Продавец родины

Николай Леонов, 2013

В Москве в аварии погиб директор оборонного предприятия Андрей Вертянин. Криминалисты осмотрели место происшествия и дали инциденту однозначную оценку: несчастный случай. Дело было закрыто. Однако вдова Вертянина с выводами криминалистов не согласилась. Расследование было порцчено лучшим сыщикам – полковникам Гурову и Крячко. Слелователи с азартом принялись за работу и в первую очередь решили навестить конкурентов Вертянина, дела которых пошли с недавних пор в гору…

Глава 3

К пятнадцати часам Гуров и Крячко прибыли в кабинет Орлова с предварительным докладом о проделанной работе. Выслушав оперов, тот сокрушенно констатировал:

— Считай, ничего реального… Знаете, я уж и сам подумал: может, и зря взвалил на вас этот хомут? Может, и зря мы влезли в это дело?

Лев чуть пожал плечами и сдержанно отметил:

— Как сказать… У меня по поводу реальности факта гибели Вертянина сомнений пока не слишком много. А вот по части того, что погиб он не без помощи со стороны, сомнений уже почти не осталось. Во-первых, как явствует из информации Стаса, в тот день Вертянин не был сильно пьян. Во-вторых, даже «под градусом» он ездил всегда достаточно осторожно. Это не его стиль — мчаться под сто восемьдесят — двести в час, рискуя остаться без головы. Тут действительно очень многое не вяжется.

— Не знаю почему, но я отчего-то почувствовал, что дело это — и впрямь реальное, — неожиданно объявил Станислав, горделиво скрестив руки на груди. — Особенно после разговора с Суконцевой. Что-то в ее словах мне не понравилось, в чем-то она мутит… И здо-о-рово мутит!

Лев и Петр молча переглянулись, как если бы у Станислава на их глазах вдруг появился нимб и отросли лебединые крылья.

— Ты это серьезно? — с некоторой долей сомнения, осторожно уточнил Орлов.

— А ты знаешь, почему он так начал думать? — рассмеялся Гуров.

— Небось красотка из бухгалтерии приглянулась, и он решил попытать с ней счастья? — слегка съязвил Петр.

— Нет, у него теперь есть особый талисман, который помогает в раскрытии уголовных дел, — с утрированной торжественностью уведомил Лев.

— Да ну-у?! — Орлов с интересом воззрился на Стаса. — Ну-ка, ну-ка! Расскажи, это интересно.

Пожав плечами, Крячко в общих словах рассказал об утренней встрече с жительницей Алтая.

–…Подарок лежал у меня в бардачке, а когда я уже подъезжал к их стоянке, сам не знаю почему, но его вдруг захотелось взять с собой. Вот захотелось, и — все тут! Ну, я его и положил в карман пиджака. Кстати, начальник их охраны тоже какой-то излишне дерганый. Тоже появилось ощущение какой-то мути. Что-то он недоговаривает, хотя сказать ему, кажется, есть еще что.

Петр выразительно пожал плечами.

— Чудеса в решете! — лаконично констатировал он. — Ну, что ж… Если эти всякие ваши амулеты позволят раскрыть дело, то… Я только — «за»! Хоть серо-буро-малиновую магию используйте, но чтобы результат был. Кстати, официально, для министерства, вы ищете доказательства лишь того, что смерть Вертянина не была случайностью. Не говорить же им о том, что мы поверили в похищение изобретателя с подменой его другим человеком! Кто узнает — засмеют.

Вернувшись к себе, опера наметили план действий на следующий день. Стас брал на себя изучение биографии и личных связей Ирины Суконцевой и начальника охраны «Полюс-Вектора». Гуров же решил встретиться с темпераментными джигитами и проверить их алиби, а также посетить «Пламя-Дельту». Ну а пока он решил обзвонить иностранных знакомых Вертянина. Да и некоторых других, из числа соотечественников.

— Ты сейчас идешь в наш отдел связи? — зачем-то сунув руку в карман, уточнил Станислав. — На, возьми камушек — вдруг пригодится? Хотя бы по части того, что врут они тебе или нет.

