Погибель Империи. Наша история. 1913–1940. Эйфория

Николай Сванидзе, 2019

История российского и советского 20 века переписывалась многократно. И прошлыми поколениями, и уже на наших глазах. Многие действующие лица и события подолгу находились в вынужденном забвении. Их возвращение в историческое пространство спустя десятилетия было знаковым. Чем больше населена история человеческим судьбами, тем ярче и полней наше восприятие прошлого. В этой книге – на основе сценариев документальных фильмов «Исторические хроники с Николаем Сванидзе» – множество персонажей: государственные деятели, известные писатели, простые крестьяне, маршалы, артисты и режиссеры. Год за годом 20 века они, один за другим, входят в жизнь страны, и никому из них, да и вообще никому, не удается остаться сторонним наблюдателем в нашей яркой и трагической истории. В книге представлены документальные свидетельства эпохи: фрагменты дневников, воспоминаний, писем и интервью действующих лиц.

Оглавление

Из серии: История России. Хроники

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Погибель Империи. Наша история. 1913–1940. Эйфория предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

1914

Серия «Table-Talk»

Ни одна часть данного издания не может быть воспроизведена или использована в какой-либо форме, включая электронную, фотокопирование, магнитную запись или какие-либо иные способы хранения и воспроизведения информации, без предварительного письменного разрешения правообладателя.

© Марина Сванидзе, Николай Сванидзе, текст

© ООО «Издательство АСТ»

* * *

1913

1913-й — год празднования 300-летия дома Романовых.

1913-й — год торжества российского правосудия. Двенадцать православных присяжных заседателей вынесли оправдательный приговор иудею Менахему Менделю Бейлису.

1913-й — последний мирный год.

Великому русскому художнику Илье Ефимовичу Репину в 1913 году представилась неожиданная возможность переписать свою самую знаменитую картину.

16 января 1913 года, как раз во время празднования 300-летия дома Романовых, молодой человек, иконописец из старообрядцев Абрам Балашов, нанес три ножевых удара по лицам царя и царевича. Один удар пришелся по лицу царя — от середины виска, пересекая ухо, до плеча, второй удар прошел по носу царевича, третий удар разрезал царевичу щеку, нож соскользнул и повредил пальцы его правой руки.

Это зверское покушение произошло в Москве, в Третьяковской галерее. Жертвами покушения стали Иван Грозный и сын его Иван. А точнее, картина великого русского художника Ильи Ефимовича Репина.

Илья Семенович Остроухов, возглавлявший в этот момент Третьяковскую галерею, тотчас же подал в отставку. На самом деле в этой отставке вполне можно усмотреть политическую подоплеку.

Дело в том, что эпизод 16 января 1913 года — символическое, но удавшееся покушение на самого первого Романова. Иван, убитый своим отцом Иваном Васильевичем Грозным, был сыном первой, любимой жены царя Анастасии Романовны Захарьиной-Юрьевой. Так вот, царица Анастасия приходилась двоюродной бабушкой первому царю из династии Романовых, Михаилу.

Только торжества по поводу 300-летия царствования династии Романовых не позволили привлечь к происшедшему в Третьяковке высочайшего внимания Николая II, склонного к мистицизму.

Репин поехал в Третьяковку, лично произвел реставрацию и уехал.

Надо сказать, что Илья Ефимович имел особую страсть к переписыванию своих старых картин, причем всегда переписывал к худшему. Так вот, в результате авторской реставрации Иван Грозный получил совершенно новую голову в отвратительной лиловой гамме.

Это зрелище застал художник, реставратор и новый директор Третьяковки Игорь Грабарь. Он схватил вату, обмакнул в керосин и стер всю свежую живопись. Затем в течение недели акварельными красками им была проведена повторная реставрация. Она завершилась банкетом в ресторане «Прага».

На мероприятии были все свои во главе с Шаляпиным и Буниным. Здание ресторана его владелец Тарарыкин выиграл на бильярде. После революции ресторан у Тарарыкина отобрали и сделали здесь общедоступную столовую Моссельпрома, а в 30-е годы — это уже спецстоловая, где любили обедать охранники Сталина. Арбат тогда был главной правительственной трассой, по которой Сталин ездил из Кремля на так называемую ближнюю дачу в Кунцево.

Так вот, в то самое время, когда в Москве, в ресторане «Прага», отмечали исцеление Ивана Грозного и сына его Ивана, в Петербурге Романовы к своему 300-летию принимали поздравления от различных депутаций. Это происходило в зале рядом с Малахитовой гостиной.

Все огромное романовское семейство стояло за государем и государыней. В отличие от своего отца, императора Александра III, Николай не был и не мог быть патриархом для этой семьи. Сестра Николая Ольга говорит, что «бесчисленные дяди и кузены сорвались с поводка», что Николай не в состоянии принимать решения без оглядки на них.

