Чистый эндорфин. Роман в 11-ти гормонах

Ним Мрия, 2014

Гормоны счасть и нейромедиаторы. Какое влияние они оказывают на нашу жизнь? При грамотной стимуляции они способны повернуть судьбу в лучшую сторону. Как их получить? Трое парней создают теорию получения чистых удовольствий и начинают следовать ей – теперь это их стиль жизни – стимулировать выбросы адреналина, тестостерона, дофамина и эндорфинов в кровь. Свои вечера парни любят проводить в хелс-клубе – особом месте для спортивной молодежи. Выкладываясь до конца, до последнего вдоха на тренировках, после они наслаждаются выбросом такого количества удовольствий в кровь, что можно было бы подсадить на эндорфины население небольшого микрорайона. Но что за зловещая сила мешает главному герою перейти на новый уровень развития до конца? Странным образом она по одному забирает его друзей. Или это один из его друзей убирает своих же? Тренировки, мотивация, море и солнце, борьба за высокие идеалы – все это внутри книги.

Глава 2

Дофамин

Дофамин — нейромедиатор, вызывающий ощущения счастья и эйфории. Вырабатывается в мозге. Как гормон может вырабатываться в надпочечниках, почках и других тканях. Обеспечивает прекрасную работу всех мышц, легкую походку, ощущения скорости и легкости. Вызывает желание танцевать.

Биобудильник сработал как часы. Марти неторопливо открыл глаза. Сразу же почувствовал, как двигатель в груди прибавил оборотов. Он повернул голову. «7:02 АМ» показывал циферблат.

Общее состояние невыспатости преследовало его вот уже несколько недель. Но Марти знал, если он так и останется лежать в кровати, ничего хорошего не получится — толкового сна не выйдет, в результате он встанет поздно и весь день будет отлынивать от работы.

Марти поднялся, щурясь спросонья, и пошел спускаться по лестнице.

Все еще плохо соображая, он натянул спортивные штаны, глубоко зевнув, одел рашгард ^[6].

Одев спортивные носки, он запихнул ноги в беговые кроссовки.

Вдел наушники в уши, открыл дверь и был таков.

А нет, через секунду ключ опять завращался в замке. Хмурясь, Марти зашел и взял черные полукилограммовые гантельки.

Выдалось отличное свежее утро с обилием солнца и еще прохладным воздухом.

Выйдя на дорожку перед подъездом, он буквально толкнул себя вперед, сделал один-второй шаг, чтобы не упасть. И побежал. Через несколько секунд его уже было не остановить. Как паровоз, он медленно и уверенно набирал скорость, сосредотачиваясь на каждом соприкосновении подошвы с асфальтом, начиная получать микроудовольствие от того, как пружинит подошва, как усилие передается с носка ступни мышцам голени, далее бедру и толкает корпус вперед, на расстояние, достаточное для следующего движения.

Марти подбежал к лестнице и на скачке начал прыгать с одной ступени на другую наверх.

Выбежав на протяженную аллею, он перестал сосредотачиваться на каждом шаге. Взяв средний темп, он побежал под сенью склонившихся акаций. Асфальт был еще слегка влажным после ночной поливки. Марти завращал сжатой в правом кулаке гантелью против часовой стрелки. Прочувствовав каждую мышцу, он начал ускорять вращение.

Он чувствовал, как начинают запускаться все системы организма одна за одной. Ощущал, как мерно и мощно работает двигатель в груди, как тело отзывается готовностью к нагрузкам, а откуда-то снизу грудной клетки поступает сигнал о легком голоде. Марти несколько раз подпрыгнул, высоко поднимая колени.

Мозг начинал выхватывать отдельные детали из окружающего мира. Мысли становились острее. Зрение вмиг фокусировалось на мелких деталях и предметах. На доли секунды бросая взгляд на кусты, он подмечал цвет и форму цветков, размер листьев, поблескивающие капли росы.

Он начал разминать левую руку.

Ночной сон внезапно врезался в память. Ощущение ужаса было настолько явственно, что Марти даже проснулся, что бывало очень редко.

Вчера, после того, как Марти немного отключился, а Владлессен скинул Джуди в бассейн, они вернулись в дом. Джуди отправился переодеваться и больше не вернулся. Он просто исчез. Входная дверь была распахнута, его кроссовера на парковке не было. Телефон Джуди, видимо после купания в бассейне, приказал долго жить.

И все решили, что Джуди порядком подвыпил, и из-за уязвленной самооценки решил оставить их.

Но странный сон беспокоил. Марти думал, что сон это какая-то интерпретация событий в новом свете. Но какая — было неясно.

«К вечеру все будет ясно. К вечеру найдется» — Марти решил оставить пока эти мысли.

Он выбежал на Тополиную аллею — протяженный тротуар на разделительной полосе между двумя дорогами — которая уходила вниз. Тополей на ней уже давно не было, вместо них по краям выросли ясени.

Марти начал разминать правую руку в плече. Он завращал кулаком с гантелью, описывая большой круг. Рашгард прилип к позвоночнику, на лоб обильно тек пот, пытаясь далее заползти в глаза. Марти стряхивал его тыльной стороной ладони, сжимая гантель. Пот затекал в уши, создавая мембрану между наушником и ушной раковиной. От этого музыка начинала звучать звучнее и глубже.

Марти продолжал свое утреннее турне, набирая скорость на спуске.

Вверх по дороге с громким шумом ехала груженая людьми неновая Тойота. Ночные весельчаки с громкими криками и смехом поприветствовали Марти. Марти улыбнулся и помахал им в ответ.

Он приблизился к завершению аллеи, пересек перекресток по диагонали и забежал на крутой подъем. Прижимая локти к бокам, а кулаками работая вертикально вверх, как если бы он бил апперкоты, Марти с шумными выдохами поднимался наверх.

Преодолев подъем, он выбежал на ровный полукилометровый участок дороги, который проходил вдоль подпорной стены.

Стена была старая, почерневшая от времени. Полуистлевшие граффити покрывали новые рисунки, объединенные в общий урбанистический сюжет на всем продолжении темного полотна из смуглых бетонных блоков. Рисованные дома-небоскребы с телевышками, грациозными мостами и поглощающим все окружающее небом-морем. Отдельные персонажи как городские герои: застывший в безумном полете BMX-ер с откинутыми назад ногами и летящим велосипедом; уличный художник с тяжелым взглядом из-под капюшона с баллончиком в руке и отвисшим запятнанным рюкзаком; музыкант с гитарой и ирокезом на голове; соревнующиеся боксеры в застывшем спарринге; застывший вверх ногами на перекладине турника атлет на фоне восходящего солнца.

Марти провел языком по нижней губе, затем по верхней. Ощутил соленость пота во рту. Почувствовал, как назойливая капля скользит по щеке, затем цепляется за щетину и летит туда, вниз.

Остаток участка вдоль черной стены Марти преодолел на остатках дыхания и выбежал на спортивную площадку возле школы.

Он подошел к брусьям и закинул правую ногу наверх. Подтягивая себя к перекладине, Марти принялся за растяжку.

Дальше все следовало по обычной программе: растяжка, горизонтальные отжимания на брусьях, пока мышцы груди не откажут, подъемы корпуса из горизонтального положения на брусьях. Затем, растянувшись еще раз, Марти сделал двадцать прыжков на подпорную стену и побежал в легком темпе дворами в сторону дома, попутно набрасывая удары то левой, то правой рукой.

Короткий подъем к дому. Знакомая гуляет с собакой. Марти помахал рукой, придерживая гантель большим пальцем. Та улыбнулась и помахала в ответ.

Чувствуя себя взбодрившимся и наполнившимся силой, Марти вбежал на дорожку к дому и пошел быстрым шагом.

Окунувшись в прохладу подъезда, он прошел к лифтовым дверям, увидел, что лифт стоит наверху и двинулся скачками по лестнице.

Быстро перескакивая со ступени на ступень, чувствуя, как напрягаются бедренные мышцы под тканью спортивных штанов, готовые взорваться, Марти поднялся к себе на девятый этаж.

Жизненное пространство Марти представляло собой двухуровневую студию — мансарду, большая часть которой располагалась под наклонной крышей. Обычно залитая бело-голубым светом, благодаря пропускной способности широких мансардных окон, эта студия была поистине лабораторией Марти. Цех одного человека по производству новых идей и архитектурных решений, в которые Марти обычно нырял с головой.

