Скелет собаки в человеческом гробу

Николай Макаров

Главный герой – Эд – страдает бессонницей и зависимостью от таблеток, которые не помогают. На почве этой зависимости у Эда появляется галлюцинация в виде говорящего и надоедливого Пса. Однажды ему поступает звонок от его давней подруги о том, что некогда его лучший друг умер при загадочных обстоятельствах. Эд, пораженный этой новостью, отправляется в сопровождении Пса на похороны своего лучшего друга в другой город, где когда-то жил. Так жизнь Эда превращается в настоящее безумие. Книга содержит нецензурную брань.

Часть 2: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ГОРОД ВЕТРОВ

Глава 2 — Кто сказал псих?

Такси отъехало от моего дома, и повезло мое обмякшее сонное тело туда, где меня никогда не было, туда, откуда у меня нет воспоминаний, туда, где меня ждет безмолвный и мертвый лучший друг. Бывший лучший друг, и последний. Проезжая дома, магазины, людей, живущих и существующих в этом городе, мой взгляд осматривал их, словно прощаясь со всем этим. Мне не трудно давались поездки, и покидания зоны комфорта, ведь у меня уже был подобный опыт, к сожалению, лучше бы его не было. Обстоятельства, при которых, я покинул предыдущее место жительства, были не самыми положительными, скорее, я был вынужден уехать. Но, как, оказалось, убегать от прошлого, то же самое, что пытаться убежать от собственной тени. Не разумно. Рано или поздно, думая, что тебе удалось затолкать свои воспоминания о прошлой жизни, так глубоко, что дно твоей памяти засосало их, словно зыбучий песок, как жизнь, или судьба, называйте, как хотите, вновь достает этот обглоданный, твоими мыслями о нем, «скелет истины», и показывает его тебе, тыча прямо в лицо. А, ты, дурак, поверил, что никогда не наткнешься на него, на этот скелет, но, как это бывает, неумело закопанный труп, рано или поздно отроет какая-то псина. В этом случае «трупом», являются воспоминания, а «псиной» — жизнь. Грубовато, называть жизнь псиной, но, это просто метафора.

— Кто это тебя так?

Таксист начал завязывать разговор, по крайне мере пытался, его завязать. Это не к добру, от безобидного вопроса о моей физиономии, до того, какая у него маленькая зарплата, и как он возмущен тем, что наше правительство состоит из одних коррупционеров, а в правительстве другой страны (сами знаете какой), все являются рептилоидами, один шаг. Поэтому, я желал закончить этот разговор, как можно быстрее, и еще быстрее уснуть.

— Один псих.

Черт, зачем я так ответил? Это повлечет за собой еще больше вопросов. Это противоречит моим правилам. Точнее, одному из них.

Правило №6: Никогда, не при каких обстоятельствах, не поддерживай диалог с таксистом, иначе, сойдешь с ума, серьезно, НИКОГДА.

Это правило, я еще усвоил, когда переезжал в этот город, который, я только что покинул. Мы выехали за знак, теперь я официально, находился за пределами нашего маленького и моментами уютного городишки. Можно, и спать ложиться, где мои таблетки?

— Псих? В баре что ли? Там полно психов.

Да, если это бар, где проводят время одни таксисты.

— Нет, я защищал девушку, на нее напал один мужчина, и, он вел себя, как псих.

— Нормально он тебя подправил, но, ты-то ему надавал дюлей? — Его это забавляло.

— Да, наверное, его увезли в полицию, в общем, это долгая история.

— Понятно.

Ладно, он хотя бы не стал докапываться.

— Меня, кстати, Олег зовут, но, можешь звать меня Олежа.

Как «мило», но нет, спасибо. Звучало по мяньякски.

— А, меня зовут Эд.

— О, Эдвард?

— Нет, Эд.

— Эдуард?

— Эд, я же сказал.

— О, я понял, Эдгар, значит.

— Что? Нет! Просто, Эд.

— Ладно, ладно, я понял, не горячись.

— Ничего страшного, все нормально.

— С какой целью едешь в город Ветров?

Кажется, я попал в его сети. Я в ловушке. К концу пути, я либо высплюсь, либо сойду с ума, с этим психом в одной машине. Почему психом? Он же таксист, вы что, забыли Правило?

— На похороны.

— Оу, сочувствую. — Психи не способны сочувствовать.

— Да ладно, я вынужден туда ехать.

— И почему же?

— Нужно, кое-что исправить…

— Это хорошо. Хорошо, когда предоставляется шанс что-то исправить.

— Наверное…

— Знаешь, я человек, и тоже совершал за свою жизнь множество ошибок, но, я поквитался за них, и теперь я чист.

— В каком смысле? — Насторожено, спросил я.

— Ну, понимаешь, иногда мы делаем глупости, однажды, и я сделал глупость, за которую, мне пришлось расплачиваться, но, как я и сказал, тебе не о чем беспокоится, я чист.

— Понимаю (нет).

— И, все-таки, какую ошибку вы совершили?

— Еще раз повторю, тебе не нужно волноваться, это было давно, мне пришлось это сделать…

Да, что, черт побери, он сделал?

— Вы, что, убили кого?

— Нет, нет, я, всего лишь, выполнял свою работу.

КТО, ОН ТАКОЙ? И, ЧТО, ОН НАТВОРИЛ?

— Ладно, хватит ходить вокруг да около, скажите, уже, наконец, что вы сделали?

В этом все таксисты, они мастерски заинтересовывают вас, чем либо, вы от любопытства начинается расспрашивать их об этом, втягиваетесь в разговор, а они начинают промывать вам мозги. Не успеете оглянуться, как у таксиста, сначала, загораются красным глаза, а потом и вовсе на нем рвется одежда и он теперь весь полыхает красным, потом он берет вашу голову, на ней сгорают все волосы до единого, стирает вам память, и выкидывает вас посреди трассы, или еще хуже, напротив придорожного кафе. А, может, и нет.

— Ну, так скажем, у меня была работа…

— Хотя, знаете, лучше мне это не знать, пускай, это останется тайной, не буду вам надоедать.

Всегда нужно во время остановиться, если бы, он мне рассказал то, что не хотел рассказывать, кто знает, чем бы это закончилось?

