БОЖЕНЬКА для советского народа. Житие Владимира Ульянова-Ленина, том 1

Николай Семёнов-Мерьский

В томе 1 описаны события из жизни Владимира Ульянова от рождения, с 22 апреля 1870 года, детство и юность, учёба в гимназии, казнь брата Александра, поступление в Казанский университет. Начало революционной деятельности, ссылка в Шушенское, эмиграция за границу. События в его жизни до Октября 1917 года.

Глава 7.

Жизнь эмигрантом в Европе. Русско-Японская война. III съезд РСДРП. Подготовка к Вооружённому восстанию, 1905 год. «Красное Воскресенье», Георгий Гапон «поп»-революционер

Ожесточённая работа по созданию собственной фракции большевиков дорого стоила здоровью Ульянову-Ленина. Приливы ярости и бешеной работы заканчивались приступами жестокой депрессии, его нервы были измотаны до предела. Он страдал бессонницей, прокручивал постоянно в голове все перипетии борьбы с меньшевиками и собственными колеблющимися новообращёнными.

Крайнее переутомление вынудило его временно оставить все дела, было ему лет немного, 34 года. Вместе с Надеждой Константиновной он неделю отдыхал в Лозанне, а затем они начали совершать пешие горные прогулки, в Швейцарии другие прогулки и невозможны. Август месяц они проживали в деревушке под Лозанной, где в это время находились Александр Богданов и Михаил Ольминский (Александров). Здесь Ульянов-Ленин собрал совещание и на нём решили, «издавать за границей большевистский орган и широко развернуть в России агитацию за III съезд», за свой съезд, своей большевистской фракции, началась борьба за рост численности фракции-секты большевиков и преобразование её в партию.

По инициативе Ульянова-Ленина, был создан в 1904 году общероссийский Большевистский партийный центр, «Бюро Комитетов Большинства», БКБ, для созыва III съезда РСДРП, это было озвучено для легального прикрытия деятельности БКБ и Боевого Центра, организованного в составе БКБ, который стал заниматься подготовкой к проведению «экспроприаций», «эксов», так Ульянов-Ленин назвал грабежи и разбойные нападения на государственные банки и хранилища денег. Добыванием денег, грабежами для партийной деятельности и жизни «профессиональных» революционеров занимались все течения революционеров, партийных денежных субсидий от хозяев Социнтерна на жизнь, разраставшимся революционным течениям и их вождям, не хватало. Социалисты революционеры, «эсеры» и анархисты предпочитали грабить фабрикантов, купцов, лавочников, в государственную казну не лезли, Ульянов-Ленин нацеливал своих боевиков на государственную казну и банки, что было гораздо прибыльнее и снижалась конкуренция с эсерами.

Уход из газеты «Искра» и не избрание Ульянова-Ленина в органы управления РСДРП, сподвигло его искать пути для финансирования собственной фракции-секты. Для этого он планировал использовать существующую РСДРП, создав в ней фракцию своих сторонников, сторонников «диктатуры пролетариата», началась его бешеная работа по обращению окружающих в своих сторонников. Для этого Ульянов-Ленин в августе 1904 года, в пригороде Женевы организовал встречу-совещание, на которой собрались 19 человек, бывшие соратники из кружка Михаила Бруснева, участники «Союза борьбы». Впоследствии к участникам этого совещания присоединили ещё троих и назвали его позднейшие партийные биографы, «Совещание 22-х большевиков», фактически на нём присутствовало 13 человек. Это и стало началом создания партии большевиков, сторонников Ульянова-Ленина, под крышей РСДРП. Ульянову-Ленину необходимо было сохранять и членство в Социнтерне, чтобы получать партийные денежные субсидии, как он их называл партийную зарплату.

Уже через год после Второго съезда РСДРП, в 1904 году, Юлий Мартов ввёл в оборот социал-демократов термин, «ленинизм». Под ним он понимал стремление к «гипертрофии централизма», «искусственному подавлению всякой оппозиции», «систематическому давлению сверху на все элементы, представляющие самостоятельность» от требований Ульянова-Ленина, всё очень было схоже с зарождением и развитием религиозных направлений, ересей. А незадолго до своей кончины в Берлине, Юлий Мартов придет к выводу, что в России «никогда не было диктатуры пролетариата», а «была и есть диктатура партии над пролетариатом», что в прочем, только подтвердило и выводы Карла Каутского, сделанные тем в 1918 году, в его работе «О диктатуре пролетариата в России», где он назвал «диктатуру пролетариата» большевиков «диктатурой партии». За это Карл Каутский, редактор двух посмертных томов Карла Маркса «Капитал», получил от Ульянова-Ленина звание «Ренегат». Ульянов-Ленин был великий мастер на присваивание своим врагам обидных прозвищ и кличек.

«Совещание 22-х», состоялось с 12 по 14 августа 1904 года близ Женевы. На нём присутствовали 13 человек, список присутствующих по конспиративным причинам не вёлся, имена ещё 6 человек, позднее при составлении «отчётов», не были установлены, Ульянов-Ленин, Крупская, Владимир Бонч-Бруевич, Вера Величкина, «народоволка», сожительница Бонч-Бруевича, Александр Малиновский (Богданов), Сергей Гусев (Яков Драбкин), Мартын Лядов (Мандельштам), Пантелеймон Лепешинский, Ольга Лепешинская, Пётр Красиков, Исаак Лалаянц, Лидия Фотиева, Михаил Ольминский (Александров) и другие, имена которых не установлены, всего 19 человек. Позднее к решениям совещания присоединились еще 3 человека, Bацлав Воровский, Розалия Землячка (Залкинд) и Анатолий Луначарский. Все перечисленные персоны уже состояли в кругах личной диктатуры Ульянова-Ленина.

Собравшиеся приняли решение организовать собственное издательство. Оно было учреждено в конце сентября под названием, «Издательство социал-демократической партийной литературы В. Бонч-Бруевича и Н. Ленина». В составе издательства стала выходить фракционная газета «Вперёд», которую начали печатать в Женеве. Главным редактором стал Ульянов-Ленин, в состав редакции вошли Ольминский (Александров), Воровский и Луначарский. У революционеров было правило, у кого деньги, тот и главный, без денег главным стать было невозможно. Денег у Ульянова-Ленина было немного, поэтому газета просуществовала только 4 месяца, выходила периодически, вышло 18 номеров со статьями главного редактора. Газету поддержал материально только Кавказский комитет РСДРП, которым руководил Иосиф Джугашвили (Сталин), денег от «эксов» хватило не на долго и украденные из банка крупные ассигнации трудно было сбыть.

Совещание также обсудило вопрос о положении в РСДРП, которое не устраивало Ульянова-Ленина. Он продолжил борьбу «за размежевание» внутри РСДРП, ему очень хотелось «размежевать» то, что уже имелось у партии, на собственное строительство нужны были и время, и «длинные» деньги. Вся отчётная документация «Совещания» сочинялась через 15 лет, по воспоминаниям Владимира Ульянова-Ленина и заносилась в официальную биографию вождя и историю партии. Главной целью на совещании было обсуждение способов захвата в свои руки центральных учреждений РСДРП, ЦК, редакции газеты «Искра» и «Совета Партии». Особых перспектив не предвиделось, нужны были деньги, которых на данный момент не было, нужны были большие, «длинные» деньги, регулярно поставляемые, на революционную работу, печать и пропаганду, для издания газеты «Вперёд», пока пришлось обратиться к большевистским фракционным «комитетам РСДРП» в России с призывом, собирать деньги на газету для рабочих.