Семья была огромна. Премьер-министр Витте говорит: «У нас всяких великих князей размножилось целое стадо». Они поженились. Жены требовали денег. Некоторые из великих князей, женившись, продолжали жить с любовницами за границей. В этом случае жены требовали еще больше денег. Для этого увеличивали бюджет Министерства двора. Но и этого оказывалось мало. Вот как в случае с третьим сыном великой княгини Марии Николаевны Юрием Лейхтенбергским. Его жена, дочь князя Николая Черногорского, пожелала, чтобы ежегодная контрибуция, которую Турция платила России в размере 3 000 000 рублей, шла не в российский бюджет, а ей в руки для ее родной Черногории — союзницы России. Министерство финансов отказало, но государь сказал: «Что же делать, я уже обещал». Кстати, эта дама со своей сестрой привели ко двору Распутина. Кроме денег, были другие линии влияния. Великий князь Николай Николаевич, дядя Николая, заразился мистицизмом до того, как эту инфекцию в семью повторно внесла императрица. Это великий князь Николай Николаевич был компаньоном государя по столоверчению. Да ладно бы столоверчение. Николай Николаевич состоял в теснейшем контакте с черносотенным «Союзом русского народа». Отсюда тяга государя к этой погромной националистической организации.

В октябре 1905 года, в ужасе от революции, великий князь Николай Николаевич кричал: «Подпиши конституцию!» Потом его друзья-черносотенцы на сборище в петербургском Манеже уже орали: «Долой конституцию!», собрались устроить уличное шествие под этим лозунгом, а он, великий князь Николай Николаевич, решил сделаться почетным председателем союза черносотенцев. Но потом это сочли не совсем безопасным.

Единственное, что, пожалуй, успешно получалось у государя в отношении семьи, так это высылка за пределы родины тех великих князей, которые вступали в неравнородные браки. Мезальянс Николай строго карал запретом на въезд в Россию. Несомненно, после 1917 года эти изгнанники помянули родственника добрым словом.

Единственное, что сплачивало Романовых, — общая неприязнь к императрице.

24 февраля 1913 года каждый поздравляющий подходил сначала к императрице Александре Федоровне, делал поклон, целовал ей руку и снова делал поклон. Затем он подходил к вдовствующей императрице Марии Федоровне и затем уже к государю. Молодая императрица сидела, но Мария Федоровна все время стояла.

Меню парадного обеда в Зимнем дворце 24 февраля 1913 года, по нынешним ресторанным меркам, скромное:

• Супы черепаховый и из дичи.

• Пирожки разные.

• Стерлядь двинская на шампанском.

• Филе телятины московской.

• Холодное из уток.

• Соус апельсиновый.

• Пунш «Виктория».

• Жаркое — пулярды французские и фазаны.

• На сладкое — персики по-императорски.

Музыкальная программа в тот вечер была представлена, помимо прочего, дуэтом Маши и Дубровского.

Кстати, о Пушкине. Несмотря на то что великому князю Михаилу Михайловичу, внуку Николая I, за женитьбу на внучке Пушкина был запрещен въезд в Россию, Пушкина Романовы, несомненно, любили. Сохранилась фотография, запечатлевшая тогда еще наследника престола Николая в роли Евгения Онегина. В роли Татьяны — великая княгиня Елизавета Федоровна.

Сохранилась также фотография, где муж Елизаветы Федоровны, великий князь Сергей Александрович, в костюме царевича Федора в «Царе Борисе» по драме Алексея Константиновича Толстого. А на картине Репина «Заседание Государственного совета» он в совсем другом костюме. Картина была выставлена в Мариинском дворце, где заседал Госсовет в 1903 году.

В 1903 году в Кишиневе был инспирирован один из страшнейших еврейских погромов в русской истории. Главным идеологом этого позорного направления российской внутренней политики был как раз Сергей Александрович. В этом отношении его влияние на Николая огромно и бесспорно. Кроме того, на Сергее Александровиче лежит вся ответственность за смертоубийство на Ходынке в день коронации Николая. В определенном смысле Сергей Александрович был большим интернационалистом, потому что человеческая жизнь, независимо от национальности, для него не имела никакой ценности. Великий князь был убит террористом Каляевым в феврале 1905-го. Потомки Романовых в своих мемуарах обходят фигуру Сергея Александровича. Вот редкое воспоминание, в котором он фигурирует: двоюродный брат Николая II Дмитрий родился в подмосковном имении Сергея Александровича Ильинское. Кстати, Дмитрий будет участником убийства Распутина в 1916 году вместе с Феликсом Юсуповым, соседом Сергея Александровича по имению. Мать Дмитрия умерла при родах. Ребенок был хилым и слабым. Никто не думал, что он выживет. По рекомендации врачей Сергей Александрович собственноручно купал младенца в подогретом бульоне.

