Остро заточенный удар

Николай Леонов, 2010

Невероятно, непостижимо, нереально – вот далеко не все слова, которыми полковники Гуров и Крячко характеризовали очередное дело, попавшее к ним под грифом «совершенно безнадежно». Убито несколько совершенно не связанных между собой людей, но орудие убийства одно и то же. При этом оно весьма необычно: то ли шило, то ли отвертка, то ли спица, причем с сильным ядом природного происхождения. Одной из жертв посчастливилось выжить. Мужчина рассказал Гурову, что в момент удара он почувствовал сзади как бы сильное дуновение ветра и услышал странный гул. И в голову сыщикам приходит совершенно фантастическая гипотеза…

Глава 2

В предбаннике Орлова было пусто — Верочка уже ушла домой.

Без особых церемоний толкнувшись в дверь кабинета Петра Орлова, Гуров увидел своего приятеля-начальника склонившимся над какими-то бумагами, разложенными на столе. Тот поднял голову и «начальственно» улыбнулся, изобразив рукой приглашающий жест.

— Заходите, заходите, присаживайтесь… — приветливо заговорил он. — Сейчас, вот, чайку поставлю. Посидим, потолкуем…

— Ой, только не надо такие ласковые заходы делать! — сердито буркнул Стас, плюхаясь в кресло. — Какой, блин, вечер обломил!

— Что, хороша была соседка по столу? — Петр хитро подмигнул. — Да ладно тебе переживать-то! Ты свое всегда возьмешь… Телефончик-то небось попросить не забыл?

— Не забыл, не забыл! — отмахнулся Крячко. — Рассказывай, что там за «глухаря» нам припас.

— Ну, не совсем это и «глухарь»… — возразил Петр, доставая сигарету. — Ситуация, в общем, такова. Вчера утром в одной из комнат своего загородного дома был найден без признаков жизни президент банка «Мегаполис — Джи Экс Эл» Алексей Толкуновский. Нашла его домработница, которая была обеспокоена тем, что хозяин слишком долго не выходит из спальни.

— Он женат, дети есть? — Стас поморщился, как от зубной боли. — Почему его нашла именно домработница?

— Он женат, жена с детьми отдыхала на Канарах. У него там свой собственный дом, — неспешно дымя сигаретой, пояснил Петр. — Сегодня уже прилетели. А сразу не хватились потому, что Толкуновский сам приказал его не беспокоить. Он увлекался йогой и восточной философией. Преимущественно буддизмом. Медитировать мог часами, если не сутками. Видимо, хотел достичь того же просветления, что и сам Будда.

— Какого еще просвещения… то есть, просветления? У него что, было помрачение и он возомнил себя Буддой? — недоуменно вытаращился Крячко.

— Индийский принц Гаутама Шакьямуни познал все свои былые кармические воплощения и стал зваться Буддой, что означает «просветленный», — без назидательности, но с явной смешинкой в голосе пояснил Гуров. — Вот и банкир, видимо, тоже хотел достичь такой же просветленности, узнав, кем он был в прошлых жизнях. Тема, кстати, сегодня очень модная. С этими кармами и перевоплощениями иные, что называется, на ушах стоят…

— Постой, постой… — Стас вскинул руку, требуя внимания. — А с чего это взяли, что его кто-то убил? Может, он так ушел в этот самый астрал, что и возвращаться не захотел? Там же, говорят, сплошная нирвана. Или, говоря по-нашему, вечный кайф.

— Да нет, у него не вечный кайф, а вечный покой, по причине колотого ранения, нанесенного несколько выше области поясницы… — Петр многозначительно повел головой. — Убийца, который неизвестно как проник в спальню — она была заперта изнутри, — нанес удар сзади, предположительно чем-то наподобие длинного толстого шила.

Гуров и Крячко удивленно переглянулись. Стас даже присвистнул.

— Что? Об этом что-то уже слышали? — насторожился Орлов, пристально глядя на них.

