Последний богатырь

Николай Шмигалев

Никогда ещё не случалось в княжестве великом такого, чтобы богатыри подчистую переводились. А вот, поди же ты, свершилось! Дождались вороги окаянные! Собрались оккупанты на славное княжество войной идти! И имя им – легион! Но отыскался-таки не совсем законнорожденный потомок древнего рода богатырского, который встанет на пути захватчиков лютых! И имя ему – Перебор! Перебор Светлогорыч – последний заслон земли родной!

ГЛАВА ВТОРАЯ

Ежедневно, едва лишь лучики ясного утреннего солнышка добирались до резного княжеского престола, как великий князь Свистослав начинал кипучую государственную деятельность.

Глядите-ка, вот уже и солнечные лучики, а значит — что я говорил! — вот и государь, лёгок на помине.

— Встать, князь идёт! — скомандовал Архистрах Плутархович, старший дьяк официального протокола, заслышав скрип двери за княжеским престолом.

Раздались тяжёлые шаги и из опочивальни, насвистывая бравурный марш и позвякивая шпорами, в официальном костюме с бабочкой, расшитом золотыми великокняжескими знаками различия, с эполетами, лампасами и царскодембельскими аксельбантами, вышел князь. Солнечные лучи заискрились на его орденах, медалях и юбилейных значках, заставив зажмуриться придворных от нестерпимого блеска.

Обогнув дубовый постамент, Свистослав Златоглавый торжественно взошёл по ступеням и, кряхтя, опустился в кресло, по бокам которого привычно расположилась колоритная парочка — придворные шут с палачом.

Князь был уже немолод. Будь это сказка, можно было смело молвить, мол, тридцать сороков князь уже «отмотал» на престоле. На самом же деле, только четвёртый десяток его правления разменяла Руния славная, только четвёртый срок его к закату клонился. Да, князь хоть и был немолод, но всё еще держался бодрячком.

Сегодня же, справедливости ради стоит отметить, он выглядел не больно здоровым. Ну (поделюсь государственным секретом, а может даже и военной тайной), просто тут, понимаете, так совпало, что вчера князь закончил сочинять очередной закон «О борьбе с коррозией» и позволил себе немного расслабиться, а тут как назло пожаловало синепянское посольство со своей рисовой аракой и осточертелыми предложениями по пересмотру межгосударственных соглашений после какого-то там давнишнего «сотворения мира в пятизвёздочном храме». Рыться в пыльных архивных сундуках, стоявших на антресолях, в поисках этого самого договора по «сотворению мира» князю ох как не хотелось. По крайней мере, не в этот раз.

В общем уже было глубоко за полночь, когда нетвёрдо державшийся на ногах князь Свистослав, собственноручно подсадил в дупель «синего» синепянского посланца в его «мандариновую» карету и, облобызав «дорогого гостя», ещё раз напомнил ему передать «великому императору Ху Ан Хуэю», дескать «уважаемый Ху-Ху не шибко-ли вы много хо-хо?» (однако, здорово, наловчился по-ихнему «шпрехать», княже). После чего посольство всё ещё дружественной стороны отправилось на ночь глядя, с княжьего двора в обратный (а кто-то, мирно посапывающий в карете, и в последний) путь.

Так, со всей широтой загадочной рунийской души, великий князь вновь отсрочил эти занудные переговоры с настырными синепянцами, и гарантированно обеспечил себя на ближайшее время похмельным синдромом с сопутствующими ему «оттягчающими обстоятельствами», то бишь головной болью и тошнотой. А что вы хотите, международная политика дело тонкое и неблагодарное.

Итак, ещё не подлечившийся с утра князь, взгромоздясь на престол, внимательно осмотрел чинно сидевших на лавках бояр, в глазах которых читались преданность и… угрызения совести.

«Эвон как!» Скажете вы.

Да представьте себе!

Все они уже знали о нелёгкой доле, выпавшей князю прошлым вечером и каждый из них, понимая каково сейчас государю, просто мечтал оказаться на месте князя Свистослава.