Приняли решение о создании «большевистского» организационного «Бюро комитетов большинства», БКБ. Были намечены кандидатуры в «БКБ», утвержденные затем в ноябре-декабре 1904 года на губернских нелегальных встречах в России. Таких встреч-совещаний было проведено около тринадцати, по фактическому числу участников «женевского совещания 22-х». В состав «БКБ» был введён и «Боевой Центр», «БЦ», созданный в конце 1903 года, после Лондонского съезда. «БЦ» был длительное время законспирирован в составе «БКБ», так как проводил техническую подготовку террористических операций, подготовку оружия, боеприпасов, изготовление бомб, всё это применялось при добыче денег, грабежах и проведении террористических актов. Это была первая крупная акция Ульянова-Ленина, осуществлённая в условиях строгой конспирации, но не последняя. Ульянов-Ленин был великолепным конспиратором, от природы гениальным разведчиком и террористом, умеющим выйти сухим из воды, вывернуться в самых сложных ситуациях, умел вычислить происходящее на несколько шагов вперед. За всё время своей «революционной работы» он ни разу не подвергался тюремному сроку или ссылке на каторжные работы, не совершал лично поступков, подпадающих под соответствующие суровые статьи «Уложения о наказаниях». Безопаснее был путь вождя, посылать пролетариат на баррикады и «эксы», но это требовало изобретения и разработки адекватных, безопасных способов управления.

В это время уже шла Русско-японская война, которая началась 27 января 1904 года, и которая продолжалась до сентября 1905 года.

С началом русско-японской войны Александр Парвус (Гельфанд) опубликовал в газете «Искра» серию статей «Война и революция», в которых, назвав идущую войну «кровавой зарёй предстоящих великих свершений», предсказывал неизбежное поражение царского самодержавия России и, как следствие, революцию в России. Все его предсказания сбылись, как это ни странно, революция правда не получилась, дело закончилось попытками восстаний 1905—1906 года.

Война между Российской и Японской империями шла за контроль над Маньчжурией, Кореей и «Жёлтым» морем. Эта война стала первой большой войной с применением новейшего оружия, дальнобойной артиллерии, броненосцев, миноносцев.

Всё это новейшее оружие требовало финансовых вложений и способствовало развитию промышленного производства, преодолению текущего промышленно-финансового мирового кризиса, начавшегося в 1900 году. Финансирование японской стороны, осуществлял финансовый капитал САСШ, как в России называли США, финансирование российской стороны осуществляли так же представители финансового капитала США в России, банковский дом Животовских. У американских финансистов была беспроигрвшная позиция.

Борьба противоположных тенденций в международном рабочем движении отчетливо проявилась в работе VI Конгресса «II Интернационала», состоявшегося в августе 1904 года в Амстердаме. Конгресс происходил в обстановке экономического кризиса и революционного подъема рабочих масс во многих странах и обострения противоречий между мировыми державами. Едва закончились американо-испанская и англо-бурская войны, как на Дальнем Востоке, в феврале 1904 года, началась русско-японская война, шли войны за передел колониального господства между Великобританией и Германией, как всегда войну начали другие, а именно те, у которых будут урезаны их колониальные владения.

Международная солидарность социалистов всех стран оставалась неколебимой. Символом этой солидарности стало дружеское рукопожатие, которым при открытии VI Конгресса «II Интернационала» обменялись, под бурные аплодисменты его участников, представители русских и японских «социалистов», Георгий Плеханов и Сэн Катаяма, японец по рождению, а фактически американец по образованию и проживанию, основатель японской «социал-демократической партии», член Международного бюро «Социалистического Интернационала», МБСИ с 1900 года. Семена социализма культивировались в США и засевались по всем странам мира для чего всегда применялись соответствующие этнические кадры.

В центре работы Амстердамского «Конгресса» стоял вопрос о «международных правилах социалистической тактики». Это был вопрос об отношении к ревизионизму, ревизии марксизма, которая была начата Эдуардом Бернштейном, германским «социал-демократом». Война между капиталистами США и Германии стала нарастать и в идеологической области.

Резолюция «Конгресса» требовала создания во всех странах единых социалистических партий, но в ней не выставлялось как условие их объединения, признание теории «марксизма», для «руководящего центра», финансировавшего социальные движения, единая политическая программа не требовалась, он культивировал для достижения своих экономических и политических целей социальные движения всех направлений.

«Конгресс» сделал определенный шаг вперед, приняв резолюцию «о массовой стачке рабочих». Стачка рассматривалась только как оборонительное средство, как средство борьбы за улучшение условий труда и его оплаты, никакой вооружённой борьбы рабочих не предусматривалось. Ульянова-Ленина не было на этом международном «Конгрессе», он уже был членом «МБСИ» как представитель РСДРП, но на конгрессы «II Интернационала» Георгий Плеханов вывел его только в 1907 году, в Штутгарте, через 3 года, вместе с Луначарским, Литвиновым (Валлах) и Троцким (Бронштейном). После этого Ульянов-Ленин демонстративно разорвал свои отношения с Георгием Плехановым.

VI «Конгресс» принял «Резолюцию по социализму», в ней говорилось, что только достижение социализма сделает возможным «мирное культурное развитие» человечества и «освоение мировых минеральных ресурсов» в интересах всего цивилизованного человечества. Под социализмом понималось то, что было прописано в трудах Маркса, интересы самодержавной России не соответствовали интересам этого цивилизованного человечества. Впоследствии страны социализма стали штатными участниками военных разборок между конкурирующими капиталистическими группировками при преодолении мировых экономических кризисов.

VI Конгресс «II Интернационала» призывал, «использовать войну, приводящую к экономическому и политическому кризису, для усиления возбуждения народных масс с целью ускорения падения капиталистического классового господства», но до падения «капиталистического классового господства» необходимо было падение европейских монархий, кроме английской, давно уже ставшей чисто театральной.

Ульянов-Ленин «взял на вооружение» эту «Резолюцию Конгресса», отредактировав её под свои задачи, вооруженного восстания пролетариата, с целью захвата власти и установления его, пролетариата, диктатуры, но при этом уточнил, что это не марксистская «диктатура пролетариата» слившаяся с народом, а диктатура, которая осуществляется над народом, под руководством партии революционного типа, которая превращается в «партию диктатуры, партию под его личным управлением. Позже Карл Каутский охарактеризовал эту программу большевиков «дорогой от демократии к государственному рабству».

В Санкт-Петербурге, продолжал свою, успешно начавшуюся, карьеру адвоката Александр Керенский. Он окончил юридический факультет Петербургского университета в 1904 году, с удовольствием брался за политические и уголовные процессы. Особенной симпатией у него пользовались революционеры и бунтари, которых он регулярно защищал в судах, было ему от роду 23 года, карьера у него началась с молоду и сразу успешно пошла вверх.

По ходу дела Керенский выработал не только ораторские приемы, но и внешне принял образ римского трибуна. Внешний вид Александра Керенского создала его жена Ольга Львовна Барановская. Александр женился в этом же 1904 году, Ольга Барановская, ставшая его супругой, была из числа «прогрессивно мыслящих барышень». Происходила она не из бедной семьи, была внучкой знаменитого академика-китаеведа Васильева и дочерью полковника Генерального штаба, девушка была завидной партией. Но её родители не дали согласия на брак, считая партию с Керенским мезальянсом для приличной барышни. Тем не менее, влюблённые обвенчались и провели медовый месяц в имении деда Ольги, дедушка считался либералом и обожал внучку.

Хотя Керенский и пользовался успехом у женщин, но красавцем его было назвать никак нельзя. Его внешность портил чрезмерно большой пористый нос, грушей нависавший над верхней губой. Волосы тоже подкачали, прямые и редкие, прилипали ко лбу. Ольга Львовна посоветовала мужу стричься под «бобрик». От этого волосы стали выглядеть более густыми, они торчали вверх, не прилипали ко лбу и открывали высокий лоб, создавая образ высокоумного интеллектуала, римлянина, трибуна-оратора, а не человека с похмелья, который он имел. С тех пор, до самой старости, Керенский остался верен этой прическе, «бобриком».

