Тень надежды

Николай Степанов, 2007

Ну что, снова в бой? Ничего, дело привычное, чай, не впервой! Вот разделается Михаил Сомов с пачкой соперников турнира последней надежды – и наконец-то вернется домой. Наивный! Не тут-то было! Недаром обитателей мрачного мира называют мрагами – натура у них соответствующая. И завоеванная непосильным трудом победа поворачивается таким боком, что остается даже не надежда, а лишь ее тень на то, чтобы остаться в живых…

Глава 1

ИЗГОЙ МРАЧНОГО МИРА

Архаз пробудился от едва уловимого скрипа входной двери.

«Показалось, — решил черный колдун и перевернулся на другой бок. — Или нет?!» Он прислушался. Скрип повторился, но прозвучал уже немного по-иному. Прожив несколько лет в одних и тех же апартаментах, огарский посол хорошо различал звуки своего жилища. Входная дверь при открывании и закрывании скрипела по-разному. Сейчас ее осторожно притворили за собой.

«Что за ерунда!» Он совершенно точно помнил, что перед сном, как всегда, заперся изнутри. И не только на задвижку.

«Кто посмел? Почему хитроумное охранное заклинание даже не пискнуло?» Архаз уже собирался вскочить с кровати, чтобы учинить разнос наглецу, посмевшему нарушить его сон, но следующая мысль, полностью очищенная от тумана дремоты, вовремя подсказала остановиться.

«Тот, кто смог бесшумно разделаться с моим охранным заклинанием, обладает недюжинными способностями. — Огарский посол сообразил, что ночной гость может оказаться сильнее его самого. — Значит, точно не из моих людей. И вряд ли пришел с благими намерениями».

Еще накануне Архаз обратил внимание на странное поведение новичка — своего первого помощника. Хотя Екруна назначили на эту должность уже полгода назад, прозвище осталось, поскольку остальные сотрудники работали в Кантилиме более трех лет. Вчера помощник вдруг проявил совершенно неуместную заботу и участие. Воспользовавшись слабостью посла, Екрун даже в спальню за начальником увязался, наглец. Конечно, синяки, ссадины и следы от ожогов на теле вернувшегося из Роктании Архаза выглядели жутко, но среди черных колдунов было не принято выражать друг другу сочувствие, тем более столь явно. А этот настойчиво интересовался здоровьем, предлагал помощь. Так и хотелось шарахнуть по нему каким-нибудь болевым заклинанием, чтобы поставить на место. Но истощенный борьбой с невидимым соперником и хохочущими драконами посол не мог позволить себе подобной роскоши. Он и сейчас пребывал в ужасном состоянии.

«Что могло случиться за время моего отсутствия? Почему ко мне крадутся ночью?»

Физическая и магическая слабость никак не сказались на остроте ума и скорости реакции посла. Быстро проанализировав ситуацию, Архаз пришел к единственному выводу: его решили тихо убрать. Другого объяснения тайного ночного визита высокопоставленный огарец не нашел.

Колдун не стал задавать себе наивных вопросов: за что? что я им плохого сделал?.. Времени на эмоции не было. Он быстро вооружился кинжалом и обратился в слух. Судя по скрипу половиц, незваные гости вошли в гостиную.

Архаз прекрасно понимал, что в своем нынешнем состоянии не способен на равных противостоять убийцам. Однако сдаваться чародей не собирался. «И не из таких передряг выбирались», — подбодрил себя волшебник.

От ночных визитеров его отделяло всего два магических барьера. «Если они намереваются провернуть дело без шума, у меня в запасе еще есть три-четыре минуты».

Рассчитывать на большее не приходилось. Архаз спешно перекинул через плечо балахон черного колдуна и тихо выдвинул ящик комода, в котором хранились кое-какие артефакты.

«Ах, змея! — Посол едва не вскрикнул, увидев, что тайник пуст. — Так вот зачем он приходил!»

Если до сего момента у него еще теплилась надежда хоть что-то противопоставить незваным гостям, то теперь она растаяла, как лед в кипятке. Собственных сил могло хватить максимум на одно заклинание средней мощности, а потом хоть и впрямь рой себе могилу. Что делать — бежать? Но куда?