Эй! Вы опять всё не так поняли. Не на престол они метили и даже не по прошедшему без их участия банкету сокрушались, а исключительно о том, что лучше бы их твердые черепа раскалывались вместо княжеского.

Опять двадцать пять!

И вовсе не от того они все как один желали этого, потому что князь в такие моменты был непредсказуем и зол. Просто они очень любили своего правителя. Да, по-своему, по-боярски, но любили!

Да что я вам тут доказываю! Просто верьте на слово и давайте больше не отвлекаться. Как сказал один уважаемый товарищ, отправлявшийся туда вторым — поехали дальше!

Князь, тем временем окончил созерцать своих подчиненных. В его тяжёлом взгляде мелькнули озорные огоньки.

— Чегось это все такие неестественно сурьёзные и загадочные? Что не галдим, не сплетничаем, как обычно? — поинтересовался князь, похмельный «обруч» немного разжался вокруг головы, можно было и пошутить, взбодрить сидевший как на — не к вечеру будет сказано — поминках, народ.

— А я знаю почему, — улыбнулся князь. — Не по фэн-шую сидите, руничи!

Князь вновь улыбнулся. Десятки вымученных, заискивающих боярских улыбок, потянулись ему навстречу, словно первые одуванчики к тёплому солнышку. Бояре не могли поверить, что сегодня грозовой фронт прошёл стороной — князь был на удивление адекватен и мил.

— Ладно в молчанку играть! Знаю я вас скромников. Что у нас сегодня из важных мероприятий запланировано? У кого какие проблемы по направлениям? — потирая усыпанные перстнями руки, обвёл князь бояр-трудоголиков, ни свет, ни заря уже накидавших сугубо важные проекты по получению субсидий из казны княжеской.

— Не вели казнить, князь! — введённый в заблуждение любезным княжеским тоном, первым с челобитной подскочил бойкий боярин здравоохранения. — Беда у нас в медицинском секторе. Беда!

— Никак опять «епидемия» неладная приключилась?! — пригорюнился, было, князь; этого ещё на его больную голову не хватало.

— Упаси господь! — перекрестился боярин-медик, трижды плюнул чрез плечо и, не дотянувшись до какого-нибудь дерева, постучал себя по лбу (ну, это, обычная профилактика эпидемий у медперсонала такого ранга). — А у нас тут дело похлеще чумки намечается. Я подозреваю, великий князь, — здравоохранитель перешёл на шёпот, подозрительно позыркивая по сторонам, — налицо, заговор круговой поруки.

— А вот отсюда давай-ка поподробнее, — подался вперёд князь и вновь «обруч» сдавил его виски, понемногу наливая глазные яблоки кровью.

— Народ наш совсем оборзел, ни в какую не хочет лечиться в наших лекарнях, чёрт бы их побрал, — ответил боярин здравоохранения, причём не уточнил, кого побрал, лекарни али народ прихотливый. — Зажрались люди. В последнее время, в основном к неофициальной медицине — ведунам, да знахарям, — обращаются. У тех и ценовой прейскурант гораздо ниже, и эффект от лечения, по недоказанным слухам, аргументам и фактам, гораздо выше. Аптеки в убыток работают, дорогущие иноземные пилюли, присыпки и инъекции, с сертификатами и инструкциями по применению, никто брать не желает. Даже ежели рецепт выписывают, отказываются, привереды, таблетки жрать. Так мы с главврачами скоро по миру пойдём. Надо отрасль модернизировать, чтобы заговорщики вновь к нам потянулись. Изволь, батюшка милостивый, из казны на развитие отрасли здравоохранения немного ассигнований пожаловать.

«Болван! — сверля взглядом боярина, обрадовано подумал князь, что никакого заговора не случилось. — Или как там у них по медицински — дэбил! — только сейчас, сквозь багровую пелену налитых кровью глаз, государь „разглядел“ истинную суть верховного медика, — Ничего не поделаешь, для общего урока придётся им пожертвовать».