Еще одна характерная деталь внешнего облика Керенского, он брил «по-актерски» лицо. В то время, практически все мужчины России носили густые бороды и усы, бритое мужское лицо сразу обращало на себя внимание. Керенский в гимназические годы часто участвовал в любительских спектаклях, где научился мимике, он любил закатывать глаза и кривить рот в иронической усмешке. Став адвокатом, он очень активно использовал эти усвоенные актёрские приемы в своих речах при выступлениях в качестве защитника своих клиентов, особенно политических.

В декабре 1904 года Керенский стал помощником присяжного поверенного Николая Опеля и принял участие в комитете помощи жертвам «Красного Воскресения» 9 января 1905 года, созданном объединением адвокатов.

После VI «Конгресса Социнтерна», для выработки общей позиции антиправительственных сил Российской империи, была организована и проведена «Парижская межпартийная конференция», в сентябре-октябре 1904 года. В ней участвовали 8 организаций из 19 приглашённых. Приглашения были посланы от имени лидера финских оппозиционеров, Конни Циллиакуса. В Париж своих делегатов направили организации, Партия Социалистов Революционеров, Союз Освобождения, «Лига Народова» Польша, Партия Польских Социалистов, Финские оппозиционеры, Грузинская партия социалистов-революционеров-федералистов, Латвийская социал-демократическая рабочая партия, Белорусская «Социалистическая Грамада», в качестве наблюдателя присутствовала армянская партия Социальная Федерация, «Дашнакцутюн». На «Конференции» отсутствовали российские «Социал-демократы», Георгий Плеханов отказался от участия. Присутствующие партии организовали «соединённый комитет».

Раньше, в феврале этого же года, началась война России с Японией, из-за нападения на русскую военно-морскую эскадру, шедшую из Балтики на военно-морскую базу России Порт-Артур в Жёлтом море, военно-морских сил Японии.

Социал-демократическая партия, РСДРП отказались от участия в антивоенной конференции, собиравшейся в Париже, поскольку Георгий Плеханов получил информацию, что в организации конференции принимает активное участие японский резидент, полковник Акаси, который финансирует это мероприятие. Георгий Плеханов заявил пригласившему его Конни Циллиакусу, «социал-демократия России намерена сохранить полную независимость по отношению к военным противникам царского правительства».

Сама по себе, эта война, в которую втянули Россию банкиры и международные авантюристы, жаждавшие сверхприбылей, была непопулярна среди русского общества. Постоянные поражения и отступления генерала Куропаткина, капитуляция Порт-Артура, разгром «первой и второй эскадры», всё это больно било по национальному самолюбию русских. Поражение при Цусиме, показало полную неспособность царского правительства не только управлять, но и вести войну в защиту интересов России, в современных условиях капиталистического мира. Революция, нараставшая в России, которую император и его окружение, хотели «потушить» при помощи «маленькой победоносной войны», получила от этой войны новую, ещё более разрушительную силу.

Главным предметом «Парижской конференции» была выработка общей декларации, которую огласил представитель кадетов, «Партии Народной Свободы», Павел Милюков, пребывавший перед этим несколько лет по приглашению с чтением лекций в «балканских странах» Европы, а также в Англии и США.

«Декларация» включала в себя требования, «во-первых, свержения самодержавия и исключения любых посягательств на конституционные права Финляндии, во-вторых, замену царизма демократической формой правления, на основе всеобщих выборов, в-третьих, введение национального самоопределения с предоставлением национальным меньшинствам права на отделение и отказом от притеснений по национальному признаку и, в-четвёртых, осуждение агрессивно-захватнической политики России вовне». Последнее требование имело в виду продолжавшуюся Русско-японскую войну и было главной целью финансировавших эту «Конференцию» японцев. Четвёртый пункт резолюции был исключён из окончательного текста, большинством голосов. Остальные пункты демонстрировали стремление собравшихся к разделению Российской империи на национальные государства.

Текст резолюции «Конференции» был опубликован печатными органами всех собравшихся партий, в один и тот же день, в середине ноября 1904 года, по всей России, «соединённые комитеты» продолжали свою деятельность и после конференции. Текст «Резолюции» произвел большое впечатление на российское и мировое общество.

Кроме преодоления финансово-промышленного кризиса, царское правительство России рассчитывало разгромить, при состоянии войны, революционные силы, много лет финансируемые в Российской империи различными иностранными организациями. Вместо подавления и ликвидации революционных сил, дело дошло до, активизации революционных сил, событий «Кровавого Воскресенья» 9 января 1905 года, и попыток вооружённых восстаний в Москве, Санкт-Петербурге, и в других городах Российской империи. Царское самодержавие, представляемое наследниками немецких династий, после царствования Петра I, перестало соответствовать современным требования мирового капитализма.

Война между Россией и Японией началась неожиданным нападением на корабли эскадры российского флота, шедшие из Балтийского моря в российскую военно-морскую базу «Порт-Артур», кораблями Японского военно-морского флота. База России была основана на Ляодунском полуострове, Квантунской области, в акватории «Жёлтого» моря. Россия вела интенсивное освоение дальнего Востока, строила Китайскую-Восточную Железную Дорогу, в дополнении к существовавшему «Транссибу». «КВЖД» сокращала дорогу до Владивостока на 512 вёрст.

Эта российская экспансия привела к вооружённым конфликтам России с Китаем и угрожала японской экспансии в этих же районах Китая. Горючего материала, для начала войны было в избытке. Война была нужна и мировым финансистам для выхода из экономического кризиса.

Война закончилась подписанием мирного договора в Портсмуте США, при участии с российской стороны премьер-министра Витте, 23 августа 1905 года.

С декабря 1905 года по июнь 1906 года, Александр Керенский содержался под следствием в «Крестах» СПб, по подозрению в принадлежности к боевой организации эсеров. По суду он был оправдан.

Среди коллег Керенского был молодой петербургский адвокат Соколов. Он был всего на несколько лет старше Александра, но уже успел создать себе имя, участвуя в политических процессах. Был конец октября 1906 года, когда Соколов попросил Керенского заменить его на суде в Ревеле, ныне Таллин. Он сообщил, что срочно выезжает в Кронштадт, где должно состояться слушание по делу о восстании на Балтике в июле, на крейсере «Память Азова», но в этот же самый день, 30 октября, в Ревеле, начинался процесс по делу группы местных крестьян, разграбивших имение помещика-барона.

Крестьяне-арендаторы действительно были виновны в разграблении имения и помещичьего дома, но за свое преступление они уже были наказаны, и наказаны жестоко. Хозяин имения вызвал для наведения порядка карательную команду, которая и устроила прямо на месте бессудную расправу. Схваченные крестьяне были безжалостно выпороты, а зачинщики, или точнее те, кто был назначен крестьянским «миром» на эту роль, позже были отданы под суд.

Керенский построил защиту на том, что перед судом предстали не реальные виновники, а случайные лица, к тому же уже понесшие наказание. Ситуация была почти беспроигрышная, обвинение апеллировало к букве закона, а защита играла на эмоциях. Разжалобить присяжных было несложно даже такому неопытному адвокату, каким в ту пору был Александр Керенский. В результате большинство обвиняемых были полностью оправданы.

В Санкт-Петербурге, Москве и других крупных городах Российской империи молодые адвокаты, специализировавшиеся на политических процессах, создали что-то вроде неформального объединения. Негласное соглашение предписывало им ограничивать свой гонорар стоимостью проезда во втором классе и суточными в размере 10 рублей, что тоже было не дёшево.

Знаменитый петербургский адвокат Карабчевский, писал, «Такие адвокаты, как Родичев, Керенский, Соколов, не отличаясь ни умом, ни талантливостью, ни широтою мировоззрения, были вполне подходящими стенобитными орудиями, ударявшими всегда в одну и ту же точку, по заранее выработанному революционному трафарету. И они добивались своего, составляли весьма заметную и довольно властную в сословии юристов группу».