На первом этаже находилась его гостевая зона, разделенная пополам длинной псевдобарной стойкой. В нижней ее части располагался небольшой камин, напротив которого был размещен бежевый диван с журнальным столом. В этой же части вдоль внутренней стены был устроен черно-серый кухонный гарнитур, украшенный на боковых поверхностях черными витиеватыми узорами, которые перетекали из одного в другой, образовывая причудливые цветы и глаза.

Вторая часть, отделенная подобием низкой барной стойки, располагалась на невысоком подиуме, на который по направлению с кухни вели ступени. Это была своеобразная обеденная зона для гостей, так как Марти если и ел, то где попало. В основном это были «подбросы топлива» в организм прямиком на рабочем месте. Исключения составляли обильные «правильные» приемы пищи после тренировки.

В обеденной зоне находился большой треугольный диван и высокий вытянутый стол.

Ширмой-дверью была отгорожена от пространства прихожая зона с большой гардеробной и санузлом. Эта ширма находилась между кухонным гарнитуром и лестницей на второй уровень.

Лестница, подсвечиваемая голубым светом ночью, вела сначала на подиум, затем оттуда шла на второй уровень. Поднимаясь по ней, гости сначала оказывались на небольшом балкончике, на котором Марти обычно сушил свои вещи, так как на него падало обильное количество света из больших окон, располагавшихся в наклонной кровле. Жалюзи регулировались манипулятором, расположенным справа от лестницы.

Балкон был отгорожен декоративной перегородкой от основной рабочей зоны Марти. Зайдя за эту перегородку можно было видеть длинный г-образный серый стол, на котором обычно стоял рабочий ноутбук и большой монитор, были расстелены кипы чертежей, листы с рисунками и картинками. На них в беспорядке лежали циркули, линейки и карандаши.

За столом у Марти обычно находился в белом офисном кресле с желтыми подлокотниками.

В углу его лаборатории по производству архитектуры находилась коробка со свитками чертежей и пачками проектов.

Далее в глубине пространства второго яруса, там, где начинался второй скат крыши и места под кровлей оставалось совсем немного, находилась зона отдыха Марти. За декоративной японской ширмой находилась широкая двуспальная кровать, покрытая белыми шелковыми простынями. Возле нее стояли прикроватные тумбочки с нагромождениями книг. В глубине, там, где кровля переходила в стену, стояла театральная вешалка с беспорядочно наваленными сверху вещами Марти. Не смотря на это, перед утренним бегом Марти всегда заправлял кровать, если просыпался один.

Солнце прорывалось сквозь прикрытые жалюзи, чистый рабочий стол желал быть заваленным чертежами. И Марти не заставил себя долго ждать. Проделав привычные утренние процедуры, в том числе завтрак и душ, он поднялся с кружкой зеленого чая и сел на свой творческий трон.

Чувствуя пребывающую энергию после утреннего бега, как первая доза удовольствия разливается по телу, Марти поднял кружку с чаем и обратился к статуэткам двух боксеров, застывших в немом спарринге:

— Ну, с приходом, парни!

Отхлебнув дымящегося напитка, Марти отъехал на кресле в угол стола к рулонам чертежей.

— Тек-с, что у нас на сегодня…

Один завершенный проект не давал ему покоя в последнее время.

Марти достал потрепанный длинный свиток. Расстелив его на столе, он прижал по краям чертежи статуэтками боксеров. Сосредоточившись, он вгляделся в первый лист. Взял карандаш и начал водить по черным линиям и стрелкам, цифрам и буквам, пытаясь нащупать что-то.

Через несколько минут он взял первый лист и аккуратно убрал его в сторону. Начал рассматривать второй лист еще более сосредоточенно. Тут на его лице появилось просветление. Он взял линейку двумя пальцами и придвинул ее, тщательно меряя расстояние и затем сверяя с цифрой размера.

Смерив размер, он опять нахмурился и сосредоточился.

«Тру-ту-ту» — продудел он, рассматривая детали в сотый раз.

Так продолжалось еще шесть листов. Тогда Марти понял, что он устал стоять на ногах, придвинул кресло и сел в него.

Планы этажей закончились. Он перешел к фасадам. Хмурясь, оперев подбородок на руку, в которой был зажат карандаш, Марти другой рукой поднимал лист за листом и все подробнее разглядывал их. Если бы взгляд имел силу трения, он давно протер уже в этих листах большие дыры. На частое использование указывали изрядно потрепанные края чертежей.

Чуть ли не каждый день Марти бился над «Загадкой Сфинкса», как он ее сам называл. Его проект принес ему загадку, причем такую загадочную, что Марти уже четвертую неделю бился над ее решением. Днями и ночами бился он над решением задачи, причем непонятно какой.

Его проект многофункционального торгового комплекса, который пока носил рабочее название «Сфинкс», начал строится месяц назад. С тех пор Марти одолевали сомнения. Интуиция доносила ему слабоватый налет неуверенности при мыслях об этом проекте. Что-то было определенно не так. Но что — сказать даже приблизительно не удавалось. Марти был несказанно рад любой подсказке.

Днями и ночами Марти пересматривал поуровневые планы этажей, думая, что в этот раз его точно посетит решение. Он перелистывал документацию, сверял объемы, высоты и расстояния.

Марти был уже достаточно опытным архитектором, чтобы допустить где — нибудь нелепую ошибку. Это то и настораживало. Он знал, что когда он найдет ее, она окажется настолько нелепой, что он и подумать не мог о ней с самого начала.

С другими проектами такого предчувствия просто не было. После их сдачи он испытывал большое удовлетворение. Этот же все больше развивал в нем чувство паранойи.

Иногда ночью как будто на Марти накатывало озарение. Тогда он скидывал руку Елены, если она ночевала у него, подскакивал и бежал к столу. Включал свет, доставал альбомы и рулоны с чертежами.

«Эврика! Не учел это расстояние! Оно больше шести метров! Я и предположить не мог, что здесь понадобится балка!» — он судорожно перелистывал альбом. Прикусив язык от напряжения, он рассматривал нужную часть, проверял горизонтальный размер, затем вертикальный. И действительно расстраивался, когда видел, что ошибки нет. Расстояние оказывалось нужным, хоть Марти и не обращал на него внимания в процессе проектирования. Это было уже просто отточенным профессиональным навыком — не выходить за определенные рамки.

Тогда Марти потухал.

Елена все чаще находила его в рабочем кресле, подставившего кулак под голову, держа лист в другой руке и в таком положении заснувшем.

Из-за этого проекта тормозили и остальные проекты, что не могло не напрягать Марти. Вторую неделю он не мог нормально сосредоточиться над решением планировки одного большого ресторана, который ему заказал постоянный Заказчик. Там все было не так гладко, как казалось на первый взгляд. И если говорить напрямую, там было все более, чем не гладко. Как обычно, под главный зал надо было выделить как можно больше пространства, при этом соблюдя все нормы к служебным помещениям.

И проект элитного коттеджа, который надо было сдавать уже через неделю, откладывался до тех пор обычно, пока Марти вновь не пересматривал «загадку Сфинкса» тщательнейшим образом.

Постоянные звонки конструкторам и строителям ничего не давали. Они поражались упертости и рвению молодого архитектора найти ошибку там, где ее, по их мнению, не существовало.

По глубокому уверению Марти, что «Сфинкс, возможно, не Сфинкс, а целый Троянский конь» конструктора-специалисты пересчитали все здание заново. От фундамента до кровельных балок. Сделали упор на ветровую и снеговую нагрузки, а так же критическую нагрузку в особо слабых узлах и вынесли вердикт:

— Что за паранойя, Мартинес? Все сделано, как надо. Можно сказать, что лучше и не придумать. Сколько проектов уже сделал, а тут вдруг забеспокоился. Все просто отлично с проектом, пора бы забить… — и все в таком духе.

Конечно, подобные мероприятия на пользу Марти не шли, но чувство неуверенности и щекочущее ощущение что вот-вот он найдет решение, не покидало. Он поражался сам себе, что теперь ищет решение уже после сдачи проекта, а не до. Причем не было ясно, что за решение.

«Ты просто забей!» — звучали слова старшего конструктора. И вот этого-то «забей» как раз не хватало. Гнетущее ощущение свербило и елозило внутри ножовкой.

Звонки строителям ничего не давали.

Работы нулевого цикла уже было завершены. На стройке случались свои эксцессы, обычно свойственные этому этапу производства здания, но ничего сверхвыдающегося не происходило. Все происходило так, как и должно было происходить.

