Так Бывает

Никтория Мазуровская (2017)

Часто одной любви для счастья мало. Любовь не убережет от ошибок будущего, не даст спасения от ошибок настоящего, и не исправит ошибок прошлого. К сожалению… есть она и ее прошлое, и есть он с его планами в будущем, есть их любовь, которая давно не спасает и которой оказывается мало для простого, но такого желанного счастья!Содержит нецензурную брань.

ГЛАВА 5

Таня с Олегом решили пообедать вместе, раз вторая пятница подряд у них с вечерними посиделками пролетает. Хотели зайти в кафешку недалеко от офиса, на час другой, если никого из них срочно не вызовут.

На выходе их поймала Леонидовна:

— Татьяна Юрьевна, Вам только что извещение принесли, просили передать сразу.

— Спасибо, там подписать ничего не надо?

— Нет, идите пообедайте спокойно. — вручила мне письмо и помчалась обратно в офис, — забавная у нас секретарша, — сейчас, небось, весь наш бухгалтерский коллектив погонит на обед, — вечно они там на диетах сидят.

— Не могла вот она потом его тебе отдать? Говорил же, раньше надо было выходить, — недовольный взгляд в мою сторону.

— Ты ворчишь, как дедуля старый, тебе не идет.

— Откуда тебе знать, ты вон уже гадаешь, что за документик тебе прислали.

— Все-все, убираю, не ворчи только! — действительно пришлось убрать в сумку письмо, — я вся во внимании.

— Ну, спасибо, облагодетельствовала, — и этот шут одарил меня поклоном. Люди на улице оборачивались нам вслед, — кто с недоумением, кто с улыбками.

— Тебе срочно надо поесть. Ты, когда в таком настроении, пропадает всякое желание находиться рядом, знаешь ли.

— Ничего, потерпишь!

— Не царское это дело, холопов терпеть.

— И кто из нас более невыносим?

— Спроси у Саныча, ответ тебя не порадует.

— Спасибо, пока как-то не хочется мелькать перед начальством, мы еще не нашли тех любителей экстремального вождения.

— Ясно. Ну, так-то все спокойно, прецедентов больше не было? — вопрос сорвался прежде, чем успела себя одернуть.

— Не было, не было, жива твоя любовь.

— Иногда так и тянет по зубам тебе дать, но боюсь, после такой попытки мне самой вставная челюсть понадобится, — на сказанное, Олег лишь саркастично улыбнулся.

— Это да, это правильно, рефлексы…все такое, а так я женщин не бью, но иногда аж руки чешутся… — сказано это было явно с намеком.

— Ты сейчас о ком?

— Да уж не о тебе, не бойся.

— Я не боюсь, мне просто любопытно. Ходишь весь такой загадочный в последнее время, задумчивый шибко…

— Чет я не понял, ты меня сейчас обидеть хочешь?

— Нет, что ты? Как я могу?!

Дальнейший спор о чьих-то умственных способностях пришлось прекратить и искать свободный столик. В обед тут народу хватало, а так как готовили очень вкусно, то приходилось иногда и ждать свободные места, но нам сегодня повезло и мы устроились возле окна, выходящего на проспект, быстренько заказали и увлеченно продолжили донимать друг друга.

— Слушай, серьезно, что происходит? Ты сам на себя не похож. — улыбка на лице грозного охранника слетела мгновенно и вернулось то выражение крайней задумчивости, что нас с Санычем так напрягало.

— В общем, дурак я по ходу! — тяжкий вздох, тяжелый взгляд исподлобья.

— Ага, очень информативно, это все?

— Ну вот что ты пристала, а? Вон лучше, делом займись, а я пока пойду кофе закажу.

— Мы его уже заказали… — но говорила я это пустому стулу, умчался наш герой в комнату задумчивости. — Все чудесатее и чудесатее.

Когда беглец вернулся, уже принесли наш заказ и никакого желания продолжать попытки выведать информацию не было, пусть поест спокойно, а вот к десерту можно и попытать чуток.

— Друг мой сердечный, ты может сам все расскажешь или я Саныча попрошу тебе экскурсию в мир гестаповских пыток устроить?

— Сурова и непреклонна, — констатировал он, отодвигая от себя очень аппетитный на вид кексик, — Не отстанешь да?

— Выговорись, авось перестанешь пугать всех своим хмуро-задумчивым видом, а?

— Тань, я может это, как его…женщину встретил?! — слово «женщина» было сказано с особым трепетом, что для Олега не характерно ни в какой мере.

