Случай в Семипалатинске

Николай Свечин, 2018

В Семипалатинске зарезан полицмейстер. По горячим следам преступление раскрыто, убийца застрелен при аресте. Дело сдано в архив. Однако военный разведчик Николай Лыков-Нефедьев подозревает, что следствию подсунули подставную фигуру. На самом деле полицмейстера устранили агенты британской резидентуры, которых он сильно прижал. А свалили на местных уголовников… Николай сообщил о своих подозрениях в Петербург. Он предложил открыть новое дознание втайне от местных властей. По его предложению в город прибыл чиновник особых поручений Департамента полиции коллежский советник Лыков. Отец с сыном вместе ловят в тихом Семипалатинске подлинных убийц. А резидент в свою очередь готовит очередную операцию. Ее жертвой должен стать подпоручик Лыков-Нефедьев…

Глава 2. По просьбе сына

Директор Департамента полиции Трусевич третий раз за день вызвал к себе Лыкова. Тот удивился — вроде бы на барственного шефа это было не похоже. Первые два разговора касались неоконченных дел, тянувшихся с командировки Алексея Николаевича в Ростов. Что там еще случилось?

Коллежский советник явился к директору и обнаружил у того в кабинете барона Таубе. Барон надел старшие ордена и даже привесил саблю с георгиевским темляком. На друга он смотрел не особо приветливо, всем видом показывая, что находится тут по делу.

— Вы ведь знакомы с его превосходительством? — кивнул на визитера Трусевич.

— С ихним превосходительством? Да, лет примерно двадцать семь, — не без иронии ответил Лыков.

— Тем лучше. Можно обойтись без лишних слов. Слушайте распоряжение. По просьбе военного министра Столыпин командирует вас в Семипалатинск. Ступайте с генерал-майором Таубе к Редигеру^[8], там узнаете подробности.

— Слушаюсь.

Чиновник особых поручений не стал задавать вопросов и вышел из кабинета. За ним последовал и генерал.

— Что еще за фокусы? — недовольно спросил Лыков. — Не мог зайти и предупредить?

— Не сердись, — примирительно ответил барон. — Действовать надо быстро, поэтому я пошел по верхам. Тебе-то всегда успею растолковать. В дороге будет время подумать.

— Ты со мной едешь? — обрадовался сыщик.

Но Виктор Рейнгольдович открестился:

— Увы, меня не отпускают. Военному министерству понадобился сыщик, а не однорукий генерал.

Они вышли на подъезд. Там стоял новенький «рено», сверкая хромированными деталями.

— Богато живут военные, — констатировал Алексей Николаевич, располагаясь на заднем сиденье.

— Авто Редигера. Но к нему мы не поедем, это Трусевич пусть думает, что я повез тебя к министру. Александр Федорович уже дал необходимые распоряжения и бумаги, какие нужно, подписал. Дальше без него разберемся.

— Мы с тобой?

— Для начала да, — кивнул генерал-майор. — Но еще понадобятся разведчики. К самому главному из них мы с тобой и направляемся. Это подполковник Снесарев — слышал о нем?

— А то как же, — обрадовался Лыков. — Мне Николка в письмах одни дифирамбы ему поет. И умный, и порядочный, и четырнадцать языков знает, и даже песни исполняет не хуже, чем в императорской опере.

— Все верно, Снесарев такой и есть.

Таубе помолчал немного и продолжил:

— Вот ты сейчас упомянул своего сына, подпоручика Лыкова-Нефедьева. Николай числится в Первом Туркестанском стрелковом батальоне. А чем он на самом деле занимается, знаешь?

— У меня оба отпрыска пошли по твоим стопам. Из-за баек дяди Вити… Сбил ты их с панталыку россказнями про военную разведку, вот они и учудили. Павлука, слава Богу, здесь, сидит в Генеральном штабе, в секретном Пятом делопроизводстве, занимается Германией. Подробностей я не знаю, он не рассказывает. Думаю, ты осведомлен лучше меня. А Николка, туркестанский житель, пребывает в знойном городе Джаркенте, в Семиреченской области, в тридцати верстах от китайской границы. Занимается той же разведкой. О службе его я знаю еще меньше, ибо в письмах о таком не пишут, а видеть я его не видел уже три года. Соскучился, сказать по правде.