В январе 1905 года, в связи с ухудшением материального положения рабочих в результате войны и экономического кризиса, в СПб произошли события под названием в истории, «Красное Воскресенье 9 января» 1905 года, переименованное впоследствии советскими партийными историками, в «Кровавое».

Под руководством священника Русской православной церкви Георгия Аполлоновича Гапона, прошла протестная демонстрация рабочих, которых он привёл на Дворцовую площадь, чтобы вручить императору от рабочих СПб «Петицию» с жалобой на своё тяжёлое материальное положение. Участников этого «Крестного Хода» с иконами, хоругвями, крестами и портретами императора на Дворцовой площади у Зимнего дворца и при участии Великих Князей Императорской фамилии, Владимира и Сергея, войска, выстроенные на этой же площади, открыли огонь ружейными залпами по команде, стреляли по иконам, хоругвям, крестам, портретам брата-императора и просто по безоружным рабочим, пришедших на площадь в колонне с членами своих семей, с детьми к царю с «Петицией».

Георгий Гапон был уроженцем села Белики, Кобелякского уезда, Полтавской губернии. Родился он 5 февраля 1870 года в семье крестьянина.

В исторической литературе СССР и современной России, господствует миф, что Георгий Гапон был агентом-провокатором царской охранки.

В реальной жизни, Гапон был организатором и бессменным руководителем рабочей организации «Собрание русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга», он боролся за улучшение материального положения рабочих, защищал их от незаконных увольнений, организовал январскую рабочую забастовку и массовое «крестное шествие» рабочих и их семей с детьми к царю, с «Петицией», в которой перечислялись их требования, 9 января 1905 года.

В 1899 году Гапон начал выступать в качестве проповедника в Церкви «Милующей Божьей Матери», в Галерной Гавани, на Васильевском острове.

Проповеди Гапона собирали множество людей, и нередко церковь не вмещала в себя всех слушателей, число которых достигало до 2000 человек. Галерная Гавань была местом обитания питерских босяков, и Гапон нередко проводил целые дни, общаясь с обитателями Санкт-Петербургского «Дна». В своих проповедях он озвучивал, что труд есть основа и смысл жизни, и старался пробудить в босяках сознание своего человеческого достоинства. Сталкиваясь с бедняками, Гапон стал задаваться мыслью, как реально помочь этим людям вернуться к человеческой жизни.

В 1900 году Гапон был назначен на должность настоятеля сиротского приюта «святой Ольги», а также законоучителя и священника приюта «Синего Креста». Эти приюты для девушек содержались на пожертвования людей высшего света, и вскоре молодой священник приобрёл популярность в петербургских придворных кругах. Особенное влияние Гапон имел на придворных дам, которые видели в нём пророка, призванного возвестить новые истины и раскрыть тайный смысл учения Христа. Несколько раз Гапон служил на торжественных праздниках вместе со святым Иоанном Кронштадтским, с ректором Духовной Академии, будущим патриархом Сергием Страгородским. Гапон стал посещать религиозно-философские собрания, проходившие под председательством патриарха.

В 1902 году Гапон составил новый проект системы благотворительных учреждений. Проект предусматривал создание трудовых колоний для реабилитации безработных босяков, образцом для которых послужил Кронштадтский «Дом трудолюбия». На эту тему Гапоном был написан доклад для подачи императрице Александре Фёдоровне. Доклад был одобрен градоначальником СПб, Николаем Клейгельсом, однако не получил дальнейшего хода, к императрице доклад не был представлен.

Летом 1902 года из-за конфликта с попечительным советом, Гапона отстранили от должности настоятеля приюта «Синего Креста». Уходя из сиротского приюта, Гапон забрал с собой, окончившую курс, воспитанницу Александру Уздалёву, которая впоследствии стала его сожительницей, так как по канонам православной церкви, вдовый священник не имеет права на повторный брак, жена у попа всегда первая и последняя. В это же время, Гапон был отчислен с 3 курса Духовной Академии, причиной исключения была не сдача Гапоном переходных экзаменов. По доносу в охранное отделение Гапон был вызван туда на допрос. Это событие и послужило поводом для его знакомства с Департаментом полиции.

Осенью 1902 года, Гапон был восстановлен в духовной академии, по протекции митрополита Антония Вадковского, который оказывал ему покровительство. В 1903 году Гапон успешно окончил Духовную Академию, написав дипломную работу на тему, «Современное положение прихода в православных церквах, греческой и русской», и получил должность священника при тюремной церкви «Святого Михаила Черниговского» городской пересыльной тюрьмы СПб, «Крестах».

Осенью 1902 года Гапона познакомили с начальником Особого отдела Департамента полиции Сергеем Зубатовым. Зубатов занимался созданием подконтрольных полиции «рабочих союзов», и Гапону было предложено принять участие в этой работе, на что он дал согласие. Цель Зубатова состояла в том, чтобы созданием легальных рабочих организаций снизить влияние, оказываемое на рабочих революционной пропагандой. Зубатовым было основано «Общество взаимного вспомоществования рабочих механического производства».

В августе 1903 года Зубатов, из-за личной ссоры с министром внутренних дел Вячеславом Плеве, был отправлен в отставку и выслан из Петербурга. В это время «Петербургское Рабочее Общество» было крайне малочисленным и влачило жалкое существование. Осенью того же года Гапон взялся за воссоздание организации в соответствии со своими проповедями и идеями. Им был написан новый «Устав Общества» согласно которому весь контроль над деятельностью организации осуществлялся самим Гапоном.

15 февраля 1904 года новый «Устав Общества» был утверждён заместителем министра Петром Дурново. В результате, вплоть до января 1905 года, власти не интересовались, что происходит в стенах «Гапоновского Собрания», так как считалось оно не политическим, а рабочим обществом. События 9 января явились для них полной неожиданностью. Для социалистов-революционеров, эсеров, «события» были ожидаемы, и они готовили для них свой сценарий.

8 января 1905 года, Гапон был объявлен в розыск, так как полиция уже была в курсе, что произойдёт завтра.

Замысел Гапона состоял в том, чтобы объединить широкие рабочие массы и поднять их на борьбу за свои человеческие права, за свои экономические и политические интересы.

Гапон безусловно не проповедовал революционную идею освобождения рабочего класса, путём вооружённого восстания, поэтому подпольная партийная деятельность ему не требовалась. Он стремился создать легальную организацию рабочих по легальному плану, для улучшения их социального и материального положения. Гапон желал стать своего рода «апостолом пролетариата». Собрав в обществе несколько десятков, а, может быть, и сотен тысяч рабочих, можно было организовать такую пролетарскую армию, с которой правительству и заводчикам придётся считаться и будет возможность улучшить социальное положение рабочих. С весны 1904 года, по мере нарастания экономического кризиса, рабочие стали вступать в «Собрание» массами, и численность «Собрания» в короткое время возросла до нескольких тысяч.

По договорённости с «Союзом освобождения» в отделах «Собрания российских рабочих» стали распространяться либеральные газеты «Наша жизнь» и «Наши дни», «Сын отечества». Газеты читались на рабочих собраниях, а руководители «отделов» давали им соответствующее толкование и разъяснение. «Газетная тактика» привела к резкой политизации «Собрания», что проявилось в быстром росте его численности. В декабре 1904 года «Собрание» насчитывало уже 9000 членов, а в начале января 1905 года количество членов возросло до 20000.

Биография: «1905 год начался крупными историческими событиями. 3 января в Петербурге, на Путиловском заводе вспыхнула стачка, в которой участвовало тринадцать тысяч рабочих. Путиловцев поддержали рабочие других предприятий города, и 7 января стачка стала всеобщей… Будучи тайным агентом охранки, Гапон по заданию последней предложил рабочим организовать шествие к царю… Большевики предупреждали о безрезультатности подобных обращений, но видя, что не могут воспрепятствовать шествию, решили идти вместе с рабочими, в их рядах. Уже днём 9 января в рабочих районах Петербурга стали строиться баррикады. Народ начал подниматься на борьбу с царизмом».