— Не слышали, а видели, — задумчиво ответил Лев, потирая пальцем переносицу. — В том леске, где Стас вчера заприметил уйму подосиновиков, мы сегодня нашли труп грибника с похожим ранением. Удар был нанесен в шею, причем, как считает Дроздов, рана сама по себе не была смертельной. Человек умер от яда, занесенного орудием убийства. Мы его передали местным операм. Они сейчас занимаются этим делом.

— А когда был убит этот грибник? — Петр, судя по всему, был очень заинтригован услышанным.

— Дроздов считает, что сегодня ранним утром, — тоже о чем-то задумавшись, сообщил Стас.

— Ни хрена себе… — Орлов почесал затылок. — Вот это производительность! Один и тот же киллер отправил на тот свет двух человек с разницей в сутки. Причем находящихся друг от друга почти в трех десятках километров. Дела… Тогда я даже не представляю себе, каковы могут быть мотивы этих двух убийств.

— А почему ты считаешь, что действовал один убийца? — Стас с некоторым вызовом посмотрел на него, опершись руками о колени. — А что, если это или какая-то банда или секта? Почему бы нет? Надо проверять областные и городские сводки за всю эту неделю. Может, подобных случаев уже чуть ли не десяток, а на происходящее обратили внимание только потому, что среди убитых оказался банкир. Кстати, время его смерти и обстоятельства происшедшего установлены?

— Вот, изучайте… — Петр протянул тоненький скоросшиватель. — Тут вся исходная документация.

— Что-то наработали жиденько… — Взвесив на руке скоросшиватель, Лев раскрыл его и углубился в изучение подшитых документов. — Так, что тут у нас? Протоколы, справки, акты экспертизы… Ну-ка, ну-ка… Значит, орудие убийства здесь тоже не найдено. Предположительно — полированный, заточенный металлический стержень слегка конической формы длиной около ста двадцати миллиметров. Скорее всего, стержень несколько изогнут, его толщина у основания около семи миллиметров…

— Что-то это мне напоминает!.. — Стас на мгновение задумался. — А! Точно! Зуб от вил. Занятный вариант… Это что же, если булыжник — оружие пролетариата, то колхозные вилы — последний писк киллерской моды?

— Да, действительно, довольно странный выбор орудия убийства… — Петр бросил окурок в пепельницу. — И в самом деле отдает какой-то ритуальщиной. Вы на всякий случай проверьте и эту версию.

— А мы что, уже дали согласие начать расследование по этому происшествию? — Стас искоса воззрился на Орлова. — По-моему, речи об этом пока еще не было.

— Было — не было… — устало отмахнулся тот. — Думаю, это в обсуждении не нуждается. Приказ отдан оттуда! — Петр ткнул пальцем в потолок.

— Интересный момент! — Не слушая их, Лев продолжал изучать документы. — На месте убийства вообще не найдено каких-либо следов или улик. Ничего! Ни отпечатков пальцев, ни следов обуви, ни волоска, ни ниточки. Единственное, что дает повод к размышлению, — открытое окно спальни. Но она на втором этаже, а ни на подоконнике, ни на наружной стене тоже никаких следов.

— Значит, можно снимать очередную серию детского боевика «Карлсон разбушевался», — хохотнул Стас. — А ты говоришь, «не глухарь»… Ну, вот за что тут зацепиться? Ситуация — как бильярдный шар: ни сучка, ни задоринки.

— А вот на то вы и опера, чтобы суметь найти и «сучок», и «задоринку», — Орлов изобразил внушительный жест рукой. — Дерзайте!

— Ну что, пошли, подерзаем?… — Потянувшись, с едкой ухмылкой Стас покосился в сторону Гурова и поднялся с кресла. — В смысле, проявим должную, так сказать, смекалку и инициативу.

— Да пошли уж… — Лев тоже поднялся и, небрежно помахав Орлову рукой, направился к двери.

Выходя следом, Стас не преминул изобразить шутовской реверанс, на что Орлов лишь сокрушенно вздохнул с выражением полной безнадеги на лице. Выйдя на улицу, Стас закурил и протянул пачку Гурову.

