Собиратель теней. Живая степь

Николай Степанов, 2023

Кто-то хотел бы «понедельники взять и отменить», а выросшему в детдоме подкидышу Платону Громову фатально не везло по пятницам. Проблемы росли вместе со своим обладателем, и к его двадцати четырем годам грозили стать смертельно опасными. Когда напавшие (естественно, в пятницу) хулиганы вознамерились отобрать не кошелек, а жизнь, Платон вдруг вспомнил даже те приемы, которыми никогда не владел. И лишь после драки с летальным для отморозков исходом Громов заметил, что мир вокруг кардинально изменился. В нем нет пятниц, зато степь – живая, где и с призраком легко встретиться, и магией по башке получить, а желающих «обидеть» прибывшего в новую реальность – пруд пруди. Да только детдомовских так просто не возьмешь, особенно если новый мир выявляет неизвестные ранее возможности самого Платона. «У вас нет пятниц? Могу устроить! В моем понимании этого дня недели!»

Глава 3. Капитан пограничной службы

Во сне я с удовольствием неспешно плавал по лесному озеру, радуясь освежающей прохладе. Любовался живописными берегами, наслаждался звуками легких всплесков и перекличкой чаек. Разглядев в прозрачной воде стайку рыбешек, нырнул, пытаясь угнаться за косяками окуней и красноперок…

И вдруг одна нога зацепилась за корягу, затем вторая, и меня потянуло вниз.

«Что за шутки? — проскочила возмущенная мысль. — Точно знаю — сегодня не пятница!»

Проснулся с сильно бьющимся сердцем и сразу увидел склонившегося надо мной Игуна:

— Подними голову, — попросил он.

Послушно приподнялся на локтях, и вдруг услышал неприятный щелчок — на моей шее замкнулся металлический обруч шириной с ладонь. Такие же «украшения» уже красовались на руках и ногах.

— За что?! — оскорбился я, ощущая себя рабом в кандалах.

— Мой отец очень дорожит своим домом и не хочет, чтобы ты разнес его по камушкам.

Ну да, когда взрывной волной раскидало угаев, будь на их месте домик — ему бы не поздоровилось. Но я ведь и не думал…

— А похоже, что я собираюсь это сделать? И зачем оковы?! — моему возмущению не было предела.

— Это не оковы, а блокираторы. Вставай, отец ждет.

Не понял, чем их хрен слаще нашей редьки, но продолжать спор не стал. Какой в этом смысл, если мужик, похоже, все равно ничего здесь не решает. Цепей нет — и на том спасибо.

Поднявшись, сразу спросил о главном:

— Сегодня какой день недели?

Игун сморщил лоб, пытаясь вникнуть в суть вопроса, затем ответил:

— Третий восьмой кварты. Или тебе дату назвать?

— Дата не столь важна. Не будем заставлять капитана нас ждать.

Вчера лег спать, в чем был: одеяние представляло весьма живописные лоскуты тряпочек из моего родного мира. Наверное, со стороны это смотрелось жалко.

— Надень, — Игун кивнул на стул, где лежала одежда. — А то выглядишь, как оборванец.

Домотканые штаны на шнурке и рубаха с запа́хом на двух пуговицах были мне свободноваты, но совсем уж мешком не висели.

«Кстати, а что там по поводу «выглядишь»? Самому интересно, что со мной произошло в этом мире — ничего лишнего не выросло?»

Как ни странно, смена реальности не отразилась на мне никак. Паники — ноль. Отчаяния тоже не ощущалось… У человека, можно сказать, целый мир отобрали, подменив незнамо чем, а в итоге…. Возможно, если бы у меня была хоть какая-то семья, переживал бы за близких, а они — за меня… А так только на работе у начальника могут возникнуть вопросы по поводу отсутствия сотрудника. Причем задать их можно, а вот ответить будет некому.

То ли последние пару лет меня серьезно измотали пятничные сюрпризы, то ли встряска с отморозками что-то заморозила внутри, но перемену мира, на удивление, воспринял без чрезмерного удивления. Может, пока не осознал до конца…

Ничего, сейчас гляну на отражение, и тогда начнется… Не началось. Больше поразил сам факт наличия зеркала в доме. Насколько помнил, в «нашем» средневековье оно стоило немалых денег. Правда, там не было магии.