«Если Екрун умудрился „навести порядок“ даже в моем тайнике, то про черный ход можно забыть. Что еще осталось?»

В свое время огарский посол специально устроил себе спальню в комнате без окон, которая не примыкала ни к одной из наружных стен здания. Он всегда опасался вторжения извне, почему-то не подумав о возможности измены.

Теперь Архаз оказался в ловушке.

«Максимум, что я сейчас смогу, — проломить одну стену. А дальше что? Подбежать к окну и выброситься на площадь? Шум, безусловно, привлечет городскую стражу. Но мне-то уже будет все равно. И в чем тогда разница — быть убитым здесь или разбиться о камни мостовой? Еще неизвестно, какая смерть легче. Связался же с этим проклятым Михаилом на свою голову! Первый раз в жизни хочется просто провалиться сквозь землю! И не от стыда, а спасая драгоценную шкуру… Э… А почему бы и нет? — Колдун внимательно посмотрел под ноги. — Под нами второй этаж, правое крыло. Его, насколько я знаю, ремонтируют. Там сейчас такой бардак — любой ноги переломает. Вот пусть они меня внизу и поищут».

Ослабленный организм Архаза не без труда справился с довольно мощным заклинанием, пробившим просторный лаз в межэтажном перекрытии. Комната тут же наполнилась клубами пыли, в которых исчез огарский посол, а через минуту в спальню ворвались сразу трое.

— Все-таки учуял нас, старый лис! — Высокий огарец одним движением руки заставил пыль осесть на пол. Он наклонился над дырой и вытащил зацепившийся за острый край пролома балахон посла. — Что внизу?

— Раньше была торговая палата и конторы самых богатых купцов столицы. Сейчас помещения ремонтируют.

— Почему там нет наших людей? Ты же сказал, что предусмотрел любые фокусы своего босса.

— Кто ж мог подумать…

— Ты! — оборвал его на полуслове высокий колдун. — Ты должен был предугадать все! Я тебя предупреждал! Как теперь его достать?!

— Не волнуйтесь, Урзаг. Ваш дядя вчера вернулся совершенно ослабленным. Наверняка на таран пола потратил последние магические силы.

— Надо было его вчера же вечером и прикончить, не дожидаясь меня.

— Я не мог. И вы это прекрасно знаете.

Могучие колдуны Огара, каким являлся посол, обычно вплетали в свою жизнь заклинание черной мести, а потому убить одного из них и не погибнуть мог только равный им по силе волшебник.

— За шкуру свою дрожишь? А зря! Если твой босс скроется, за нее и гроша ломаного не дадут.

— Ему некуда деться, господин. Даже если он не разбился при падении, противостоять нам все равно не сможет. Архаз настолько обессилен, что его теперь и ребенок одолеет.

— Не надо недооценивать моего родственника, Екрун. В нашей семье никогда не было слабаков! — Урзаг гневно взглянул на первого помощника и обратился к другому волшебнику. — Собери всех с третьего этажа, пусть обшарят правое крыло под нами. Внешнее наблюдение не снимать. Через час, максимум через два я хочу видеть Архаза в этой комнате.

— Слушаюсь, господин. — Черный колдун побежал выполнять приказ.

— Как можно выбраться со второго этажа? — Племянник посла плюнул в пролом.

— Во-первых, лестница. Но там наши люди.

— Не забывайся — МОИ люди!

— Прошу прощения. Еще остаются окна…

— Если завтра утром тело моего бедного дяди не будет найдено под окнами рундайского посольства, ты пожалеешь, что на свет родился.

— Он никуда от нас не денется, — как заклинание снова повторил Екрун.

— Из-за твоей и только твоей оплошности может провалиться превосходно спланированная операция, которую готовили не один день. Ты понимаешь, что стоит ему вызвать посредника и отправить сообщение повелителю Огара — и все! Наши труды полетят псу под хвост.

— С недавнего времени у вашего дяди больше нет права срочного вызова.

— Что значит — нет?

— Всех тонкостей я не знаю, но после того, как погиб его личный посредник, для передачи срочных сообщений Архаз отправлял меня в столичное представительство посредников.

— Это ненамного облегчает нашу задачу. Все должно быть кончено сегодня!