Иногда, только начиная вырисовывать образ нового здания, коим сейчас был ресторан, Марти погружался в мысли о новом объекте. И тут внезапно его пронзала мысль, подобная летящему копью. «Абсолютно точно, они не учли вынос… Вынос этой консоли на втором этаже…» — и он судорожно листал альбом. И разочарованно видел, что ось была на своем месте, колонны с нужным шагом и консоль на полтора метра…

Тогда Марти опускался в кресло и погружался в раздумья. Он задавался вопросом — что за неясное предчувствие преследует его.

И все вокруг твердили: «Все идет так, как и должно идти! Люди работают, краны двигают, бульдозера уже отсыпают… Все движется нормальными темпами! И не такие хула-хупы строили!» — говорил сам начальник участка Хайтауэр.

Но Марти прислушивался к своей отточенной интуиции. Он научился доверять ей пять лет назад, с тех пор она не подводила его. Он далеко не был паникером и умел забивать болт, когда все могло обойтись само собой. Но тут явно было что-то не то. Он это чувствовал загривком.

Иногда он собирался и просто ехал. Он приезжал на стройку, одевал белую каску и ходил с рулеткой среди возведенных стенок фундамента. Он с маниакальным упорством измерял ширину и высоту железобетонных колонн, измерял даже сечение выпусков арматуры, для проформы проверял марку цемента на мешках. Но что-то подсказывало — дело не в этом.

Инженеры бы не посмели работать во вред всему делу, как и прорабы бригад Хайтауэра.

И Марти замыкался.

Это гнетущее чувство пустоты и ощущения нерешенной проблемы. Но какой — совсем неизвестно.

В такие моменты он обычно откидывал крышу на кабриолете, делал погромче звук и ехал на берег моря, подальше от города. Туда, где совсем не было людей.

Он сидел на берегу моря и просил у волн дать ему ответ. Почему он так обеспокоен, а все остальные в полной уверенности, что все идет практически по плану.

Он не работал над этим проектом меньше, чем требовалось, и не сделал меньше, чем требовалось от архитектора. Он делал его с расстановкой и даже с лишней проработкой отдельных деталей. Впрочем, как и любой другой проект.

Но все же… Он был абсолютно уверен, что какая-то мелочь, «какая-то хрень» как сказал бы Хайтауэр, сидит где-то в глубине. А может, и на самом видном месте. И как будто, ее время еще не пришло. Самое поразительное, что интуиция подсказывала, значит, где-то в глубине, на чердаках подсознания, Марти знал, в чем заключается проблема. Но вывести ее на поверхность разум отказывался даже при помощи снов.

Причем Марти проанализировал время в ретроспективе, и пришел к выводу, что гнетущее ощущение начало одолевать его не тогда, когда проект был принят, а тогда, когда уже начали заливать бетон в опалубку. То есть, котлован был уже вырыт, оси размечены, леса выставлены…

Марти отложил в сторону рулон и взял в руки карандаш.

По памяти припоминая габариты нового ресторана, он принялся вырисовывать его фасады в перспективе. Погрузившись в вырисовывание почти параллельных окон витражей, Марти вдруг понял, что не увидел одну — единственную балку под перекрытие первого этажа в «загадке Сфинкса».

Чувствуя, что наверняка это то, что нужно, он рванул потрепанные чертежи, фанатично перелистал альбом. Нашел планы перекрытия. Ошибки быть не могло, эти чертежи смотрело много пар глаз, как в конструкторском отделе, так и затем на стройке. Но Марти был уверен, что в этот момент он ближе, как никогда к разгадке «загадки Сфинкса».

Работы дошли до нулевой отметки. Уже залили плиту перекрытия первого этажа. Все несущие балки остались под низом. Сейчас плита могла выдержать свой вес, но потом, когда занесут оборудование и запустят людей… В случае отсутствия нужной балки плита могла просто просесть, затем треснуть и рухнуть вниз, образуя двенадцатиметровый провал в полу первого этажа.

С предвкушением «Глупцы!» Марти быстро подъехал в кресле к монитору. Вывел того из оцепенения, быстро защелкал летающей стрелкой по нужным папкам. Вот и нашел нужные фотографии с прошлой поездки на объект. Процесс монтажа балок перекрытия.

Марти пристально вглядывался в мелочи. «Да, конечно, команда Хайтауэра непревзойденные мастера… И даже строители — специалисты, но тут они явно слажали…» — он переключал одну фотографию за другой.

Вот и нужный ракурс, взгляд на чертеж перед собой, снова перевод глаз на экран…

— Восемь-бэ на месте, восемь-вэ на месте…

Марти прищурил глаза.

–… и восемь-гэ на месте!!! — он бахнул кулаком по столу. Статуэтки боксеров попадали, карандаши покатились, кружка звякнула, готовая кинуться набок и предательски укатится.

Красный двутавр проектной высотой тридцать сантиметров красовался за двумя такими же. Все было четко и четче быть не могло. Марти разглядел даже инженера в белой каске, который приветственно поднял руку и как будто насмехался над Марти.

— Эврика-фак!!! — Марти щелкнул по красному квадратику в углу.

Подвинув надоевший альбом, он продолжил дальше вырисовывать контуры нового проекта.

Он подумал, что это настоящая паранойя — проверять работу строителей, хотя они лучше разбираются в своем деле, чем он.

Постепенно Марти смог отодвинуть мысли о старом объекте на задний план, открыл программу на компьютере и принялся за измерение и расстановку осей в проекте ресторана.

Работая днями, Марти пытался достичь особого состояния потока. Того состояния, когда работа начинала доставлять удовольствие и текла как бы сама собой. Это получалось далеко не всегда, и в основном ближе к ночи.

В этот день, похоже, ему этого не суждено было пережить.

Задачи наваливали новой работы и требовали новых проектировочных идей. Ресторан совершенно не хотел умещаться в требуемую площадь. Получалось или нормальный зал и ничтожные Кухонный цех с зоной загрузки ресторана, или нормальные хозпомещения и убогий зал.

Ближе к ночи Марти понял, что сильно устал. Встал из-за стола, выключил лампу и спустился вниз.

Бухнувшись на нижний диван возле камина, он посмотрел на дисплей телефона. Горело несколько пропущенных.

Он перезвонил Владлессену, узнал, не появился ли Джуди и как все закончилось вчера, после того как они с Еленой уехали.

Затем сделал звонок Елене, спросил о самочувствии и не хочет ли она ему составить компанию сегодня вечером.

Получив невразумительный ответ, Марти закончил разговор, потянулся и поднялся. Желание освежиться было довлеющим, и Марти принял решение прогуляться.

Ночь степенно обволакивала город. Воздух как будто был наполнен усталостью и тяжестью уходящего дня. Медленно остывая, всем своим весом влажный воздух олицетворял дыхание большого города. Пар вздымался от остывающего асфальта, в мокрых разводах играли отблески ночных огней. По краю широкого проспекта, вдоль высокой подпорной стены, неспеша ехала поливальная машина.

Серебряная пуля неслась со скоростью150 км/ч по ночному проспекту.

Гулкий звук рвался из-под днища автомобиля, и он, казалось, низко летел на бреющем полете.

Марти въехал в неосвещенный квартал. Пробивая теплый воздух, свет фар выхватывал из темноты отдельные детали. В ноздри неназойливо ударил первый запах канализации. Кабриолет чуть сбавил скорость. Не было ни машин, ни пешеходов, только луна подсвечивала из-за черных облаков.

Перед нужным поворотом Марти резко затормозил. Кабриолет качнулся раз вперед, два — когда Марти отжал тормоза. Резина взвизгнула. Медленно поворачивая, он нажал кнопку подъема крыши.

Марти въезжал в район, который пользовался крайне дурной славой. Кругом простирались заброшенные дома, руины цехов старого сталелитейного завода и проржавевшие корпуса брошенных машин. Квартал был острой болью городских чиновников и жителей из близлежащих районов. Полиция предпочитала заглядывать сюда как можно реже; скорая приезжала по адресу через раз — иногда адрес не представлялось найти возможным вообще.

Кабриолет Марти неспешно катил по длинной прямой дороге из бетонных плит, которые в некоторых местах стерлись до арматуры. «Пум-бум» — гулко выстукивали колеса, сменяя одну плиту за другой. Слева тянулась высокая бетонная стена с венцом колючей проволоки; справа от дороги виднелись темные остовы некогда больше, чем жизнерадостных, домов.