— Скоро увидишь, — ошарашил папашу его товарищ. — И вообще, в Семипалатинск ты едешь по его предложению.

— Как так? Ну-ка давай рассказывай! — коллежский советник развернулся к генералу и даже схватил его за пустой рукав.

— Не успею, мы уже приехали. Айда к Снесареву, там все и узнаешь.

Они вылезли из авто на Дворцовой площади и вошли в здание Генерального штаба. Барон побежал по лестнице на второй этаж. Его товарищ, заинтригованный донельзя, едва поспевал за ним.

Скоро он знакомился с подтянутым моложавым подполковником, загорелым, седоусым, с прищуренными глазами. На кителе офицера были два знака: университетский и академический.

— Здравствуйте, Алексей Николаевич. Позвольте так вас называть, не сочтите за фамильярность: много слышал о вас от Николая Алексеевича Лыкова-Нефедьева. Я старший делопроизводитель части третьего обер-квартирмейстера ГУГШ^[9]. Проще говоря, мне подчиняются секретные делопроизводства Туркестанского фронта, Турецко-Персидского и Дальневосточного. То есть я руковожу всей нашей военной разведкой в Азии. Звать меня…

— Андрей Евгеньевич, — подхватил сыщик. — Знаю, поскольку тоже слышал от упомянутого вами господина насчет вас.

Все трое усмехнулись и, словно по команде, тут же посерьезнели. Снесарев усадил гостей в кабинете, плотно прикрыл дверь и начал:

— Упомянутый мною господин — очень способный офицер, вы вправе гордиться своим сыном. Как, впрочем, и вторым, Павлом Алексеевичем. Просто второй отстоит дальше от меня, ибо занимается европейскими нашими противниками. А Николай Алексеевич — мой ученик и отчасти сменщик. Англичане называют наше с ними многолетнее противостояние «Большой Игрой». Русские дипломаты именуют «Восточным вопросом». Суть от этого не меняется. С тех пор как Россия подчинила себе Туркестан, британцы напуганы. Им постоянно снится один и тот же кошмарный сон: будто бы русские полки спускаются с круч Гиндукуша в долины Кашмира. И сметают их владычество в Индии, поскольку местное население, конечно, поможет русской армии со всей душой…

— Простите, Андрей Евгеньевич, — перебил подполковника коллежский советник. — Прежде чем мы перейдем к делу, поясните одну вещь. Мой Николай служит три года и все еще подпоручик. Павел всегда был по сравнению с ним прохиндеем, но как-никак близнецы, вместе вышли в строй… Однако Павлука уже поручик и сидит здесь, смотрит в окошко на Зимний дворец. А Николка парится в Джаркенте. Почему так? В чем он провинился? Я спрашивал, но сын молчит.

Снесарев бросил быстрый взгляд на Таубе, прочел что-то на его лице и мягко ответил:

— Скоро у вас будет возможность спросить сына лично.

— Так и не скажете? — пробовал настаивать сыщик.

— Я скажу о другом. Николай Алексеевич имеет большие способности к разведывательной службе, и именно на востоке. А служба наша интересная и опасная, кого попало туда пускать нельзя. Я много лет там провел. Был обер-офицером для поручений штаба Туркестанского военного округа, командовал Сменным Памирским отрядом. Поверьте, вам нечего беспокоиться насчет сына, он занят тем делом, для которого рожден. И служит достойно. Все остальное — несущественные мелочи.

Таубе нетерпеливо цыкнул:

— Андрей Евгеньевич, переходите уже у сути. Времени мало, ему еще надо доехать…

— Слушаюсь, Виктор Рейнгольдович. Суть состоит в следующем.

Снесарев взял со стола исписанные листы бумаги, и Лыков узнал почерк сына.