— «Того этого», мне не очень понятно, но позволь предположить, ты влюбился, что ли?

— Ты только не смейся, ладно?

— Клянусь, торжественно положа руку на это меню, что смеяться не буду, — губы подрагивали и серьезную мину держать было адски тяжело, — Ну, влюбился, дело серьезное.

— Тебе смешно, а мне может пулю в висок пустить охота! Она мне всю душу вынула, в сердце плюнула, соблазнила, а потом взяла и ушла!

— Господи боже мой, это что за героиня? Я хочу с ней познакомиться! — смеяться мне уже расхотелось, но пришлось продолжать дабы наш отчаянно влюбленный не начал опять закрываться в себе.

— Она бы тебе понравилась, безбашенная немного, но веселая, умная и мне с ней хорошо, да что там хорошо! Обалденно, а она взяла и сбежала! — последние слова он чуть ли не шипел.

— Так ты ее найти не можешь что ли?

— Если б мог, не парился бы! — и посмотрел на меня так, что сразу захотелось заткнуться и не отсвечивать пару дней, пока гроза не пройдет, — Кажется накрылась наша душевная беседа…

Олег вдруг напрягся и посмотрел на кого-то за моей спиной, но повернуться и тоже поглазеть я не успела. Взяв свободный стул, к нам присоединился биг босс. Был он очень недоволен, задумчив. Колкость по поводу задумчивых мужиков прямо-таки рвалась с языка но, видя таких грозных за одним столиком со мной и в непосредственной близости, посчитала лучшим вариантом помолчать и послушать зачем грозное начальство явилось на обед к нам.

— Ну что, работнички? Доигрались? — мы с Олегом переглянулись, синхронно пожали плечами и уставились на злого Саныча, — Что вылупились, дармоеды? Сидят, обедают понимаешь ли, а меня там чуть кондратий не обнял, когда я эту чертову бумажку увидел, — и сунул мне под нос пару документов, — Читай, красавица моя!

Молча забрала документы, так же молча начала читать и по ходу прочтения сего бреда, глаза у меня на лоб полезли однозначно. Достала переданный Леонидовной конверт, открыла, прочла.

— Твою мать, идиот чертов! — еще парочка ругательств могли слететь с языка, но Саныч продолжал козырять макулатурой:

— Ну с этим ладно, разберемся! Ты второй документик прочитай.

Прочитала, поняла, что кого-то могу убить, если мне сейчас же не дадут возможность спустить пар. Олег и Саныч наблюдали за мной с нездоровым любопытством, но молчали, давая время переварить.

Ситуация хреновая: Климентьев предпочел подать в суд, нежели спокойно без шума выплатить неустойку. Ладно, значит поборемся за сумму с семью нолями, если так ему хочется. Су*а такая, будет нам репутацию портить. Справимся, не в первой.

Второй документ был хуже, по содержанию, только для меня. Почему его мне принес Саныч потом выясню, но факт в том, что Дима подал на раздел имущества, а это, как минимум, еще месяц пока наши адвокаты договорятся, что дает Диме время. Черт!

— Может тебе водки заказать? Хряпнешь стакашку и успокоишься? — вариант Олега.

— Я ему просто морду набью и все на этом, хочешь? — это уже Саныч.

— А может сразу водки, а потом уже мордобой устроим? Его ж мои орлы стерегут, а ты уже далеко не великий и могучий.

— Поговори мне еще тут, орлы у него, видите ли! Знаю я твоих орлов, до сих пор тачку найти не могут.

— Саныч, номера фиктивные, а таких девяток по городу знаешь сколько катается? Мне ее родить что ли, чтоб ты угомонился?

— А может вы оба помолчите и производственное совещание в офисе устраивать будете, а мне дадите пару минут одной побыть? — оба замолкли, но оставлять меня одну явно не собирались, — Ладно, наелись уже, надо в офис вернуться.

— Татьяна, не нравится мне твой взгляд, чего задумала? — пока Олег расплачивался, Саныч взял меня под локоток и вывел на улицу, — Тань, ты чего молчишь то?

— А что мне говорить и так вся ясно, — Дима не успокоится, пока своего не добьется, значит я дам ему то, что он хочет.

— В каком смысле дашь ему, что он хочет? В Москву поедешь? — и такой взгляд у него не хороший стал, сталью заледенел. — Серьезно?

— Он хочет половину совместно нажитого? Он ее получит!