30 октября 1913 года оказалось днем посмертного поражения великого князя-антисемита. В этот день на судебном процессе в Киеве судом присяжных оправдан Менахем Мендель Бейлис.

В октябре 1913 года завершился громкий процесс, вошедший в российскую историю как «дело Бейлиса». Следствие шло два года. Единственный подозреваемый — Менахем Мендель Бейлис, иудейского вероисповедания, отец пятерых детей. Обвиняется в ритуальном убийстве мальчика, православного Андрея Ющинского, с целью получения христианской крови для выпечки мацы к еврейской Пасхе. Эта версия рассматривалась официальным следствием как единственная. Фракция крайних националистов-черносотенцев во главе с Пуришкевичем занималась этим вопросом в Думе. Собственное расследование вели члены молодежной черносотенной организации «Двуглавый орел».

В последний день судебного заседания напротив Киевского окружного суда в Софийском соборе шла служба по убиенному Андрею Ющинскому. Площадь заполнена готовыми ко всему погромщиками в состоянии крайнего нетерпения.

Последним на суде выступил адвокат Бейлиса Владимир Маклаков. Его родной брат, министр внутренних дел Николай Маклаков, в этом деле был по другую сторону баррикад.

Адвокат обратился к присяжным: «Мы все должны просить вас об одном: берегитесь осудить невиновного. Это будет грехом вашей совести, это будет позором для русского правосудия. И этот позор не забудется никогда».

Теперь о присяжных, которые должны были решить судьбу Бейлиса в Киевском окружном суде. Когда писатель Владимир Короленко, который ни минуты не сомневался в сфабрикованности обвинений, увидел присяжных, его охватило отчаяние. Это были семеро крестьян и пятеро мещан и мелких чиновников, которые едва ли могли разобраться в противоречивых психиатрических и сложных богословских экспертизах. Однако именно эти присяжные признали Бейлиса невиновным.

Я хочу поименно назвать этих русских присяжных заседателей, оправдавших Менахема Менделя Бейлиса.

• Митрофан Кутовой, крестьянин

• Савва Мостицкий, киевский извозчик

• Георгий Оглоблин, чиновник

• Константин Синьковский, служащий почты

• Порфирий Клименко, работник Демидовского винного склада

• Митрофан Тертычный, крестьянин

• Петр Калитенко, служащий киевского вокзала

• Фауст Савенко, крестьянин

• Архип Олейник, крестьянин

• Иосаф Соколовский, крестьянин

• Иван Перепелица, домовладелец на Вознесенском спуске

• Макарий Мельников, губернский секретарь

Вернемся к картине Ильи Ефимовича Репина «Заседание Государственного совета».

В левой части картины, кстати написанной учеником Репина Кустодиевым, мы видим обер-прокурора Синода, незабвенного, потому что крайне реакционного, политического долгожителя Константина Петровича Победоносцева. Он слуга трех господ, трех Романовых — Александров II и III и Николая II. И какой слуга! Благодаря ему была провалена первая русская Конституция накануне убийства Александра II, он не дал ее утвердить в первые дни воцарения Александра III. Он был поклонником полицейского воздействия, потому что в ином случае нужны были бы реформы. Витте говорит по этому поводу: «Это его, Победоносцева, великий грех, тогда бы история России сложилась иначе и мы не переживали бы позорную и подлейшую революцию-анархию».

У Победоносцева особые отношения как с Репиным, так и с Иваном Грозным.

В феврале 1885 года картина, известная под бытовым названием «Иван Грозный убивает своего сына», появилась на передвижной выставке в Санкт-Петербурге. Выставку посетил Александр III, и репинская работа ему понравилась. Победоносцев тоже сходил на выставку, насторожился и в тот же день, 15 февраля 1885 года, написал императору: «На передвижной выставке выставлена картина, оскорбляющая у многих правительственное чувство: трудно понять, какой мыслью задается художник, рассказывая во всей реальности именно такие моменты. И к чему тут Иван Грозный? Кроме тенденции известного рода, не приберешь другого мотива».

Всеслышащее ухо Победоносцева четко уловило то, что говорили, а вернее, думали посетители выставки, стоя перед картиной Репина. А они думали: «Ведь это цареубийство». То есть Репин, написав царя-убийцу, снял с него налет сакральности, святости, неприкосновенности. Он сделал его просто человеческим существом, преступившим нравственный закон. То есть царь — просто преступник, просто убийца.

Бдительный Победоносцев попал в точку. Потому что Лев Толстой после посещения выставки в письме Репину пишет про Грозного: «Он самый плюгавый и жалкий убийца. Хорошо, очень хорошо».

Пошли разговоры, что картину запретят. И действительно, когда выставка открылась в Москве, Третьяков получил уведомление от московского обер-полицмейстера:

«Милостивый государь, Павел Михайлович, Государь император высочайше повелел картину Репина не допускать до выставок и не дозволять ее распространение в публике».