Всучив Льву свой алтайский сувенир, он отправился в информотдел, чтобы затребовать данные по заинтересовавшим его людям и объектам. Ну а Гуров, повертев в руках непонятного вида и происхождения минерал, обронив непонятно кому адресованное: «А, ладно!..» — сунул его в карман и зашагал в сторону отдела связи.

В небольшом кабинете, где электронным хозяйством заведовала капитан Хворостинина, все стены и потолок были в разноцветных пучках проводов, а на столе громоздилось около десятка телефонных аппаратов. По углам высились шкафы коммутаторов и устройств кодирования и декодирования уходящих и принимаемых сигналов. Набрав по просьбе Гурова первый из номеров — первой под руку попалась визитка венгра, — Хворостинина протянула ему телефонную трубку. После череды из нескольких долгих гудков в трубке что-то щелкнуло, и раздался хорошо различимый голос, как если бы говоривший находился рядом, в этой комнате, который по-английски, неспешно расставляя слова, произнес:

— Я у телефона. Здравствуйте!

Матефи о гибели Вертянина уже знал — ему рассказал об этом их общий знакомый, который еще в апреле приезжал в Париж. Тот был однокурсником погибшего, уже давно работал не по специальности, уйдя в сферу туристического бизнеса. Собственно говоря, он их с Шандором и познакомил. Окончательного мнения о причинах гибели Вертянина у Матефи так и не сложилось. Но в большей степени он склонялся к его злонамеренному устранению руками каких-то негодяев.

–…Он слишком любил жизнь, чтобы вот так глупо ею рисковать, — однозначно заключил собеседник Гурова.

Бьерн Эндвердсон звонку из России явно был не очень рад. Вернее, совсем не рад. Стокгольмский профессор говорил отрывисто и торопливо — английскими словами сыпал, как горохом. Гуров с трудом улавливал сказанное им, но сразу же ощутил неприязненную раздражительность в голосе собеседника. Тот явно был очень недоволен его вопросами о Вертянине.

Да, о гибели господина Вертянина он наслышан. Ну и что? Он тут при чем? Переехал бы Андрэ в нормальную, цивилизованную страну и жив бы был до сих пор. И вообще, что это за мода вторгаться в личную жизнь гражданина другой страны?

–…Но вы же с ним, насколько мне известно, были чуть ли не друзьями? — спросил Лев абсолютно невозмутимым тоном.

Похоже, эта невозмутимость стала для его шведского собеседника чем-то наподобие мулеты тореадора для разозленного быка. Эндвердсон категорично заявил, что друзьями они с Вертяниным никогда не были уже потому, что тот не умел ценить хорошего к себе отношения. Поняв, что чего-то более интересного и стоящего от расходившегося европейского «общечеловека» ему не добиться, чтобы поставить в этом разговоре последнюю точку, абсолютно невинным тоном Гуров поинтересовался:

— Господин Эндвердсон, у меня такое ощущение, что представители Швеции до сих пор обижены на русских за далекое прошлое, за ту горячую встречу, которую мы вам устроили под Полтавой.

Несколько мгновений в трубке царила гробовая тишина, после чего раздались какие-то ругательства на шведском, оборвавшиеся короткими гудками. Беззвучно смеясь, Хворостянина показала сразу два больших пальца, поднятых вверх, — супер!

Сделав еще несколько звонков по номерам телефонов, списанным с блокнотов, ничего дельного он разузнать не смог. Один из абонентов был явно в состоянии перепоя, поскольку едва мог ворочать языком. По двум номерам ответили женские голоса, причем их «алло» прозвучало в столь мурлыкающем ключе, что продолжать с ними общение Лев счел опасным. По трем последним номерам вообще никто не откликнулся.

Пройдя в информотдел, Гуров в его дверях столкнулся со Стасом.

— Ну, как? — выжидающе глядя на Льва, поинтересовался тот.