Марти покрепче сжал руль и чуть сощурил глаза.

«Спокойнее, спокойнее… Не давать волю напряжению» — Марти чуть осел в кресле, пристально наблюдая за приближающимися воротами завода по левому борту.

Одна створка чуть накренилась на улицу, держась только на верхней петле. Она была насквозь рыжей от ржавчины, с кое-где сохранившимися кусками облупленной краски. Вторая створка завалилась внутрь и лежала, искореженная, вблизи проема ворот. В полумраке за воротами прослеживалась длинная аллея, которая шла к корпусам цехов и далее к главному корпусу завода, в который упиралась главная дорога. За секунду пронзительного взгляда он зацепил и большие штабеля готовой продукции справа от въезда на территорию. За ними он различил и несколько подранных силуэтов бродячих псов. Некоторые блеснули на него сузившимися глазами.

«Как же быстро все может прийти в запустение, всего семь или восемь лет назад его закрыли, и все уже подобно стоящим декорациям для конца света» — с негодованием размышлял Марти.

До закрытия экология района откровенно говоря, «медом не пахла», завод как мощный потребитель выкачивал из всего окружающего все возможное и в отместку испражнялся обильными выбросами что в воздух, что в водные стоки, плюс выделял тонны мусора, которые большегрузные машины не переставая вывозили через боковой проезд, мимо которого проехал Марти.

Поглощая запасы пресной воды, чистый воздух и людские жизни, завод давал в ответ только стальные конструкции, которые стремительно потреблялись городом.

После закрытия единственный сдерживающий фактор был устранен, люди чуть ли не стихийно покидали свои места, убегая от серого неба, желтой воды из-под крана с запахом и безрадостного существования.

Остались только те, кому уже нечего было терять, которым попросту некуда было ехать. Они составили своеобразную прослойку «старожил» района, благодаря которым здесь еще теплилось нечто, похожее на жизнь.

Стена из бетонных плит закончилась, Марти выключил фары. Он въезжал в некогда жилую зону. Справа чернел остов пятиэтажки. Кое-где еще сохранились окна, в которых поблескивали отблески от огня свечей внутри.

Из верхнего окна клубился дым, по-видимому, на пятом этаже горел костер.

«Пум-бум» — стучали колеса, меняя плиту за плитой.

Марти чутко вслушивался в ночь, навострив уши и прищурив глаза.

Легкое дуновение ветра и в открытое окно Марти полетел прозрачный пакет. Уловив его перемещение краем глаза, он коротким движением руки отвел пакет в сторону. Марти знал, что это место наполнено хищными тварями и одно неловкое движение может навлечь на него ненужное внимание.

Марти еще сбавил скорость, подъезжая к дальнему углу здания. За ним открывалась небольшая площадка под гущей деревьев. Он слегка улыбнулся — знакомый корпус сгоревшего грузовика был на месте. Кабриолет аккуратно повернул колеса и заехал за черно-ржавый остов. Марти глянул в зеркало и чуть тронулся вперед на полметра. Отследив положение машины заново, он удовлетворенно откинулся на сидение и потянулся к углублению ключа. Теперь с дороги его спутника с откидывающейся крышей загораживали труп грузовика и обильная растительность.

Марти завалился вбок, открыл бардачок и извлек пневматический револьвер. Не ахти что, конечно, в спорах с местными хищниками, но мощный тяжелый ствол в руке придавал уверенности. Марти снял предохранитель и откинул барабан. Маленькие круглые убийцы весело подмигнули.

«Чудно» — он захлопнул барабан и заткнул ствол за пояс тренировочных штанов.

На секунду остановил взгляд на значке аккурат в центре руля. Но тут же заставил двигаться дальше. «Главное — не раздумывай. Раздумья ведут к нерешительности и страху».

Еще пошевелив в бардачке, он достал бутылек с технической жидкостью и прихватил тренировочную куртку для бега с пассажирского кресла.

Твердый палец впился в кнопку подъема стекол.

Открыв дверь, Марти поставил ступню в белом беговом кроссовке на холодную землю, пропитанную бензином и маслом.

Марти выпрямился и обвел окрестности коротким взглядом. Накинув неновую ветровку, он опрыскал себя технической жидкостью, дабы перебить запах стирального порошка и дорогих духов. Резкий запах прошиб нюхательные рецепторы. Марти скривился.

Бросив жидкость в салон, он извлек из-за кресла «реквизит» — «нехитрые пожитки» с продуктами. Марти захлопнул дверь, нажал чип-ключ в кармане и отправился гулять.

Автомобиль моргнул на прощание фарами.

Вышагивая пружинящей походкой вдоль бетонной полосы, Марти четко отслеживал свое внутреннее состояние на предмет новых эмоций.

Было немного беспокойства, которое, если не контролировать, могло перерасти в страх и в парализующую панику. Но немного дребезжащего чувства только помогало — слабое количество адреналина в крови позволяло быть бдительным.

Чувство сосредоточенности делало острым мысли, слух и зрение. Марти был готов мгновенно реагировать в незнакомой обстановке.

И так же он чувствовал воодушевление. Внутренний подъем от такой прекрасной прогулки, от того, что пересилил свой страх и смог двинуться вперед. Легкое вдохновение от того, что подошвы пружинили, ступни толкали вперед, а ноги и руки работали как отлаженный механизм.

Подбадривая и развивая веселые мысли внутри, Марти стал насвистывать знакомый мотивчик из популярного фильма. Азарт и ожидание нового внутренне подталкивали.

Заметив более-менее чистый клочок земли, Марти притормозил у него, набрал горсть сухой земли и с избытком плюхнул его на бедро, старательно растирая и измазывая чистую одежду. Он втирал грязь в чистую одежду с таким остервенением, как будто от этого зависел успех всего мероприятия.

Довольный, он поднял пакет и заметил дальше впереди по серой полосе стаю облезлых собак, выбежавших на дорогу. Одна из передовых, желто-грязный пес с облезлыми боками, замер, изучая пришельца. Он оскалился, и где-то в глубине его нутра начал зарождаться рык.

Марти оскалился в ответ, чуть приподняв уголки губ. В углах глаз заиграли веселые морщинки. Вожак чуть разинул пасть, но тут щелкнул клыками и, тихо раскатив приглушенный звук, клацнул пастью. Он двинулся дальше к кустам, остальные припустили трусцой за ним.

«Вот и славно» — Марти отвел руку из-под края куртки.

Марти знал, что должен вести себя так, как будто имеет полное право находиться здесь. Всем видом он должен внушать ощущение бродяги, бездомного со стажем. И чувствовать свою силу, внушая чувство уважения.

Он повел плечами и локтем коснулся металла под курткой. Так, на всякий случай.

И Марти двигался дальше, ступая по бетонным плитам, чувствуя подошвой рифленые пруты арматуры, выступающей из плит. Слева и справа высились брошенные остовы домов. В одном из них, на первом этаже через стекло Марти увидел огонь свечи. А в отсветах огня лицо маленькой девочки, которая смотрела на этот огонь так, как будто это все, что только у нее было.

Он видел, как девочка повернула голову. В комнату вошла немолодая женщина. Она обняла девочку и села рядом с ней возле пламени свечи. И столько тепла было в этом, что они казались самыми богатыми людьми на земле.

В груди екнуло. Марти отвел глаза и шел дальше. Он ступал, немного сгорбившись и прихрамывая. С виду он напоминал сломленного жизнью, задушенного обстоятельствами бродягу. На самом деле он чутко следил боковым зрением за меняющейся обстановкой.

Ковыляя своей театральной походкой, Марти проходил вдоль многоэтажной застройки. Справа тянулись пустующие дома.

Краем глаза Марти уловил движение. Черная ворона с красным клювом неказисто приземлялась на сетку забора, ища опору. Вспархивая крыльями, она цеплялась когтями за проволоку, проваливалась и вновь смещалась на расстояние вбок. Осознав тщетность своих приземлений на сетку забора, ворона перелетела на ограждение, которое своей одной стороной лежало на земле, и в упор посмотрела на Марти.

Вороны. Они всегда поражали Марти своей организационной конституцией. Благородно-уродливые, с приплюснутой головой, длинным угольным клювом и искореженным голосом. Собираясь в местах, где вот-вот должно произойти нечто драматичное, они имели сильное сходство с людьми.