3 января, 1905 года, у министра финансов Коковцова состоялось совещание заводчиков и фабрикантов, на котором обсуждались меры по прекращению рабочей забастовки. По итогам этого совещания Коковцов написал доклад на имя императора, который был подан ему 5 января. В докладе Коковцов утверждал, что требования рабочих незаконны и невыполнимы для промышленников, а исполнение некоторых из них могло бы нанести тяжёлый урон российской промышленности. В частности, установление 8-часового рабочего дня на Путиловском заводе, выполнявшем ответственный заказ для Маньчжурской армии, могло бы привести к непоправимым последствиям на военном фронте и потому вообще недопустимо. Коковцов также обращал внимание царя на то, что забастовкой руководит, допущенное властями «Собрание» во главе со священником Георгием Гапоном и сообщал, что обратился по этому поводу в Департамент полиции. Император ознакомился с докладом.

4 января Георгий Гапон во главе депутации явился к директору Путиловского завода Александру Смирнову и зачитал ему список экономических требований. По поводу каждого пункта требований Гапон давал объяснения и возражал на замечания, делаемые директором, причём неоднократно обращался к сопровождавшим его рабочим со словами: «Не так ли, товарищи?». Смирнов в очередной раз отказал в удовлетворении требований, указав основания, почему они неисполнимы. На следующий день забастовка была распространена на другие заводы СПб, и рабочими этих заводов были также предъявлены широкие экономические требования.

5 января Гапон ходил с депутацией в правление акционеров Путиловского завода и убедился, что требования рабочих не будут удовлетворены. 6 января, он отправился к министру внутренних дел Святополк-Мирскому, но тот отказался его принять. После того, как стало ясно, что все экономические средства борьбы исчерпаны, Гапон решил перейти на путь политики и обратиться непосредственно к царю.

6 января Гапон приехал в Нарвский отдел «Собрания» и произнёс зажигательную речь, в которой призывал рабочих обратиться со своими нуждами непосредственно к царю. Сущность речи состояла в том, что на рабочего не обращают внимания, не считают его за человека, правды нигде нельзя добиться, все законы попраны, и рабочие должны поставить себя в такое положение, чтобы с ними считались, как с людьми. При этом Гапон призывал всех рабочих, с жёнами и детьми, идти в воскресенье 9 января, в 2 часа дня к Зимнему дворцу.

В тот же день Гапон составил текст петиции на имя царя. «Не откажи в помощи Твоему народу, выведи его из могилы бесправия, нищеты и невежества, дай ему возможность самому вершить свою судьбу, сбрось с него невыносимый гнёт чиновников. Разрушь стену между Тобой и твоим народом, и пусть он правит страной вместе с Тобой», писал царю Георгий Гапон. В кратком заключении Гапон от имени рабочих выражал готовность умереть у стен царского дворца, если просьба не будет исполнена.

6, 7 и 8 января текст петиции читался во всех отделах «Собрания», и под ним собирались тысячи подписей. По подсчёту самого Гапона, подписей было более 100 тысяч.

В «Собрании», при чтении «петиции» царила атмосфера мистического экстаза. Люди складывали пальцы крестиками, показывая, что эти требования для них святы и их клятва равносильна присяге на кресте. Популярность Гапона в эти дни достигла небывалых размеров. Многие видели в нём пророка, посланного Богом для освобождения рабочего народа. Женщины подносили к нему для благословения своих детей. Люди видели, с какой лёгкостью останавливались огромные фабрики и заводы, и приписывали это «силе» Гапона. Возле Гапона начали появляться представители боевой организации эсеров, они подготовили свой проект перерастания «Крестного хода» к императору в вооружённое восстание, большевиков рядом с Гапоном не было, рядом с ним были эсеры.

Предвидя, что царь не захочет выйти к народу из опасения за свою жизнь, Гапон потребовал от руководящего кружка рабочих поклясться, что они гарантируют безопасность царя ценой своей собственной жизни. Если, что-либо случится с царём, я первый покончу с собой на ваших глазах, говорил Гапон. По распоряжению, Гапона изо всех отделов «Собрания российских рабочих» были выделены особые дружины, которые должны были обеспечить охрану царя. Их было до 1000 человек, и они наблюдали за порядком во время мирного «Крестного шествия». Попытки эсеров во время шествий в колоннах скандировать лозунг «Долой самодержавие» и развернуть красные знамёна, рабочими-охранниками пресекались.

8 января, выступая перед рабочими, Гапон уже высказывал мысль, что царь может не выйти к народу и выслать против него войска. В таких случаях он заканчивал свою речь словами, «И тогда у нас больше нет царя!», и вся толпа отвечала хором, «Нет царя…». Накануне шествия вожаки движения уже не верили, что царь примет петицию. Все хорошо знали, что в демонстрантов будут стрелять.

Утром 9 января, Гапон во главе Нарвского отдела «Собрания» двинулся в направлении Зимнего дворца. С ним шло не менее 50 000 человек. Другие рабочие шли от своих отделов, рассчитывая соединиться на Дворцовой площади. Перед выступлением Гапон обратился к толпе со словами, «Если царь не исполнит нашу просьбу, значит, у нас нет царя». Из ближайшей часовни были взяты четыре хоругви, иконы и священническая епитрахиль, в которую облачился Георгий Гапон. Впереди шествия несли портреты царя и большой белый флаг с надписью, «Солдаты! Не стреляйте в народ!». Когда толпа приблизилась к Нарвской заставе, её атаковал отряд кавалерии. Гапон скомандовал, «Вперёд, товарищи! Или смерть, или свобода!», после чего колонна сомкнула ряды и продолжила движение.

Но солдаты в народ стреляли, по командам офицеров, были обстреляны все колонны, двигавшиеся из фабричных районов к Дворцовой площади, много людей погибло, в том числе уличных зевак, подростков и женщин. На колонны наскакивали казаки, били демонстрантов и зевак шашками. Рабочие, вооружённые палками били казачьих коней по задним ногам. Шли столкновения, колонны двигались вперёд, несмотря на залпы, упорно стремились к Зимнему дворцу.

Когда шествие вышло на Дворцовую площадь, по толпе были произведены ружейные залпы, и первые ряды повалились на брусчатку. Залпами были убиты ближайшие соратники Гапона, рабочий Иван Васильев и телохранитель Матвей Филиппов, шедшие рядом с ним. Сам Гапон получил лёгкое ранение в руку и был повален на землю, шедшим рядом с ним Пинхасом Рутенбергом, эсером-боевиком.

Для общего руководства восстанием, если оно возникнет после расстрела «Манифестации», накануне эсерами был избран особый комитет из трех членов, облеченный неограниченными диктаторскими полномочиями. Георгия Гапона эсеры использовали «в тёмную», без его ведома. Диктаторский «триумвират» никакой роли в последующих событиях роли не играл.

После последнего залпа задние ряды обратились в бегство, и шествие было рассеяно. Этот день вошёл в историю под названием «Кровавого воскресенья».

В воскресенье, 9 января, «Царь Николай II предал свой народ, разорвал нравственную связь со своим народом», как писал в «Послании» Георгий Гапон, в последствие, народ не стал защищать императора и его семью от уничтожения большевиками.

После расстрела демонстрации, Гапон был уведён с площади эсером Петром (Пинхасом) Рутенбергом, его земляком с «полтавщины» и мастером Путиловского завода, с которым он активно сотрудничал по делам «Собрания российских рабочих». По дороге, в ближайшей подворотне, Рутенберг остриг Гапона ножницами из своего раскладного ножа и переодел его в одежду, отданную одним из рабочих охраны, которые их сопровождали. Волоса постригаемые у Гапона, сопровождавшие их охранники-рабочие не дали выкинуть, все забирая себе и повторяя при этом, «свято, свято».