— Да нет, спасибо, что-то не тянет… — отказался тот. — А ты сейчас куда? На свиданку к Нике?

— Вообще-то, да… — пыхнув сигаретой, признался тот. — Могу и тебя взять. Думаю, Юля будет мне очень за это признательна.

— Нет, друг, спасибо — ты же меня знаешь…

— Значит, домой? — состроив понимающую мину, поинтересовался Стас.

— Нет, созвонюсь с Амбаром, попробую что-нибудь выведать через него. Вдруг в криминальных кругах что-то просочилось? — Гуров достал свой сотовый.

Набрав номер Константина Бородкина, своего бессменного информатора, он коротко известил:

— Через час встречаемся.

Обменявшись со Стасом рукопожатием, Лев направился к станции метро. Спускаясь вниз на эскалаторе, стоя на платформе в людской толчее, он размышлял о возможных перипетиях предстоящей работы. Вернее, старался заставить себя думать о ней, но мысли вертелись вокруг Марии. Через полторы недели труппа должна была вернуться из Индии… Не так давно Мария рассказывала по телефону, что им, в порядке культурной программы пребывания, уже показали Ганг — священную реку индусов — и покатали на слонах. Всего через каких-то десять дней она обязательно приедет! А потом до середины осени их труппа будет работать сразу над двумя новыми постановками.

— Вот тогда, Лева, я постоянно буду дома. Как бы еще не сказал потом, что надоела до чертиков зеленых! — Смеясь, Мария потрепала кончик его уха.

Лев невольно улыбнулся своим мыслям. Когда ж это такое было, чтобы она ему надоела?! На душе вдруг сразу стало легче, и Гуров начал пробираться к дверям вагона — приближалась его остановка.

Невдалеке от станции метро, в подвале старинного дома размещалась небольшая пивнушка под названием «Костюхин погребок». После того как Бородкин едва не «спалился», когда во время их беседы в пивной «Тараканище» туда заявился один из приятелей Амбара, Гуров решил в очередной раз поменять «явку». Как-то, проезжая по городу, он обратил внимание на вывеску кафе. Созвучие с именем Амбара его вначале позабавило, а потом навело на мысль — сделать «Костюхин погребок» новым местом встреч со своим информатором.

Отхлебывая пиво, Лев неспешно излагал обстоятельства того, о чем Бородкин должен будет выведать в среде криминальных личностей.

–…Уже двоих человек уложили таким вот шилом. Ну, это те, о ком нам известно. Возможно, есть и другие, о которых мы пока еще не знаем. Главное, убийца работает очень чисто, следов не оставляет вообще никаких. Кто он, за что убивает — непонятно. Провентилируй это дело, может, кто-то чего-то видел, слышал, знает?…

— Бу сделано, Лев Иваныч! — прожевывая воблу, закивал Амбар. — Скоро не обещаю, потому как дело, сразу видно, непростое, но, как только что узнаю, — сразу же вам звоню.

Выйдя из «погребка», Гуров снова направился к метро. Но ехать домой не хотелось — что делать одному в четырех стенах? Поэтому он решил идти пешком. Еще древние философы рекомендовали длительные пешие прогулки перед сном как весьма эффективное средство от меланхолии и бессонницы. Лев шагал по улицам, стараясь думать о чем-то отвлеченно-нейтральном, но достаточно позитивном. Он рассеянно смотрел на встречных пешеходов и вспоминал прошлогоднюю поездку с Марией на Черное море. Да-а-а… Это было незабываемо — тихие знойные вечера, прогулки по почти опустевшему пляжу, тихий плеск волн, набегающих на песок. Удастся ли съездить туда в этом году? Хотя бы в сентябре.