— Не сказать, чтобы очень… — Гуров досадливо отмахнулся. — Хотя, судя по разговору с Эндвердсоном, что-то там нечисто. Он сразу отчего-то занервничал, задергался. Ощущение такое, что у этого профессора рыльце в пуху. Сейчас хочу попросить ребят, чтобы разыскали его подноготную. И… Возвращаю твой «детектор истины».

Он достал из кармана камень и протянул Станиславу.

— Как он тебе? — сунув в карман свой увесистый «детектор», Крячко с интересом воззрился на приятеля. — Хоть что-то почувствовал? Ну, какие-то там токи, флюиды?

— Честно? — Лев, смеясь, развел руками. — Может, я очень уж толстокожий, но… Чего-то особенного не ощущал. Хотя… Вот когда говорил с Эндвердсоном, то как будто более четко прочувствовал его настроение. Да!.. — слегка приврал он, заметив, как разочарованно скис его приятель.

— Ну, вот видишь! — Стас вновь воспрянул духом и с довольной улыбкой направился в их служебный кабинет.

Войдя к информационщикам и «хакерам», Гуров поручил им к утру следующего дня найти исчерпывающие данные по профессору Эндвердсону.

–…Свяжитесь с ГРУ, с СВР, с ФСБ — кто что сможет дать, — порекомендовал он. — Также нужно найти материалы дела о хулиганстве у проходной предприятия «Полюс-Вектор-FLI», которое было совершено в ночь с тридцатого на тридцать первое декабря прошлого года.

С Таканаро Киано Лев смог созвониться только поздним вечером — негоже было среди японской ночи поднимать на ноги ни в чем не повинного токийца. А вот в двадцать три по Москве, когда в Японии уже вовсю светило солнце, звонок был вполне уместен. После нескольких долгих гудков в трубке что-то щелкнуло, и раздался хорошо различимый голос, который что-то произнес по-японски.

— Господин Таканаро Киано? — по-русски спросил Гуров и, услышав чуть удивленное «да», поздоровался: — Доброе утро!

— Здравствуйте! — хотя и с сильным акцентом, но вполне внятно ответил его собеседник.

— Вас беспокоит сотрудник московской полиции Лев Гуров, который занимается расследованием причин гибели вашего знакомого, господина Вертянина. Вы знаете о том, что с ним произошло?

— Да, я знать об этот печальный происшествий из Интернет. Там быть рассказ наш корреспондент агентства Киодо Цусин. Я звонить госпоже Надежде, но так и не дозвониться. Если вам это не трудный, передать ей пожалуст мой соболезнований.

Пообещав выполнить его просьбу, Лев спросил своего собеседника, что тот думает о случившемся. Нет ли у него информации о том, что кто-то мог желать смерти инженеру Вертянину? Немного подумав, японец резюмировал, что талантливые люди очень часто оказываются в роли громоотвода, притягивающего к себе громовые стрелы, и поэтому он не исключает вероятности того, что гибель Вертянина могла быть следствием чьего-то злого умысла. Кстати, именно эту версию выдвинул и побывавший на месте гибели русского инженера японский журналист. Поблагодарив собеседника, Гуров положил трубку. Из всех троих теперь в его поле зрения как сыщика оставался лишь швед Бьерн Эндвердсон.

* * *

…Утром следующего дня Лев примчался на работу, как и обычно, рано. Даже не заглянув в свой кабинет, он поспешил к информационщикам. Те тоже еще только пришли на работу и, о чем-то переговариваясь, не спеша включали компьютеры. Пронзительно пищали «бесперебойники», деловито гудели системные блоки, вспыхивали экраны мониторов.

— Ну, что там у вас, ребята? Что вчера удалось найти? — войдя в их кабинет и поздоровавшись, спросил он, окинув взглядом стены, на которых висели образцы распечатанных на принтере всевозможных карикатурных рисунков на темы офисной жизни, и не только.