— У нас есть три трупа соплеменников. В крайнем случае их и подбросим.

— Екрун, ты на самом деле дурак или прикидываешься? Архаз — это фигура. К его мнению прислушивается король, за ним стоит не один десяток знатных семейств Огара. А кто такие эти трое? Ноль! Сам же говорил — за месяц посольство потеряло девять человек. Ну и что? Хоть кто-нибудь поинтересовался, куда они делись?

— Я думал…

— Если бы ты действительно думал, мы бы сейчас не торчали над этой дырой! Неужели все нужно делать самому?

— Так…

— Закрой свою пасть. Я распоряжусь, чтобы с площади внимательнее смотрели за вторым этажом, а ты сиди здесь и молись, чтобы мои люди быстрее отыскали господина посла. Его побег ты не переживешь. Обещаю.

— Окна второго этажа не выходят на площадь. Только во внутренний двор.

— Что ж ты молчал?! Бестолочь!

Высокий волшебник раздраженно ударил кулаком по спинке кровати и бросился к выходу. Дверь с грохотом ударилась о косяк, заставив вздрогнуть единственного оставшегося в живых подручного Архаза. Тот испуганно посмотрел по сторонам и тяжело опустился на кровать прямо над дырой в полу.

— Как же, как же… Обещает он. Да чихал я на твои обещания! Всех вас переживу!

— Это вряд ли, — тихо раздался сзади знакомый голос.

Екрун с ужасом обернулся и увидел своего босса. Страх на несколько мгновений сковал предателя. А большего и не понадобилось. Бесшумно выбравшись из-под кровати, огарский посол нанес точный удар в сердце помощнику, прикрыв рот жертве.

— В одном Урзаг прав: моего побега ты действительно не переживешь. — Черный колдун спрятал кинжал, снял с поверженного балахон и надел на себя. — Будем надеяться, племянничек, что все твои слуги заняты на втором этаже. Лишние встречи мне сейчас совершенно ни к чему.

Архаз достал кошелек, хранившийся в более укромном месте, чем то, откуда выкрали магические артефакты, и спешно покинул свои апартаменты. Его так и тянуло заскочить в кабинет, чтобы прихватить несколько защитных амулетов, но огарский посол понимал, что любая задержка в прямом смысле смерти подобна и может перечеркнуть сопутствовавшее ему до сих пор везение. Он пробежал по коридору до стены, разделявшей правое крыло и центральную часть здания, открыл выходившее на площадь окно и осторожно выглянул на улицу. Оказалось, что заботливый племянник все-таки оставил одного наблюдателя внизу. Дозорный прогуливался под окнами апартаментов посла, чуть правее того места, где собирался выйти Архаз. Дожидаться более удобного случая у беглеца не было времени. Урзаг мог в любую минуту вернуться…

Огарец выбрался на выступ наружной стены. Темный балахон делал его практически незаметным на фоне здания. В другое время Архаз воспользовался бы магией и пересек площадь по воздуху, но сейчас его энергии не хватало даже на плавный спуск с третьего этажа. Прижимаясь к кирпичной стене, посол преодолел пятиметровое расстояние до следующего окна и попробовал его открыть. Не удалось. Со вторым тоже не повезло. Лишь на четвертом створка поддалась. К этому времени коленки могучего колдуна дрожали от напряжения, начал дергаться глаз, в полный голос напомнили о себе ожоги и синяки, однако желание выжить пересилило все боли. Через окно посол попал в другой коридор и бегом бросился к лестнице в центральной части здания ассамблеи. Времени оставалось все меньше и меньше. Скоро команда Урзага либо обнаружит незапланированный труп в его спальне, либо поймет, что на втором этаже искать некого.

«Судя по настроению, племянничек не остановится на полпути. Похоже, моя смерть ему нужна позарез. И явно не только для того, чтобы поссорить нашего короля с правителем Рундая. На мое место метит, звереныш! Ладно, придет время, я с ним разберусь. — Беглец поставил себе непростую задачу, поскольку Урзаг, несмотря на молодость, являлся могучим чародеем, кое в чем даже превосходящим дядю. — Что же он предпримет, когда обнаружит Екруна?»