— Ишь ты, какой шустрый, хороняка! — чеканя слова, вслух произнёс князь и свёл брови с такой силой, что краснолицый боярин побледнел. — Земских врачей и ветеринаров уже по миру пустили. Бюджет своего ведьмовст… тьфу, то есть ведомства, профукали на заморские «чудо-пилюли». А народ наш, он, в отличие от некоторых, совсем даже не дурак. Он нашим волхвам больше верит. Вот бери своих главврачей и дуйте скопом в лес, учитесь у ведунов и колдунов нашему, рунийскому искусству врачевания, знахарству и прочему. А чтобы неповадно было в следующий раз иноземными вакцинами увлекаться, повелеваю перед отправкой на «повышение квалификации», всыпать тебе… — князь на минутку задумался, — хотя нет, лучше влить. Так вот сделать ему противомалярийную клизьму, — Свистослав Златоглавый многозначительно посмотрел на застывшего слева палача, — и прививку от дизентерии, вдобавок, чтобы от натуральных лесных харчей не пронесло наших ушлых врачей, — удачно срифмовал князь, и довольный собой, невольно улыбнулся.

Палач кивнул и, бесцеремонно схватив согбенного боярина за шкирку, потащил его через боковую дверь в свой рабочий кабинет, или, если быть до конца точным — офис (у ребят подобных профессий рабочие кабинеты называются именно так).

— Не губи, отец родимый! — запричитал боярин здравоохранения, одновременно пытаясь впасть в кому, как до него некоторые высокопоставленные симулянты, и выпасть из княжеской немилости. — Клянусь Гиппократором, я всё исправлю. Лучше уж плетей, но только не прививку. Их же детишкам ставят! А-а! У меня, кажись, инсульт! Скорую-уу! Карету мне, каррре…

Дверь за палачом и его «жертвой» захлопнулась, и истошные вопли «медицины» оборвались на истерической ноте «ре».

Государь даже ухом не повёл. Посчитал, что и так мягко обошёлся с «медиком». Ах, если бы он знал про прививки то, что знали лекари, он бы так не считал, а сжалился над старым больным человеком, почти уже коматозником. Ну, да и ладно, не наше дело государевы решения комментировать.

— Ну, кто следующий с челобитной? — оглядел князь мигом поникшее боярство.

Все как-то сразу почуяли, что государь оказывается сегодня и впрямь не с той ноги встал, а поэтому больше ни у кого желания клянчить деньги из казны не появилось. Поглядев, как поплатился «медик» за свой длинный язык, остальной боярский люд сидел чинно, не шелохнувшись, и положа руки на сердце, на почки, на печень (в общем, у кого что болит) молился, опасаясь нарваться на более крупные неприятности.

Даже недавно назначенный боярин образования и науки, который, ещё не испорченный высокой должностью и какой-никакой властью, пытался создать по княжескому хотению, достойный университет не на иноземный, а на рунийский манер, не решился показать князю предварительную смету расходов.

— Хорошо, с нашими баранами разобрались, что там от иноземных баранов слышно? — видя, что никто больше не горит желанием попросить «на развитие отрасли», князь Свистослав перевёл совещание в русло международных отношений.

— Ну, с заморскими не заморскими, а от одного иноземного сатрапа есть официальное уведомление, — поклонился в ноги князю боярин иностранных дел и потех.

— Что там?

— Прибыла к тебе, великий князь, нынче с утра, «дипмиссия» от плутовского короля Филипса.

— Дипмиссия? Баба что ли? Ну, у них и имена дурацкие, — усмехнулся князь, что послужило сигналом для дружного заискивающего смеха всей боярской артели.

— Никак нет! — без тени улыбки ответил «МИДовец». — Это, попросту говоря, посольство пожаловало, причём с неким категоричным и агрессивным ультиматумом.

— А агрессивный ультиматум, это как я понимаю, имя посла ихнего, много говорящего матом? — вновь попытался князь полушутливо «угадать», естественно, известное ему слово и вновь, как по мановению волшебной палочки, синхронно захихикало «придворье». Эх, если бы не тяжесть в ноющей голове, князь бы давно заподозрил неладное и перестал метать бисер своего искромётно-плоского юмора.