— Как хочешь, Эд, может, тогда поговорим о чем нибудь другом?

— Нет, спасибо, мне сейчас не до разговоров.

— Понимаю, может, тогда, включим радио?

— Нет, я, пожалуй, лягу спать, нужно выспаться, впереди тяжелый день.

Я начал рыться в своих карманах, в поисках заветной коробочки с моим снотворным. Без таблеток я не мог уснуть, даже если был сильно вымотан, правда, бывают и исключения, бывали случаи, когда я вырубался и без них, но, это редкость. Приняв одну таблетку, я откинул спинку сиденья, и устроился поудобнее, уставившись на пролетающие мимо окна деревья и… все. Кроме густого леса ничего не было, вокруг лишь протекающая рекой дорога, мы, и леса по обе стороны машины. Мой взгляд устремился куда-то вдаль, глубоко в лес, разглядывая то, что можно увидеть между деревьев. Расстояние между ними, было заполнено листвой, ветками, пеньками, и, изредка, старыми разваленными заборами, а так же избушками, покосившимися под тяжестью времени. Их давно покинули люди, когда-то у них здесь были огороды, охотничьи домики, и просто что-то вроде старого сарая, для хранения всякого хлама. Таблетка начала действовать, но, не так быстро, как мне хотелось бы, хотя, мне даже нравилось эта атмосфера, долгие поездки всегда меня успокаивали, к тому же, звук едущего автомобиля усыпляет, как и стуканье поезда об шпалы. Прошло минут пятнадцать, и тем временем, таксист не произнес ни слова, видимо, набирался смелости спросить, и набрался, к сожалению.

— Что ты за таблетку принял?

Я молчал, всматриваясь в окно, но, таксист догадался посмотреть в его отражение, и увидеть, что я не сплю, поэтому переспросил.

— Эд, вам плохо?

— Что? Нет, я просто пытаюсь уснуть.

— Это таблетки от бессонницы?

— Ага, как ты догадался?

Сраные таблетки от бессонницы, которые, похоже, отказывались сегодня действовать, меня всегда раздражало, когда то, что должно работать, не работало. Поэтому, сгоряча, я принял еще одну таблетку.

— Я узнаю эту этикетку из тысячи. Вам немного будет? — Заметив, как я проглотил вторую таблетку, спросил таксист, но, я решил проигнорировать этот вопрос.

— А ты внимательный, у тебя тоже бессонница?

— Нет, я, к счастью, избавился от этой проблемы, но, да, раньше была.

— Значит, вам повезло, избавиться от этого дерьма, было бы настоящим праздником для меня.

— Да, это все моя работа, предыдущая, после нее не каждый сможет иметь здоровый сон, хорошо, что я справился с этим.

— Наверное, мне и, правда, повезло. — Добавил он.

— Что за работа? — Я уже был в полусонном состоянии, тело расслаблено, веки закрываются, словно занавес, все становится черным, и я погружаюсь в глубокий сон.

— Вы же не хотели, чтобы я об этом рассказывал?

— Да, точно, ну ладно тогда.

— Кстати, однажды, употребление этих таблеток, мне чуть не стоило жизни. Я начал видеть галлюцинации, из-за чего, чуть не попал в больницу, я начал сходить с ума, ну, там знаете, паранойя, апатия, навязчивые мысли, а спустя некоторое время, я и вовсе начал слышать голоса, они становились все громче и громче, из-за этого…

На этом моменте я вырубился, и не пожалел об этом, хоть и история была весьма интересной, но, правило я держу в голове, поэтому хорошо, что я уснул. Мне снилось нечто странное, я оказался в лесу, на дереве, даже так, между двумя деревьями. На огромном гамаке, цепляющемся за две высоких и могучих сосны, я сидел в нем так, словно я находился на безумно-экстремальном пикнике. Вокруг лежали какие-то тетради, пару банок выпитого пива, и большой круглый постер Егора Летова, с той фотографией, где он в круглых черных очках, и крутой рокерской шевелюрой, а еще напротив меня сидел огромный человеческих размеров человек-пес. Дерьмо. Это был тот самый пес, только теперь он выглядел так, будто внутри него сидел человек, а он был всего лишь пушистым костюмом. Хоть и голова у него было до сих пор собачья. Я ни хрена не понимал, пытаясь оглядеться, я посмотрел вниз, черт, да под нами было расстояние в метров 30, не меньше. Я вдохнул, как можно больше воздуха в свои черные от десятилетнего стажа курильщика, легкие, и отстранился от края гамака, наткнувшись рукой на старый и колючий магнитофон, да, он был покрыт иголками, настоящими, блин, иглами! Что за дерьмо? Нажав на него рукой, я, похоже, включил песню, сам того не осознавая. Сначала заиграла музыка, и она была до жути знакомой, такой же странной, как и этот гребаный сон. Твою мать, это была песня Летова — «Беспонтовый пирожок». Вдруг, Егор Летов начал петь, и он пел со своего плаката, который валялся неподалеку от меня, рядом с человекоподобным псом. Его рот шевелился, а остальное лицо было неподвижным, даже плакат не двигался, хоть и дул легкий ветер, судя по тому, как развивалась шерсть жуткого пса, которого создавало мое больное воображение. Я тоже был неподвижным, вся эта картина, меня пугала, это был четкий и тревожный страх, давящий на мою грудную клетку, и бьющий мой желудок, так, что мне захотелось проблеваться. Я не мог сказать ни слова, пока пес не взял еще одну банку пива, видимо, остальные банки — это его лап дело. Он открыл ее, с шипящим звуком, как из рекламы Кока-Колы, и выпил до дна за один раз, затем громко рыгнул, смял ее об голову и кинул в меня. Придурок. Я посмотрел на него, и, моргнув, я заметил, что его глаза превратились в человеческие. Он смотрел на меня человеческими глазами, и, я знал этот взгляд. Это был мой взгляд. Я, словно смотрел в зеркало, отражающее исключительно мои глаза, которые были вставлены в наглую ухмыляющуюся морду собаки. Ветер усиливался, а Летов продолжал рвать глотку изо всех сил. Классная песня.

[Каждый из нас — беспонтовый пирожок]

[Каждый из нас — беспонтовый пирожок]

[Ту ту ту ту ту ту ту туууу туууу]

— Нравится? — Поинтересовался у меня пес.