— Дело о хулиганстве разыскали — прямо сейчас можем сбросить на флешку. Или лучше отправить по Сети? — откликнулся один из «хакеров». — А вот с этим шведом — чуть сложнее. Из открытых источников мы кое-что накопали. А вот из архивов спецслужб взять ничего не удалось. Нужен личный запрос начальника главка, хотя бы по почте с электронной подписью Петра Николаевича.

— Добро, запрос будет! — кивнул Гуров. — Давайте, сбросьте на флешку все, что уже есть.

Войдя в свой кабинет, он включил ноутбук и, пока электроника настраивалась на работу, набрал номер Орлова. Объяснив, какой именно запрос требуется информотделу, Лев напомнил:

— Ты вчера собирался связаться с ФСБ по поводу гибели Вертянина. Говорил с ними? Нет?

— Лева, я звонил, но моего товарища на работе не оказалось — был в отъезде. А это дело, сам понимаешь, весьма деликатное, и с кем попало его обсуждать не будешь. Верно? То-то же… Но все равно спасибо, что напомнил. Честно говоря, с этими нашими делами утром из головы как-то вылетело. Стаса там еще нет? Ну, ладно, дергать сейчас вас не буду. Но после обеда ко мне зайдите обязательно. Чтобы я хоть как-то представлял ход расследования.

Подключив флешку и открыв нужную папку, в открывшемся окне он увидел целую россыпь файлов — протоколы, объяснительные, очные ставки, характеристики, фотографии… В этот момент хлопнула входная дверь. Гуров поднял голову и увидел даже не вошедшего, а ворвавшегося в кабинет Станислава.

— Лева, здорово! — широко улыбаясь, бравурно воскликнул тот.

— Здравствуй, Стас-ананас! — обменявшись рукопожатием, с абсолютно серьезным видом ответствовал Лев.

Сменив улыбку на недоумение, Крячко озадаченно почесал затылок.

— Хм… А почему именно «ананас»? — насторожился он.

— Позавидовал тому, какую оригинальную рифму ты придумал — «Лева-здорово», — Гуров развел руками. — Вот… И чтобы реабилитировать себя, взял да и срифмовал тебя с очень вкусным и полезным фруктом. Заметь — тропическим и недешевым! А что, тебе не понравилось?

— Понравилось, понравилось!.. — поморщившись и как-то неопределенно отмахнувшись, Стас направился к своему столу. — Что, у «хакеров» уже был?

— Да, уже начал работать с материалами дела, — Лев указал взглядом на свой монитор.

— Вот черти оперативные! — зевнув и с хрустом потянувшись, он остановился в раздумье. — Ну, что? Надо тоже идти-и-и…

— Не выспался? — Гуров понимающе усмехнулся.

— Выспишься тут! — Станислав сокрушенно помотал головой. — Вчера вечером — просто, без задних мыслей — подвез одну симпатяшку до ее дома. От денег, естественно, отказался — я же не бомбила какой-нибудь! И она зазвала к себе на чашку чаю…

— Ну и?.. — Лев окинул его ироничным взглядом, уже заранее зная о финале чаепития.

— Ну и «прочаевничали» до трех ночи! — с некоторой даже досадой Крячко сердито рубанул рукой. — Хотя… Грешно было бы сказать, что «чаепитием» я остался недоволен. Фантастическая женщина. Огонь! Только вот… Блин! Теперь спать буду на ходу…

Он ушел в информотдел, а Гуров углубился в изучение дела о «хулиганских действиях, совершенных студентами Московского государственного института права Эльдиевым Гаджи Аминовичем и Магометовым Хасаном Ахмедовичем, в отношении сотрудницы страховой компании «Гарант-Доверие» Новиковой Юлии Витальевны». Как явствовало из материалов дела, согласно показаниям будущих юристов, те, проезжая по улице и увидев одинокую, очень привлекательную девушку, испытали опасения в плане того, что она может стать жертвой нападения каких-нибудь негодяев. Поэтому они решили довезти ее до дому, причем с самыми чистыми и бескорыстными помыслами.