— Три недели назад в Семипалатинске был убит полицмейстер капитан Присыпин. До Департамента полиции доходят такие происшествия?

— Доходят, — ответил сыщик. — К сожалению, после пятого года их стало много, и на все внимания не хватает. Я помню лишь, что убийца был обнаружен местной полицией и застрелен при аресте. Так, кажется?

— Да, это официальная версия, — подполковник недовольно нахмурился. — Которая устроила областные власти. Так бы все и закончилось, если бы не подпоручик Лыков-Нефедьев. Он заподозрил неладное, а именно, что полиции скормили подставного виновника. А настоящий убийца на свободе.

— Позвольте, — непроизвольно начал горячиться Лыков. — Убийство произошло в Семипалатинске. А Николай служит совсем в другой области и даже в другом генерал-губернаторстве! Его начальство сидит в Верном^[10] и в Ташкенте. Какое ему дело до происшествия? Пусть у Омска голова болит.

— Я ведь уже сказал вам: ваш сын занимается тем делом, для которого рожден. Уж простите мой пафос… Он начальник разведывательного пункта в Джаркенте. И в этом качестве одновременно ведет и разведку на сопредельной территории, и контрразведку на своей. Через Джаркент и Верный проходят не только торговые караваны, но и шпионские коммуникации. Прямиком в столицу. Промежуточным пунктом на их пути является Семипалатинск. Так быстрее всего достичь Петербурга. Николай Алексеевич вычислил это и договорился с полицмейстером Присыпиным о сотрудничестве. Они ловили вражеских агентов вместе, при полном взаимопонимании. Смерть Присыпина стала для вашего сына ударом, он лишился важного помощника. Так вот…

Снесарев опять глянул в донесение и продолжил:

— За несколько недель до своей гибели полицмейстер обнаружил в Семипалатинске резидентуру с активно действующим почтовым ящиком. Курьеры из Кашгара и Яркенда — это города китайской провинции Синьцзян — привозили секретные донесения сюда…

— Китайские шпионы в России? — не поверил Лыков. — Разве такое возможно?

— Шпионы, разумеется, не китайские, — ответил Снесарев. — В будущем они появятся, но пока таковых нет в природе. Шпионы британские. Присыпин выявил резидента, работавшего на Дехра-Дун.

Барон Таубе счел нужным пояснить:

— В Дехра-Дуне находится штаб-квартира Разведывательного департамента Британской Индийской армии, нашего главного противника по «Большой Игре».

Подполковник сделал паузу и продолжил:

— Резидентом оказался местный купец Каржибаев. Он держит контору по операциям с кожами и салом. Торгует со всеми, в том числе с Китаем, Тибетом, Индией, даже с Афганистаном и Персией. Большие обороты и, соответственно, большая переписка. Торговая, как мы раньше думали. Иван Лаврентьевич Присыпин совершил открытие большой важности. Он заподозрил Каржибаева в шпионской деятельности, а потом смог и доказать ее, перехватив несколько секретных донесений. Наши дешифранты прочли их. Речь шла о дислокации войск в Степном и Туркестанском генерал-губернаторствах. Очень точные, кстати сказать, донесения. Каржибаев создал сеть из неподвижных агентов на всей территории Восточного Туркестана. В обоих генерал-губернаторствах, и на границе, и внутри русской территории. Вот так. Целая сеть! А мы ее просмотрели.

Лыков слушал внимательно и ждал, когда же разговор дойдет до его сына. Все это казалось ему каким-то нереальным. Николка, которого он помнил сначала ребенком, потом нескладным подростком, теперь офицер и занят опасными и секретными делами большой важности. Как летит время!

— Ваш сын прислал мне рапорт. Мы с ним при необходимости переписываемся напрямую, минуя штаб округа. Подпоручик изложил важные сведения. За три дня до гибели капитана он посетил Семипалатинск. И Присыпин сообщил ему о своих подозрениях. Каржибаев почувствовал, что раскрыт. Он спешно выехал в Павлодар и там исчез. Его люди на время притаились. Но капитан заагентурил одного из них и узнал, что пришла команда ликвидировать полицмейстера. Причем сделать это так, чтобы подумали на обычное уголовное преступление. Понимаете, к чему клоню?