— Что, именно?

— Песня?

— Да…

От него можно было ожидать чего угодно, поэтому на каждый вопрос, я отвечал с максимальной осторожностью.

— Мне тоже.

— Конечно, ведь ты плод моего воображения, тебе не может, не нравится то, что нравится мне.

— Отчасти ты прав, Эд.

— Почему, отчасти?

— Ты недооцениваешь меня, я нечто большее, чем размытая фигура твоей извращенной фантазии, стоящая у тебя за спиной.

Звучит жутковато.

[Наша страна полна жопа огурцов]

[Всякая страна полна жопа огурцов]

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что я не просто тень, не просто твое мрачное отражение самого себя, и, уж точно, не твое злобное второе Я.

— Может, хватит говорить сраными загадками, и скажешь прямо, кто ты, блин, такой?

— Ты, правда, этого хочешь?

— Да, хочу.

Правда?

— Ты сам это выбрал, и тебе с этим жить.

Это всего лишь сон, не убьет же он меня во сне? Не думаю, что может что-то случится.

[Каждый день, я свою сумку, свою сумку охранял]

[Всю свою жизнь, я сумку охранял]

Видимо, песня проигрывалась заново, каждый раз, как заканчивалась.

— Тогда отправимся туда, где узришь ты ответ, на твой вопрос.

Если бы у Йоды была собачья версия, именно этот пес был бы ею. Мне уже надоедала его искусственно-пафосная манера речи.

Вдруг, ветер задул еще сильнее, и еще сильнее. Да так, что ветки деревьев начали отламываться, а мимо нас, прямо под нашим гамаком, пролетел огромный пень, на котором была, вырезанная ножом надпись: «Не смотри в красные глаза». Что это все значит?!

Началось настоящее землетрясение, все вокруг рушилось, а земля начала подниматься и опускаться, словно под ней находился ад, который изрыгал свое зловещее дыхание. Вдруг, деревья начали отрываться от земли, вместе с корнями, и начали передвигаться, словно ноги, шаг за шагом, ломая все, на своем пути. Корни послужили деревьям неплохими ступнями. Пес не отрывал от меня глаз, пока я метался из стороны в сторону, прыгая по гамаку, как по батуту.

— Держись крепче.

— Легко говорить, ты, будто приклеен к этому гамаку.

— Держись! — Сказал он, голосом самого дьявола.

— Черт, я делаю все, что в моих силах.

— Может, это тебе поможет.

Он притянул силой мысли к себе этот чертов магнитофон, колючки, находящиеся на нем, вошли внутрь, и открылся подкасетник. Пес достал кассету, откуда, мне даже не хотелось знать, вставил ее магнитофон, иголки снова выскочили, и заиграла песня: Iggy Pop — The Passenger.

— И как мне это должно помочь?

Деревья до сих пор упорно шагали, круша все вокруг, а гамак качался из стороны в сторону, словно корабль-карусель.

Вдруг, в один момент, я просто приземлился на свою пятую точку, и тоже приклеился к гамаку. Пес ехидно улыбнулся, и закрыл глаза, видимо, наслаждаясь песней. В один момент все застыло, ноги-деревья остановились, и прямо передо мной упали те самые тетрадки, что лежали среди пивных банок. Я взял одну из них, и открыл, там были буквы, сотни букв, идущих подряд, случайные буквы. Я ничего не мог разобрать. Что мне с этим делать? На самих тетрадках была изображено утро, просто утренняя дорога, или утренний лес, деревья. Стоп. Это что, вид из такси, из моего окна? Напротив которого я заснул.

— Как ты?

— Ни хрена не понимаю.

— Тебе и не дано, понять это.

— Зачем ты тогда, притащил меня сюда?

— Ты сам этого хотел.

— Я хотел узнать кто ты.

— И до сих пор этого хочешь?

— Наверное…

Нет.

— Тогда, посмотри вниз.

Я осторожно подкрался к краю гамака, и узрел бесконечную пропасть, под нами, ей не было конца, лишь всепоглощающая и пугающая до мурашек — бездна. Мои руки задрожали, во рту пересохло, но, я вцепился в самый край изо всех сил, пытаясь не упасть туда, вниз.

— И что, это все значит?

— Посмотри внимательней. Вглядись в нее. Что ты видишь?

— Ничего. Абсолютно ничего.

— Откройся ей, и ты узришь, как она откроется тебе.

Чувство тревоги и холодящего кровь, страха, достигло своего апогея, и я ощутил, как мои внутренности выворачиваются наизнанку, я чувствовал, как на моих глазах лопаются капилляры, а руки начинают отпускать край гамака, и тянутся к пропасти. Внутри, что-то есть, внутри нее… Или, кто-то? Я увидел ярко красные глаза, человеческие красные, как два солнца, глаза. Они смотрели на меня, с абсолютным спокойствием, с таким, что мой страх, попросту, выветрился, а тревога испарилась, словно вода, под палящим солнцем.

— Что ты?

Я не должен смотреть ей в глаза, так велел мне пенек, пролетающий мимо нас. Но, бездна была так притягательна, мне хотелось узнать, что она в себе таит. Я уставился в красные глаза, сам перестав моргать. Внутри них даже не было зрачков, они просто сияли, словно две туманные звезды, ярко красного цвета. Он был не четким, размытым, умиротворяющим.

— Видишь? Она знает, кто ты.

— Что?

Я обернулся, и увидел, нечто ужасающее, и фантастически нелепое одновременно. Вместо головы собаки, у этого пса, была моя голова. Мое лицо, мой взгляд, такой, испуганный, будто у ребенка, наблюдавшего, как его отец ссориться с матерью. Шея по-прежнему была пушистой, она плавно переходила в мою голову. Может, у меня теперь голова собаки?

— Что, это все значит?

— Скоро узнаешь.

Гамак начал наклоняться, он хотел сбросить меня. Туда, в бездну. Какого черта? Два дерева, нет, две дерево-ноги, встали над пропастью, и каждое дерево находилось по разные края этой ямы. Будто, гребаный Ван Дам, между двумя грузовиками Volvo, как в той рекламе. Гамак начинал трястись еще больше, еще сильнее. А, Iggy Pop по-прежнему напевал свою песенку.