— Нет, это почти как нота протеста, только гораздо хуже, — серьёзно (он-то понимал всю серьёзность ситуации) ответил боярин Иностранных Дел и Потех. — И их посол просится на приём к тебе, чтобы зачитать сей ультиматум.

— А и зови сюда посла ихнего, послушаем, что им там надобно от нас, — махнул рукой князь и щёлкнул пальцами. По этому знаку боярин иностранных дел и потех ушёл за плутовским послом, а князю поднесли на красных подушечках с голубыми каёмочками скипетр и державу, символы княжеской власти. Взяв «венценосные вещдоки», как сам князь называл оные символы, Свистослав Златоглавый приложил на несколько секунд прохладную державу ко лбу. Немного ободрившись, он сел поудобнее и кивнул стоявшим на дверях стражам, дескать, валяй, запускай.

Те раскрыли золочёные двери, пропуская внутрь боярина иностранных дел и потех с официально скорченной, согласно церемониальному протоколу, физиономией. Немного запутавшись в складках своей одежды, МИДовец чуть не растянулся посреди зала, но устоял (а значит и карьера не рухнула) и, обливаясь потом от пережитого стресса, громогласно объявил:

— Посол плутовского короля Филипса, барон фон Телефакс!

Позвякивая стальными латами, в помещение строевым шагом вошёл рыжий рыцарь с длинными обвисшими усами и заплетёнными по-девичьи косицами. Мешки под его поблекшими глазами свидетельствовали о большом жизненном опыте их обладателя, а красный сломанный нос выдавал в нём большого любителя светской жизни и ревностного искателя приключений.

Остановившись в середине залы, барон фон Телефакс поклонился князю, насколько позволяли громоздкие доспехи.

— Моё почтение, рунийский князь Свистослав! — рявкнул рыцарь-посол, вдобавок к поклону два раза топнув правой ногой.

Князь в ответном приветствии, по заведённому обычаю, состряпав на лице скучающую кислую мину, едва заметно кивнул.

— Я имею честь предъявить вам ультиматум от моего сюзерена короля Филипса Загребущего, — доложился фон Телефакс.

— Да-да, пожалуйста! — зевнув, крутанул князь на пальце державу, словно баскетбольный мяч и приложил прохладный скипетр к мозжечку — похмельный «обручь» незаметно «сполз» на затылок.

— В данном документе содержатся выдержки из нашей военной доктрины, которые оправдывают решение короля и его военно-политических советников, — продолжил рыжий посол дипломатично подводить беседу к сути переговоров. — Таким образом…

— Милейший! — перебил его князь, отбирая скипетр у, не к месту «распаяцавшегося», шута. — Давай кратко и самое основное. У меня и времени в обрез, и самочувствие, как видишь, не «ля фонтан» или как там, по-вашему. Читай уже скорее Филькину грамоту.

— О′кей! — согласился с предложением фон Телефакс, исподлобья глянув на князя, но возмущаться по поводу «Филькиной грамоты» не стал, сдержался.

Хотя, если честно, посол иноземного короля был старым заслуженным рубакой и эти дипломатические штучки-дрючки его сильно напрягали. Телефакс любил рубить правду-матку с плеча, коротко и по делу, и предложение князя, скорее зачитать ультиматум ему самому пришлось по душе.

Рыцарь развернул грамоту с королевской печатью и, нацепив для солидности подарочный именной монокль, зачитал концовку, как он полагал, ту самую суть ультиматума:

— «В противном случае мы объявляем вам войну запятая, выдвигаем войска в район Верхнего Колоторья запятая и в решающей битве разбиваем вашу армию тире наголову восклицательный знак».

Затяжное молчание было ответом на доклад иноземного дипломата. Впрочем, вскоре оное молчание нарушил не уловивший и толики здравого смысла князь.