— Дура, твою мать! Как есть, дура! — гаркнул так, что у меня аж коленки подогнулись, — Ему ты нужна, ты! Отдашь ему половину всего, что имеешь, а дальше что? Ты головой своей думаешь или нет? Вам поговорить нормально надо, а ты все бегаешь! Добегалась?

— Что ты раскричался то? Деньги не проблема, заработаю, а говорить не хочу, зачем?

— Упрямая дура! Потом поздно будет!

— Саныч, ты мне мозги не компостируй, без тебя разберусь. Говорить тогда надо было, а вот сейчас уже поздно, не о чем говорить! Пусть все забирает, к чертовой матери, а меня оставит в покое! — уже не говорила, кричала на ни в чем не повинного человека.

— Вы чего тут бесплатный концерт устраиваете? — веселый голос Олега нас обоих отвлек, — Имейте в виду, любой труд должен оплачиваться, а наши услуги не из дешевых, чтоб ваши таланты бесплатно разбазаривать!

— Ты то хоть помолчи, а лучше скажи ей чтоб дурить перестала!

— Хватит уже меня дурой называть, сам то чем лучше?

— Начинается… — Олег трагично закатил глаза и возвел руки к небу, — Задолбали вы меня, честное слово. Пусть делает, что хочет, это ее жизнь, — назидательно проговорил, глядя на Саныча, повернулся ко мне, — Не ори на старших, и слушай, умудренных опытом, они иногда полезные вещи говорят.

— Слышь, умудренный опытом, пошли работать, на нас там, между прочим, так на минуточку, в суд подали.

— Не береди мне душу, Татьяна.

На этом перепалка закончилась и шли мы втроем до офиса молча. Саныч был на меня зол и обижен, Олег наоборот повеселел, видимо, когда у других неприятности, о своих ему думать легче. В общем, в офисе разошлись по кабинетам, показательно хлопая дверьми. Двери, конечно, ни в чем не виноваты, и Степан, который мне под руку попался тоже не виноват, — ну, порычала немного на своих сотрудников, подумаешь. Они привычные, Саныч нас всех в тонусе держит, а тут роль грозного начальника на себя примерила я, не страшно ведь совсем.

Обмозговать ситуацию как следует не успела, в кабинет ворвалась Леонидовна, красная как рак, глаза на выкате, того гляди в обморок хлопнется:

— Татьяна Юрьевна, там…там…Танечка, угомони их, а то весь офис разнесут. И тебе из школы звонили, сказали, чтоб приехала, иначе Кирилла в каталажку упекут.

— Час от часу не легче. Мне куда лететь сначала? Кого спасать то?

— Танечка, ты только их разними, а дальше я сама, ладно? Ты к Кириллу потом поезжай, — говорила она мне это, как душевнобольной, очень спокойно и так… не знаю, но ощущения мне от такого тона не понравились.

В кабинете Саныча творилось невероятное. Действующие лица все те же, плюс Дима и пара парней, его охраняющих. Кабинет на такое количество здоровенных мужиков явно был не рассчитан, поэтому с моим появлением и, маячившей за моей спиной все той же Леонидовной, стало до жути тесно.

— Мужики, может вы в переговорную переберетесь, а? Там места больше, документов под руками важных нет, стулья опять же полегче будут, ну если вам они вместо метательных снарядов подойдут, а то, Александр Александрович, людьми кидаться как-то не по статусу, Вам так не кажется? — Саныч держал Диму за горло, тот спокойно смотрел ему в глаза и, кажется после моих слов старался подавить довольную улыбку, скотина такая, все остальные с моим появлением только разве что за пушки не хватались. — Олежа, ты им случайно не говорил, что мы очень дорого стоим и бесплатные представления, даже для своих, со скидкой, не очень выгодная финансовая политика?

— Я пытался, Татьяна Юрьевна, но разве ж меня кто слушает? — этот тоже пытался не ржать, — меня саму от напряжения аж потряхивало, и до них всех кажется наконец это дошло. — Татьяна Юрьевна, а чего это ты так глазами зло сверкаешь?

— Я то? Да меня тут, понимаешь, муж до трусов обобрать хочет, на нас в суд подали, дядя мой на меня обиду затаил горькую, а еще в школу вызвали, ага, вот и потряхивает.

— А в школу зачем?

— Да у вас у всех, видимо день такой, мордонабивательный, вот и Кирилл не утерпел, тоже кому-то съездил, — сил смотреть на этот театр абсурда не было, нервы уже…на пределе.