[La la la la la la la la]

— Ну же, окунись в самую тьму своего разума, Эд, посмотри в эти глаза еще раз, знаешь, чьи они?

— Мне плевать, я хочу проснуться!

С этими словами, деревья сделали свое последнее, разрушающее все и вся, движение, и скинули меня в эту пропасть. Все замедлилось, листья летели около меня, ветки падали в бездну, а пес огорченно смотрел мне в глаза, словно он не ожидал, что я упаду.

— Нет! Нет! Неееет!

Я кричал, что есть силы, сердце колотилось, словно отбойный молоток, энергии было столько, что я мог обеспечить электричеством все Токио. Я пытался ее угомонить, но у меня не получалось, тогда… Произошло, что-то странное, фантастическое, ощущение походило на то, будто я только что испытал миллион оргазмов одновременно. Меня охватил ярко красный свет, я узнавал его, вдруг меня разорвало на миллиард кусочков, словно картину, которая состояла из кучи маленьких пазлов.

— ЧТО ЭТО ЗА ЧЕРТОВЩИНА?!

Заорал я, и из моих глаз, будто из двух беспощадно огромных прожекторов, появился туманно красный свет. Я просто хочу проснуться, и снова оказаться в такси, рядом с этим психом. Там мне нравилось больше. Хоть и это чувство, что я испытывал, летя в эту бездну, было незабываемо-необыкновенным. Мои глаза стали больше. Я ощущал, как увеличиваюсь в размерах, и теперь, мои глазища, и, правда, были двумя прожекторами. Я стал бездной, я превратился в нее. Вдруг, рядом с головой собаки, да, теперь она уже была собачьей, выглянула, из-под края гамака, моя голова. Черт, да это же и был я. Мое лицо было таким спокойным, руки, вцепившиеся до этого, в гамак, ослабли, и отпустили его. Стоп. Тогда, получается, там, на гамаке, всматриваясь в эти глаза бездны, я смотрел в свои глаза. Вооот дерьмо!

— Стой! Стой! Не смотри в…

Я проснулся. Твою мать. Я вздрогнул, в холодном поту, моя голова билась об пассажирское стекло, я был снова там, в этом проклятом такси. Что это только что было? Мои руки дрожали, как и челюсть, постукивая зубами, как тогда, когда я пьяный купался в минус десять градусов, еще в юношеском возрасте. Я еле дышал, ком в горле не давал пробиться кислороду, я уже думал все, это момент мой смерти. Но, нет. Не в этот раз, видимо. Я смотрел на свои руки, и осознавал, что я весь побледнел, у меня поднялась температура, и мне хотелось заблевать всю машину, но, боюсь, тогда бы мы ехали по подбородок в моей токсичной от таблеток блевотине. А это не безопасно. Хотя, я бы посмотрел на лица полицейских, которые нас остановили. Они от мерзости и запаха тогда бы тоже начали блевать, и мы блевали бы в друг друга, но, есть и плюсы, мы бы воплотили в живую сцену из Гриффинов. Стоп. Сейчас не об этом. Ком в горле растворился, и я смог нормально дышать, и, мне вроде как полегчало, хоть и мое бледное тело, свидетельствовало об обратном.

— Черт, что с тобой? — Само собой, таким пробуждением, я не остался без внимания любопытного таксиста.

Наверное, сейчас я походил на психа, а не он.

— Мне приснилось…

Видимо, речь еще не нормализовалась.

— Кошмар? Что там было такое? Ты выглядишь, как бледная жвачка, которую поживали и выплюнули, и она приземлилась в такое же бледное, собачье дерьмо. — Бледная жвачка. Интересно он подбирал эпитеты, наверное, все время, пока я тут помирал, придумывал. Еще и собачье дерьмо упомянул, меньше всего мне щас хотелось слышать обо всем, что связано с собаками.

— Да, и самочувствие у меня такое же… Как ты, и описал… — Гребаная отдышка.

— Я вижу, что тебе такого приснилось?

— Долго… объяснять.

— А мы куда-то торопимся?

— Вообще-то, да… Я еду на похороны, если ты не забыл.

— Ну да, точно. — Сказал он, с абсолютно полным равнодушием, и с такой интонацией, как бывает у людей, которые отмечают праздник, веселятся, а потом ты им напоминаешь о том, что после всего банкета, им придется тут все прибирать. В общем, в его голосе, чувствовалось то самое тяжелое: «Оуууу».

— Сколько я спал?

Черт. Я только сейчас заметил, угадайте, что играло по радио? Да, да.

[La la la la la la la]

— Часа три, наверное.

— Не плохо, скоро мы будем на месте.

— И да, выключи радио.

— Что, не нравится Iggy Pop?

— Знаешь, что-то разонравилось, имена эта песня.

— Ладно, странный ты какой-то.

Кто бы говорил, я не спускаю с тебя глаз, тебе просто повезло, что мне стало хреново.

— Это все, из-за таблеток, зря ты две закинул, я говорил тебе что…

— Да, да, да. Я помню.

— В следующий раз тебе не…

— Следующего раза не будет. — Надеюсь.

— Кто знает, судьба такая штука, непредсказуемая.

— В этом ты прав.

— Так, не расскажешь, что тебе приснилось?

— Пожалуй, нет. Я даже не хочу об этом вспоминать.

— М-да, бывает. Чего только наш разум не выдавит из своей извращенной фантазии, дабы позабавиться с нашими нервишками. Он такой, словно бездонная темная яма, полная неизвестной темноты, из которой вылетают демоны нашего воображения, и играются с нашими событиями и воспоминаниями, перемешивая их, будто профессиональный бармен, готовящий для тебя самый адский коктейль в твоей жизни.

Ни хрена себе, вот это он выражения подбирает, может, ему за меня вести мой дневник?

— Что? Что ты сказал?

— Мне повторить? — С усмешкой, спросил он.

— Что ты знаешь о ней?

— О ком? Что с тобой?

— Нет, ничего… Я… просто… В общем, не важно.