Архаз спустился на первый этаж и через окно выбрался наружу.

Мысли посла работали с бешеной скоростью, прикидывая возможные варианты действий противника. На месте родственника он бы применил поисковое заклинание. Этот вид колдовства позволял найти волшебников, находящихся в радиусе тысячи шагов, учитывая уровень их магической силы. «Мой сейчас практически равен нулю. И мне, как ни странно, это только на руку», — усмехнулся чародей.

Уже на площади, миновав городской патруль, который ночью не рискнул окликнуть человека в балахоне, волшебник задал себе главный вопрос:

«Из ловушки я выбрался. Куда теперь? Разгуливать в одежде черного колдуна скоро станет небезопасно, а без капюшона я буду выглядеть еще подозрительнее. — Лицо посла, изуродованное магическим огнем, внушало ужас даже ему самому. — Надо срочно схорониться. Эх, как мне не хватает Маргуза! И угораздило же его так бездарно сгореть в пламени дракона!»

Архаз осмотрел прилегавшие к площади дома и задержался взглядом на высоком здании напротив своей резиденции.

«А не остановиться ли мне в гостинице? Под самым носом у племянничка. Уж там он меня точно искать не должен. Наверняка решит, что если я сумел вырваться из его мерзких лап, то удираю со всех ног».

Посол снял балахон и вывернул его наизнанку, потом отрезал кинжалом капюшон и соорудил из него нехитрый головной убор — такие в дождливую погоду обычно надевали городские ремесленники. Когда-то именно Маргуз показал ему простой способ превращения одежды огарца в плащ среднего кантилимского обывателя. В таком виде Архаз и появился в фойе гостиницы.

— Вставай, нам пора. — Голос Зерга разорвался в голове Сомова, как граната.

— Одну секунду. — Мишка нехотя присел на кровати. «И зачем нужно было вчера так напиваться? Да еще с этим мрагом».

— Оденешься, спускайся вниз. Я жду в столовой. — Седой с иронией посмотрел на заспанного парня и покинул комнату.

— Через пять минут буду, — пробурчал чемпион кантилимских игр.

Сквозь туман похмелья в голове всплыло вчерашнее застолье.

Игра со смертью, когда на кон поставлена не только его жизнь, но и жизни двух близких людей, настолько измотала Сомова психологически, что он буквально горел изнутри. Стремясь погасить это пламя, парень заливал в себя непомерное количество вина. Однако внутреннее напряжение все равно не хотело отпускать Сомова. И тогда он решил начать разговор с Зергом, который собирался провести на следующий день.

— Так зачем я тебе все-таки понадобился? Не хочешь рассказать? — Михаил следил, чтобы хозяин особняка пил наравне с ним. О том, что седой не является человеком, он уже знал. Хотелось проверить, как на такого действует алкоголь.

— Чтобы заменить Вирзалия, — довольно лаконично ответил тот.

— Властителя?

— Да. Я возлагал на него серьезные надежды, но тут появляешься ты — и я остаюсь без бойца.

— Тебе нужен боец?! Зачем? Не можешь сам за себя постоять? — Мишка специально задавал провокационные вопросы, чтобы подзадорить собеседника.

— Я — мраг. А мраги никогда не убивают друг друга. Это удел простых смертных вроде тебя, — напыщенно произнес Зерг.

«Какое емкое название, — подумал Мишка, — сразу и не поймешь, то ли мразь, то ли враг. Скорее всего, то и другое в одном флаконе, как любит говорить Гога». Сомов решил не обращать внимания на укол Зерга. Для него было гораздо важнее направить разговор в нужное русло.

— Если некоторые бояться, что их побьют простые смертные, тогда, конечно, самому лучше в драку не лезть.

— Запомни, человек! — Зерг повысил голос. — Ни маг, ни властитель, какими бы могучими они ни были, не в состоянии одолеть коренного жителя мрачного мира. Так всегда было, есть и будет. Поэтому во время турнира мы сами на арену не выходим.

— Да кто такие эти мраги? И что еще за турнир? — На Михаила начинало действовать спиртное, а ему хотелось вытянуть из собеседника как можно больше информации.