Однако девушка понять их не захотела и отказалась от предложенной помощи. Тогда благородные юноши решили взять инициативу в свои руки и принудительно обеспечить ее безопасность. «…Если бы я увидел самоубийцу, сунувшего голову в петлю и насильно, вопреки его желанию, снял бы ее с его шеи, неужели и тогда я бы стал субъектом преследования со стороны правоохранительных органов?..» — философски вопрошал один из них в своем письменном протесте по поводу задержания.

И как далее поведали «спасатели одиноких девушек», в тот самый момент, когда они, в поте лица, усаживали «спасаемую» в свое авто, на них внезапно напал какой-то «агрессивный, неадекватный мужик», который, применив запрещенные приемы, нанес им «тяжкие телесные повреждения».

Очень интересной показалась Гурову характеристика из вуза, адресованная суду, в которой студенты третьего курса Эльдиев и Магометов характеризовались как «…дисциплинированные, вежливые молодые люди, показавшие себя с наилучшей стороны. В частности, как активные участники общественной жизни института, как отличные спортсмены, не раз защищавшие честь вуза на городских соревнованиях». Также Эльдиев и Магометов были отмечены и как непременные участники художественной самодеятельности.

Под характеристикой стояла подпись проректора по учебной и воспитательной работе. Имелось в деле и заявление некоего Общественного совета кавказских диаспор с ходатайством о снисхождении к «юношам», которыми двигали «самые искренние и благородные мотивы», но которых просто «не захотели правильно понять».

Весьма интересным оказалось досье на профессора Стокгольмского института физики плазмы Бьерна Эндвердсона. Как явствовало из различных газетных публикаций, этот ученый муж был чрезвычайно радикальных убеждений. В его кабинете одно время даже висел портрет Адольфа Гитлера, который ему пришлось убрать после скандальной публикации в одной левой газете. Кстати, не более чем через месяц в редакции этого издания вспыхнул пожар, причины которого установить так и не удалось. Следствие признало причиной возгорания неисправную электропроводку, хотя газетчики напрямую обвиняли Эндвердсона в организации поджога.

«О-го-го! — мысленно резюмировал Гуров. — А мужичок-то этот вовсе не простой… Значит, есть резон поискать его контакты в России. Вон оно как! Фюрера он очень обожает…»

В еще одной публикации, которая вышла в крупной датской газете, рассказывалось о книге, год назад изданной Эндвердсоном, под характерным заголовком «На пути к четвертому рейху», где он обосновывал свою позицию, согласно которой Европа в ближайшее десятилетие вступит в «эру консолидации и суперинтеграции», причем особого рода. Дабы не быть обвиненным в восхвалении нацизма, он не стал называть политические течения, каковые, по его мнению, и станут идеологической силой этой самой «суперинтеграции», а лишь намекнул о свойственной им цветовой гамме коричневых тонов.

А центристская французская газета, рассказавшая о сегодняшней деятельности Эндвердсона, особо подчеркнула тот факт, что целый кусок прежней жизни профессора до сих пор остается загадкой для очень многих. Никто точно не мог сказать, где был и чем он занимался в течение целого десятилетия — с девяносто пятого по две тысячи пятый год. Имелись лишь предположения, что Эндвердсон был одним из ведущих специалистов секретной лаборатории США, где принимал участие в разработке тектонического оружия. Сама статья называлась весьма характерно: «Так кто же вы, профессор Эндвердсон?»

Зайдя в информотдел и поручив «хакерам» выяснить географию посещений России Эндвердсоном — в каких городах бывал, в каких научных симпозиумах участвовал, с какими научными организациями и конкретными учеными поддерживал отношения, Гуров отправился в юридический институт.

Припарковав машину у длинной вереницы преподавательских и студенческих авто, Лев показал на проходной свое служебное удостоверение и проследовал в ректорат. Выяснив, кто куратор группы, в которой занимаются Эльдиев и Магометов, он разыскал в одном из коридоров, по которым без конца курсировали компании студентов, дверь с табличкой «Доцент В.А. Химлина». На его стук из-за двери донеслось несколько манерное:

— Вай-дите!