— Эй, закурить есть? — голос был похож на кашляющий и дребезжащий звук мотора.

Довольно странный персонаж стоял на другой стороне дороги. Марти не заметил, как он там появился. В широкополой желтой шляпе, которая разлезалась по частям, в потрепанном пальто с длинными рукавами и большими зелеными штанами, ночной путник имел весьма цирковой наряд. Марти проанализировал дистанцию и возможную опасность. В целом, поодиночке бродяги обычно опасности не представляли.

— Чего пялишь? Закурить есть?

— Нет. А на мост это туда? — как можно тверже спросил Марти.

Бродяга оторопел. Такого твердого и чистого голоса он явно не ожидал услышать от «бездомного».

— На мост туда — проскрежетал он, чуть смутившись.

Марти двинулся вперед, держа в поле зрения бродячего человека. Тот несколько странно посмотрел-посмотрел в след Марти и двинулся дальше.

Жилые серые панели с пустыми глазницами немо взирали на Марти, Марти взирал на них, вслушиваясь в шорохи и всматриваясь в движения. Чаще всего это был ветер, реже — какая-нибудь местная живность.

Дорога постепенно приобретала все больший уклон. Развалины домов по правой стороне закончились. Марти различал стихийные свалки в кустах по сторонам от обочины. Запах сменился терпко-едким.

Дорога петляла и уходила под мост. Этот мост был знакомым местом Марти, потому что под ним обреталось каждый раз много интересных личностей.

Именно с него обычно начинал свои экстравагантные прогулки Марти. Мост служил как бы перевалочным пунктом между лесом, территорией завода и жилым массивом.

Марти настороженно приблизился к знакомому месту. Все так же течет грязный ручей по неглубокому рву, на склонах этого рва громоздятся покрышки, остовы кузовов автомобилей и станков. Бетонная плита топорщится арматурой из земли.

Осыпавшиеся края оврага переходили в ровные пространства, заваленные различным хламом, который сюда годами стаскивали бездомные.

И сейчас он видел, что место не пустовало. Возле глубоко вкопанной бочки гнездилось несколько силуэтов. Марти приблизился.

В бочке горел огонь, отбрасывая отсвет на лица людей. Бродяги различной степени потрепанности смотрели на языки пламени. Один из них поджаривал какой-то кусок на длинном пруте. Марти всмотрелся в лицо бездомного: это была женщина той стадии бродяжничества, когда возраст может начинаться поздней молодостью и заканчиваться ранней старостью.

Марти покашлял, чтобы не испугать их. Вдалеке он увидел еще одно тело, завалившееся на пружинный матрас и не подающее признаки бодрости.

— Вечер добрый — Марти вступил в освещенный костром круг. Он наполовину достал бутылку из пакета. — Выпьем же.

Люди перевели взгляды с Марти на бутылку и слегка приободрились, придвинулись к костру.

— Явился! И это человек, который нес огонь! — расплылась женщина в беззубой улыбке. Для себя Марти обозначил ее как «Старуха». — И это в наши-то времена! И не достучаться же, а!..

— Не обращай внимания, она немного того… — прохрипел сидевший справа неопределимого возраста. Он потянул руку к рукаву Марти — ты это, приседай… Вон есть подушка…

Человек, сидевший на большой покрышке, подвинулся.

— Это не он — в то же время объяснял старухе второй нищий.

— Аааа! — протянула Старуха, — с города шоль?

— А, я? С города — Марти благодарно присел на край покрышки, ссутулившись.

«Городом» здесь называли весь остальной город, который не входил в территорию заброшенного квартала.

Марти отметил, что парень, который подвинулся, был более опрятно одет. На нем была поношенная роба с капюшоном, нестиранная футболка и резиновые сапоги. Глаза еле выглядывали из-под коричневого капюшона. Из-за этого взгляд казался как бы исподлобья. Он тонким прутом переворачивал округлые угли в костре. Приглядевшись, Марти понял, что это картофель.

Марти поставил пакет возле ноги.

— Олд Бой, передай стакан! — прохрипела старуха и сунула нищему рядом засаленную кружку.

Марти отвинтил крышку у бутылки, плеснул в две серых кружки.

— Тебе? — Марти обратился к сидящему слева.

— Меня зовут Джонни — он подставил ладони, вложенные одна в одну. Цветом кожи они напоминали тот картофель, который жарился в огне.

— Ему прям так! В руки! — гоготнула старуха.

Марти чуть сморщился, наливая лужицу в ладони нищему.

— А ты? Выпьешь? — хрипловатым голосом спросил Марти у соседа. Тот лишь поморщил нос и мелко мотнул головой в сторону.

— Он не… Гыыы — раззявила рот старуха.

— Не пью — сказал тот, смотря печальным взглядом в огонь.

Марти с интересом посмотрел на парня в потертой спецовке. Движением локтя в сторону Марти незаметно подвинул револьвер, чтобы тот так сильно не упирался в ребра.

Бурча своеобразную мелодию, Марти залез в свой пакет рукой, достал пластиковый стакан. Наполняя его, он заметил, как трясутся черные руки у Джонни.

Налив себе побольше, Марти потянулся к остальным.

Они опрокинули стаканы внутрь себя. Марти краем глаза наблюдал, как тот, слева, всасывает жидкость внутрь.

— Меня Марти зовут — протянул он руку соседу справа.

— Индиан — ответил тот. Марти отметил относительную чистоту рук.

— Джонни — повторил ближний слева. — А это — Олд Бой.

— Ыыыы — сказала старуха.

Олд Бой немного скривился, как будто его свела судорога:

— Ее Лулу зовут. Она сама не знает, как ее зовут. Мы ее Лулу зовем.

— Часики! Кажись, не пару баксов стоят — оскалилась старуха.

Марти кинул взгляд на правую руку. Он постоянно про них забывал. Вспоминал лишь когда переодевался обратно, что забыл их снять.

— А, это… — Марти быстро ориентировался. — Снял с одного бедолаги в городе на днях. Он спал прямо на улице…

Лулу закатилась беззубым смехом:

— Ыыыы! Кто еще из вас бедолага!

Джонни подобострастно смотрел на Марти. Олд Бой постоянно что-то кратко говорил Лулу. Один Индиан смотрел потускневшим взглядом на угли.

— Так и ты с города, что ле? — снова спросила Лулу.

— Я с города. — Хрипловато произнес Марти, — осесть думаю, где…

— Ну тык в городе оставаться надо было… Ыыыы… Нас тут и так хватает… Ыыы…

— Вы все отсюда? — Марти старался имитировать подхриповатый голос, переходящий в лязг.

— Отсюда — Олд Бой дергал Лулу за штанину. — Только вот он пришлый… — он указал на соседа Марти.

Джонни вложил ладони одну в другую и тянул их к Марти. Слабо коснулся ноги того.

— Мы здесь аборигены… Ыыы… Втроем.

Марти налил лужицу в черные ладони.

— Олд Бой, подай стакан!

Операция повторилась. Марти налил себе и протянул стакан нищим. Выпили. Лулу поперхнулась.

— А у нас тут у всех… Как завод закрыли, так и все… Весь квартал как в западню превратился — сказала Лулу.

Индиан помешивал прутом угли.

— И цех наш закрыли… Одним из первых, причем — старуха потупила взгляд.

— Потом кто смог, перебрался в город. Нас же здесь кинули… Оставили просто подыхать как собак! — Старуха в остервенении плюнула в огонь.

— Да, хоть бы переселили куда… Нас совсем бросили здесь… — Джонни растирал грязь на ладонях.

— Поначалу еще нормально было… Приезжали-обещали! «Откроем другие производства…», «дадим работу…» — Лулу смотрела на огонь, положив подбородок на руки, — все, у кого кто-то был, уехали. Навсегда. А мне куда ехать. Жить негде. Дом не продать. Вот и оставили.

— Да и работа-то стремная была… С утра встаешь, на завод идешь, вечером, по темноте — обратно… А все это время — под начальником — сказал Олд Бой.

— Платили мало… И то иногда…

Из таких ночных разговоров у костра Марти узнал и историю квартала, и судьбы его жителей.

Марти попробовал поправить револьвер так, чтобы тот ушел под руку и не давил на ребра. Движение локтем и ствол почти выскользнул из-под резинки штанов. Немного защекотало под ложечкой.