— Может все-таки стакашку хряпнешь?

— Дыхну на ментов спиртным амбре и они вместо Кирилла мне за вождение, в нетрезвом, вкатают? Отличная идея.

— Мое дело предложить, ваше дело отказаться, — он пожал плечами и двинулся к так и стоящим Санычу и Диме, — все мужики, хорош. У нас и так проблем хватает. Леонидовна, тащи коньяк. И корвалолу Татьяне накапай, а то она сейчас взорвется. И себе тоже накапай.

— И в самом деле, не стыдно вам пожилую женщину пугать? Устроили тут цирк. Сан Саныч, я же просила!

— Твой отец в это дело душу, да что там, всю жизнь вложил, а ты ему хочешь всё отдать??? Что я должен был делать?

Дима, до этого молчавший, вдруг улыбнулся и, глядя мне в глаза сказал:

— Все мое — твое, так ведь Таня, а твое — мое?

— Не подавишься таким куском, а то я ведь не жадная, отдам все, что есть, подпишу все бумаги, даже спорить не буду, — от моих слов его перекосило. — Ладно, все живы-здоровы, я тогда поехала.

— Куда? — рявкнул Дима, Саныч уже хотел ему что-то сказать, но я его перебила.

— Ты как всегда слушаешь только себя, а остальное мимо ушей пропускаешь.

— Давай все претензии наедине обсудим.

— А давай ты прекратишь устраивать театр и просто оставишь нас в покое.

— Я бы с удовольствием, но ты пока еще МОЯ жена и ни о каком покое и речи быть не может.

— Вот именно, что пока, Дима, и я еще раз повторяю, соглашусь на любую сделку лишь бы нас развели!

— Таня… — начал он с предупреждением в голосе.

— Иди к черту!

Больше ничего не говорила, вышла в коридор, пытаясь не слушать опять начавшего орать Саныча. Господи, что за идиотизм? Устроили тут соревнования кто круче и главнее, мужики гребанные…

— Стой! — Олег догнал на лестнице, — Куда ты за руль такая чумная? В аварию влететь хочешь?

— Отстань, нормально все со мной!

— А то я не вижу нормально твое, руки хоть в карманы спрячь, а то как у алкоголика запойного ходуном ходят, — посмотрела на руки, хмыкнула.

— Садись, домчу с ветерком, я сегодня добрый!

Возле школы нас ждал наряд ментов, взбешенный директор, лицо которого было красней, чем лицо Леонидовны недавно, виноватый Кирилл с подбитым глазом и еще один парень с разбитой губой, синяком на скуле и в порванной футболке. Вслед за нами на парковку въехала машина Вовы и он, недовольный, показался нам на глаза.

Дело решили мирным путем, никто никаких заявлений писать не стал, обоим парням влепили по выговору в личное дело и до конца учебного месяца они будут дежурить по школе, то есть будут помогать уборщице с уборкой классов после уроков.

— Довольна? — Вова разве что не плевался, так шипел мне в лицо и руками размахивал, — Это ты виновата, ты!

— В чем виновата? Не я твоего сына из дома выгнала!

— Ты виновата, какого хрена ты вмешалась? Я бы Лильку угомонил, Кирюха бы дома остался, а теперь что? Да об этом весь город судачит теперь! Даже вот в школе болтают.

— В школе болтают, потому что у твоей жены мозгов нет, у вас балкон в школьный двор выходит, а она вещи оттуда швыряла. Чем думала, спрашивается? Не головой, точно!

— Заткнись, и послушай!

— А ты мне рот не затыкай, охренел совсем?! Твоего сына из дома погнали, а ты ноль внимания, а если бы меня в городе не было, что тогда? Ему на улице бы ночевать пришлось? Ты головой то думаешь или нет?

— Какого черта ты вообще приперлась? Жили без тебя отлично, только вернулась, — все: парень от рук отбился! Сидела бы в своей Москве, так нет, у нее муж видите ли по бабам пошел, умная была б, не уехала, перебесился бы и вернулся в семью. А ты мужа не удержала, так теперь и Кирилла из семьи увела, дрянь неблагодарная! Убил бы! — от обидных слов хотелось взвыть, вцепиться ему ногтями в мерзкое лицо.

— Ты Вовчик, часом, головой не ударялся? — как здесь оказался Дима не знаю, но за то, что Вова замолчал я ему была благодарна, от тихого вкрадчивого голоса, полного неприкрытой угрозы у самой мурашки по телу табуном промчались — От жены моей отошел, иначе я за себя не отвечаю.