Рутенберг привел Гапона на квартиру Максима Горького на улице «Знаменской» (ныне Восстания). В это время на квартире у Горького находился его приятель, Савва Морозов. Увидев остриженного и переодетого Гапона, Горький, который сам участвовал в шествии и видел Гапона недавно в ризах и с хоругвью, заплакал, обнял его и сказал, что «теперь надо идти до конца». Гапон причитал, «спрячьте меня, спрячьте меня».

Сначала решили Гапона загримировать. Обстриженный и не в рясе Гапон выглядел комично и отвратительно. Савва Морозов отвёл Гапона в художественный театр, который был рядом, в гримёрку, где из Гапона сделали неузнаваемого человека, похожего на парикмахера. Савва привёл его обратно на квартиру. Тут же, на квартире у Горького, Гапон написал «Послание к рабочим», в котором призывал их к вооружённой борьбе против самодержавия, прокламацию тут же унесли в печать. Процессом начали руководить эсеры. Приехал за Гапоном Анненский, один из руководителей предполагаемого восстания и отвёз его в здание Вольного экономического общества, где собрались руководители заговора и активисты.

В своём «Послании» Гапон писал, «Родные товарищи-рабочие! Итак, у нас больше нет царя! Неповинная кровь легла между ним и народом. Да здравствует же начало народной борьбы за свободу!». Это было призывом, который «зажёг» вооружённые выступления в России, «революцию» 1905 года. Руководитель большевиков Ульянов-Ленин, ничего не подозревая о произошедших событиях, проживал в Швейцарии. Рабочие стали основной массой участников вооружённых выступлений и их основной жертвой.

Это была первая акция массового неповиновения трудового народа Российской империи режиму самодержавия, прошедшая в столице империи, в СПб. Акцию «курировали» и сопровождали «социалисты-революционеры», эсеры. Владимир Ульянов-Ленин занимался строительством «своей партии», проживая в эмиграции. Он узнал о прошедших событиях в России из швейцарских газетных новостей.

Выступать перед собравшимися в здании Вольного экономического общества, Гапон отказался и к ним не вышел, ему было невозможно предстать перед заговорщиками, так у него изменился внешний вид и моральное состояние после переодевания и обстрижения. Гапон был уведён и спрятан на квартире у литератора Батюшкова. Здесь он написал ещё несколько «Посланий к рабочим» с призывом к восстанию. Эсеры эффективно использовали организаторские и проповеднические таланты Георгия Гапона для разжигания всенародного восстания.

10 января, утром, Владимир Ульянов-Ленин узнал о произошедшем в СПб из утренних швейцарских газет, о десятках тысяч убитых и раненых. Телеграф работал и разносил новости по всему свету со скоростью, день в день. После опубликование официальных данных в СПб, число убитых сократилось до 130 человек, число раненых и получивших травмы, обратившихся за помощью, составило около 800.

Ульянов-Ленин вместе с Надеждой Константиновной пошли на общее собрание, которое собиралось в эмигрантской столовой Лепешинских. Все собравшиеся были очень взволнованы. После митинга запели, «Вы жертвою пали…», всех охватило радостное чувство, «революция уже началась». В этот же день Ульянов-Ленин написал статью для швейцарских газет, под заголовком «Революция в России». В статье он писал, «Сила против силы. Кипит уличный бой, воздвигаются баррикады, трещат залпы и грохочут пушки. Льются ручьи крови, разгорается гражданская война за свободу. К пролетариату Петербурга готовы примкнуть Москва и Юг, Кавказ и Польша. Лозунгом рабочих стало: смерть или свобода!». Фантазия Владимира Ульянова вырвалась на свободу и не имела границ, чем больше в статье знаков, тем больше гонорар.

Григорий Гапон явился зачинателем пролетарских революционных выступлений, но при этом он боролся за улучшение материального положения рабочих, а не за «долой самодержавие», и тем более не за «ручьи крови», которые живописал в своих статьях Владимир-Ульянов в швейцарских газетах, разогревая интерес обывателей и зарабатывая на жизнь.

10 марта 1905 года, Правительствующий Синод по представлению митрополита Антония Вадковского от 4 марта, лишил Георгия Гапона сана священника и исключил его из духовного звания. Гапон перестал быть «попом» и стал светским человеком.

В начале февраля 1905 года Гапон, ещё не лишённый сана, прибыл в Женеву, главный центр зарубежного проживания российских революционеров. В это время о священнике-революционере писали все европейские газеты, и имя его было у всех на слуху. В короткое время Георгий Гапон приобрёл за границей такую славу, какой в прошлом не пользовался ни один русский революционер. Не зная иностранных языков, Гапон зашёл в Женеве в русскую библиотеку и назвал своё имя библиотекарю. Библиотекарь, который оказался социал-демократом, немедленно отвёл его на квартиру Георгия Плеханова.

Плеханов встретил Георгия Гапона с распростёртыми объятиями и устроил ему чествование, на которое были приглашены главные лидеры социал-демократической партии, Засулич, братья Аксельрод, Потресов, Дан и другие, Владимира Ульянова-Ленина в числе приглашённых не было, не входил он в лидеры.

Гапона, «взяли в плен» и несколько дней подвергали обработке, пытаясь обратить в «правоверного» социал-демократа. В разговоре Гапон высказал свою симпатию к социал-демократическому учению, и на следующий день в газетах появилось сообщение, что Гапон объявил себя социал-демократом. Однако Гапон не проявил стремления к теоретическим знаниям, и вскоре сблизился с эсерами-боевиками, которых считал «практическими» людьми.

Перебравшись к эсерам, Георгий Гапон поселился на квартире одного из лидеров движения, Леонида Шишко (Батина), начавший свой революционный путь из народовольцев, «чайковцев». Здесь с ним познакомились главные деятели партии эсеров, Чернов, Савинков, Брешко-Брешковская, Гоц, Азеф, Русанов и другие. Эсеры окружили Гапона почитанием, за всё хвалили и познакомили с видными французскими политиками, Жоресом и Клемансо. В это время Гапон активно готовился к новому революционному выступлению, в котором рассчитывал сыграть главную роль. Готовясь встать во главе восстания рабочих, Гапон учился верховой езде, стрельбе из пистолета и искусству изготовления бомб. В беседах с эсерами Гапон говорил, что поклялся отомстить за расстрел манифестантов 9 января, и готов использовать для этого любые средства. Чтобы подготовить народ к восстанию, Гапон писал революционные воззвания, которые печатались эсерами и нелегально ввозились на территорию России. В своих воззваниях он призывал к самым крайним методам борьбы с самодержавием. Шла активная подготовка к вооружённым выступлениям. Владимир Ульянов-Ленин в это время строил свою революционную пролетарскую партию.

В начале февраля Георгий Гапон встретился с Владимиром Ульяновым-Лениным. По воспоминаниям Надежды Крупской, «накануне встречи, Ильич не зажигал у себя в комнате огня и шагал из угла в угол». Гапон был вождём нараставшей в России революции, человеком, тесно связанным с рабочими массами, беззаветно верившими ему, и Владимир Ульянов обдумывал какие возможности даёт эта встреча. Скорей всего Ульянов-Ленин прикинул какую сумму денег можно «занять» у Гапона. Слава о том, что Гапон охотно одалживает деньги «на революцию» уже распространилась среди «революционеров».