— Меня жена-то бросила — Олд Бой смотрел на Марти, — детей забрала и уехала. Меня с собой не взяла. Кинула меня. Просто. Вот так… Здесь…

Марти шевелил левой рукой.

— Мы решили остаться — сказала Лулу, — им этого не понять! У нас своя жизнь, романтика…

«Беззубая» романтика особенно прельщала Марти.

— Они-то не смогли остаться, а мы — смогли! — тянул Джонни ладони.

Марти двигал рукой так, как будто у него за пазухой сидел котенок.

— А раньше-то времена были! По главной улице идешь, цветы цветут! — затягивала Лулу, — и люди жили. И как-то же все-таки нормально было. Мориарти, ты наполняй стаканы-то!

Марти расстегнул куртку, просунул руку и делая движения, как будто что-то интенсивно чешет, привел револьвер в нужное положение.

— Марти… Меня Марти зовут.

— А, какая разница! Тебя Мориарти, я Лулу… Ыыыы…

Марти наполнил кружки и ладони. Они повторили операцию по заглатыванию жидкости.

Индиан шевелил прутом в бочке. Он подкатывал спекшуюся картошку к краю.

— Ну а ты как попал сюда? — Марти повернулся к нему.

— Это долгая история…

Марти продолжал смотреть на него.

— По молодости пил много… Как-то по пьянке избил одного парня. Парень скончался в реанимации на следующий день… Родителей его жалко было. До сих пор не понимаю, как так получилось… По трезвой бы никогда… Такого б не сотворил. Тогда и зарекся — больше никогда…

Его голос не был таким хриплым, как у остальных. Глубоко укоренившаяся грусть читалась в его глазах, смотревших на огонь.

— Потом тюрьма… Отпечаток на сердце и душе… Когда вышел, оказался никому не нужен. Куда податься, тоже не знал. На работу приходил, татуировки видят — Индиан показал руки, — сразу косо смотреть начинают, некоторые вообще связываться не хотят.

Он начал доставать картофелины. Обжигаясь, перекидывая с ладони на ладонь, он передавал кругляши каждому сидевшему возле костра. Марти с благодарностью принял угольный овал. Он начал сдирать кожуру с пожелтевшей пищи. Картошка была подгнившая, немолодая, но есть можно было. Марти отслаивал съедобные куски и закидывал их в рот, аккуратно придерживая револьвер.

— Ну а на стройку пробовал? Там люди должны быть нужны.

— Там как статью узнают, сразу разговор заканчивают — махнул Индиан рукой.

Он был похож на нищего, но его одежда, манера разговора, цвет лица и отсутствие запаха совсем не выдавали в нем конченого человека.

— Сегодня здесь переночевать. Завтра опять в город — промежду делом добавил он.

Прошло еще около получаса различных и порой бессвязных разговоров, часть из которых Марти под этим мостом слышал не в первый раз.

Вскоре, опьяневшие, бездомные начали бессвязно «жужжать» и их говор стал попросту непонятен. Марти чуть тронул за рукав соседа.

— Завтра думаю на одну стройку податься… Если хочешь, поехали со мной…

Индиан, наверно, первый раз перевел взгляд от огня и остановил его на глазах Марти. В этом взгляде читалось недоверие и неуверенность.

— Тебе все равно терять нечего — Марти сделал вид, что ему безразлично. — Как, в принципе, и мне.

— Если не врешь… Можно попробовать… — он пожал плечами.

Марти почувствовал, что Индиан настолько часто получал удары судьбы, что уже не был уверен ни в чем.

— Ты на ночлег где решил остаться? — Марти более уверенно смотрел на соседа.

— Да вот здесь прям — тихо сказал Индиан, обведя прутом пространство у костра. Их собеседники в полусонном состоянии медленно заваливались на бок.

— Пойдем! У меня тут знакомые есть там, дальше. У них, возможно, место есть в доме — Марти начал приподниматься.

Индиан смотрел на него с видом, уверен ли он в своих действиях. Марти поднялся, придерживая револьвер через карман куртки. Увидев, что тот не шутит, Индиан поторопился встать. Кроме потрепанного небольшого рюкзака вещей у него не было.

Как обычно, никто не обратил внимания на мокрый рукав Марти. Он убрал пластиковый стакан в пакет. Бутылку же оставил прислоненной к обуглившейся покрышке.

Никто и не обратил внимания на то, что они вдвоем удалились в ту же сторону, откуда пришел Марти.

Полная луна освещала дорогу. По пути Марти завел расслабляющий разговор за жизнь своим обычным голосом. Уже когда они подходили к черному силуэту грузовика, Марти серьезным тоном начал:

— Тебе это может показаться странным. Но ты должен в это поверить. Индиан, я действительно хотел бы помочь тебе.

Марти остановился и посмотрел спутнику в глаза. Тот опешил.

— Дело в том, что это такой прикол, моя деятельность. Я нахожу людей, как нашел сегодня тебя, которым можно помочь, и помогаю им! И ты должен в это поверить, что так оно и есть. Там — моя машина.

И Марти прошествовал за грузовик. Быстрым движением он убрал револьвер в пакет. Индиан неуверенно шел за ним. Нажав чип-ключ, Марти открыл ее.

— Наконец-то! — Марти стянул с себя куртку. Мокрый рукав порядком поднадоел, — это всего лишь образ, который я одеваю, и роль, которую играю.

Марти украдкой наблюдал за произведенным эффектом. Он затолкал куртку в пакет, снял штаны и убрал туда же.

— Но ты же… Ты же сидел с ними, там… Ты же пил с ними…

— Видишь, даже ты не заметил. Надо было мне в актеры попробовать податься-пободаться. Я не пью. Все дело в технике.

Он достал с заднего сидения голубые джинсы и белую футболку. Принялся вставлять ногу в кроссовке в штанину.

— У меня там дырка в стакане. Когда я делаю вид, что наливаю, все стекает по руке ко мне сюда — он показал на левый локоть. — Ну и обычно никто не обращал внимания, что у меня постепенно мокреет рукав… Вообщем, это не важно… — Марти положил руки на крышу, — так вот. Сейчас я могу отвезти тебя на стройку. Там требуются люди. Возможно, тебя возьмут туда.

Индиан молчал. На его лице застыло выражение восхищения и удивления.

— Но зачем тебе помогать мне?

— Просто так, такой прикол. Я должен помочь трем людям на Земле.

Поспорили с товарищем. Думаешь, я ничего с этого не поимею?

Индиан пожал плечами.

— Парень, да ты заплатишь мне потом, потом сочтемся!

Марти достал с заднего сидения кусок полиэтилена. Аккуратными движениями он накрыл пассажирское сидение.

— Я действительно могу помочь тебе. Ты должен поверить в это.

На его лице отразилась внутренняя борьба. Терзания, внутренние колебания не давали ему поверить Марти до конца.

— Ты можешь оставить бродяжничество теперь — Марти сел в машину и закрыл дверь.

Индиан застучал по двери.

— Как она открывается?

Механизм открытия был ему явно не знаком. С улыбкой, Марти потянулся и открыл дверь ему. Тот с опаской, чтобы чего не испачкать, забрался внутрь.

— Вот и славно! — Марти начал сдавать назад.

Развернувшись, они по направлению к проспекту. Сейчас Марти ехал быстрее, чем когда въезжал сюда.

«Пум-бум» — колеса стучали чаще, меняя плиту за плитой. Марти удовлетворенно ответил своим мыслям, что подвеска работает как нельзя лучше.

— Поначалу будешь работать в бригаде Большого Джона. Он, можно сказать, наш союзник. Отнести-принести, разобрать-разгрузить. Я тоже так начинал! — Марти поймал изумленный взгляд. — Шутка. Будешь делать все, что скажет Большой Джон. Только обязательно покажи ему, что ты хочешь работать. Большой Джон — строгий парень, кого попало не берет к себе!

Автомобиль выехал на шоссе. Индиан озирался по сторонам, до сих пор не веря в реальность происходящего.

— И как давно ты этим занялся?

— Уже, наверное, года два с чем-то — Марти наморщил лоб. — Однажды один человек спросил меня, хотел бы я помогать людям. Я подумал, что возможно… Он сказал: «А что бы ты мог сделать сейчас?» Я бы хотел помочь бездомным. Но как? Как это сделать эффективно? Действительно помочь. Тогда мы с этим человеком сели и подумали, что такая ночная прогулка может быть полезна.

— И что, не было страшно совсем, поначалу?