«Да ничего так обличье, разве немного причесать, побрить и умыть… Волосы, как были темно-русыми, так и остались, высокий лоб с двумя поперечными морщинами тоже на месте, и нос ничуть не изменился — треугольник средних размеров. Щеки, подбородок — все моё. Ну и ладно, хоть какая-то стабильность».

Немного отошел подальше от зеркала, чтобы рассмотреть себя в полный рост. В зеркале отразился обычный парень стандартного сорок восьмого размера, чуть выше среднего роста. Ни бицепсы, ни трицепсы не проявились — в общем, и тут без изменений.

— Кто-то говорил, что не хочет заставлять капитана ждать, а сам не может от зеркала отлипнуть, — съязвил Игун.

— Уже иду.

Быстро пригладил взъерошенные волосы, и мы пошли в соседнюю комнату.

В кресле возле окна нас ждал крупный мужчина лет пятидесяти. Его густые черные волосы во многих местах посеребрило сединой, однако карие глаза излучали твердую решимость, а густые брови придавали лицу оттенок суровости.

— Здравствуйте, — негромко произнес я на языке дрегов.

В ответ — молчание.

— Отец, это Платон. Я тебе о нем рассказывал, — подключился Игун.

«Интересные у них мундиры», — подумал я, разглядывая явно форменную одежду родственников. Фасон кителя и брюк, сшитых из ткани неброского серого цвета, и у капрала, и у капитана были одинаковыми. Все отличие состояло в нашивках на плече, которые дугой охватывали рукав и были хорошо видны спереди и сзади. Полевая форма, в которой я видел Игуна и Алгая, заметно отличалась от штабной. Она сидела на пограничниках гораздо свободнее, видимо, чтобы прикрывать кольчугу. Плюс еще шлем.

Капитан сначала посмотрел на сына, затем окинул оценивающим взглядом меня и произнес несколько слов на очередном непонятном языке. Я взглянул на Игуна, ожидая перевода, но тот лишь пожал плечами.

— Здравствуй, Платон, — наконец заговорил тот на известном мне языке. — Берите стулья, парни, присаживайтесь — нам есть что обсудить. Что касается непонятной фразы — это была проверка, Платон. Ты ее прошел, иначе бы наш дальнейший разговор просто не состоялся.

Мы сели напротив капитана, и он продолжил:

— Мое имя Ашкун. На службе — капитан Ашкун. Так вот, от лица командования и от себя лично благодарю за спасение наших бойцов, Платон, — он обозначил легкий кивок, а также жестом остановил мою попытку ответить — дескать, он еще не закончил. — Но всех этих неприятностей, Игун, совершенно точно можно было бы избежать. Ты в рапорте написал, что ночью сомнения о принадлежности пленника к дрегам развеялись. Почему же сразу не снял сеть? Хотел показать угаям, что везешь одаренного? Они именно так и поняли.

— Виноват, отец, — понуро произнес капрал. — Был немного ошарашен…

— Признанием делу не помочь. Если бы не Платон, родители Алгая сейчас оплакивали бы сына, за которого ты несешь полную ответственность. И не забывай про сеть — это ведь не игрушка для больших мальчиков, а весьма дорогое имущество пограничной службы. Пятьдесят золотых на дороге не валяются. Теперь, пока не оплатишь ущерб, никто тебя на учебу не отпустит.

— Я верну долг, отец.

— Вернет он… За месяц? — пробурчал Ашкун. — Ладно, с тобой еще будет особый разговор. Сейчас надо решить вопросы Платона. Я правильно понимаю, что никаких документов у тебя нет?

После взрывной волны я лишился всего, что имел с собой из прежней жизни: телефона, ключей от квартиры, кошелька… Остался только ремень.

— К сожалению, это так.

— Без настоящих документов ты дальше моего дома не выйдешь, а с поддельными я же первый тебя и арестую.

— А какой выход? — спросил я, полагая, что капитан уже подготовил решение, причем оно каким-то боком ему выгодно.

— Выход имеется, — важно произнес Ашкун. — Мой сын сообщил, что ты убил троих дрегов, а значит, совершил деяние, достойное настоящего гражданина Миригии. Доказательства смерти нечестивцев он мне представил.

— Какие доказательства? — я перевел недоуменный взгляд на Игуна.