— Позвольте спросить, сударь, — в такие неловкие моменты княже становился сама учтивость. — Если я не ошибаюсь, а я наверняка не ошибаюсь, перед вашим объявлением войны, наверняка должны были быть какие-нибудь трудновыполнимые условия для нашей стороны? Не так ли?

— А-а, ну да, конечно! — стукнул себя твёрдой стальной перчаткой по не менее крепкому лбу фон Телефакс.

— Будьте добры, зачитайте нам и их, что-ли, — с трудом сдерживая ироничную улыбку, попросил князь.

— Минуточку! — рыцарь пошарил глазами по тексту документа, мурлыча себе под нос «тэкс, ес, ес, обэхээс», и, найдя нужный абзац, обрадовано воскликнул, — Бинго!

— Читайте же уже! — в княжеском голосе начинали сквозить нотки недовольства, не ровен час, государь мог сорваться и выгнать в шею нерадивого иноземного посла, что грозило перерасти… хотя, чего уж там, и так уже супостаты войнушкой грозили.

— «В виду того, что ваши владения занимают одну шестую часть суши запятая, — прочитал рыцарь. — А без учёта ещё не открытых мореходами Кровавым Колумбийцем и Куком Съедобным континентов запятая так и вообще одну четвёртую её часть точка. Мы предлагаем вам передать в наше владение хлебородные плантации на зюйд-вест, то есть на юго-западе государства вашего запятая вместе с деревнями запятая холопами запятая скотом и сельскохозяйственным инвентарём точка», — посол снял монокль и спрятал его под кирасу, — вот, в принципе, все условия.

Хотел, было, возмущённый такой наглостью князь куда подальше послать посла (если на то пошло, на то ведь он и посол), но, проявив завидное хладнокровие, сдержался.

— А с какого перепуга, простите, любезный барон фон Телефакс, мы должны с каким-то там Филипсом землёю нашей родимой делиться? — предельно культурно поинтересовался князь, хотя глаза его вновь подёрнулись алой плёнкой. — Он вам, перед тем как послать к нам, не объяснил, нет? Ладно, если бы там повод, какой придумали, например наследника у себя пришили, или наследницу совратили и на кого-нибудь из наших списали.

— Конечно, прости меня, князь рунийский, — вновь попытался поклониться рыцарь, пропустив мимо ушей «примеры» княжеские. — Но, во-первых, наш сюзерен не «какой-то там Филипс», он есть наследный монарх всея Плутвы Филипс Загребущий.

— Да и бог с ним, с вашим Филипсом, — отмахнулся князь Свистослав и насупился. — Ты сам подумай, Телик, на кого вы, во главе со своим сюзереном, замахнулись?

В притихшем тронном зале запахло жареным.

— Эй, там! Распорядитесь, чтобы стряпухи двери на кухню закрыли, с мысли сбивают своими ароматами пахучими! — отвлёкся на минутку князь. В дверях мелькнуло испуганное лицо старшей стряпухи, в простонародье шеф-повара — внушительной женщины бальзаковского веса, роста и возраста. Дверь резво захлопнулась. Проследив за исполнением своих указаний, князь вновь переключился на иноземного посла. — Так, ну и на кого вы замахнулись, ась?

— На дикую языческую Рунию! — уверенно, как в костёлно-приходской школе научили, ответил посланый рыцарь.

И вновь по палатам княжеским повеяло едва различимым запахом жареного (но в этот раз уже в самом что ни есть переносном смысле). Даже миролюбивый митрополитик, завсегдатай в княжеском тереме, призывавший всю свою сознательную жизнь к «веротерпимости» и «ближнеголюбости» еле сдержался, чтобы не треснуть необразованного «богохульника» крестом по макушке, чтобы тому впредь неповадно было так наговаривать. Остальные бояре в страхе зажмурились.

— Фи-и, дикую, — однако, вопреки самым наихудшим ожиданиям бояр, совсем даже не расстроился князь, он-то не понаслышке знал, как с детства дурят иноземцы своих детишек, настраивая их против великого, а кое-где и продвинутого славянского этноса. — Ты сам не знаешь, что городишь. А насчёт того, что земли у нас немеряно, это одни сплошные враки, всё меряно-перемеряно и вымеряно, лишней, увы, нет, — князь подозвал боярина образования и науки, — Мишута, принеси, дорогой, нам геополитические карты мира.