Он сказал про яму, ту самую бездну, может, он что-то знает об этом? Черт, моя паранойя развивается со скоростью гоночного болида, управление которого, я начинаю терять, мне бы сбавить обороты, и притормозить, пока я не обнаружил себя в ситуации, контроль которой мне уже не подвластен. Нужно расслабиться и наслаждаться поездкой.

— Ты меня пугаешь, может, мы приостановимся возле какого нибудь придорожного кафе?

Нет, нет, нет. Вы помните, что я вам рассказывал? Надеюсь, да, потому что мне не хочется повторять. Просто, оставлю номер страницы. См. стр. 49.

— Придорожного кафе?

— Да, ненадолго, ты приведешь мысли в порядок, а я перекушу?

Вы тоже упустили момент, когда мы с ним начали общаться, как старые добрые друзья? Не к добру это все.

— Ладно, это можно устроить.

Мне не нужно было подавать виду, что я что-то подозреваю, иначе он начал бы подозревать меня в том, что я что-то подозреваю, и мы оба вели бы себя подозрительно, от чего у нас у обоих разыгралась паранойя, у меня еще сильней, и мы бы переубивали друг друга. Знаете, это очень просто сделать. Заставить людей превратиться в зверей допотопных и чтобы они себя перебили. Берешь небольшую компанию людей, собираешь их в закрытом помещении, желательно не очень большом, дабы они всегда находились в зоне личного пространства друг друга, и говоришь им, что один из них болен очень опасным вирусом, который передается через рукопожатие, например, главное, чтобы они все поприветствовали друг друга, и все, каждый у каждого вызывает подозрения, они начнут валить все друг на друга, ругаться, а в конце глотки перегрызут друг другу. Или просто сказать им, что один из них убийца, в общем, вы поняли. Если подумать, есть два варианта событий, либо они переубивают друг дружку, либо, спустя несколько дней, у них образуется свое государство, со своими законами, и своим лидером. Одно из двух, третьего не дано.

— Давай, здесь свернем. Знаю, одно место, вполне не плохое.

— Что за место?

— «На пути к счастью»

— Это кафе?

— Ну да, скорее, блинная, но, там есть и другие блюда.

— Понятно. Есть мне все равно не хочется.

— А чего тебе хочется? — Что за вопросы? Мне хочется побыстрей приехать на место, и свалить подальше от этого ненормального.

— Чего мне хочется? Не знаю даже с чего начать. Спать? Закурить? Приехать? Проблеваться? Много чего.

— Поняяятно. В принципе, все это ты можешь сделать.

— Я и сделаю, скоро мы уже подъедем?

— Скоро, не торопи. Путь к счастью не близок, он очень далек, но, мы почти прибыли.

— Класс.

Я отвернулся к окну, закрыл глаза, и представил, как ложусь на свою мягкую удобную постель, одеяло обволакивает мое тело, подушка идеально подходит под форму моего черепа, так, что моя голова растворяется в ней, как сладкая вата во рту. По-моему, я уже приводил подобное сравнение, нет?

Мне казалось, что прошла целая вечность, с того момента, как я покинул свой дом. Но, время мчит так, что волосы дыбом. Все кажется таким томительным, медленным, но, однажды ты просыпаешься у себя в постели, и осознаешь, что тебе за тридцать. И эта мысль начинает вбиваться тебе в мозг ржавым гвоздем, не дающим тебе покоя. Тебе становится не по себе от этого, в твоей памяти твой восемнадцатый день рождения, ты молод, красив, амбициозен. Мир у твоих ног. Ты готов выпить все пиво мира, зацепить самую красивую девчонку, и умчаться с ней куда подальше. Провести всю жизнь путешествуя, занимаясь любовью, и смотря новенькие сезоны очередного крутого сериала. Вы молоды и романтичны, беззаботны и сильны, потому что вы есть друг у друга, и вам все нипочем. У вас в голове музыка, вы полны любви, которая делает вас счастливыми. Но, это все, растворяется в реальности, оставляя после себя жужжащую боль, и ощущение неполноценности, потихоньку превращающее вашу жизнь в один сплошной день сурка. Вот, ты лежишь в своей постели, смотришь в потолок, и жалеешь, что ты не Бенджамин Баттон. Круто, наверное, иметь второй шанс. Шанс исправить свои ошибки, вторая попытка, на пути к своему счастью. Ведь, мы не понимаем, насколько важно, не упустить время, ухватиться за него, как гребаная Мэри Поппинс за свой зонтик, и поддаться порыву ветра. К сожалению, все исчезает, и ничего не существует, что было вчера, остается невидимой картинкой, в наших воспоминаниях. С этой мыслью, ты однажды проснешься, и останешься валяться в постели целый день, смотря в потолок, и понимая, что ты сраный неудачник. Ленивая задница, которой дали шанс, а она отложила его в свой карман, новеньких брюк, ушла пить пиво с друзьями, и в пьяном угаре натворила глупостей и на все наплевала, а на утро, проснулась без штанов. И, нет, я не пытаюсь вас учить, и уж тем более не жалуюсь, ну, если только чуть-чуть. Просто, хочу сказать, что живите, как вам хочется, а никак получится, любите того, кого вам хочется, а не кого пришлось, и будьте с теми, кто уважает вас, и кого уважаете вы, и, может, тогда, вы не потеряете себя. Занимайтесь тем, что вам по-настоящему приносит удовольствие, тем, от чего вы будете чувствовать себя счастливым, вот и все. И, да, знаете, на самом деле, умирая, я точно буду знать, что я пытался. Пытался выпить все пиво мира. Это все, с остальным я как-то проеба…

— Все, мы приехали.

Таксист прервал мою грандиозную поучительную мысль, и смотрел в свое окно, не отрывая взгляд от блинной кафешки. Можно отдать ему должное, это кафе выглядело весьма уютно. Небольших размеров деревянное здание, окрашенное в белый цвет, со вставными пластиковыми окнами, и такой же пластиковой дверью, с большим окном, как в супермаркетах. А на крыше красовалась неоновая надпись, с названием кафе. Рядом с ней, была большая вращающаяся летающая тарелка, сделанная из блинов. Не в прямом смысле, конечно. Это было бы странно.

— Наконец-то, я давно обнаружил эту кафешку, и она сразу мне приглянулась.

— Как ты тут оказался? В такой глухомани.

