сплюнул, произнес: «Эх, молодой ты», развернулся и побрёл к себе на пост. Задание нужно было выполнить немедленно и беспрекословно.

Грин действительно был молодым — самым младшим из всей команды Узлоспасателей. Он только закончил колледж, и дыры в узлах видел лишь на картинках учебников. По теоретической части он оказался профи, а вот насчёт практической… Тут даже он сам в себе сомневался. Впрочем, если начальство выбрало его, значит, он готов.

Грин схватил первый попавшийся рабочий минилёт, встал на него, ухватился руками за рычаги управления и полетел в туннель №3, в котором находились узлы 6,7 и 8.

Около седьмого узла зияла дыра с него ростом. Она была похожа на прозрачное облако, а изнутри светилась тусклым сиянием, немного освещающим темноту туннеля.

Грин приблизился и заглянул в неё. Он увидел странно одетых людей, которые находились в каком-то транспорте. Заметил поручни и сиденья.

Поборов дрожь в руках (дыра! настоящая дыра!), он достал из комбинезона специальный аппарат для устранения подобных проблем, напоминающий клеевой пистолет. Направил на дыру, но внезапно услышал странный шум, похожий на музыку их мира.

От неожиданности (в других мирах не бывает совпадений с нашим — так учили учебники), Грин выронил аппарат. Последний упал в нескольких сантиметрах от дыры. Грину пришлось слезть с минилёта и потянуться за устройством.

Он почувствовал лёгкую боль, словно получил укол в руку, затем такая же боль пронзила плечо. Испугавшись, Грин ухватился за плечо другой рукой. И тут же ощутил очередной псевдо укол. Через секунду невидимые шприцы кололи голову, спину, живот и ноги. Когда боль заполонила всё тело, она стала сильнее, и Грин потерял сознание.

***

— Эй, парень! — фраза, присущая Блэку. Но голос совсем не его.

Грин открыл глаза, и увидел около себя бородатого мужчину неопрятного вида.

— Подай на пропитание, — произнёс мужчина.

Грин оглянулся. Он находился в транспорте, который видел внутри дыры. Те же поручни и сиденья. Он сидел недалеко от дверей, люди заходили непрерывным потоком, который вскоре прервался, двери закрылись, и транспорт полетел (или поехал?).

— Чудной какой-то, — произнёс мужчина и пошёл дальше, протискиваясь между людьми.

Грин сразу обратил внимание на их одежду. В ней преобладали тёмные и тусклые тона, в то время как в его мире носили только одежду ярких цветов. Глядя на серый поток людей, Грин невольно ужаснулся тому, как грустно им живётся. На нём же сейчас был надет оранжевый комбинезон, под которым виднелась светло-голубая рубашка — рабочая спецодежда.

Внезапно Грина оглушил ужасный шум. Он перестал слышать разговоры людей (их речь практически не отличается от нашей!). В голове гудело. Но толпа не обращала внимания на кошмарный звук. «Должно быть, так летит транспорт» — догадался Грин.

В окнах он увидел чёрную пустоту. Будто транспорт смотрит на него своими ужасными пустыми глазами. Людям и это казалось нормальным. Какой-то чокнутый мир.

Сквозь шум Грин услышал ругательства. Он постарался разглядеть что-нибудь через небольшой просвет между толпой, и увидел бородатого мужчину, разбудившего его. Возле мужчины стоял другой субъект, который выглядел лучше, был выше и сильнее на вид. Он громко кричал на бородача, оскорбляя его последними словами.

С другой стороны заиграла музыка — звук из мира Грина. Он напряг зрение, стараясь увидеть хоть что-нибудь за толпой, но не смог. Проиграв ещё немного, музыка замолкла.

Шум прекратился, когда транспорт остановился. Двери открылись, серый поток снова возобновил движение. Грин встал и направился к двери (я будто плыву по реке).

Вышел и не смог поверить глазам. Он находился на своей рабочей станции. Вернее, это место было невероятно похожим на неё, но втрое масштабнее. Стены расписаны странными узорами и рисунками. Из потолка торчали непонятные источники света. В его мире пользовались солнечными камнями, по форме напоминающими слегка изогнутые палки с красивыми цветными колпачками на концах.

Вокруг копошились люди, явно спешившие по делам. В мире Грина никто и никогда не спешил. Даже срочные дела выполнялись тут же, однако без спешки. Медлительность, но слаженная и приятная, доставляла истионцам удовольствие.

«Так где же я? — начал думать Грин. — Это место называется… З.. Зе.. Зетрус? Нет. Зем.. Земед? По-моему, нет. Ну же, отличник! Земля! Точно! Этот мир называется Земля, а люди тут — земляне».

Теперь Грин знал, где находится. И сможет доложить о происшествии напарникам — Рэду или Грэю. Они обязательно вытащат его отсюда. Нужно только взять себя в руки.

Он сделал несколько глубоких вдохов, унял путаницу в голове, и решил действовать. Пора было возвращаться домой, к родным и любимой Блу.

Нащупал в комбинезоне рабочую рацию. Она функционировала на расстоянии до десяти миров. Грин был уверен, что находится рядом, поэтому, не беспокоясь, достал её. Присел на скамейку там, где находилось меньше всего людей (они так странно на меня смотрят) и посмотрел на экран аппарата.