Далее Третьякову, который приобрел картину, было предложено дать подписку об исполнении высочайшего указания.

В течение трех месяцев картина находилась в отдельной комнате. И лишь заступничество перед императором влиятельных лиц, иного, чем Победоносцев, сорта, сняло с картины запрет.

Такое ощущение, что сам Репин так до конца и не определился, что побудило его написать картину «Сыноубийца». Это ее оригинальное репинское название.

Иногда Репин говорил, что всех взволновало убийство Александра II 1 марта 1881 года, что через весь этот год прошла кровавая полоса и вот тут-то он и вспомнил про сюжет с Грозным.

А иногда Репин говорил совсем по-другому. Вот съездил он в Испанию, понаблюдал за зрителями на корриде, понял, насколько зрелище убийства и крови привлекает толпу. Приехал домой, написал кровавую сцену «Иван Грозный с сыном» и еще раз убедился в том, что картина крови имела большой успех.

Репинское заявление насчет толпы и крови заслуживает внимания. Оно кажется циничным, эпатажным, отдает массовой культурой XXI века, но это на первый взгляд.

Просто Илья Ефимович Репин — шестидесятник. Он сам себя так называл. Это понятие появилось в XIX веке, хотя привыкли мы к нему в XX. В XX веке шестидесятниками назывались люди, которые появились в культуре и политике после XX съезда партии, на волне хрущевской, постсталинской оттепели. Шестидесятники XIX века — дети эпохи Александра II, отменившего крепостное право. Но в обиход словечко «шестидесятники» вошло в жесткие времена Александра III. Шестидесятник Репин реформатора Александра II добрым словом не поминал, говорил о демократических идеалах вообще, зато часто вспоминал Гоголя. В чем был несомненно прав, потому что России в стабильную эпоху Александра III Гоголя остро не хватало.

После 1917 года письмо Победоносцева к Александру III по поводу «Грозного» было опубликовано.

Вот репинская реакция после ознакомления с письмом:

«Победоносцев — ничтожество, полицейский. А Александр III — осел, во всю натуру. Все яснее и яснее становится подготовленная им русская катастрофа. Безграмотный мужлан Распутин был сравнительно гений, он и составил достойный финал им всем, — завершилось, ведь сколько их предупреждали».

В продолжение темы — фрагмент из воспоминаний Репина:

«Однажды меня с художником Галкиным пригласили во дворец написать царицу Александру Федоровну. И вот вышла к нам немка. Выражение лица змеиное. Сидит и кусает надменные и тонкие губы. Я так и написал ее. Злой и беременной. Подходит ко мне министр двора и говорит: „Что вы делаете? Посмотрите сюда”. И показал мне портрет Галкина.

У Галкина получилась голубоокая фея.

„Простите, я так не умею”, — сказал я смиренно и попросил с поклонами, чтобы меня отпустили домой».

Что касается другой своей натуры, а именно «Бурлаков», то Репин и здесь был откровенен: «Должен честно сознаться, что меня нисколько не занимал вопрос быта и оплаты труда бурлаков. Меня это нисколько не занимает, нет».

Черт знает сколько лет спустя после написания картины «Бурлаки на Волге», а если точнее, то спустя 53 года, Илья Ефимович Репин пишет письмо Ворошилову. Дело было в сентябре 1926 года, после того как группа советских художников по поручению ГПУ приезжала к Репину и уговаривала вернуться на родину. Надо сказать, Репин никогда родину не покидал. Он задолго до революции поселился на даче в Финляндии, которая входила в состав Российской империи. Там и продолжал жить после того, как родина в лице большевиков на время, то есть до 1940 года, оставила Финляндию в покое. ГПУ обещало Репину в случае приезда в СССР полный пансион. Оно же, ГПУ, посоветовало обратиться за дополнительной помощью к Ворошилову.

И вот Репин пишет:

«Высокопоставленный товарищ Климентий Ефремович!

Долго я не смел писать Вам, но необходимость заставила. Дело серьезное.

В жизни мне везло, и я никогда не просил. Мой труд меня обеспечивал, и я имел уже имение, собственную квартиру в Питере и, несмотря на разраставшуюся семью, имел уже в Государственном и Московско-Купеческом банках около 200 тысяч рублей золотом.

После 81 года жизни — ни имения, ни денег. Но у меня еще были друзья.

Стали звать меня в Питер, даже приезжали, говорили: „Хлопочите, вам возвратят ваше имение, деньги и квартиру в Питере”.

Простите.

Престарелый художник Илья Репин, автор „Бурлаков” и „Запорожцев”».