Встреча Ульянова-Ленина и Георгия Гапона состоялась «тет-а-тет», наедине, в кафе, и прошла успешно. Ульянов-Ленин с Гапоном подружился, это он умел, когда было надо подзанять, и Гапон «одолжил» Ленину «деньги на революцию». Гапон всегда был при деньгах и раздавал их «в долг» пачками при первой же просьбе, не считая. Лично Георгий Гапон вёл жизнь аскета. Получаемые деньги всегда тратил на нужды рабочих. Николай Аненнский, один из основателей «Партии Народных Социалистов», общавшийся с Гапоном за границей, писал, «И в Женеве, и в Лондоне Гапон жил скромно, и если тратил иногда лишний рубль, то только на телеграммы, галстуки и разъезды во втором классе железной дороги». О бедной обстановке, в которой жил Гапон после возвращения в Россию, вспоминал журналист Петр Пильский и многие другие. В непритязательности к условиям личного существования Гапон и Владимир Ульянов были схожи.

Ульянов-Ленин, в беседе с Георгием Гапоном горячо поддержал идею объединения с «Собранием рабочих» и, как и всем, обещал Гапону отдать «занятые» деньги в ближайшее время, и выступить с «идеей объединения» на предстоящем съезде РСДРП. По итогам встречи Ульянов-Ленин написал статью «О боевом соглашении для восстания», в котором приводил текст «письма-воззвания» Гапона и выражал ему поддержку.

Биография: «В июне-июле 1905 года Ленин написал книгу „Две тактики социал-демократии в демократической революции“. В начале августа она вышла в свет в Женеве. В этом труде дано гениальное теоретическое обоснование решений III съезда, стратегического плана и тактической линии большевиков в революции… Вместе с тем он подверг уничтожающей критике тактическую линию меньшевиков, принятую в решениях их женевской конференции».

Выступая на фракционной встрече 24-своих сторонников по РСДРП в 1905 году в Лондоне, которую позже переименовали в III съезд РСДРП (большевиков), Владимир Ульянов-Ленин мог критиковать меньшевиков как угодно, ответить они не могли в силу своего отсутствия, так как они были заняты в Женеве принятием решений по объединению всех революционных сил России для разжигания революционных восстаний, используя в качестве причины для мщения, расстрел «Крестного хода» рабочих с петицией к царю в СПб.

Самого Георгия Гапона, Владимир Ульянов характеризовал как, «человека безусловно преданного революции, инициативного и умного, хотя, к сожалению, без выдержанного революционного миросозерцания», слишком заботился Гапон о благополучии жизни рабочих, о том, что он получил у Гапона «денег в долг» на революцию, не сообщал.

21 человек, из приехавших «на съезд», а фактически на «встречу единомышленников», были объявлены делегатами от различных российских комитетов РСДРП, а Ульянова-Ленина «записали» делегатом с мандатом от Одесского комитета. В это время социалисты-революционеры, плехановцы-меньшевики, собрались в Женеве и составляли план мероприятий по объединению всех революционных движений и по подъёму вооружённой борьбы с самодержавием в России, а Владимир Ульянов-Ленин работал над созданием «круга третьего» своей диктатуры, партии диктатуры пролетариата.

В феврале 1905 года, Гапон выступил с инициативой созыва «межпартийной конференции», которая должна была объединить все революционные партии России в деле подготовки и проведения вооружённого восстания. Идея такой конференции принадлежала финскому революционеру Конни Циллиакусу. Циллиакус предлагал деньги на приобретение оружия для предстоящего восстания. Как было установлено позже, деньги Циллиакуса на вооружённое восстание имели якобы японское происхождение, но получил он их от Давида Соскиса, российского революционера, натурализовавшегося в последующем в Англии. Эта инициатива, по созыву межпартийной конференции исходила и от социал-демократов, «плехановцев» и фактически конференция стала съездом всех революционных партий, за исключением фракции сторонников «диктатуры пролетариата», которую Ульянов-Ленин покинул на второй день съезда с группой других национальных партий, не согласных с программой съезда. Все партии входили в состав II Интернационала.

Гапон с энтузиазмом схватился за это дело, и 7 февраля, он обратился с «Открытым письмом к социалистическим партиям России», в котором призывал их объединиться в борьбе с самодержавием. Письмо было отправлено в «Международное социалистическое бюро» и разослано всем заинтересованным организациям. Чтобы обеспечить представительство «революционных» партий, Гапон вёл предварительные переговоры с их лидерами. Гапон встречался с представителями «социал-демократов», Бунда, «Союза освобождения» и различных национальных партий.

Женевская «межпартийная конференция» состоялась в апреле 1905 года. На неё съехались представители 11 революционных партий России. «Большевики» на этой конференции, в лице Ульянова-Ленина, присутствовали только первый день, и на следующий день он на ней уже не появился. Ульянов-Ленин, по версии биографии, собрал свой III съезд РСДРП (б), в Лондоне.

Председательствующим на «Конференции» был избран Георгий Гапон, секретарём, эсер Николай Аненнский. На уход с «Конференции» Владимира Ульянова-Ленина внимания никто не обратил, с его стороны это было в порядке вещей, когда он понимал, что трибуны ему тут не видать, к этому уже все привыкли. «Конференция» дала ценные практические результаты, по её итогам были приняты две декларации, в которых провозглашались общие цели собравшихся партий, «вооружённое восстание», созыв «Учредительного собрания», провозглашение «Демократической республики» и «Социализация земли». На «Конференции» было достигнуто соглашение о создании «Единого боевого комитета», «ЕБК», который должен был руководить подготовкой восстания. Кроме самого Гапона, в состав комитета вошли Брешко-Брешковская и князь Хилков.

Назначение «Единого Боевого комитета» состояло в том, чтобы увеличить моральную силу революции, создать веру в единство революционных сил и облегчить «боевые соглашения» между партиями внутри России.

Поселившись в июле 1899 года в Женеве, где находилась его семья, Хилков сотрудничал с «социал-демократами» Владимиром Бонч-Бруевичем и его сожительницей Верой Величкиной. Сотрудничал в «толстовском» издании «Свободная мысль» и участвовал в издании плехановского» журнала «Жизнь». Сотрудничал он и в газете «Искра». Одновременно сотрудничал с религиозным изданием евангельских христиан «Беседа». Начиная с сентября 1901 года, Хилковым стала издаваться серия противоправительственных брошюр под общим названием «Народные листки». В числе их была брошюра, им самим составленная, «Об уличных беспорядках. Мысли военного», призывавшая к вооружённой борьбе с правительством. Хилков советовал формировать «десятки» и боевые дружины для вооружённой борьбы. В 1902 году Хилков перешёл уже к прямой пропаганде «массового террора», заявляя, что каждый «революционер» должен стать террористом.

В 1903 году Хилков вступил в партию «социалистов-революционеров», входил в заграничный комитет эсеров. Активно участвовал в конспиративной работе их боевиков. Тактику Хилкова приняли на вооружение эсеры в восстаниях 1905 года.

Ульянов-Ленин, кооптированный через три месяца после II съезда РСДРП, в состав ЦК РСДРП, продержался в нем чуть больше года, и в начале 1905 года он был выведен из состава ЦК. Правда, через пару месяцев, в апреле, на встрече фракционеров-большевиков в Лондоне, который они назвали III съездом РСДРП(б), его «избрали» в ЦК, но об этом ЦК в то время знал только он. Социал-демократы в Лондоне не присутствовали, в это время в Женеве проходила их «межпартийная конференция» в которой Ульянов-Ленин давал обещание участвовать Георгию Гапону, но с «конференции» уехал на второй день, не был готов возвратить «одолженные» деньги.

В мае 1905 года Гапон на короткое время вступил в партию социалистов революционеров, эсеров. Инициатором его вступления был Пётр (Пинхас) Рутенберг. Как следует из мемуаров Рутенберга, эсеры надеялись, что партийная дисциплина свяжет Гапона и удержит его от попыток проводить самостоятельную политику. Гапону было предложено заняться изданием «Крестьянской газеты». Однако у самого Гапона были иные планы. По словам Аненнского, Гапон попытался подчинить всю партию «эсеров» и руководить всеми её делами. Едва вступив в партию, он потребовал, чтобы его ввели в Центральный Комитет и посвятили во все конспиративные дела. В этом ему было отказано, и Гапон остался недоволен, не будучи в состоянии смириться с положением рядового члена партии.