Учтиво поклонившись, вышеуказанный боярин метнулся в свою каморку.

— Сейчас я тебе покажу что-то, — подмигнул Свистослав Златоглавый иноземному послу почти по дружески, хотя язык так и чесался отдать приказ насадить глупца в блестящих консервах на кол.

Тем временем вернулся запыхавшийся боярин с картами.

— Разверни-ка, любезный, для начала, срединновековую карту! — указал князь боярину. Тот, с любезной помощью боярина иностранных дел и потех, мигом развернул на длинном столе затребованную князем карту.

Князь, посол-рыцарь и бояре плотно, как на командно-штабных учениях, обступили стол с красочной картой.

— Гляди, вот она — современная срединновековая геополитика, — широким жестом взмахнул скипетром над разноцветным ватманом князь. — Вот Руния-матушка! Широка страна моя родная, да? А вот ваше плутовское королевство. Прямо скажем, невелика пташка. Так сильно хотите заваруху устроить? Может тогда вам лучше на какой-нибудь Нихферштейн двинуть войска? Ничего что маленькая страна, зато у них и армии, наверное, нормальной нет. Взвод пращников, не больше. Их-то наверняка одолеете.

— Но, князь! — попытался напомнить суть ультиматума фон Телефакс. — Нас интересует именно земельный вопрос!

— Земельный, говоришь? — хитро прищурился князь Дмитрий. — Ладно, теперь разворачивайте допотопную карту мира.

Княжеское указание было исполнено весьма быстро. Сверху на средневековую карту легла древняя геополитическая карта мира, писаная допотопными географоманами: взятые в овал континенты, изображённые на спинах трёх улыбчивых китов.

— Теперь, дорогой барон, возьми указку и покажи нам, пожалуйста, где Руния, а где ваше королевство? — учительским тоном произнёс князь, хотя никакой указкой здесь и не пахло.

Рыцарь сосредоточенно склонился над очередной картой и долго водил по ней стальным пальцем, ища свою Плутву.

Сжалившись над ним, князь вновь заговорил:

— И не ищи её, всё равно не найдёшь. Руния она вот на две трети древней карты, а про вас ещё тогда никто, ни сном, ни слухом, ни духом…

Князь криво усмехнулся.

— А теперь покажите «ДоИзТорическую» карту.

На стол легла самая ветхая доисторическая карта земель. Рисунок континентов на ней был почти такой же, как и на предыдущей, только без островных Атлантирии и Лемуринии, и вместо китов, землю держали три слона уверенно топтавшихся на большой морской черепахе, изображённой с на удивление расслабленными, я бы даже сказал медитирующими, чертами лица.

— А здесь уже Руния на три четверти всей суши раскинулась, — «похвастал» князь перед послом. — Вот тебе и земельный вопрос. Если хороших адвокатов нанять, можно ведь и назад исторические границы нашей необъятной родины вернуть. Так что передай своему королю, адьюс амигос, пусть не лезет к нам со своими бредовыми идеями.

— Да, но сам Крёстный Папаня, благословил нашего короля мудрым изречением, мол боги, того самого, делиться с ближним завещали, — проболтался фон Телефакс и больно прикусил свой длинный болтливый язык.

— Ах, так вот откуда таким коварным сквознячком потянуло, — улыбнулся князь. — Так вот вы ему передайте, пущай награбленным его инквизиторами и массонами с вами и поделится. От него не убудет. Мы тоже тут кое-чего знаем, — князь переглянулся с боярином внешней разведки и диверсии, — а Филипсу вашему скажите, дескать, не стоит плясать под чужую дудку, можно стать хорошим танцором, в плохом смысле этого слова.

— В смысле? — не понял заумного ребуса посол.

— Ты ему передай слово в слово, он уже сам додумает.