Но неожиданно в памяти всплыли и воспоминания совсем иного рода, никак не вписывающиеся в безмятежный позитив. Увы, имело место быть и такое… Это случилось во время одной из их с Марией поздних прогулок по пляжу. Когда они были уже в десяти минутах ходьбы от ворот санатория, внезапно, вынырнув из сумерек, перед ними предстали трое крупных парней с нехорошим, явно наркоманским блеском в глазах. Средний, с южными чертами лица, скорее всего главарь, держал в руке пистолет. Его подручные, в большей степени похожие на славян, были вооружены ножами.

— Бабки, золото — быстро! — вскинув пистолет, приказал главарь. — И ни звука — уложу на месте.

Молча достав из кармана бумажник, Гуров спокойно подал его главарю. Но едва тот протянул руку, последовал молниеносный удар ногой по его пистолету. Увесистая смертоносная железяка мгновенно улетела куда-то в темноту, а Гуров, не давая опомниться налетчикам, прямыми точными ударами правой и левой в долю секунды отправил в нокаут грабителей с ножами. Явив неплохое владение приемами джиу-джитсу, главарь попытался взять реванш, но его атака на строптивого «клиента» захлебнулась, едва начавшись. Пара эффективных, мастерски проведенных приемов боевого самбо привела его в состояние полной потери ориентации в пространстве и времени.

Когда милицейский наряд доставил задержанных Гуровым налетчиков в местное отделение милиции, там выяснилось, что за этим криминальным «трио» тянется длинный след грабежей и даже убийств. Законченные героинщики действовали нагло и дерзко, беспощадно пуская в ход оружие при малейшем сопротивлении своих жертв.

Лев, сопровождавший негодяев в отделение, расписывать Марии подробности криминальных «подвигов» местных отморозков не стал, чтобы понапрасну ее не беспокоить. Но женские языки все его старания свели на нет. На следующее же утро соседки по санаторию «просветили» Марию, существенно преувеличив свирепость задержанных бандитов, после чего она несколько вечеров подряд опасалась выходить за пределы охраняемой территории.

Вспоминая эти события, Лев ностальгически улыбнулся — несмотря на всевозможные мелкие неприятности, неминуемо сопутствующие реальной человеческой жизни, прошлое лето все равно было замечательным. И самое главное его достоинство — оно уже никогда не повторится. Хорошее ли, плохое ли оно выдалось — второго такого уже не будет. И каждое лето, как ни отмахивайся от этого факта, неминуемо приближает его, Льва Гурова, к общему для всех финалу — к тому дню, когда, проснувшись утром, он вдруг вспомнит, что спешить-то ему уже и некуда. Что кто-то другой откроет дверь его кабинета и отправится ловить каких-то других жуликов. А у него не будет необходимости даже подниматься с постели — отспешился… Бр-р-р-р!..

Потому-то и шагал он по тротуару, испытывая неизъяснимое удовольствие от ощущения легкости и упругости своей походки, от ощущения еще не ушедшей молодости и бездны нерастраченных сил. Мимо проносились потоки машин, кто-то спешил на танцы, в театр, на тусовки…

Неожиданно кто-то его окликнул. Гуров повернул голову и увидел молодую, очень привлекательную женщину, которая как-то угловато шагнула к нему и, изобразив искусственную, принужденную улыбку, запинаясь, спросила нарочито веселым голосом:

— Мужчина, вам не скучно?

Лев хотел уже было пройти мимо, не обращая внимания на явно начинающую «труженицу панели», но что-то умоляющее в ее глазах остановило.

— А что, есть какие-то предложения? — как бы заинтересовавшись, спросил он, быстрым взглядом оценив окружающую обстановку.

У края тротуара, фальшиво улыбаясь, стояли еще три молодые особы, с показной лихостью дымящие сигаретами. Невдалеке от них хмуро околачивались двое типичных «быков», один из которых внимательно следил за той, что подошла к Гурову.

— Прошу вас, выручите меня! Я в безвыходном положении! — быстро прошептала она и уже другим, нарочито игривым голосом продолжила: — У меня есть что вам предложить. Или вы в этом сомневаетесь?