— Да и сейчас страшно! Как бы это сказать… Надеяться на лучшее… Ну и выкручиваться в случае чего. Как сегодня, с часами. — Марти посмотрел на циферблат. — Вообще, это своеобразное турне для меня. Можно встретить совсем экстравагантных личностей из города. Бывшие артисты, певцы, деятели искусства, которые зашли слишком далеко. Мне интересен каждый путь, как личность развивается, и как она может упасть.

Марти немного помолчал, чуть добавляя скорости.

— Говорят, самые талантливые люди уже давно сгинули или пропали. Опустились на дно жизни, не в силах подняться в одиночку… Потому что их пробирает не так, как обычных людей. Они получают гораздо больше удовольствия от потребления алкоголя. Удовольствия многогранного и многоуровневого. Как будто радужные вспышки тебя окатывают с ног до головы — Марти чуть прикрыл глаза, вспоминая. — Они не понятны обычным людям, как и сами они не понимают, как можно выпить одну бутылку, а потом не выпить еще штук десять. В этом и все различие — обычных и людей одаренных.

Марти еще прибавил газу перед затяжным подъемом.

— Они не понимают друг друга. Одни говорят: «Почему б не пить в меру», тогда как другие просто не могут этого! И каждая пьянка у них — до победы!

Индиан улыбался. Он понимал, о чем рассуждает Марти.

— Вообщем, кто как, а я вот так помогаю другим. Не забывая, при этом, получать удовольствия — Марти на миг задумался, а затем внезапно спросил:

— Что самое важное из того, что ты знаешь?

Похоже, Индиан не ожидал такого вопроса и ответил не сразу.

— На том свете всем воздастся по заслугам.

— Ого. Неплохо. Индиан, расскажи немного о себе.

Индиан охотно начал рассказывать о своей жизни. Вскоре они миновали центр города, длинный вантовый мост и приблизились к застывшей стройке высотного дома.

Кабриолет-купе подъехал к сетчатым воротам. За воротами ярко освещалась разворотная площадка, с правой стороны располагались двухэтажные нагромождения строительных материалов, а по центру участка высилась громадина монолита.

Марти открыл дверь и ступил на подсохшую грязь. За ним вышел и Индиан.

Отодвинув рукав куртки, Марти посмотрел на часы. Было уже достаточно поздно. Сделав знак спутнику, он прошел к воротам, отодвинул одну створку и шагнул на территорию. Услышал тонкий скрип, он перевел взгляд на будку возле ворот. Из нее вышел недовольного вида охранник.

— Все в порядке! — Марти приветственно поднял правую руку, — я Марти! Бригадир у себя?

— Какой еще Марти? — охранник нахмурился.

Марти прислонил ладонь к бровям, чтобы загородится от яркого света и пошел к охраннику.

— А, Марти! Тот, который… — напряжение сошло с охранника, — да, бригадир у себя, только он спит, наверное.

— Вот и славно! — Марти махнул рукой своему спутнику и двинулся вглубь стройки.

Они прошли за территорию склада на участок со строительными вагончиками. Марти миновал несколько, стоявших возле дороги и подошел к первому, стоявшему перпендикулярно подъездной дороге.

Марти глянул в окно. Увидел слабый свет ночника.

— Еще не спит.

Индиан приободрился.

Марти легко постучал по стене. Услышав звуки передвижения внутри, они подошли к серой двери.

— Кто там еще? — суровый голос и движения засова изнутри.

Дверь открылась, и в проеме появился подтянутый мужчина с волевым подбородком.

— Джон, старина, принимай подкрепление!

Бригадир щурился и всматривался в лицо Индиана. Джон был одет в потрепанную кофту и спортивные штаны. На ногах были теплые домашние тапочки, а в руке он держал развернутую книгу. Он перевел взгляд на Марти и сменил суровость на дружественное расположение.

— Ахах! Марти! Ты, что ли? Давненько тебя не было! Заходи! — бригадир крепко пожал руку Марти. Он пожал руку и спутнику Марти, совсем не удивившись ему:

— Добро пожаловать!

Они ступили в более чем скромную обстановку. Две аккуратно заправленных клетчатыми одеялами кровати, тумбочка, стол со стулом напротив небольшого окна. Над дальней кроватью ночник, который тускло освещал всю комнату.

Слышно было, как Джим прикрыл дверь на засов. Марти прошел и сел на кровать, указал Индиану на вторую.

— Я вижу, Март, твои дела по-прежнему благородны и странноваты — Джон прошел и присел на стул.

— Джон — Индиан — Марти представил мужчин друг другу.

Они пожали руки снова.

— Вообщем, долго рассказывать не надо, так? — Джон перевел взгляд на Марти. — Марти привозит ко мне людей, как бы я это назвал, — Джон пожевал губами, — «перспективных бродяг», «не до конца опустившихся на дно». И мы здесь работаем.

Джон опер один локоть на спинку стула, второй на стол.

— Как бы это назвал, «исправительные работы». Можно сказать, даем тут второй шанс, мать его… — Джон задумался, — … и это не я придумал, это все он! У нас тут не реабилитационный центр, а я не Мать Тереза. И у нас тут даже похуже, чем на остальных стройках… И кто-то справляется, а кто-то нет… Марти обрисовал тебе, чем мы тут занимаемся?

Индиан утвердительно закивал.

— Джон, он работал на стройке какое-то время. И сам знаешь, если бы я не был уверен в нем, я бы…

— Знаем, знаем, как и те двое, которые денег заработали и в кабак пропали…

— Джон, он не пьет…

Джон приблизился к лицу Индиана.

— Хочешь работать?

— Я готов работать. Буду делать все — Индиан выражал полное почтение.

— Учти, парень, это только твой выбор, ни я, ни Марти не будем виноваты, если вдруг тебе станет тяжело… — Джон говорил тихим голосом.

— Я готов работать — повторил Индиан.

— Джон, я действительно привез кого нужно.

— Хорошо! — Джон сгреб связку ключей со стола. — Вот мы здесь так живем! — он обвел рукой свои апартаменты, — сносные условия и удобства в тепле… Ты же будешь поначалу спать на мешках с цементом, пойдемте!

Он приглашающе пошел к выходу. Открыл засов и подождал, пока все выйдут.

— А что с теми, остальными? — спросил Марти как бы промежду делом.

— С теми остальными, Марти, все в полном порядке — Джон бодро крякнул, — я даже был немного удивлен их работе. Кроме тех двоих, разумеется. Те сразу пьянствовать начали, как деньги получили…

Трое шли вдоль желтых вагончиков. Джон погромыхивал связкой ключей.

— С теми прокол вышел, Джон…

— Ну что ж теперь. Бывает, как говорится, мать его — он немного помолчал, — а с теми последними, у нас взаимопонимание, полное. Один даже у меня «Маленького принца ^[7]"на днях закончил.

— Серьезно?

— Да! Ты мне книг-то завези, если есть. А то совсем им читать нечего. Можем пойти, посмотреть, как они спят…

Воображение Марти сразу нарисовало милую сцену, где бывшие бездомные сладко посапывают, а трое мужчин наблюдает за ними в окно с умилением. Марти усмехнулся.

— Обойдусь как-нибудь.

Они приблизились к нужному вагончику в самом конце. Джим в отсвете луны нашел нужный ключ, покрутил его в замке.

— Спать будешь здесь, пока — заходя, он кинул жест левой рукой в бок. Слева от входа была небольшая каморка, пол которой был покрыт слоем белой пыли, у стены громоздилось несколько рядов мешков. — Может завтра что — нибудь придумаем. Удовольствия за углом, увидишь синий «скворечник», там тебе душ и все остальное, мать его. Пока будешь разнорабочим, то есть, выполнять разную работу… Ясно?

Индиан стоял посреди каморки, озираясь. На вопрос ответил коротким кивком.

— Есть хочешь? — Джим крутил связку ключей на пальце.

Индиан потупил взгляд.

— Да хочет. Дай ему что-нибудь — Марти знал, что если тот хорошо поест сейчас, то будет завтра хорошо работать.

— Пойдем! Дам тебе чего-нибудь…

— Джим, я поехал…

Трое вышли на крыльцо вагончика.

— Ну, бывай, Марти! Ну и чудак же ты! Удумал! — Джим усмехнулся, — ну хоть не так поздно, как в тот раз… — он усиленно потряс руку Марти.

— Я в тебя верю, Индиан — Марти заглянул в глаза бездомному и пожал тому руку.