Виктор Чернов характеризовал Гапона как крайнего анархиста, не способного сговариваться с другими.

Гапон после ознакомления с деятелями разных революционных партий давал им свои характеристики. Социал-демократов Гапон называл «талмудистами» и «фарисеями», а про эсеров говорил, что его не удовлетворяет их программа и тактика. Сам он решил организовать «Рабочую Партию», на основе своего «Собрания рабочих» в СПб.

Инициатива Гапона по созданию «Рабочей Партии» была активно поддержана легальным марксистом Петром Струве. В июле 1905 года в письме к Прокоповичу, Струве писал, «Следует, не теряя времени, приехать за границу для переговоров и соглашения с Гапоном и основания совместно с ним „Рабочей Партии“ и начертания плана компании. Это станет крупным делом и его нужно как можно скорее подвинуть вперёд».

Идея «Рабочей Партии» была поддержана и Максимом Горьким, который в том же месяце писал, что «в СПб быстро и крепко сливается новая партия, исключительно рабочие, бывшие члены «Гапонова общества», и определял их численность в 30 000 человек. По утверждению Гапона, Горький обещал пожертвовать на счёт «Рабочего Союза» 100 тысяч рублей, однако впоследствии отказался от этой идеи, под влиянием других «революционеров».

Летом 1905 года Гапон переехал из Женевы в Лондон, где познакомился с местными русскими эмигрантами, анархистами и народниками, князем Петром Кропоткиным, Николаем Чайковским, Феликсом Волховским и другими. С Петром Кропоткиным, из рода Рюриковичей, у Гапона установились наиболее дружеские отношения, к нему он относился с большим уважением и ставил его выше всех русских «революционеров», как анархисты они быстро поняли друг друга. Под влиянием Кропоткина, Гапон увлёкся идеями анархо-синдикализма и продолжал интересоваться этим учением и после возвращения в Россию. Кропоткин, со своей стороны, говорил, что Гапон, это «большая революционная сила», и защищал его от нападок местных партийных «функционеров». Кропоткин познакомил Гапона с лидерами английских тред-юнионов, которые заинтересовались положением рабочих в России и обещали пожертвовать крупные суммы денег на гапоновский «Рабочий Союз».

Проживая в Лондоне, Гапон получил от английского издательства заказ на написание своей автобиографии. Для работы над книгой Гапону предложили услуги «журналиста» Давида Соскиса, который был родом из Бердичева, эсер, он писал под диктовку Гапона на английском языке. Фактически Давид Соскис россиянин по рождению, пройдя революционный путь в России, натурализовался в Великобритании, был сотрудником британских спецслужб. Через несколько месяцев книга была готова и вышла большими тиражами под заглавием «The Story of My Life», «История моей жизни». Впоследствии книга была переведена на многие языки мира, включая русский. Деньги, заработанные литературным трудом, Гапон жертвовал на нужды «Рабочей организации». Последняя глава книги называлась «Будущее русской революции» и заканчивалась следующими словами, «…По всему этому я могу с уверенностью сказать, что борьба идёт быстро к концу, что Николай II готовит себе судьбу одного из английских королей или французского короля недавних времён, что те из его династии, которые избегнут ужасов революции, в недалёком будущем будут искать себе убежища на Западе», у Гапона, как у проповедника был и дар провидца.

Тем же летом Гапон, по просьбе «еврейской общины» Лондона, написал небольшую брошюру против «еврейских погромов в России». Брошюра вышла под названием «Послание к русскому крестьянскому и рабочему народу от Георгия Гапона». В «Послании», написанном в стиле церковной проповеди, Гапон писал, что «царские власти сознательно натравливают бедный народ на евреев, чтобы отвратить его от борьбы со своими истинными врагами, чиновниками, помещиками и капиталистами». Послание заканчивалось следующими словами, «Русский народ, народ православный, народ христианский! Как думаешь ты, если бы Христос Спаситель наш явился теперь в Своём земном виде в нашу Русь святую, то не заплакал ли бы Он ещё горше вторично, видя, как ты празднуешь светлое Его воскресение (Пасху) великими погромами Его народа любимого, бедноты еврейской? Подумай и ответь — не мне, а себе, в сердце своём…».

Брошюра была издана тиражом в 70 000 экземпляров и нелегально распространялась в России всеми революционными организациями, за исключением фракции большевиков.

При возвращении в Россию, Гапон по участвовал в предприятии по доставке оружия для вооружённого восстания в Санкт-Петербурге. Инициатива предприятия принадлежала финскому революционеру Конни Циллиакусу, который пожертвовал на него большую сумму денег. Деньги были распределены между российскими «революционными» партиями и потрачены на закупку оружия. Для транспортировки оружия в Россию, в Англии была зафрахтована яхта «Джон Графтон». Главную роль в приобретении и погрузке оружия сыграли эсеры, но для приёмки и распределения большого количества оружия в России у них не было достаточных возможностей, рабочих рук. Тогда-то и было решено привлечь к делу Гапона с его «Рабочей организацией». Предложение Конни Циллиакуса, Гапон встретил с восторгом и решил сам ехать в Россию для сдачи и приёмки оружия. С помощью рабочего Петрова Гапон убедил Циллиакуса, что питерские рабочие уже готовы к восстанию и единственное, чего им не хватает, это оружия. Замысел Гапона был таков, «Десять или двадцать тысяч рабочих собираются к одному из портовых причалов, поблизости от Санкт-Петербурга, и захватывают его. В это время он, Гапон, подходит к причалу на корабле, нагруженном оружием. Рабочие разгружают судно и вооружаются, а он во главе вооружённого отряда двигается на Санкт-Петербург».

Циллиакус вручил Гапону 50 тысяч франков и отдал ему яхту, загруженную оружием, на которой Гапон отправился в переход через Балтийское море. Предварительно Гапон встретился с Ульяновы-Лениным и договорился, что часть оружия будет передана большевикам, у которых к этому времени была рабочая боевая организация «Большевистский Центр». Посредником между Гапоном и большевиками должен был выступить Максим Горький, который с этой целью выехал из СПб в Финляндию. В конце августа Гапон пересёк Балтийское море и прибыл в Финляндию, где укрывался от полиции деятелями Финской «Партии активного сопротивления», руководителем которой был Конни Циллиакус. У берегов Финляндии судно, на котором скрывался Гапон, пошло ко дну, и Гапон спасся только благодаря собственной физической силе и ловкости. Вскоре, пришло известие о том, что яхта «Джон Графтон» села на мель в Финском заливе и большая часть оружия досталась полиции. По убеждению Циллиакуса, виновником неудачи был Азеф, глава боевой организации эсеров, сотрудничавший с полицией. Он принимал в предприятии по доставке оружия активное участие, и знал все подробности и детали этой операции. Нельзя было недооценивать активности и мастерства «Заграничного Бюро» Департамента полиции Российской империи.

После возвращения в Россию, в октябре-ноябре 1905 года, после опубликования «Манифеста 17 октября», Гапон приступил к основанию рабочей партии «Всероссийский рабочий союз». Так же он продолжал руководить возрождённым «Собранием русских фабрично-заводских рабочих СПб», стал союзником графа Витте, сторонником реформ, провозглашённых «Манифестом», отказался от вооружённых методов борьбы с самодержавием.

В интервью американскому журналисту, Гапон заявил, «Пролетариат своим неуместным вооружённым восстанием в данное время может привести к страшно убийственной гражданской войне, которая зальёт братской кровью улицы, города и поля моей Родины, разорит вконец страну, надолго ослабит пролетариат и, главное, вызовет реакцию и, пожалуй, военную диктатуру. Одним словом, вооружённое восстание в России в данное время есть тактическое безумие», пророчил Гапон с величайшей точностью.