***

«Нет мира». Грин находился дальше, чем через десять миров от своего дома. Это означало, что он не сможет связаться со своими, а, значит, не попадёт в объятия Блу и не увидит больше семью…

«Так, не паникуй, — подумал Грин, — нужно только найти мир». Он встал и побежал к ступенькам, в надежде отыскать выход. Однако одни ступеньки вели к другому туннелю, а другие — к третьим ступенькам. Казалось, выбраться отсюда невозможно.

Когда Грин уже отчаялся, то услышал знакомые шорохи. Он стоял наверху ступеней и смотрел на транспорт, который, как оказалось, ездил, а не летал (тут всё устарело). Шорохи доносились из рации.

Грин достал её и взглянул на экран. «Мир №7. Земля». Радости парня не было предела. Но он боялся шевельнуться, чтобы не спугнуть сигнал.

— Один, Грин, один, — позвал из рации голос Рэда.

— Два, Рэд, два, — ответил Грин, пытаясь успокоить выступившие на глазах слёзы.

— Грин, ты на Земле?

— Да, Рэд. Когда заберёте меня?

— Грин, один. Прости.

— Рэд, два, повтори.

Голос в рации стал каким-то тонким и необычным. Он проговорил по буквам:

— П Р О С Т И, Г Р И Н.

— Два, Рэд, два.

— Отбой, Грин.

Экран показал другую запись «Не работает». Рацию отключили.

***

Документ №190904

«Инцидент с узлом №7 исчерпан. Дыру починили рабочие Рэд Томсон и Грэй Стивенсон.

Документы объекта, попавшего в дыру по своей неосторожности, забраны из архива. Родным объекта (Грина Стоуна), было сказано, что он погиб при выполнении своих обязанностей. Его рация отключена.

Это единственный документ, осведомляющий про инцидент. Оригинал, копий не существует. Показывать его разрешается только людям, состоящим в начальственной ветке истионцев.

P. S. Путаница транспортного узла, из-за которой образовалась дыра, произошла по вине другого объекта (Вайта Разовски). Подробнее — см. Документ №190903».

Отдел «Узлоспасатели»Секретный архив начальственной ветки истионцев

***

Грин смотрел на потухший экран рации и не мог прийти в себя.

Из ступора его вывели знакомые звуки, напоминающие музыку его мира. Они прозвучали всего раз, но крайне отчетливо и совсем рядом. Грин обернулся, и в шагах десяти от себя увидел девушку с гитарой (у них тоже есть гитары?). Девушка шла вперёд, в сторону других ступенек, поэтому Грин не видел её лица. Он немедленно последовал за ней, бросив рацию в карман комбинезона.

Девушка с гитарой вывела Грина на улицу. Он был удивлен наличием всего одного солнца (наш мир освещён тремя светилами). Ночь в его мире случалась раз в месяц, поэтому работа велась под землёй и в темноте, чтобы глаза отдыхали.

Грин оказался на оживлённой улице. Девушка с гитарой растворилась в очередном живом потоке. Однако Грин не упускал её из виду, и уже через три минуты почти догнал. Она остановилась около большого здания с синими стёклами (у нас подобные уже сотни лет не строят).

Грин подошел к ней и обомлел. Перед ним стояла его Блу, только другая. Теперь, когда девушка находилась всего в метре от него и приветливо улыбалась, он четко различал её черты. Это была Блу! Но вместо шатенки она стала брюнеткой, глаза её вместо невозможно голубых стали искреннее карими. Девушка была одета в странные голубые штаны и чёрную футболку, а Блу предпочитала розовые, лимонные и салатовые платья.

— Я Вас слушаю, — произнесла девушка. Голос не принадлежал Блу. Но он был красив, и вызвал у Грина прилив приятных чувств.

Он ничего не смог ответить. Повернулся к девушке спиной и бросился бежать. «Я останусь в этом мире. Я останусь здесь. Я никогда больше не увижу Блу. Я никогда не увижу отца, маму, братьев и тётю. Я чужак в этом мире и нежеланный гость в своём».

Грин бежал, пробиваясь сквозь толпы землян, пока перед ним не возник мост. Внизу небольшими волнами билась о берег река. Невдалеке по воде безмятежно плыли несколько уток. Здесь стояла тишина, людей почти не было. Отдаленно слышался шум городской жизни и автомобилей. Задумавшись только на минуту, Грин бросился в воду.

***

Мягкое течение несло Грина к берегу. Он открыл глаза, зажмурился от солнца. Затем почувствовал, что ни одна клеточка его тела не пострадала. Он лежал на спине, поэтому мог ощущать тепло солнечных лучей и видеть голубое небо, а также несколько белых облаков в виде лебедей. Совсем как дома.

И тут прилетела мысль. Лучшая мысль в его жизни.

Я буду жить.

Это была первая и последняя попытка самоубийства в моей жизни. Отныне я найду дорогу домой, чего бы мне это не стоило. Я обещаю себе. И, как говорит отец, если ты оказался в комнате, выход из неё должен быть. Ведь ты как-то в ней оказался.

Грин улыбнулся. Он знал, что обязательно найдет дверь, ведущую домой.