— Верю, верю… — Гуров говорил ей в тон, при этом незаметно кивнул головой, давая понять, что понял ее и согласен помочь. — А кто тут у вас командует парадом?

«Бык», поняв по ходу разговора, что «телка» с «клиентом» нашла общий язык, неспешно приблизился и с торгашескими интонациями поинтересовался:

— Берете? Два «рубля» — час. На всю ночь — «пятак». Транспорт и номер предоставляем.

Достав из бумажника две тысячные купюры, Гуров внимательно их осмотрел, как бы желая убедиться, что это именно тысячные, а не пятитысячные и не сотенные бумаги, и отдал деньги «быку». Тот кивнул в сторону белой «Ауди» с плотно тонированными стеклами и предложил:

— Пожалуйста, можете отправляться. Все включено.

Сев в машину, Лев вопросительно указал взглядом на шофера. Поняв его безмолвный вопрос, женщина утвердительно кивнула — шофер входит в сутенерскую банду. Когда они, проехав квартал, свернули в переулок, Гуров неожиданно приказал:

— Здесь останови!

— А в чем дело? — удивленно обернулся тот. — У меня инструкция — везти точно до места назначения. Там…

— Я сказал: останови здесь! — В голосе Льва ощутимо зазвучал металл.

Растерянно пожав плечами, шофер вильнул к тротуару, быстро доставая мобильник.

— А вот этого делать не надо. — Вырвав из его руки телефон, Гуров закрутил руку шофера за спинку водительского кресла и быстро проверил карманы на наличие оружия. — Я полковник Гуров, Главное управление угрозыска. Поэтому рыпаться не советую — хуже будет. Рассказывайте, что у вас произошло, — повернулся он к женщине.

— Сегодня утром я приехала в Москву, в гости к своей двоюродной сестре, — ломая пальцы, торопливо заговорила та. — В купе познакомилась со своей попутчицей. Она представилась сотрудницей модельного агентства, предложила там работу. Ну, я, собственно говоря, и планировала здесь где-нибудь устроиться. Эта, из модельного агентства, меня уговорила сначала заехать к ним в офис — мол, оформишься, а уже потом отвезем тебя к сестре. Когда мы приехали в это самое агентство, то я поняла, что попала в западню. У меня отобрали деньги и документы, ввели какой-то наркотик, после чего я потеряла сознание. Очнулась часа через три или четыре. Мне сказали, что я «посажена на иглу» и теперь без наркотика не проживу и суток. Еще сказали, что должна буду работать на панели. Я попыталась возражать, но мне обмотали руки проводами и включили ток. Я снова потеряла сознание. После этого уже боялась что-либо им сказать…

— Остальные тоже, как и вы, — работают по принуждению?

— Да, всех, как и меня, заманили обманом. А потом тоже посадили на иглу. Там вон стояла рыжая Люська. Так она у них уже около года в рабстве.

— Все понятно…

Не выпуская руки шофера, Гуров достал свой сотовый и, набрав номер дежурного управления, в нескольких словах объяснил ему ситуацию, сообщив место, где находится в данный момент, и номер машины.

Неожиданно зазвонил мобильник шофера.

— Кто может звонить? — доставая из кармана его телефон, жестко спросил Гуров.

— Бригадир… — неохотно ответил тот.

— На, разговаривай, но не вздумай свалять дурака! — предупредил Лев, сунув в его свободную руку мобильник.

— Да, Витек, слушаю… — бесцветным голосом сказал шофер, поднеся телефон к уху.

— Клиент с телкой уже пихается? — чуть слышно донеслось до Гурова.

Шофер покосился в его сторону. Лев утвердительно кивнул.

— Да, уже пашет вовсю… — подтвердил тот.

— Вован, а ты чё ж тогда не едешь назад? Тут еще клиент нарисовался, а Петька только что уехал, — сердито известил бригадир.

Гуров ткнул указательным пальцем в пол машины.

— Так он это, клиент, значит, телку задействовал прямо в машине. Видно, было невтерпеж… — понятливо пояснил шофер.