Открыв дверь, Гуров увидел молодящуюся блондинку с обилием перстней, браслетов, цепочек, кулонов при увесистых серьгах в ушах. Для полноты картины не хватало только лишь вдетых в нос больших колец, как это делают в иных туземных племенах. Увидев рослого незнакомца, блондинка выжидающе измерила его взглядом и, проигнорировав сказанное им «здравствуйте», с ходу поинтересовалась:

— Принесли?

— Принес… — мгновенно поняв, что к чему, Лев кивнул и сунул руку за пазуху.

— Давайте! — выпятив губы, важно кивнула блондинка, открывая ящик стола.

Гуров с многообещающей улыбкой достал удостоверение и развернул его перед самым носом хозяйки кабинета. Та, разом утратив весь свой форс и дутый фасон, на какой-то миг словно окаменела, после чего, позеленев, мгновенно захлопнула ящик и задвигала руками, явно не зная, что с ними делать — то ли спрятать под столом, то ли сделать вид, что на пальцах ничего нет. Беспомощно подвигав ртом, она наконец-то спросила:

— А-а-а… Вы… Кто? Разве вы не Борис?

— Нет, я не Борис. А что, Борис собирался оплатить переэкзаменовку своего чада? — спросил Лев как о чем-то само собой разумеющемся.

— Гражданин! Что вы себе позволяете?!! — наконец-то решившись перейти в наступление, со скандальными нотами в голосе, повысив тон, огрызнулась блондинка. — Вы по какому вопросу?

— Вы куратор группы, где учатся Магометов и Эльдиев?

— Д-да… А что? — нервно стиснув пальцы, встревоженно спросила хозяйка кабинета.

Гуров напомнил ей о прошлогоднем происшествии у проходной «Полюс-Вектора», участниками которого стали ее подопечные.

— Ах, во-он вы о чем… — многозначительно протянула блондинка. — Но я не понимаю, с какой стати вы надумали ворошить прошлое? Девушка согласилась с тем, что молодые люди просто-напросто не очень удачно выразили свою готовность ей помочь, приняла их извинения… Суд, хотя в этом никакой необходимости не было, вынес им наказание — крупный штраф и по полгода условного срока. Парни искренне переживали и до сих пор пребывают в недоумении — за что ж их так?

— Кажется, я понял, кто автор той блестящей характеристики, что была направлена в суд… — не скрывая сарказма, отметил Лев. — Если опираться на написанное там, то этим двоим хоть сейчас можно присвоить звание заслуженных святых. Вот только я не знаю, чем было простимулировано ее написание — искренним убеждением в том, что эти отморозки и в самом деле порядочные люди, или конвертами, периодически бросаемыми в ящик вашего стола.

Передернув плечами, хозяйка кабинета желчно поморщилась и уведомила своего настырного гостя о том, что он все совершенно неправильно понимает. Оказывается, она ссудила некоему Борису — родственнику ее хорошего знакомого, без процентов и обязательств, двадцать тысяч рублей. И вот он сегодня должен был их занести. Только и всего.

Впрочем, ощущая внимательный, ироничный взгляд гостя, она изображала благородное бескорыстие, замешенное на простоте и наивности, на уровне сценической игры плохой актрисы провинциального театра позапрошлого века. Разве что без закатывания глаз и заламывания рук…

— Госпожа Химлина, все это очень интересно, — резюмировал Гуров, покачав головой. — Но я думаю, очень скоро вашей шарашкой — юридическим вузом в данный момент назвать ваш институт я никак не могу — очень плотно займутся соответствующие структуры МВД. А пока что я хотел бы увидеть этих двоих «кристально чистых юношей».

— Да, да, конечно!.. — трясущимися губами пролепетала та, спешно набирая чей-то номер. — Светочка, найди, пожалуйста, Гаджи Эльдиева и Хасана Магометова. Да, да, срочно! Очень нужны!

Минут через десять в кабинет после короткого стука ввалились двое типичных ломовиков — крупных парней с южным типом лица, удивленно воззрившихся на незнакомого человека, который с непонятным интересом смотрел в их сторону.