Надо сказать, картина «Репин пишет письмо Ворошилову» ничуть не уступает полотну «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Жалко, не написал Репин такого автопортрета. Ему шел уже восемьдесят второй год, да и ситуация была очень сложная. Об этой ситуации — в справке ГПУ в деле Репина. Речь идет о судьбе дочери Репина Татьяны Ильиничны, проживавшей в бывшем владении Репина под Витебском. В репинском доме в течение девяти лет бесплатно размещалась школа. Дочка Репина работала учительницей, пока не оставила работу по причине потери слуха.

СПРАВКА ГПУ

5 февраля с. г. у Репиной описано все имущество (включая надетое на теле белье, детские пеленки и т. п.) с предупреждением, что оно будет конфисковано. Т. И. Репиной было велено лично возить лес из Николаевского совхоза. Когда она явилась в сельсовет с заявлением о невозможности для нее выполнить предписанную работу, но с предложением воспользоваться ее лошадью, она была подвергнута обыску и оставлена до вечера под арестом. Одновременно был произведен обыск в доме (как и у всех обложенных индивидуальным налогом). 31 марта Т. И. Репина вызывалась в сельсовет для заполнения анкеты на предмет выселения в Сибирь.

Вот на таком фоне Репин написал Ворошилову. Ворошилов попросил совета у Сталина:

«Дорогой Коба!

Посылаю тебе письмо Репина для ознакомления. Очень прошу, если это тебя не затруднит, черкнуть пару слов по этому поводу. Жму руку.

Ворошилов».

На письме резолюция Сталина:

«Клим!

Я думаю, что Соввласть должна поддержать Репина всемерно.

Привет. И. Сталин».

Ворошилов пишет Репину:

«…Надеюсь, что Рабоче-крестьянское правительство сделает все необходимое для удовлетворения Ваших требований».

Позже Ворошилов опять пишет Репину:

«Вашу личную жизнь и Ваших близких государство обеспечит полностью».

И еще Ворошилов пишет художнику Бродскому, любимому ученику Репина:

«Меня больше всего тревожит белогвардейское окружение Репина.

Действуйте, как хотите, но так, чтобы И.Е. был перемещен к себе на родину».

Репин в свою очередь пишет Бродскому, что гордится перепиской с Ворошиловым, что завещает отдать его письма в музей. Потом к Репину в Куоккалу командировали его старого знакомого Корнея Ивановича Чуковского. Вернувшись в Москву, Чуковский сказал, что Репин в СССР не приедет. В Финскую войну, когда Красная армия проходила через Куоккалу, в руки НКВД попали дневники Репина. Там была запись: «Приезжал Чуковский уговаривать меня вернуться в Россию. Очень не советовал».

На самом деле Ворошилову и Сталину не стоило огорчаться, что Репин к ним не приехал и не вздумал написать их портреты. Иногда у Репина с портретами выходило нескладно, в том смысле что частенько в портретах его была зловещая сила. Кого напишет, в ближайшие же дни умирает. Написал Мусоргского — Мусоргский тотчас же умер. Написал Пирогова — Пирогов умер. Захотел написать Тютчева — Тютчев сразу заболел и скончался. Написал Гаршина — тот бросился в лестничный пролет. Наконец, Репин получил заказ на Столыпина. Едва только Репин закончил портрет, Столыпин уехал в Киев, где его сейчас же застрелили.

Он вообще был очень противоречивый человек, Илья Ефимович Репин. Вот он вспоминает:

«Сейчас приезжал ко мне один покупатель. Я его отговорил: „Дрянь картина, не стоит покупать“. Он и уехал».

«Боже мой, какая мерзость!» — писал он об одной из своих работ.

Или:

«Я раз зашел в лавку, мне говорят: „Не угодно ли репинский холст?“

А я говорю: „К черту“».

С женщинами тоже резок был. Сам признавался, что ему наскучивают долгие привязанности: достаточно года, два — слишком много.

По отношению к жене себя считал свободным, но ее продолжал ревновать. Особенно к сыну знаменитого художника Перова, который написал «Тройку» и «Последний кабак у заставы». При этом стыдился осуждения Крамского и особенно Третьякова.

Репинские привязанности отличались чрезвычайным разнообразием. Чаще всего это были светские дамы, которых он писал. Бывали жестокие страдания, как в случае, когда он влюбился в свою ученицу Званцеву, которая заставила его немедленно забыть баронессу Варвару Ивановну Икскуль.

Родственники баронессы Икскуль по мужу запечатлены Репиным на заседании Госсовета. Сама Варвара Ивановна, после того как ее бросил Репин, была писательницей, издателем с благословения самого Толстого. Она, поклонница Горького, вызволяла его из-под ареста. В годы Первой мировой войны ей было уже за шестьдесят, она организовывала лазареты, кормила неимущих, была сестрой милосердия непосредственно на поле боя. Награждена Георгиевским крестом.