В любой другой день Зерг вряд ли стал бы откровенничать с обычным человеком, но он, так же как и Сомов, оказался в непривычной ситуации. Его только что обыграли в беспроигрышной, казалось бы, партии. Да еще на собственной территории! Мало того, ЕГО заставили пойти на уступки. И кто? Тот, кого седой уже считал своим рабом. А сейчас они, как равные, сидели с этим человеком за одним столом, пили и мирно общались. Расскажи кто Зергу такое раньше, убил бы на месте…

— Ты задаешь слишком много вопросов.

— Не задавая вопросов, ничего не узнаешь. Ничего не узнаешь — так и останешься дураком. А кому охота иметь дела с идиотом? Тебе? — Мишка ткнул пальцем в грудь собутыльника. — Тогда ты и сам ничуть не умнее. Предлагаю тост за нас, за слабоумных!

Пока Зерг пытался вникнуть в логическую цепочку умозаключений нетрезвого оратора, Сомов снова наполнил бокалы.

— Ты каждый раз наливаешь себе меньше, — пригрозил пальцем седой. — Думаешь, я не замечаю?

— Ты же хозяин, — нисколько не смутился Мишка. — Наливая тебе бокал «с горкой», я желаю, чтобы твой дом был полон удачи через край.

«Что б ты в ней захлебнулся!» — добавил он мысленно.

— Наливай и себе «с горкой». Твоя удача мне тоже не помешает. — Хмель наконец добрался и до Зерга.

— Моя удача — часть твоей. А часть всегда меньше целого. — Гость поучительно поднял указательный палец, словно педагог, растолковывающий прописные истины нерадивому ученику. — И попробуй мне возразить!

Михаил нечасто участвовал в пиршествах, но когда собиралась теплая компания, мог выдавать такие экспромты, что за ним впору было записывать.

— Как ты точно подметил! За это действительно стоит выпить.

— Значит турнир, говоришь? И каков главный приз? — Сомов как бы невзначай вернулся к главному вопросу.

— Ну ты и хитрец! — Хозяин особняка без труда раскусил уловку собеседника. — Ладно, расскажу зачем ты мне понадобился. Это может оказаться полезным для моего дела.

И седой рассказал о мрачном мире, простиравшемся сразу за серой аркой, о мрагах — обитателях того мира, и об изгнанниках, одним из которых являлся он сам.

— Нас, изгоев мрачного мира, в Темьграде чуть больше сотни, и у всех единственное желание — одержать победу на турнире последней надежды. Победа — это прощение и пропуск через Врата Мрачности. Пропуск всего один, а желающих его получить много. Вот мы и стараемся. Десять лет каждый ищет себе достойного бойца. А тот выходит на арену — и в первом же бою погибает. И снова долгие десять лет до следующего турнира. Кого я только не пробовал выставлять: и рурхарцев, и рундайцев, и огарцев… Максимум, что удавалось, — пройти три тура. А требуется одержать семь побед. — Зерг схватил со стола запечатанную бутылку и, откусив горлышко, ополовинил ее в три глотка. Потом продолжил: — Вирзалий в этом смысле показался мне перспективным воином. Хотя бы потому, что был практически невосприимчив к магии. К тому же он прекрасно управлялся с энергетическими полями, гораздо лучше других властителей. И вдруг, когда до турнира оставалось меньше двух месяцев, — такой удар! Я нахожу его мертвым. Ты не представляешь, как я разозлился! Желание наказать того, кто вмешался в мои планы, настолько завладело разумом, что мысль об использовании человека, одолевшего властителя, пришла мне в голову не сразу. Спасибо твоей девице: кулон на ее шее напомнил о кантилимских играх. Я ведь и там как-то пытался подыскивать себе гладиаторов, но мне нужны либо парни со способностями властителей, либо маги. Другим на турнире последней надежды больше двух туров не выстоять.

— И ты хочешь, чтобы я победил всех гладиаторов? — спросил Мишка.

— У тебя для этого есть все необходимое. По крайней мере, я еще не видел ни одного столь способного бойца.

— Допустим. Теперь расскажи, что за клеймо ты прицепил мне на шею. Почему я его не вижу, а другие видят?