— Здравствуйтэ, Вэнера Ардальоновна! — заговорил один из них. — Ви нас визывали по поводу этого зачета-мачета? Так, тэма уже все — закрыта. Ми уже дагаварылись…

— Гм-гм!.. — преувеличенно громко Химлина перебила своего студента, и тот, догадавшись, что лучше держать язык за зубами, сразу же замолчал. — Н-нет, молодые люди, мне вас пришлось пригласить по-о-о… другому вопросу. К вам — сотрудник… Э-э-э… Ну, я думаю, он сам вам все расскажет. Я вам не помешаю? — спросила она Льва.

Тот молча отрицательно качнул головой и взглядом указал студентам на места напротив себя. Представившись и напомнив события минувшей зимы, Гуров поинтересовался:

–…Так где вы были двадцать седьмого марта текущего года с утра до пятнадцати часов дня?

Парни, недоуменно переглянувшись, разом возмущенно загалдели о том, что, во-первых, как они, до предела перегруженные учебой, могут вспомнить события почти полугодичной давности?! Во-вторых, с чего это он взял (этот — палыцейский-малыцейский!), что они причастны к автокатастрофе?..

Коротким взмахом руки остановив поток их красноречия, Лев напомнил возмущенным хлопцам еще одно событие — нападение вчетвером на все того же Вертянина. Услышанное тут же убавило его собеседникам и апломба, и кичливой горделивости. Коротко переглянувшись, ломовики понурились, пряча глаза.

— Судя по этому происшествию, факт которого, в общем-то, доказать нетрудно, вы никак не смирились с тем, что перед Новым годом прохожий не позволил вам, так сказать, «поразвлечься» с девушкой. Но, понимая, что даже вдвоем вам его не осилить, в «лучших» традициях трусливых отморозков вы позвали еще двоих земляков в надежде разделаться с неугодным вам человеком. И снова получили хороших «кренделей». Я не знаю, почему он снова не обратился в полицию — но я уверен, что сделал это совершенно зря…

На вопрос студентов, что именно на сей раз им собираются инкриминировать, Гуров вкратце рассказал о ЧП, случившемся на МКАДе мартовским днем. Окончательно скукожившиеся южане сидели молча, судя по всему, не зная, что сказать. Наконец один из них горячо заговорил, суматошно жестикулируя руками и несогласно мотая головой:

— Гражданын началник! Зачэм вы нам шьетэ это дело? Зачэм? Клянусь хлэбом, клянусь радытелями — мы к ДТП нэ причастны. Абсалютно! Можэте даже правэрить нас на палиграфэ.

— Да, да, — закивал другой, — правэряйте как хатыте!

— Конечно, проверим! — Лев «ободряюще» улыбнулся. — Мы все проверим. Уже сейчас по моему поручению наши сотрудники проверяют все нераскрытые случаи нападения на женщин, аналогичные совершенному вами нападению на Юлию Новикову. Ведь не всем же из тех бедолаг повезло, не всем судьба послала спасителя в лице Андрея Вертянина. Я думаю, они без труда опознают своих обидчиков.

Донельзя помрачневшие студенты сидели с чрезвычайно удрученными физиономиями. Кажется, только теперь — впервые в жизни! — они наконец-то поняли, что за свои поступки отвечать им придется. И не перед каким-нибудь добреньким судом, с одной стороны, купленным крупными «пожертвованиями», а с другой — шантажируемым «общественным мнением» зачастую полукриминальных лидеров диаспор. Теперь им светила перспектива предстать перед судом, который будет судить их в строгом соответствии с законом, безо всяких поблажек и скидок.

— Можэт быть, мы сможэм дагаварыться? — вполголоса пробормотал тот, что сидел слева.

— Нет, это исключено… — поднимаясь, Гуров категорично покачал головой. — И последнее. Пытаться скрыться не советую. Тогда уж точно вам ни один адвокат не поможет — имейте это в виду!