— Я был здесь по работе, несколько лет назад, удачное стечение обстоятельств, так бы, я и не знал о ее существовании.

— Ты подвозил кого-то сюда?

— Нет, я был здесь по старой работе, которая была у меня до этой.

— М-да, занесло же тебя. Удивительно, что тут вообще есть посетители.

А они, к слову, были. Охренеть. Четыре машины стояло на стоянке, которая находилась слева от самого «На пути к счастью».

— Ты идешь?

— Да, сейчас, перекурю только.

— Ладно, я буду внутри.

— Ага.

Я достал сигарету, закурил, и, оглядевшись вокруг, еще раз удивился, что кто-то вообще знает об этом месте, и как все они его нашли? Кругом простирался на много километров густой лес, кафе находилось возле асфальтированной дороги, ведущей куда-то дальше. Окна кафе были довольно странными, для такого здания, они были панорамными, длинной почти во всю стену, из-за чего, было прекрасно видно, что творилось внутри. А внутри, собственно, ничего и не творилось. Кафе, как кафе. Ничего необычного. За столами сидели несколько доходяг, никто особо ни чем не выделялся, все наслаждались едой, и пили напитки. Из кафе вышел паренек, лет 25, в рабочей униформе, видимо, где-то поблизости была лесопилка, и он там работал. Это не мои навыки дедукции, просто, у него на форме была надпись: «Лесопилка Юрово».

— Ты, приехал с Олегом? — Неожиданно спросил меня этот парень.

— Ага.

— Да, ему нравится это место, это место всем нравится. — Он жутко улыбался, и смотрел на меня так, словно хотел сказать: «Если, ты скажешь что-то плохое про это кафе, я увезу тебя на лесопилку и превращу в тысячу мясных опилок».

— Понятно. — Сказал я, пожимая плечами.

— Олег, рассказывал про свою работу?

— Работу, таксистом?

— Нет, нет, — он опять жутко заулыбался, он что-то знает. — Про его предыдущую работу?

— Хотел, но, мне было не интересно.

— Зря, у него очень интересные истории, ты бы не пожалел.

Так, это уже странно, куда он меня привез?

— Эмм… Ладно, спасибо, что проинформировал.

— Да. Ну, я пошел тогда.

— Ага. Бывай.

Я кинул окурок в мусорку, что стояла на стоянке, и отправился в кафе. Войдя внутрь, я попытался взглядом найти Олега. Знаете, а здесь и в правду не плохо. Как только я вошел, зазвенела эта штука над дверью, которая висит в магазинах, кафе, парикмахерских, с помощью, которой работники слышат, как вошел посетитель. Она была выполнена в виде маленьких металлических НЛО. Деревянные столы с железной оправой вокруг и светлой скатертью, на которой была вышита летающая тарелка из блинов, та, что находилась снаружи. Эта фишка их заведения? Летающая тарелка из блинов? Мягкие диванчики, вместо стульев, приставленные друг к другу, как в американских кафе, большая стойка, где можно выбрать себе напиток, пофлиртовать с официантками и спросить пароль от вай-фай, если он здесь, конечно, был. Все было в приятных светлых тонах, с потолка свисали лампочки на проводе, дизайнерские, естественно, автомата с пластинками тут не было, но, музыка была соответствующей. На фоне играл Дин Мартин, когда я зашел, а сейчас заиграл Боб Дилан, с песней «Уносится прочь». Или, как ее еще можно интерпретировать «Витает в воздухе».

— Эд? — Окликнул меня Олег.

Я кивнул, подав знак, что я его заметил, и затем еще одним жестом показал, что мне нужно в уборную. Выглядело весьма странно.

Я отправился в уборную. Встав перед зеркалом, я умылся, и начал смотреть в отражение, как герои фильмов, в тот момент, когда их все задолбало. Кое-что интересное, я заметил в отражении, когда смотрел на себя, надеясь, что когда нибудь этот человек в зеркале, научиться справляться с трудностями жизни. В уборной было три кабинки, и три писсуара, и напротив них было огромное панорамное зеркало, в одной из кабинок была открыта дверь, и на стене над унитазом, была надпись. Я повернулся, чтобы посмотреть на нее, и там было написано следующее:

«Простите нас, нам пришлось сбежать, не оплатив счет, через окошко в уборной. Все было вкусно, и обслуживали нас хорошо. Когда нибудь я вернусь в это кафе, и отдам вам деньги. Я беден карманами, но богат душой. Обещаю».

Марк. 2007.

Вот это да. Интересно, он выполнил обещание? Прошло уже больше десяти лет. Это была бы удивительная история. Нужно поинтересоваться на этот счет, у официанток, или у того, кто здесь долго работает. И зачем вообще звать сюда свою девушку, в такую даль? Или он был не с девушкой, а с друзьями? Тогда возникает тот же вопрос. Больше удивляет то, что эту надпись не стерли, оставили здесь, каждому на обозрение. А вообще, это интересная деталь, наверное, когда это кафе станет заброшенным, или его снесут, я хотел бы, чтобы эта надпись осталась на этом же месте, а еще лучше перенести этот кусок стены в город, как памятник. Памятник человеческой совести.

Выйдя из уборной, мой взгляд устремился в сторону стойки, где стояла милая худенькая официантка, лет двадцати, блондинка, с большими зелеными и выразительными глазами, она что-то читала, внимательно погружаясь с головой в книгу. На ней была оранжевая униформа, с белым фартуком, который свойственен подобным заведениям. Пожалуй, у нее и спрошу о надписи в уборной. Только, нужно зайди издалека, так, чтобы не в лоб.

— Привет.

— Привет. — Ответила она, неприступным и невинным голосом.

Я будто заговорил с ангельским цветком, который был самым святым и неприкосновенным на всем земном шаре. В тихом омуте черти водятся, так?

— Что читаешь?

— Ремарк. Три товарища.

— Неплохой выбор.

Ни разу не слышал об этой книге.

— Да, мне тоже нравится.

— Слушай, а у вас там, в уборной на стене в кабинке над унитазом, надпись, ты, что нибудь знаешь об этом?

Я старался.

— Ага. — Ответила она таким тоном, будто ее каждый второй об этом спрашивает.

— И что ты знаешь?