Вова сглотнул, побледнел, но все-таки отошел от меня, потом и вовсе, бросив злой взгляд мне за спину, развернулся и ушел к своей машине. К этому моменту к нам подошли Олег с Кириллом, о чем-то увлеченно споря.

— Привет, дядь Дим.

— Привет, орел. Кому по роже съездил?

— Да был там один шибко умный, а ты, дядь Дим, тут зачем? Тоже будешь мне мораль читать?

— Ну, вообще-то, я Таню хотел у вас перехватить, но теперь думаю не выйдет, — он смотрел мне в глаза и видел все, что я так неудачно пыталась скрыть от него. Смотрел и уже в его глазах мне виделось многое, слишком многое. — Тане нашей нужно передохнуть.

— Ага, ей все-таки стакашку надо хряпнуть. — мы с Димой на это рассмеялись, понижая градус общего напряжения, Кирилл непонимающе посмотрел сначала на Олега, потом на нас, покрутил пальцем у виска и пошел в машину, что-то недовольно бурча себе под нос.

— Если он будет считать меня алкоголичкой, виноват будешь ты.

— Он парень взрослый, сам разберется что и как ему о тебе думать. А куда Вовчик так резво поскакал? — стоило ему только сказать об этом, как обстановка вновь накалилась, мне резко захотелось хряпнуть тот самый стаканчик и уснуть на пару часов, иначе меня просто бомбанет от всего, что в этот день произошло.

— Я с ним сам поговорю, Олежа, не переживай.

— Да? А то я бы тоже с ним беседу провел.

— С чего вдруг?

— А с того, Дмитрий Сергеевич, что у парня есть отец, который способен только орать на баб, но уж никак не защитить сына, а меня такие мрази бесят, вот и хочется ему все объяснить и растолковать как следует.

— Становись в очередь, вторым будешь.

Олег кивнул, немного замялся, но все же направился к моей машине.

— Мы тебя подождем.

Дима проводил его внимательным взглядом.

— Ты ему нравишься, — утвердительно сказал, все так же наблюдая как Олег садится в машину. — Я понимаю, что не как женщина, а как друг, но меня так и тянет ему по роже дать… так, для профилактики.

— Не думаю, что у тебя все еще есть право так реагировать на мужчин рядом со мной, — тихо заметила я, отходя от него подальше, — слишком близко он стоял.

— Господи, Таня, что мы делаем?

— А что мы делаем?

— Все, что угодно, но только не пытаемся наладить нашу жизнь.

— Нашей жизни больше нет, Дима. Есть моя, есть твоя.

— Врешь! — он резко шагнул ко мне ближе, почти впечатывая меня в себя, — Врешь, Таня!

Мы стояли на парковке детской поликлиники, у всех на виду, а мне было плевать на это. Чувствовала только его руки на своей талии, спине, как сильно он прижимал, как стискивал. Слышала тяжелое дыхание. Ощутила дыхание в волосах, такое жаркое, такое необходимое, согревающее. Вдохнула такой знакомый запах…и пропала. Уткнулась носом в его шею, пытаясь надышаться и согреться его теплом. Снова ощутила себя целой в его руках. Снова почувствовала себя сильной, способной решить любые проблемы, потому что меня саму защитит он, мой Димка, всегда!

И хотелось надышаться этим чуть терпким запахом впрок, чтобы это ощущение покоя, своего места не терялось как можно дольше. А он все обнимал, гладил спину, стискивал, слегка размял плечи, потянул за распущенные волосы, заставляя запрокинуть голову и посмотреть ему в глаза.

И посмотрела, утонула в омутах темных, таких знакомых и любимых. Он склонился так близко-близко, едва касаясь моих губ своими, выдохнул со всей присущей ему уверенностью:

— Врешь, Таня… и мне и себе, — и, наконец, поцеловал.

Меня, как током ударило, даже колени подогнулись, но его руки удержали, — всегда удерживали и сейчас не подвели.

Он целовал грубо, показывая нам обоим ту самую правду. А я не находила в себе сил не отвечать, потому что этого давящего, собственнического касания его губ ждала и жаждала неимоверно сильно. Отвечала ему с не меньшей страстью, и желанием показать, что он до сих пор мой мужчина, только мой! Дорвалась, что называется.

Они целовались так, как никогда прежде: с жаждой обладания, желанием заклеймить, показать всем, кому принадлежат.

Конец ознакомительного фрагмента.