Выйдя из здания, он заметил у одной из курилок-беседок небольшую компанию студентов. Лев неспешно подошел к парням и, поздоровавшись, поинтересовался, не знают ли они Гаджи Эльдиева и Хасана Магометова.

— А! Так они только что вошли в главный корпус — вон их «бэха» стоит, — плотный парень, скорее всего воронежской «выпечки», ткнул окурком в сторону припаркованных невдалеке нескольких дорогих иномарок. — Вы с ними, видимо, разминулись.

— Вообще-то меня интересует ваше мнение о них как о людях, — взглянув на черное авто и чисто автоматически сохранив в своей безграничной памяти его номер, пояснил Гуров.

Студенты, среди которых были и уроженцы юга, молча обменялись взглядами, после чего тот же воронежец философски резюмировал:

— Это — с какой стороны на них посмотреть. Для многих преподов — они золотые люди, поскольку платят за все, всегда и помногу. Но я лично друзьями их не стал бы называть. Мутные ребята.

— Хоть они мне и земляки, но я их хвалить не буду, — заговорил один из парней с кавказскими чертами лица. — Торгаши с суперменскими закидонами. Их тут мало кто уважает.

Поблагодарив студентов за откровенность, Гуров направился к проходной, мысленно отметив, что студенческая среда явила в данном случае куда более здоровые натуры, нежели «преподы», которые будущих юристов со студенческой скамьи целенаправленно растят махровыми коррупционерами.

* * *

Станислав Крячко, включив свой ноутбук, внимательно изучил материалы, добытые для него информационщиками. За годы работы в паре со скрупулезно внимательным даже к мелочам Львом Гуровым, он не мог не проникнуться определенной его педантичностью. И хотя сугубо анархическая натура Станислава бунтовала против любой системности в работе, предпочитая ей эмоциональный порыв, всплеск, «сабельную атаку», порой даже не слишком подготовленную, он научился брать в узду свои эмоции, свои «не хочу» и «не нравится» и настраивать себя на упорную, последовательную работу планомерного характера.

Открыв файл с информацией по Ирине Суконцевой, он с досадой был вынужден отметить, что информационщикам раздобыть о ней удалось маловато. Родилась она и выросла в Москве, лет семь назад закончила финансовый вуз из числа не самых престижных. Еще будучи студенткой, вышла замуж за некоего уроженца столицы Тамалидзе Вахтанга Георгиевича, по профессии юриста. Прожив в браке лет восемь и за эти годы не родив детей, они развелись. Случилось это в позапрошлом году. После окончания вуза Ирина два года сидела без работы на иждивении мужа, после чего ей удалось устроиться кассиром на «Полюс-Вектор-FLI». Год отработав в этой должности, Суконцева получила пост зама главбуха. Имеет в собственности однокомнатную квартиру на улице Демьяновской, а также автомобиль «Дэу Матиз». В каких-либо клубах по интересам, сектах, политических партиях и т. д. не состоит. Периодически посещает ночной клуб «Буэнос-Айрес», фитнес-центр «Грация анаконды», на отдых предпочитает ездить в Турцию.

«Черт! Да тут при всем желании зацепиться не за что…» — с досадой констатировал Станислав, закрывая страницу.

Материалы по Короткову тоже богатством информации не изобиловали. Хотя имелось и кое-что интересное. Будучи уроженцем Московской области, после службы во внутренних войсках Павел Коротков несколько лет работал охранником в одном из крупных столичных ЧОПов — «Ликтор-два». Затем по непонятным причинам ушел с работы и около полугода числился на бирже, откуда был направлен в охрану «Полюс-Вектор-FLI», где через пару лет дорос до ее начальника. Женат, двое детей школьного возраста. Особых увлечений нет, разве что любит перекинуться в картишки или погонять шары на бильярде, причем не против сыграть на деньги.

«А вот это уже интересно! — Крячко воспрянул духом. — Если он играет на деньги, да еще и не слишком удачливо, то тогда вполне мог оказаться чьим-то должником, что, как известно, чревато всякими неприятными последствиями».