— Что эта надпись… Находится в уборной на стене в кабинке над унитазом, и там написано о том, как парень, по имени Марк, со своей девушкой Евой, сбежали, не оплатив счет.

Очень смешно.

— Ха-ха. А, если серьезно? Ты же знаешь.

— С чего ты это взял?

— Ты сказала, что он был со своей девушкой Евой. Там об этом ни слова.

Меня не проведешь, я смотрел все сезоны Шерлока. С тем актером, имя которого, как бы ты не переделывал, или коверкал, все равно все понимают, о ком ты говоришь.

— Упс. Проговорилась.

— Это что, секрет, какой? Или вы сами написали эту надпись, чтобы все подходили и спрашивали о ней, а вы каждому новому любопытному посетителю, рассказываете совершено разные истории, и каждый раз имя девчонки, этого Марка, кем бы он ни был, настоящим парнем или плодом ваших фантазий, меняется на другое. Мне вы сказали, что ее звали Ева, а следующему поинтересовавшемуся, вы назовете иное имя?

— Что? Более идиотскую теорию в жизни не слышала.

Да ладно, теория вполне не плохая.

— А что, были другие?

— Были. И да, никакой это не секрет.

— Тогда расскажи.

— Зачем? Почему всех это интересует?

— Не знаю, почему вы не стерли эту надпись, чтобы об этом больше никто не спрашивал, если уж, вам так надоело каждый раз рассказывать эту историю?

— Потому что, это «фишка» — она лениво изобразила кавычки, подняв пальцы одной руки вверх, даже не сгибая их, по-прежнему, держа во второй руке книгу, — Нашего заведения.

— Понятно. Так, ты расскажешь?

— Что тебе рассказать? Что он пришел и вернул деньги? Или его сбила машина? Похитили НЛО? Он уехал на северный полюс и стал полярником? Его съел медведь? Или его укусил большой лесной пес, и он, превратившись в оборотня, сожрал свою семью, не смог с этим смириться, и ушел жить в пещеру, и стал отшельником? Какая версия, удовлетворит вас…?

— Эд.

— Эд. Какая?

— Последняя версия, с оборотнем, была весьма странной. И еще, почему ты поставила версию с НЛО, раньше, чем версию с полярником и медведем, у вас людей НЛО похищают каждую неделю? По-моему, версии должны идти в порядке от самого обычного до самого странного и абсурдного?

— Чего? Какая, блин, разница? Кому вообще на это не наплевать?

— Ну да. Наверное.

— А версию с оборотнем ни я придумала, она основана на местной легенде.

— Легенде? Страшной и жуткой городской легенде?

— А вы что, не местный?

— Нет, я приехал сюда по делам.

— Понятно, как вы вообще узнали об этом кафе. О его местонахождении знают только те, кто давно здесь живет, и то, не все.

— Мне рассказал об этом месте таксист, который везет меня до города.

— Олег?

— Да, как вы узнали?

— Он привозит сюда своих пассажиров, если они ему понравились, как люди, и показывает это место, так что, можешь считать себя полноправным членом клуба. — Она заулыбалась, и эта улыбка способна прожечь твое сердце насквозь, и образовать в нем сгусток света и энергии, от которой ты приходишь в восторг.

Такие улыбки редко встречаются. Словно, она забирает у тебя все плохое, отдавая нечто большее взамен. Черт, я даже не заметил, как она протянула мне руку, наверное, чтобы поздравить с тем, что я член какого-то там клуба, пока я пялился на нее, как идиот.

— А, да, круто. — Сказал я, пожимая ее идеально нежную и компактную ручонку, своей потной ручищей.

— Так, что там на счет легенды?

— Точно. Нет, это не легенда из разряда жутких городских легенд, она о том, что давным-давно…

— Ладно, тогда не интересно. — На самом деле, я бы послушал все, что угодно, лишь она продолжала улыбаться и говорить. И держать мою руку. Но, это было бы совсем уж странной просьбой.

— Как хочешь, ты все равно еще не раз о ней услышишь от местных жителей, так что, тебе придется ее узнать.

— Ладно, сейчас времени у меня нет, но, если я окажусь здесь еще раз, по какому-то необыкновенному стечению обстоятельств, обязательно выслушаю эту историю.

— Хорошо, как скажешь.

— Ах да, откуда ты знаешь Олега? Ты не первая, кто говорит мне о нем, в этом кафе.

— Знаешь, красавчик, — здесь без кавычек, не надейтесь, — у меня тоже нет времени, ты можешь и сам у него спросить.

— Ну ладно, так и сделаю.

— Ага, приятно было поболтать. — Она еще раз улыбнулась, и я почувствовал, как мое сердце зажглось и растворилось в гуще кремового пудинга, заставляя меня чувствовать облачную легкость и дрожь по всему телу. Черт, ненавижу кремовый пудинг.

— И мне, надеюсь, еще увидимся, и ты расскажешь, что там за легенда такая.

— Да, я тоже. — О, господи, эта улыбка!

Я отправился за стол, где сидел Олег, и доедал порцию блинчиков, с каким-то густым желтым джемом.

— Ну как?

— Как, что?

— Это место, нравится?

— Да, неплохое.

— Оно чудесное, советую попробовать блинчики, это просто нечто.

— В другой раз.

— Другого раза может не быть.

— Почему?

— Хрен знает, куда тебя жизнь заведет, если есть возможность вкусно поесть — сделай это.

Похоже, не только у меня были свои правила.

— Наверное. Слушай, официантка сказала мне, что ты привозишь сюда людей, эмм… которые тебе понравились?

— Какая официантка?

— Та, что блондинка, с необычайно красивой улыбкой.

— А, Ева, да, улыбка у нее и, правда, красивая. Но, она дикая болтунья.

— Ее зовут Ева?

— Ага, а что?

— Да так, ничего.

Вот это да. Может, это она когда сбегала со своим парнем, из этого заведения, не заплатив за счет? Или, она просто решила подшутить.

— Знаешь, ты здесь бываешь не редко, так?

— Да, наверное.

— Один паренек на парковки, интересовался у меня, не рассказывал ли ты мне, о своей предыдущей работе, мне показалось это странным.

— А что здесь странного?

— Зачем ему вообще это спрашивать?

— Мне то, откуда знать.