— Да, Платон, ты точно не из нашего мира, — усмехнулся капитан. — Только тот, кто принес левое ухо дрега, может претендовать на почет и награду.

«Они бы еще скальпы снимали, — меня внутренне передернуло, но виду старался не подавать. — Это их реальность и их правила. Как там у нас говорят про чужой монастырь со своим уставом? Правильно, не соваться. Чем быстрее освоюсь, тем лучше, поскольку сильно сомневаюсь, что мне в ближайшее время укажут дорогу домой».

— И что, мне сразу выпишут документ?

— Не думаю. Если расскажешь любому чиновнику ту же историю, что и моему сыну, тобой сразу заинтересуется и жандармерия, и магическая академия. Одни заподозрят в тебе шпиона, другие попытаются разобрать на части для исследований.

— Не хочу, — почти по слогам произнес я, представляя себя в разобранном виде.

— Поэтому я и предлагаю тебе в службу в пограничных частях. К нам так поступают юные горцы. Сначала сбегут из родного села, потом дождутся, когда степь проснется, и отправляются на охоту. Кому повезет — приходят к нам с добычей. Если приносят что-то ценное, принимаем их на год рядовыми. По его окончании выписываем документ, а они уж сами решают — служить дальше или податься на вольные хлеба вглубь страны.

— У горцев вообще нет документов? — удивился я.

— Они хоть и живут в королевстве, но довольно замкнутыми общинами, вдали от городов и сел. Сами к себе почти никого не пускают и не выпускают. А молодым, конечно, хочется приключений — вот и бегут к степи.

«Так, еще один моментик: Миригия — это королевство. Как-то я вчера о стране, считай, и не спросил ничего. А следовало бы».

Алгаю с Игуном я еще накануне рассказал о нападении трех качков неожиданно для всех закончившимся их гибелью и переносом меня в степь. Живую степь, как ее тут называли. Парни, в свою очередь, рассказали о способностях дрегов к созданию порталов, поэтому особого удивления мое появление из ниоткуда у них не вызвало. Разве что сезон для порталов был неподходящий, но с этим еще следовало разобраться. Слишком много вопросов я задавать побоялся, а то еще за какого-нибудь демона могли принять…

— А что, я похож на горца?

— Не очень, но живущие высоко в горах сильно отличаются от основного населения Миригии, а вот этого у тебя не отнять. Поэтому мне решать, похож ты на горца или нет.

Ну да, это как для нас все китайцы — на одно лицо, а мы для них, в свою очередь, тоже словно братья-близнецы.

— А как же быть со знанием языка? Игун сказал, речью дрегов лучше не пользоваться.

— Эту проблемку решим завтра утром. Так ты согласен пойти под командование моего сына?

— Других-то вариантов все равно нет. Моим взносом будут уши дрегов?

— Да. Сейчас зайду в штаб и все оформлю. Только сразу три уха будет многовато — привлечешь ненужное внимание. Хватит и одного, а два оставшихся запишем на Алгая. Он из бедной семьи, да еще его отец ногу в бою потерял.

— Да, пожалуйста, я не против. Тем более, Алгай мне сильно помог в бою с угаями.

— А вот о стычке с ними — ни слова, — предупредил капитан. — Аглай тоже в курсе, не проговорится.

— Не видел никаких угаев, — я поднял обе руки, обратив внимание, что наручи несколько изменились. Мало того, что потяжелели, так еще и медный оттенок сменился на серебристый.

— Игун, — капитан указал глазами на мои «украшения», — блокираторы можно снять. Я их с собой заберу, порадую нашего полкового мага.

Капрал быстро выполнил указание отца, освободив меня от всех «браслетов».

— Платон, как ты себя ощущаешь? — в устах довольно сурового капитана вопрос прозвучал немного странно.

— Голова тяжелая — наверное, не выспался. Остальное в норме.

— Вот и отлично, — улыбнулся Ашкун. — Ну что ж, с тобой все понятно, Платон, поручаю тебя своему сыну. Он поведает про наше житье, а ты спрашивай, да на ус мотай. Кстати, горцы усов не носят — запомни это.

— Надеюсь, говорят они на том же языке, что и остальные мириги?

— С небольшим акцентом. И завтра он у тебя будет. Все, некогда мне больше с вами болтать, не все сегодняшние дела сделаны.