Итак, после баронессы была Званцева. Ее Репин оставил ради княгини Марии Клавдиевны Тенишевой, которая была спонсором Дягилева. А Мария Клавдиевна, в свою очередь, уступила место Наталье Борисовне Нордман-Северовой, у которой и дача в Куоккале.

Чуковский, часто гостивший в Пенатах, пишет в дневнике: «Иду мимо дачи Репина, слышу, кто-то кричит на всю улицу: „Дрянь такая, пошла вон!” Это жена Репина кричит мадам Нордман. Увидела меня, устыдилась.

Дура и с затеями — какой-то Манилов в юбке. На зеркале, которое разбилось, она заставила Репина нарисовать канареек, чтобы скрыть трещину. Репин и канарейки! Это просто символ ее влияния на Репина. А вы бы посмотрели, какие у них клозеты! Даже будки собачьи Репин расписывал».

Илья Ефимович с Натальей Борисовной сперва увлекались вегетарианством, потом плотно занялись танцами.

Сестра Толстого Мария Николаевна долго не могла забыть пляски под граммофон, которые чета Репиных устраивала по ночам в Ясной Поляне над комнатой Льва Николаевича.

Художник Игорь Грабарь в своей книге о Репине, издания 1937 года, неприлично жестко отзывается о Наталье Борисовне Нордман: «Репин начал тяготиться ее опекой и не слишком огорчился, когда она уехала в Италию, где и умерла».

Казалось бы, ну кто такой Репин? Ну, великий русский художник. Но история, связанная с ним, на самом деле кое-что говорит о царствующей семье. Константин Петрович Победоносцев в своем письме императору Александру III о картине «Иван Грозный…» несколько передернул, когда написал, что и прежние работы Репина «отличались той же дурной наклонностью и были противны». Он так писал, чтобы царь запретил картину. И добился своего: царь картину запретил.

На самом деле Победоносцев беззастенчиво вторгся в сложные семейные отношения в доме Романовых. Обратимся еще раз к «Государственному совету» Репина. На картине по правую руку от Николая сидит его дядя, великий князь Владимир Александрович. И ведь не кто иной, как именно он, воспитанник Победоносцева, заказал Илье Ефимовичу картину «Бурлаки на Волге».

В бытность свою еще не президентом Академии художеств, а вице-президентом Владимир Александрович пригласил Репина показать ему свои эскизы. Репин только что вернулся с Волги. В назначенный час работы были разложены на полу в конференц-зале Академии. Владимир Александрович сразу же указал на эскиз «Бурлаков» и произнес:

— Вот этот сейчас же начинайте отрабатывать для меня.

В 1917 году между Февралем и Октябрем на линолеуме Илья Ефимович Репин пишет, как теперь сказали бы, ремейк своей картины «Бурлаки на Волге» и называет ее «Быдло империализма». Эта картина практически никому не известна и висит на ремнях в запасниках музея в Тбилиси. Приводим репинское объяснение смысла этой картины:

«Быдло — слово польское. Означает оскотевшего раба. Быдло — глубоко развращенное существо. Обычно подхалимствует перед своими господами. Но быстро приходит к расправе над этими господами, если они слабеют».

Первый вариант «Бурлаков на Волге», написанный по заказу одного из Романовых, был выставлен в Академии в 1873 году. Великий князь отлично объяснял характер репинских персонажей. Он знал их поименно. Картина долго висела в его бильярдной, и он жаловался Репину, что стена вечно пустует, потому что все просят у него «Бурлаков» на разные европейские выставки.

На этом фоне занятно выглядит мнение тогдашнего министра путей сообщения. Он доверительно говорил Репину: «Ну скажите, ради бога, какая нелегкая вас дернула писать эту нелепую картину? Да ведь этот допотопный способ транспортов мною уже сведен к нулю. Было бы патриотичнее не выставлять отрепанные онучи напоказ Европе на всемирных выставках».

Мнение другого министра путей сообщения, впоследствии министра финансов и премьер-министра Сергея Юльевича Витте, насчет картины Репина «Бурлаки на Волге» неизвестно. Витте также запечатлен Репиным на заседании Госсовета. Корней Иванович Чуковский вспоминает слова Репина о Витте: «Он гениальный человек».

В значительной степени благодаря усилиям этого государственного человека российский 1913 год стал тем, чем он стал. Именно 1913 год, а точнее экономическое состояние России в 1913 году, долгие советские годы неотвязным призраком преследовал советскую историческую и экономическую науки. Все годы пышного цветения советской власти мы сравнивали свои экономические показатели с 1913 годом; вопреки убегающему времени, 1913 год маниакально преследовал нас, пока само упоминание о нем не превратилось в крамолу.

В 1913-м Россия превратилась в индустриальную державу и прочно заняла 4-е место в мире. Темпы роста производства составляли 19 процентов в год.