Седой ответил не сразу. Он окинул собеседника недобрым взглядом и даже собрался напомнить, кто в доме хозяин, но в последний момент что-то заставило его передумать. Колдун усмехнулся и продолжил общение ленивым голосом:

— Это специальный знак, чтобы другой мраг не вздумал тобой завладеть, и предупреждение для коренных обитателей Темьграда, чтобы они не делали попыток испортить чужое имущество. Только им дано видеть мою печать. Ты мой раб, моя собственность. — Последнюю фразу Зерг произнес с нескрываемым самодовольством.

— Так не пойдет, — запротестовал чемпион кантилимских игр. — Если я раб, то ты рабовладелец? Верно?

— Можно и так сказать.

— Значит, дела твои совсем плохи. — Мишка сочувственно вздохнул.

— Ты о чем?

— Чему нас учит история?

— Чему? — Пространные замечания собутыльника снова привели Зерга в некоторое замешательство.

— Рабы в конце концов получили свободу, а рабовладельцы вымерли, как мамонты. Ты этого хочешь?

— Нет.

— Тогда давай выпьем за свободу.

Они выпили, и Михаил резко перешел на серьезный тон:

— Запомни, Зерг, чтобы мне потом не пришлось повторять. Я человек свободный. Или мы договариваемся на равных, или я прямо сейчас устраиваю восстание рабов.

— У нас не принято ни о чем договариваться с гладиаторами. Или ты идешь убивать для хозяина, или умираешь сам. Я же тебе про-де-мон-он-стри — три-р-р-ро-вал, — мраг с трудом выговорил сложное слово, — как действует печать покорности. При желании с ее помощью я легко могу тебя уничтожить.

— Я тебе тоже кое-что показал. Хочешь — могу повторить.

— Зачем?

— Чтобы ты не зазнавался.

— А я!.. Знаешь что я?!

— Нет.

Взглянув в глаза Михаилу, седой вдруг забыл, что он хотел сказать.

— Я тебя уважаю. Давай лучше выпьем, — первый раз предложил Зерг.

— За что?

— За взаи-имо-мо-пони-нимание, — трижды запнувшись на одном слове, все-таки произнес седой. — А о делах поговорим завтра. Как там у вас сказывают? Утро вечера мудренее.

— Наливай.

Наблюдая со стороны за спивающейся парочкой, два других участника трапезы, сидевшие на противоположном конце стола, переглянулись.

— Они что, совсем упились? — спросил студент.

— Не знаю… Но я пива столько не выпью, сколько они влили в себя винища.

— По три литра на брата. Я считал. — Как всегда, Марицкий был очень внимателен.

— Не думал, что наш Мишка настолько силен в алкоспорте. Он ведь почти не закусывает.

— А ты видел, каким он пришел в трапезную? Некоторые покойники бодрее выглядят.

— Зато он добился своего. И девчонок из беды вытащил, и нос седому гаду утер. Помнишь кислую морду этого типа?

— А Михаилу плохо не будет? — Эдуард не мог понять, почему Сомов, всегда призывавший к осторожности в доме врага, сейчас вел себя так странно.

— Будет, но завтра утром.

Эти слова Гоги были последними оставшимися в памяти чемпиона кантилимских игр. Как он добрался до постели, разделся и лег спать, вспомнить не удалось. Утро ознаменовалось жуткой головной болью, сухостью во рту и тошнотой в желудке.

«Нет, нельзя так опускаться. Подумаешь, вчера во второй раз родился. Вместе с Маринкой и Маритой. Разве это повод? — Он немного подумал и сам себе ответил: — Конечно, повод!»

Через пару минут парень уже спускался в столовую.

Зерг сидел за столом один.

— А где мои ребята? — спросил Михаил, присев напротив.

— Я не стал их будить. Мы хотели обсудить наши дела. Ты готов?

— Да, пожалуй. Хочу сразу внести предложение. — Сомов решил взять инициативу в свои руки.

— Даже интересно послушать. — Сегодня седой выглядел как обычно. К нему вернулась уверенность, в голосе появились нотки легкой иронии.

— У каждого из нас есть проблема. Тебе нужно, чтобы я выиграл турнир последней надежды, а мне хочется избавиться от клейма на шее и вернуться домой. Я правильно излагаю?