Капитан забрал браслеты и ушел на службу, а я начал терзать сына самыми разными вопросами…

— Служить целый год? И сколько в вашем году дней?…

Главное, что я вынес из разговора — в Миригии, а может и во всем здешнем мире, неделя укороченная. Она так и называется — кварта, поскольку состоит из четырех дней. ЗДЕСЬ НЕТ ПЯТНИЦ! Дюжина кварт складывалась в месяц, два месяца составляли сезон. Сезонов, как и у нас, в году было четыре, так что по количеству дней в году этот мир почти не отличался от нашего.

Игун пояснил процедуру обучения местному языку. Оказывается, для одаренных, к которым причислили и меня, весь процесс занимает не более часа. Завтра полковой маг пограничной службы всего за пару золотых сделает меня знатоком местной речи.

Деньги у меня были, но присущая бережливость и полная неопределённость ближайших перспектив заставили задать вопрос:

— А кто будет оплачивать обучение?

— Считай, ты только что это сделал.

— Как? Когда?

— Блокираторы являются, кроме всего прочего, также накопителями магической энергии. Ты сегодня зарядил их под завязку.

«Какой я молодец! Или лох. Смотря, с какой стороны посмотреть — промелькнула в голове язвительная мыслишка. — Еще бы узнать, как это я умудрился?»

У меня возникло множество и других вопросов к Игуну. Например, относительно финансов в королевстве Миригия.

Интерлюдия…

Ашид понимал — если оставаться на месте, завтрашний день он не переживет. Надо было убираться отсюда как можно быстрее, не оставляя следов. А еще лучше — найти убежище, куда соплеменники либо вообще не осмелятся нагрянуть, либо припрутся в последнюю очередь.

Такое место Ашид знал. В другой ситуации он и сам бы никогда даже близко к нему не подошел, если бы не угроза позорной гибели. Одно дело — принять смерть, сражаясь с оружием в руках, когда до самого последнего удара неизвестно, чья возьмет. И совсем иное — если тебя, словно зайца, станут травить, а потом, свалившегося от усталости, проткнут копьем.

Не будь на нем магической печати, сковывающей движение правой руки, можно было бы изловчиться и завладеть оружием врага. Однако коварный шаман лишил и этой возможности, поставив самое поганое клеймо, напитанное чарами.

Изгнанный угай не зря считался одним из лучших следопытов Хаши, он быстро определил место, где его выбросили. И выбрал направление, куда следовало идти, чтобы попасть к запретным руинам, в которых смертельная опасность грозила даже шаманам.

Развалины из серо-зеленого камня, сливавшиеся цветом с местностью, отыскать было непросто. Они находились в небольшой ложбинке, из-за чего увидеть их издали было довольно сложно. Но только не для опытного охотника, каким являлся Ашид — степь на сто миль вокруг села Хаши он знал, как свои пять пальцев.

Когда заканчивался спокойный сезон, угаи старались обходить запретные руины за десять миль, чтобы не попасть под зов духов, приманивающий людей и животных. Поговаривали, что лишь парочка степных хищников могли без угрозы для жизни находиться в проклятой местности.

Пять лет назад в период спящей степи к руинам самоуверенно подошел столичный шаман. Этим дерзким поступком он собирался получить шестую нить жемчуга, чтобы упрочить свое пошатнувшее положение.

Выжившие члены свиты потом рассказали, что шаман с телохранителями пересек границу зоны, добрался до чуть ли не самого высокого обломка руин, отыскал вход в подвальное помещение и спустился вниз. Раздавшийся после этого душераздирающий крик мгновенно выбелил охранникам волосы, и все в панике рванули прочь от проклятого места.

К тем самым развалинам сейчас и направил свои босые стопы изгнанный угай. Подыхать от копья или стрелы соплеменников он считал еще большим позором, чем принять смерть в борьбе со злыми духами.

Верхом на вилороге весь путь мог бы занять не более двух часов, пешком же предстояло идти до ночи, и то — если повезет не столкнуться с опасными преградами на пути. Ашид, как бывалый охотник и опытный воин, чувствовал дыхание степи, улавливая каждый звук, оценивая малейшее движение, которое мог разглядеть. Встревоженный писк суслика, поддержанный многоголосием его сородичей, стал для беглеца сигналом о появлении крупной пятнистой гадюки, вышедшей на охоту за грызунами. Имей изгнанный при себе копье или кинжал, можно было не менять курса, но сейчас следовало избегать даже не самых опасных хищников.