Прирост населения в 1913 году составлял 16 процентов. Самый высокий прирост населения в Европе. На 56 процентов Россия собственными силами удовлетворяла внутренние потребности в станках и оборудовании.

Опережающими темпами развивались химическая промышленность и энергетика. Расходы по Министерству народного просвещения с 1900 по 1913-й возросли в 5 раз, составив в 1913 году 14,6 процента бюджетных расходов.

Если пересчитать цены и зарплаты 1913 года применительно к ценам и зарплатам 1985 года, мы получим:

• профессиональный рабочий получал ежемесячно около 2000 рублей;

• чернорабочий — 600–700 рублей;

• специалист-инженер — 20 000 рублей.

Теперь давайте вспомним наши зарплаты в 1985 году. Предел мечтаний классного дипломированного специалиста со степенью — 280–320 рублей. Средняя зарплата 100 рублей. При этом продуктов нет, все с черного хода и с переплатой.

В 1913-м внутренние российские инвестиции успешно конкурируют с иностранными. Иностранцы стремятся к получению российского гражданства.

Академик Станислав Густавович Струмилин — между прочим, академик с 1931 года, лауреат Ленинской и Государственной премий — свидетельствует, что заработки рабочих в крупной промышленности занимали второе место после американских.

Вот его выкладки:

Средний годовой заработок в обрабатывающей промышленности США в 1913 году достигал 573 долларов в год. Или 1,84 доллара в день.

В пересчете на русскую валюту его дневной заработок составлял 3 рубля 61 копейку.

В России, по данным 1913 года, средний годовой заработок рабочих составлял 300 рублей. То есть — 1 рубль 16 копеек в день.

Отсюда обычно делался вывод о резком отставании уровня жизни российских рабочих. И это было бы так, если не сравнивать цены на продукты в Штатах и в России. Но вся беда в том, что в Штатах в 1913 году продукты были в три раза дороже, чем в России. Тут и выясняется, что зарплата российского рабочего в 1913 году была только на 15 процентов ниже, чем у американского собрата.

Вот некоторые цены на продукты в 1913 году в Петербурге. Обращаю ваше внимание, цены даются за пуд, то есть за 16 килограммов каждого продукта.

• Мясо (первый сорт) — 9 рублей 38 копеек за пуд.

• Свинина (первый сорт) — 8 рублей 22 копейки за пуд.

• Караси мороженые — 8 рублей 48 копеек за пуд.

• Куры (первый сорт) — 1 рубль 93 копейки за пару.

• Хлеб ржаной — 3 копейки за фунт (русская мера веса, равная 409,5 г).

• Яйцо — 30 копеек за десяток.

А теперь зарплата в Петербурге в том же году. Зарплата за один день.

• Землекоп — 1 рубль 50 копеек.

• Кузнец — 2 рубля 26 копеек.

• Слесарь — 2 рубля 63 копейки.

• Чернорабочий — 1 рубль 24 копейки.

Повторяю, зарплату мы приводим за один день, а цену продуктов — за пуд. Если учитывать, что ни чернорабочий, ни слесарь в день не съедали пуд карасей, то картина, в общем, ясна. Справедливости ради добавим, что разброс цен и зарплат в России, как и сейчас, был значителен.

Теперь о перспективах России в оценках иностранных специалистов.

Если у России дела пойдут так, как они шли между 1900-м и 1912-м, то к середине XX столетия Россия будет доминировать в Европе в политическом, экономическом и финансовом отношении.

Отдельный прогноз в отношении сельского хозяйства.

Еще 25 лет мира и 25 лет землеустройства в либеральном направлении, предпринятом в рамках Столыпинской реформы, и Россия сделается другой страной.

25 лет мира не оказалось. Мирного времени оставался год. Даже меньше.

Экономический подъем страны позволил расходовать огромные средства на армию и флот. В 1913-м между российскими и французскими генералами уже вовсю идет дискуссия на крайне захватывающую тему: генерал Жоффр объявляет, что Франция на 10-й день мобилизации после объявления войны сконцентрирует на позициях 1,5 миллиона человек. В ответ генерал Жилинский обещает, что в следующем, 1914 году Россия на 13-й день мобилизации бросит против Германии 800 тысяч человек.

После поражения в Русско-японской войне Россия преодолела комплекс проигравшего. И вновь становилась великой военно-морской державой. Однако отставание ее в военной области от Германии было фатальным.

Странное дело. Несмотря на отменный фон, связанный с экономическим подъемом, несмотря на спад террористической волны, последним в которой было убийство премьера Столыпина, несмотря на нехудшую, скажем так, редкую для России ситуацию, празднование 300-летия династии оставило у Романовых невеселое впечатление.

Сестра Николая Ольга говорит: «Все было вымученным».