— Пока, да. Кстати, когда ты спал, я немножко подкорректировал клеймо покорности. Теперь ты не проживешь и трех дней, если сбежишь из Темьграда без моего разрешения.

Мишка кивнул, словно не услышал ничего интересного, и продолжил:

— Каждый из нас не уверен, что его компаньон (я подчеркиваю — компаньон, а не раб) решит проблему другого. Правильно?

— Ты смеешь сомневаться в моих способностях?

— Нет, я сомневаюсь в твоей честности. Один раз ты уже пытался меня обмануть. Где гарантия, что этого не случится во второй?

— Гарантий нет.

— Следовательно, наше соглашение должно иметь солидную страховку.

— О чем ты? Какая может быть страховка? А если ты в первом же туре коньки отбросишь?

— Ты меня не дослушал. Хочешь вернуться к тому, с чего мы начали?! — Михаил умел наполнять голос металлом. — Тогда неси красный бокал. Я выпью.

— Не забывай, у меня остались твои друзья.

— Склерозом пока не страдаю. А ты уверен, что они тебе по зубам? — Мишка блефовал, но делал это с такой уверенностью, что сам себе верил.

Камень спящей силы действительно вчера поразил Зерга, поэтому он не стал развивать дальше эту тему.

— Я должен был тебя проверить. Сам я не собираюсь причинять зла ни тебе, ни твоим друзьям, но у меня в Темьграде есть враги. Они могут попытаться. — Седой не собирался ссориться со своим гладиатором. — Тебя они не тронут из-за клейма, но на других эта неприкосновенность не распространяется.

«Какой ты заботливый! Прямо отец родной!» — с ожесточением подумал Мишка.

— С твоего позволения, я продолжу о страховке. Разобьем ее на две части. Когда я дохожу до полуфинала, ты выдашь мне пять голубых кристаллов.

— Чтобы ты сразу смотался? — Зерг даже привстал.

— С твоим клеймом? А через три дня отбросить коньки?

— Хорошо. — Мраг сел на место.

— А перед финалом ты снимешь свое клеймо.

— Исключено. — На этот раз Зерг возразил почти спокойно. — На арене сражаются только рабы. Клеймо — знак раба.

— Где это записано? — Мишка не собирался отступать.

— Что?

— Что гладиатор должен быть рабом.

— А кто еще по собственной воле пойдет умирать за чужого дядю?

— Я пойду! И не умирать, а побеждать. И не за чужого дядю, а за билет домой. Кстати, свое клеймо ты можешь убрать непосредственно перед схваткой. Я не возражаю.

— Он не возражает! Кто ты вообще такой, чтобы возражать?!

— Твой компаньон. Если ты не против. Или труп. Других вариантов нет! — Для убедительности Мишка стукнул кулаком по столу.

— Не дави на меня, парень, не то пожалеешь! — прорычал седой, устремив злобный взгляд на собеседника. Независимость гостя его раздражала все сильнее.

— А ты не угрожай, иначе мы пожалеем оба. — Ответный взгляд Сомова также не отличался любезностью.

Игра в гляделки продолжалась несколько минут. Казалось, поставь между ними лист бумаги — и он вспыхнет. К счастью, обошлось без пожаров. Зерг изобразил подобие улыбки и спокойно произнес:

— И все-таки ты мне определенно нравишься. Ты первый человек, кто не дрожит перед мрагом, смеет выдвигать свои условия и остается при этом в живых. В конце концов, кто мне сказал, что ты дойдешь до финала?

— Я! — твердо ответил Сомов. — И не только дойду, но и выиграю турнир.

— Думаешь, я расстроюсь?

— Ты принимаешь условия сделки?

— Принимаю, — усмехнулся Зерг.

— Тогда я вызываю посредника. — Мишка соединил большой и безымянный палец левой руки.

— Неужели ты думаешь, что в случае невыполнения условий посредник сможет мне хоть что-то сделать?

— Это сделаю я сам. Но бумагу составить надо. У тебя деньги есть? — как бы между делом спросил Михаил.

— Здравствуйте. — Бородач был до того перепуган, что впервые поздоровался с клиентами. Прежние посещения этого места оставили неизгладимые впечатления. — Зачем вызывали?