Поймав напоследок подмигивающий взгляд Джима, Марти направился к воротам. Уже оттуда он наблюдал, как двое идут вдоль вагончиков, и Джим потихоньку начинает рассказывать о своей работе.

— Вот и славно! — сказал Марти шепотом и вышел за ворота.

Он чувствовал внутреннюю удовлетворенность и особое чувство наполненности, которое возникает вследствие плодовитого дня.

Сев в машину, он направился домой.

Кабриолет степенно летел по ночному проспекту, приближаясь к центральному мосту, перекинутому через широкую бухту. Была уже глубокая ночь.

Вдруг Марти внезапно пришла сумасбродная мысль. Его осенило, что он никогда не гулял по этому мосту ночью. Ни один, ни с кем-либо еще. Глуповатая улыбка замаячила на лице в ответ на мысли, роившиеся в голове.

Марти остановил машину перед самым мостом и вышел из нее. Пройдя несколько шагов, он вступил на мост. Одиночество было его любимым спутником. Ночь поражала своей тишиной и умиротворением. Центр города спал.

Марти внимательно рассматривал асфальт под ногами. Этот потертый, сточенный множеством шин, гладкий и чуть пружинящий материал отдыхал после рабочего дня. Сотни машин шлифовали его день за днем своей резиной.

Марти нагнулся и приложил ладонь к поверхности асфальта. Со стороны казалось, что человек гладит обычное покрытие как котенка. Марти лишь хотел потрогать, ощутить его шероховатость, его тепло, которое он неторопливо выпускал этой ночью.

Не отрывая руки от асфальта, он озорно огляделся по сторонам. Оглянулся назад, — на секунду ему показалось, что кто-то наблюдает за ним. Какое-то белесоватое свечение у левого края моста, которое тут же пропало.

Все было тихо. Если прислушаться к ночной тишине, можно было различить, как волны бьются о корпуса кораблей там, внизу. Как будто море ненавидяще реагировало на то, что его заковали в бетонные набережные, бетонные судоферфи и корпуса доков по краям бухты.

Прослушав этот тихий монолог, Марти напрягся, изготовился и рванул к краю моста. Он пересек три полосы, подпрыгнул и поджал колени к груди, перепрыгнул дорожное ограждение. Здесь он в два шага перешел пешеходную зону, снова подпрыгнул и зацепился за верхний край внешнего ограждения. Чуть сосредоточившись, он подтянулся, прочувствовав, как напряжение передается с предплечий на плечи, затем на мышцы груди и пресса. Перехватившись, он закинул ногу, — секунда — и он уже балансировал на леерном ограждении, придерживаясь за ванту моста. Сделав широкий шаг, он очутился на бетонном основании, к которому крепилась одна из 192 вант моста.

Мало отличаясь от мальчишки, Марти опять озорно оглянулся по сторонам. Оглянулся, схватился обеими руками за ванту и стал дергать ее с максимальной силой, на которую был способен. Сжав губы, напрягая все мышцы тела, он действительно верил, что сможет раскачать огромный остов моста.

Сощурив глаза от напряжения, он смотрел на стальной канат, уходивший высоко-далеко к чуть наклоненному пилону моста. Тот не сдвинулся ни на миллиметр. Марти еще раз с силой дернул, надеясь на свою силу.

Улыбнувшись, он перевел взгляд вниз. Туда, где через 60 метров плескалась черная гладь моря. На поверхности отражались только редкие облака.

Глубина завораживала и влекла. Ветер создавал небольшую рябь, но это совсем не мешало ощущению громадного зеркала там, внизу.

Марти перевел взгляд вдаль. Со стороны, оперевшись одной рукой на трос, а другую вставив в бок, он походил на смотрящего вдаль матроса, взобравшегося на мачту.

С левой стороны начал нарастать негромкий шелест. Он пригляделся к набережным, идущим по обеим берегам, обвел взглядом силуэты домов, короткими мыслями думая о том, чем заняты сейчас люди внутри этих зданий, глазницы которых были сейчас темными, как сама глубина залива.

Краем глаза Марти увидел отсвет фар. Немного покореженный японский хетчбек без переднего бампера выехал на мост. Из открытых окон доносился звук, смех и пощелкивание. Марти чуть сузил веки. Линия рта превратилась в ровную, напряженную.

Машина с громкой музыкой и веселящимися ребятами на борту с натужным звуком набирала скорость. Люди повылезали в окна и с улюлюканьем и радостными звуками пронеслись мимо, источая клубы дыма лучше, чем выхлопная труба.

Марти проводил их взглядом до конца моста. Его темный силуэт либо не заметили, либо приняли за деталь моста.

Марти еще раз неторопливо обвел взглядом залив, наслаждаясь чувством момента. Он медленно потянул носом свежий морской воздух, пока легкие не наполнились полностью и живот не вздулся. Несколько секунд спустя он ощутил краткосрочный всплеск эйфории, когда обильный кислород проник в мозг.

Чуть погодя он спрыгнул, шлепнув подошвой по краю лужи. Сделав шаг и еще один, Марти оперся рукой на металлическую планку и перемахнул обратно на дорогу. Он опять вдохнул полные легкие свежайшего ночного воздуха с привкусом бриза, стремясь насытится кислородом.

Вдохнул и выдохнул. И еще раз.

Марти ощутил мелкий приступ вдохновения. Это чувство ожидания чего-то трепещущего, чего-то немного важного… Марти почувствовал, что вскоре сможет создать что-то стоящее… Что-то, заслуживающее внимание.

Марти поднял глаза на уходящие вверх провода. Поблескивающие струны уходили далеко ввысь. Тут же появилось неуемное желание забраться по ним. Только чуть погодя Марти подумал, что у него может не хватить сил добраться до самого верха.

— Ну и ладно! — пошатываясь словно пьяный, Марти пошел наискось к центру дороги.

Отслеживая, как перемещаются провода, в то время как перемещался он сам, Марти глуповато улыбался, ощущая трепещущее чувство в груди, как будто у самой поверхности. Оно как будто живое существо стремилось вот-вот вырваться наружу.

Марти развел руки в стороны, наслаждаясь безграничным ощущением свободы. Он ощущал каждым миллиметром своих ступней упругость подошвы, когда она соприкасалась с землей, каждое плавное и заряженное движение ног. Разведенные в стороны руки, как будто сами по себе брали крен и Марти как будто летал, имитируя звук двигателя истребителя. Левое крыло немного брало высоты, правое равносильно заваливалось в сторону и Марти несло вперед. Он смотрел на это глубокое небо и оно казалось таким близким, что хотелось нырнуть прямо в него, стараясь не зацепить при этом стальные ванты, которые врезались в небо по сторонам.

И сама ночь как будто проникала приятным пульсирующим потоком в самое нутро Марти, в самую глубину грудной клетки.

Будто опьяненный, Марти вышагивал по оси средней полосы, слегка подгребая подошвами и беря крен то влево, то вправо.

Дойдя до середины моста, Марти закружился, пытаясь не запутаться в ногах. Как будто сам собой изнутри полился смех, безграничный и жизнерадостный. Марти просто наслаждался этим мигом.

Остановившись, он минуту смотрел, как все вокруг него качается и танцует.

— Истребитель к бою готофф! — он поднял руки повыше. — Поднять закрылки! Взлетаем! — и Марти смешно побежал, готовый действительно оторваться от земли.

Чуть запыхавшись, Марти добежал до другого края моста, так и не взлетев. Он не сильно расстроился. Черная тонированная иномарка выехала из тоннеля по направлению к мосту. Когда она поравнялась с Марти, он просто помахал ей, не видя, кто сидит внутри. Та просто проехала по встречному направлению.

Возвращаясь, Марти еще немного пощекотал себе нервы, выйдя на другой край моста и разведя руки в стороны. Резкого порыва ветра не произошло, и он направился обратно к машине, по пути подмечая свои мысли и пытаясь насладиться ночью полностью, с ее воздухом, тишиной, прохладой и красотой городских огней.

Примечания

6

Специальный элемент одежды, по форме напоминающая плотно облегающую кофту. Служит для поддержания комфортной температуры тела спортсмена и быстрого потоудаления с поверхности кожи. Первоначально был распространен в среде серферов. От них получил распространение в среде борцов, тайбоксеров, спортсменов смешанного стиля и представителей других видов спорта.

7

Антуан Де Сент-Экзюпери, «Маленький принц»