Улыбнулись и – за дело. Книга 3

Николай Слышик

В книгу вошли юмористические рассказы более крупных размеров, нежели в книгах №1 и №2. Они об очаровательной южной природе, о взаимоотношениях людей, легко читаются.

2

Не! Ну, причем тут Вася? Главное, весь день перед окном мелькают фуражки, лысины. Значит, не холодно на улице? Ведь половина марта! И в душе уже весна пробуждается. А как только решил выйти во двор, так и началось…

Спросил — что, мол, надевать? Сказала — шапку. А жена — это вам не какой-то там генеральный секретарь Организации Объединенных Наций! Это еще та величина! С опущенными ушами, уточнил? Ну, да, говорит! Получается, как в январе…

— Не веришь, что холодно? — добавляет. — Выйди на балкон и убедись.

А у них вчера был банный день. На балконных веревках носков черных — уйма. Так и кажется, что вороны, пролетая над двором, сели передохнуть. Глянул поверх деревьев, а там этих пернатых! Как носков. Дело ведь под ночь. Вот и летят на ночлег. И как раз в его дворе, согласно птичьему плану, короткая остановка. Так они, будто чернилами, забрызгали верхушки клёнов, акаций, тополей…

Что ж, шапка так шапка! С ушами так с ушами! Центр дал команду — периферия должна выполнять. Как в армии, беспрекословно и в срок. Надел. Вышел из подъезда. А там сосед стоит — курит. Привет-привет. Который час, поинтересовался, играя весенним набором эмоций. Без пятнадцати вчера, отвечает. Странно! Шутит, что ли? И вдруг — дошло. А, и в его душе весна поселилась. Ну-ка, думает Вася, поддержу шутку и я. Если бы тебе, сосед, фамилию такую дать — Оливье? Это я, мол, из телевизора услышал. Что бы ты на это сказал? Рассмеялись. Хорошо, хоть не Запеканка, отвечает. А что тут, мол, удивительного? Я вот — Криветкин. А был бы Оливье, так что? Да, подумал Вася, точно весна шаманит…

Хотя на дворе еще прохладно. Так, что шапка, с ушами, пожалуй — как раз. Такой вот диссонанс получается между погодой и душой. В марте. Пошел к деревьям, на которых вороны сидят. По пути встретилась кошка. Сидит, думу тянет. Наверное, о котах? В феврале, помнит Вася, от них отбоя не было, а в марте — по командировкам, что ли, разъехались?

А вороны, как в том «кине»… на пятом «ряде»… с папиросой «на зубе»… Одни расселись на верхушках, напоминая собой черные тюбетейки; другие шлейфом летят на север, высматривая, на какие деревья присесть. Но мысли у них, заметно, весенние…

Вот снова надвигается «туча» с юга. И летят, главное, совсем не так, как привык о них думать Вася. Не как попало. Наоборот, все собраны в группу. И подчиняются, наверное, вожаку. Вроде бы, и держатся близко друг к другу — считанные сантиметры, но никто, никого, к удивлению, крылом не зацепляет…

Остановил на них взгляд. А они, будто сговорившись, резко, одновременно — раз, и изменили направление движения на девяносто градусов. И никто никого не зацепил. Никто не запутался в крыльях, не рухнул на землю. Значит, вожак — умница…

А те, что сидят на макушках деревьев в виде тюбетеек, или на электропроводах в виде нотных знаков — то ли соль, то ли бемоль, уже собрались в путь. Да! Весна и их лишила права на промедление. Все, как по команде, раз, и одновременно взмыли в небо. А где они ночуют, Вася до сих пор так и не знает. Но маршрут всегда — над двором: утром — на юг, вечером — на север. И не в одиночку летят, не мелкими группами, а — крупными стаями…

Чувствуется, что уже без пятнадцати, как весна. Уличные фонари, выйдя на смену солнцу, большинством своим излучают белый, яркий свет. Лишь некоторые, еще не прочувствовав, что ли, приближение тепла, краснеют, запутавшись в кронах деревьев. И все, главное, смотрят на трубу соседнего дома. Думают, «пишут», наверное, законы бытия. Типа: ничего, мол, с приходом весны не происходит особенного; просто, неделю дым из трубы валит на юг, неделю — на север. И Вася, впрочем, сегодня о весенних закономерностях думал: только, мол, проснешься, а уже пятнадцать минут следующего часа; только вечером ляжешь в постель — опять пятнадцать минут какого-то там…

Вот вам и весна.