Немного замороченный князем, посол почесал рыжий лохматый затылок.

— Нет, великий князь рунийский, так не пойдёт, — догадался рыцарь, что ему аккуратно стараются «запудрить мозги». — Ты прямо скажи, а лучше уж письменный дай ответ, принимаешь ультиматум, али принимаешь вызов?

Князь задумчиво смотрел на рыцаря. Может, ну его, препираться, думал самодержец, взять, да и этого посла напоить по заведённой традиции. Но князь понимал, что второго «раунда переговоров» его печень может и не выдержать, да и для хорошего застольного «противостояния» у него уже, если честно, энергии «цинь» не было.

Думал Свистослав Златоглавый, думал, и решил повременить с фуршетом, а попытаться, так сказать, уговорить посла «малой кровью».

— Ну что ты заладил, ответ-ответ, ответ-ответ, — стал почти по-отечески укорять посла, князь. — Я же тебе рунийским языком пытаюсь втолковать, что, так, с кондачка, дела не решаются, мне ещё с советниками посоветоваться надо, а у них знаешь на рассмотрение одного вопроса повестки сколько времени уходит? Уйма и ещё почти столько же! Ты, давай вот что, езжай сейчас к королю, скажи, что мы тут ещё думаем, кумекаем, варианты рассматриваем, встречные предложения готовим. А как лёд на реке встанет, смело приезжай за ответом. У нас зимой знаешь как хорошо?! Все завоеватели и претенденты, кто в эту пору пожаловал, надолго у нас задерживались, а чаще и навсегда.

— Так весна нынче в разгаре, только ледоход прошёл! — подозрительно покосился на князя рыцарь. — Лёд теперича лишь через полгода встанет!

— Вот и славно! Вот и здорово! Тогда и просим в гости! Времечка нам впритык, тютелька в тютельку хватит.

— Не выйдет, князь! — сказал, как отрезал, бывалый рыцарь. — У нас уже на июнь месяц план «Барбарунча» утверждён, так называемый «блицкриг». По нему Рунию будем завоевывать, и разбазаривать направо и налево.

Князь переменился в лице, но — выдержки ему было не занимать — умело играя спрятанными в бороде желваками, сдержал рунийский монарх свой пыл.

— Дорогой мой, фон Телефакс, — отдав скипетр на попечение шута, князь взял под руку посла и повёл того к выходу. — Зачем ваш «Барбарунча»? Не надо. Мы, руничи, войны не хотим. У кого хошь спроси, хотят ли руничи войны? Все как один скажут, ничего подобного! — князь вынул из кармана леденец на палочке, — Вот лучше возьми вместо ответа, передай королю своему от меня «барбариску». Это наш миролюбивый ответ на ваш окаянный «блицтурнир» «Барбарунчу».

— Что ты хочешь сказать этим, великий рунийский князь? — нутром чуя подвох, но, не осознавая в чём именно, спросил посол.

— А в том, дорогой, — мило улыбаясь, ответил князь. — Пусть пососёт ваш король этот леденец, да и его советчик «папаша» вместе с ним.

— Я всё понял, остроумный рунийский князь, — поклонился фон Телефакс князю Свистославу. — Значит война?

— Война, дорогой, война! — подмигнул рыцарю князь. — Скачи, обрадуй своего короля, пока кол в одно место не воткнули!

— О кей! Мы ждём вас ровно через месяц, в четыре утра, на поле у Колоторья! — выдал последнюю военную тайну посол и, напялив на рыжий череп, шлем, обиженный, но вдохновлённый, покинул княжеские палаты.

— Мы придём! Мы обязательно придём! Мы вас всех там откапитулируем! — грозя кулаком, крикнул князь ему вослед. Похмельный синдром, почуявший неладное, немного отступил перед княжеским напором, сняв на некоторое время осадный «обруч» с головы государя.

— Внимание сюда! Объявляю военное положение! — сердито провозгласил Свистослав Златоглавый и спешно организовал военный совет, кстати, под эгидой которого и прошла следующая глава.