Его ответы были короткими и однозначными, что-то с ним не так. Что у него за работенка такая была?

— Ладно, проехали. Закажу себе кофе.

— Ага, давай. А я, пойду до машины, нужно взять бумажник.

Я промолчал, лишь утвердительно кивнул, и подозвал официантку. И нет, это была не та блондинка. Ко мне подошла женщина в возрасте, шатенка, и… обычная официантка, ничего примечательного я не заметил, так что, просто представьте женщину лет 45—47, работающей официанткой в придорожном кафе.

— Здравствуйте.

— Доброе утро, можно мне чашку кофе?

— Какой? — Ее улыбка была искренней, но, когда она шла к моему столу, выражение ее лица было таким, словно она работает здесь лет десять, и ей все до чертиков надоело. Официантки умеют состроить на своем лице фальшивую улыбку, ведь им нужно улыбаться всегда, глядя клиенту в глаза, и думая, как ее все задолбало, и как она хочет побыстрее уволиться нахрен с этой работенки, и с чистой совестью отправиться на пенсию.

— Не знаю, Американо.

— Как скажете, через две минуты будет готово.

— Спасибо.

Официантка, на бейджике которой, красовалось имя «Светлана», быстрым шагом отправилась за стойку, варить мой кофе. Кстати, у Евы бейджека не было. Я как-то об этом даже не подумал.

Тем временем, я посмотрел в окно, и увидел, как Олег капаясь в машине, на заднем сидении, что-то торопясь искал, затем он огляделся вокруг, и, заметив, как я смотрю в его сторону, помохал мне, жестом дав понять, что бумажник найден. Он вошел в кафе, и сел за мой столик.

— Ну как здешний кофе?

— Ожидаю в нетерпении, пока мне его принесут.

— Хорошо, но, нам нужно поторопиться, если ты хочешь успеть во время.

— С чего такая спешка?

— Нет, я не тороплю, просто, у меня в городе, куда ты едешь, есть заказ, меня там будут ждать в определенное время.

— И что мне делать? Брать кофе с собой?

— Нет, просто не задерживайся, я буду ждать тебя в машине.

— Ладно, понял.

Олег вышел из-за столика, оплатил счет, и отправился на улицу, к своей машине.

— Вот, ваш кофе.

— Спасибо.

— Что нибудь еще?

— Нет, это все.

— Можно сразу счет? — Добавил я.

— Конечно, сейчас принесу.

Она сбегала в комнату за стойку, пробыла там минуты две, вышла со счетом в руках и принесла его мне.

— Вот, ваш счет.

— Благодарю.

Она улыбнулась и упорхала обслуживать другой столик.

Наверное, это самый интересный диалог, который вы слышали, или видели в других книгах, за всю вашу жизнь? Ну, что поделать, иногда, разговор с официанткой — это просто разговор с официанткой. Без деталей, без красноречивых фраз, без интриги. Не думайте, что вся книга должна быть сгустком экшена или каждая фраза должна быть такой, словно ее вырвали из фильмов Тарантино.

Я допил свой кофе, вложил деньги в счет, оставив немного чаевых, и вышел на улицу, вдохнул полной грудью, насколько позволяли мне вдыхать мои прокуренные легкие, свежего и отрезвляющего лесного воздуха, и достав сигарету, пошел на парковку.

— Какого хрена?!

Мое сердце постучалось в мою грудную клетку со словами: «Сейчас я пробью своими ударами ко всем чертям его грудную кость, и оттуда вылетит красная бьющаяся в судорогах птичка, напоминающее человеческое сердце».

— Извини, не хотел тебя испугать.

— Что ж, у тебя прекрасно, получается, делать то, чего ты не хотел делать!

— Как и у тебя, Эд.

— Да пошел ты!

— Да ладно тебе, не злись.

Если вы еще не догадались, хотя, возможно, уже предположили, завернув на парковку, я увидел, как там сидит этот сраный воображаемый пес, с таким лицом, будто работает здесь парковщиком, и я задолжал ему пятнадцать рублей. Собственно, собак я не боюсь, но, он не всегда выглядит как собака, по крайней мере, пока ты не осознаешь, что это перед тобой, он будет выглядеть, как деформированная собака. В общем, не знаю, как объяснить, знаете, если долго всматриваться в зеркало при тусклом освещении, то вскоре ты начнешь замечать, как твоя физиономия начнет немного «плыть»? Один глаз начнет съезжать вниз, нос начнет уменьшаться или вовсе тебе покажется, будто твое отражение улыбается, или оно начнет полностью меняться, выражение лица, деформироваться. Но, как только ты врубишь свет, все снова встанет на свои места. Это как клишированный чертов скример, в фильмах ужасов, когда женщина едет с ребенком в автомобиле, ребенок сидит на заднем сидении, она мельком смотрит в зеркало заднего вида, и видит изуродованное лицо своего дитя, она оборачивается, и видит, что все в порядке. Лицо ее чадо вновь выглядит абсолютно нормальным, но осадок все равно остался. С этим псом точно так же, если заметить его краем глаза, он будет выглядеть, словно разобранный кубик Рубика, в виде собаки, но, когда ты повернешься в его сторону, и полностью сфокусируешь на нем свое внимание, он будет выглядеть, как обычный пес.

— Не злись? Не злись?!

— Да-да, я появился внезапно и напугал тебя, но, я здесь, чтобы помочь тебе.

— Причем здесь это? Ты что с моими мозгами вытворял? Ты помнишь? Тот сон? Ты был в нем.

— Что? Я тебе приснился, я польщен, неужели, я настолько въелся в твою голову? Вцепился, словно клещ, не так ли?

Да, въелся, если быть точным, вцепился в мои мозги, словно… Черт, он опередил мою мысль, я подумал о сравнении с клещом, буквально на долю секунды позже, чем он это уже сказал.

— Ты со мной в эти игры не играй! Мы не друзья, мы никто, ты плод моего воображения, и я могу тебя просто уничтожить, перестав о тебе думать.

— Ты вообще в курсе, что это не так работает? Ты сейчас наговорил сплошных фраз-клише, которые говорят персонажи фильмов и книг, видящие постоянную одно и ту же галлюцинацию, в виде другого персонажа.

Конец ознакомительного фрагмента.