Действительно, императрица настолько выбилась из сил в череде мероприятий, что на балу в петербургском Дворянском собрании чуть не упала в обморок.

По Волге государь поплыл без нее. И все вроде бы было как надо. Действительно, толпы крестьян выходили поглазеть на царя, некоторые от любопытства даже заходили в воду и стояли чуть ли не по пояс в воде.

Действительно, отдельные неуравновешенные люди падали на колени, чтобы поцеловать тень императора, когда он проходил мимо. Но великий князь Гавриил Константинович, наблюдавший все это, пишет: «Да, приглашенная публика на улицах и в театре кричала „ура», но настроения не было. Все по-казенному».

Императорская семья в Костроме жила на двух пароходах. По утрам пили кофе в столовой. Великий князь Сергей Михайлович был все время не в духе и мрачно сидел за столом в старой генерал-адъютантской фуражке. Он вообще плохо одевался. Сергей Михайлович — сын двоюродного деда царя, Михаила Николаевича. И он представлен на репинском «Госсовете».

В 60-х годах прошлого века его правнуку князю Давиду Чавчавадзе, капитану армии США, работавшему в ЦРУ, после очередного развода хотели сосватать одну даму, недавно покинувшую Советский Союз. Трижды разведенный князь отказался от знакомства. Дама, которую ему сватали, была Светлана Сталина.

В 1913-м в Москву государь прибыл поездом на Александровский, ныне Белорусский, вокзал. Дальше по Москве верхом. Перед государем шел взвод собственного Его величества конвоя в конном строю. Войска стояли шпалерами. Государыня ехала с наследником, волновалась, лицо все в красных пятнах было. Великая княгиня Елизавета Федоровна ехала с великими княжнами.

Тверская улица, по которой двигалось шествие, была посыпана желтым песком, столбы — украшены цветами и флагами. Московское дворянство в Благородном собрании дало бал. Для императрицы был специально сделан лифт, потому что из-за больного сердца ей было трудно подняться по лестнице.

Великий князь Гавриил Константинович в воспоминаниях резюмирует:

«Не чувствуется, что Россия празднует юбилей своей династии. Я вынес впечатление, что юбилей Романовых прошел без подъема, и объясняю это тем, что революция уже начинала чувствоваться в воздухе».

На самом деле последним беззаботным романовским праздником был так называемый исторический бал в январе 1903 года в Зимнем дворце. Все последующее — после бала. Началась война с Японией, потом революция, террор, потом война и конец. Так что бал 1903 года можно действительно считать официально последним и в силу этого историческим. Хотя название свое он получил по иной причине. Дело в том, что 416 приглашенных должны были явиться в Зимний дворец в придворных костюмах XVII века. И они в этих костюмах явились. Мысль о костюмированном бале пришла в голову императрице 29 декабря 1902 года, во время завтрака с сыном поэта Жуковского Павлом Васильевичем и министром двора бароном Фредериксом.

Сам Фредерикс будет в костюме Богдана Хмельницкого.

Между ними затеялся спор о целесообразности петровской реформы русского костюма. Жуковский говорил, что русский костюм эстетически приятнее дворцовых мундиров. Тут-то и решили превратить один из балов в исторический. Высший свет в полном составе ринулся в петербургские и московские картинные галереи, всматривался в фамильные портреты, листал исторические труды. В эти дни отмечена рекордная посещаемость музеев.

Сто человек сразу отказались от участия в бале. Стоимость изготовления костюмов была очень высока. По решению министра двора часть костюмов шилась в мастерских Императорских театров. Кроме того, у гвардейских офицеров, особо стесненных в деньгах, администрация Императорских театров обещала выкупить костюмы после бала. Так как разнообразные исторические балы в России не были редкостью, приглашенные извлекали многое из сундуков и одалживали друг у друга. Так, барон Теофил Егорович Мейендорф собрал свой костюм воеводы из армии князя Пожарского по знакомым: желтые сапоги, шлем с подшлемником — у Шереметева, блестящую кольчугу и воротник — у Бобринского, парик с буклями — у некоей Ольги, а меч был его собственный.

Костюм графа Шереметева весил два пуда. Он записал это в дневнике вместе с проклятиями.

Великая княгиня Ксения Александровна рыдала: «Все утро прилаживаю алмазы к кокошнику. Больше никаких сил нет. Я как загнанная лошадь».

Все участники после бала по желанию императрицы были сфотографированы.

Может показаться грубым, но в исторической ретроспективе этот безумный и красивый бал в Зимнем — не что иное, как Последний Кабак у Заставы. Да и нет тут ничего грубого. Это словосочетание уже было к тому времени введено в русский культурный обиход художником-передвижником Перовым, к сыну которого так ревновал свою жену Репин.

1914

Оглавление

Из серии: История России. Хроники

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Погибель Империи. Наша история. 1913–1940. Эйфория предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я