Алексей Николаевич кивнул:

— Еще бы. Значит, так вы узнали, что убийство Присыпина — это инсценировка?

— Да, из рапорта вашего сына, — подтвердил разведчик. — Но, когда он приехал с этими сведениями в Семипалатинск, дознание уже было завершено. Бандит, объявленный главным виновным, лежал в земле. Полицейские, которых провели за нос, пропивали наградные. И Николай Алексеевич решил, что так оставить дело нельзя, надо найти истинных убийц. Но сначала усыпить их бдительность. Для видимости принять официальную версию, а новое дознание открыть секретно. Поскольку в полиции Семипалатинска нет сыскного отделения, и состав ее слабый… Словом, Николай Алексеевич предложил поручить дознание опытному сыщику из столицы. А именно коллежскому советнику Лыкову.

«Опытный сыщик» понял общую ситуацию, но ждал деталей. Снесарев покосился на него и завершил свой рассказ:

— Дальше все просто. Я вошел с рапортом к генерал-квартирмейстеру ГУГШ Алексееву. И одновременно сообщил о произошедшем Виктору Рейнгольдовичу. Он сейчас преподает в академии и к разведке формально отношения не имеет. Но все действующие офицеры секретной службы его ученики. А все генералы — сослуживцы. Авторитет барона Таубе таков, что сами понимаете… Короче говоря, идея подпоручика Лыкова-Нефедьева была доложена военному министру. Редигер сегодня переговорил со Столыпиным, тот как министр внутренних дел дал согласие. В результате вы, Алексей Николаевич, скоро встретитесь со своим сыном, которого не видели три года.

Снесарев перевел дух и посмотрел на Таубе: как я, а? Тот одобрительно кивнул и обратился к товарищу:

— Ты чего? Как будто не рад повидаться с Чунеевым?

— С каким Чунеевым? — не понял подполковник.

— Таково семейное прозвище Николая Алексеевича с детских лет. А у его брата Павла Алексеевича — Брюшкин.

Барон продолжил, глядя на друга с легкой усмешкой:

— Ну, опытный сыщик, все уяснил? Срочно выезжай в Семипалатинск, времени у тебя в обрез. Николка ждет, он тебя там встретит. Поучишь его жуликов ловить, в разведывательном деле эти навыки полезны.

— Как-то оно все неожиданно… — пробормотал коллежский советник. — Вот уже и собственный сын распоряжается моим служебным временем. Подпоручик, ниже некуда, а поди ж ты, достучался до военного министра и премьера. А государю он еще советов не дает?

Снесарев бесстрастно сообщил:

— Сегодня утром военный министр доложил об идее Лыкова-Нефедьева Его Величеству. Тот устно одобрил предложение подпоручика.

Сыщик молча развел руками, потом сказал с едва заметным сарказмом:

— Ну, раз так, деваться некуда, надо ехать.

— Что нужно от нас? — заговорил Таубе. — Когда окажешься там, поздно будет спрашивать, спрашивай сейчас.

— Обрисуйте мне общую обстановку, — попросил сыщик. — В степи спросить не у кого, разве у тушканчиков. Говорят, мы с англичанами готовимся подписать договор о полном примирении. Верно ли это?

Снесарев хотел было ответить, но передумал. Он кивнул на барона:

— Пусть ваш товарищ расскажет, он все же генерал. И раньше меня начал заниматься «Большой Игрой».

Примечания

8

А.Ф. Редигер — военный министр в 1905–1909 году.

9

ГУГШ — Главное управление Генерального штаба (собственно Генштаб).

10

Верный (в советское время Алма-Ата, сейчас Алматы) — областной центр Семиреченской области Туркестанского генерал-губернаторства, столица которого находилась в Ташкенте. Джаркент, в котором служил Н. Лыков-Нефедьев, — уездный город Семиреченской области. Семипалатинск же подчинялся Омску.