Вспорхнувшая вдали стайка серых куропаток и предсмертный крик одной из них сообщили Ашиду об удачной охоте ржавого кота — хищника весом со взрослого угая. Этот зверь вполне мог напасть на одинокого путника, поэтому снова пришлось делать крюк.

До наступления темноты изгою удалось наткнуться на мясиш — растение с весьма питательными корнями, а также нарвать ягод дорожника, которые неплохо утоляли и голод, и жажду. Ягоды он съел сразу, а кореньями запасся впрок.

В итоге, к запретным руинам Ашид добрался, когда ночное небо было уже усыпано тысячами ярких звезд. Возле первой попавшейся на пути разрушенной избы, рухнувшие стены которой едва достигали плеч, он остановился.

«Заночую тут, — решил путник. — Утром осмотрюсь и выберу другое место. Главное, ничего тут не ломать и не заходить в подвалы, да помогут мне тени ушедших! Может, я здешним духам и неинтересен вовсе? Если продержусь среди развалин хотя бы кварту, соплеменники прекратят поиски и…» — Подозрительный шорох отвлек от мыслей.

Охотник моментально напряг зрение и обратился в слух. Примерно в полусотни шагов он заметил два горящих глаза.

«Ночной убийца!» — проскочило в голове, а ноги резво включились в работу. Угай помчался вглубь проклятых руин, поскольку сейчас угроза быть съеденным не шла ни в какое сравнение со всеми остальными.

Ночную тишину разорвал грозный рык хищника. Степной барс, обнаружив, что его обнаружили, ринулся в погоню. Ашиду стало не до недавних предосторожностей, наоборот, он пытался найти любую щель, в которую можно забиться человеку, но непролазную для хищника.

Несмотря на клеймо позора и скованность правой руки, везение не оставило изгоя. В свете звезд он сумел почти возле самой стены разглядеть пролом в земле. С разбегу втиснулся туда, сильно оцарапав грудь. Когда уже читал, что спасен, ощутил острую боль в ступне. Похоже, ночной убийца, как угаи называли степного барса, успел зацепить когтем ускользавшую добычу. Увы, на этом удача киски закончилась, и ночную степь огласил возмущенный рев хищника.

Подгоняемый страхом, Ашид одним духом протиснулся через узкий проход, буквально вывалившись в подземный коридор с арочным потолком. Миновав его, беглец оказался в просторном пятиугольном помещении, которое озарилось мягким сиреневым светом, стоило ему ступить на гладкий пол.

«Неужели сбежал? Хвала теням наших предков, не оставили в трудный час! Так, а это что такое?»

Причудливые орнаменты на потолке и стенах буквально притягивали взгляд изгоя. Похожие узоры он уже видел на одежде Дае Шона, чей чистый говор на языке древних так хорошо ему запомнился. Они и тогда привлекли внимание Ашида, а уж сейчас…

Угай медленно направился к центру зала, высоко задрав голову. Он крутил ею во все стороны, пытаясь рассмотреть рисунки на потолке и примыкавших к нему частях стен. Страх и боль отошли на дальний план. Изгоя сейчас не беспокоила кровоточащая рана на стопе, и он не видел, что его кровавые следы впитываются в гладкую поверхность пола, не оставляя на нем ни пятнышка.

Дойдя до медного диска в середине зала, Ашид ступил на него своими босыми ногами. В тот же миг купол над головой засветился еще ярче, а солнечный диск начал медленно вращаться.

У изгоя даже шея заныла от напряжения, но он продолжал упорно смотреть вверх, и не заметил, как от стен к диску побежали разноцветные световые дорожки. К центру, где стоял угай, они добрались одновременно и сразу повернули обратно. Все, кроме одной, зеленой.

Ашид, разумеется, не мог видеть сияния, вспыхнувшего на его клейме. Когда оно начало сильно жечь, раздался мощный треск, и ярко-зеленый разряд буквально впечатал человека в стену. Под воздействием зеленой молнии изгоя трясло в течение пяти ударов сердца, затем разряд угас, и человек рухнул на пол.

Яркость сиреневого освещения потускнела вместе с угасанием зеленого разряда.