— Это чё, прямо при тебе, что ль, гоняет?! Во дает мужик! Ну, давай, как только закончит, телку вези сюда, — распорядился его собеседник.

Когда разговор закончился, Лев снова забрал мобильник.

— Правильно, тебе это зачтется, — утвердительно кивнул он в ответ на унылый взгляд шофера.

Пискнув тормозами, рядом с «Ауди» затормозил ничем не приметный «Баргузин». Из его кабины вышел рослый капитан в сером камуфляже.

— Выходим! — приказал шоферу Гуров.

— Капитан Бочаев, — представился прибывший. — Товарищ полковник, мне сообщили, что вы взяли человека, связанного с бандой сутенеров. Со мной группа захвата, прибыли для их задержания.

— Выкладывай, — Лев повернулся к шоферу, — сколько там человек, как рассредоточены, пути передачи денег.

— Ну, там трое, — поеживаясь, заговорил тот, — Витек — бригадир, Зураб — его помощник, есть еще Колька, охранник. Бабки берет Витек, они только у него. К нему каждые два часа подъезжает инкассатор и забирает наличку.

— Так… Ну, взять-то мы их возьмем… — задумался капитан. — Но эти уроды выкручиваться умеют из любого положения. Даже если потерпевшая укажет на них, могут сказать, что видят ее впервые…

— Если «бригадир» деньги сдать не успел, у него должны быть две купюры, которые я ему дал. Во-первых, на них есть мои отпечатки, во-вторых, я запомнил их номера. Так что нам понадобятся понятые. Возьмем — не открутятся.

…На сутенерской «точке» тем временем продолжалась бойкая торговля «живым товаром». Когда подрулила вернувшаяся «Ауди», ни «бригадир», ни его подручные не заподозрили никакого подвоха. К тому же почти одновременно подрулил «Форд», на котором прибыл инкассатор. Каково же было изумление Витька и Зураба, когда вместо шофера Вована и их секс-рабыни из «Ауди» стремительно десантировались четверо рослых спецназовцев в масках, с автоматами в руках. В мгновение ока вся сутенерская «бригада» и «инкассатор» с шофером были уложены на асфальт.

Тут же подлетел «Баргузин», из которого вышли Гуров и капитан Бочаев. Как и предполагал капитан, «бригадир», которого посадили в пассажирское отделение автофургона, от всего старательно отказывался и никого не хотел узнавать. Но когда при понятых Гуров цифра в цифру назвал номера своих купюр и они были найдены в пачке денег, вынутой из кармана сутенера, тот сразу же сник и неохотно начал давать показания. Поручив своему заместителю продолжить допрос, Бочаев вышел из машины. Закурив, он сокрушенно посетовал, указав Льву на стоящих неподалеку секс-рабынь:

— Восемь человек, уроды, посадили на иглу. Считайте, бо€льшая часть из них навсегда останется хроническими наркоманками. От этой дряни им не излечиться. За одно это, блин, пожизненный срок надо давать!

— А что за наркотик? — тоже закуривая, спросил Гуров.

— Какой-то новый, синтетический, называется клюосин… Говорят, героин в сравнении с ним «отдыхает». Он уже везде пошел, этот клюосин долбаный. Знакомый из отдела по борьбе с наркотиками рассказывал, как им доставили одного наркошу. Тот решил с геры перейти на клюосин. Ну и вколол себе для пробы. Пэпээсники его еле поймали — бегал как сумасшедший, орал, что на него напало летающее чудовище. Глюки от этой отравы кошмарные…

Когда оформление задержания сутенерской банды было закончено, Гуров посмотрел на часы. Время приближалось к одиннадцати. До дома идти было еще довольно далеко, и пешком он мог бы до него добраться не раньше первого часа ночи. Да и накопившаяся усталость уже давала о себе знать. Поэтому он остановил такси и минут через пятнадцать уже подходил к своему дому, во всю ширь которого ярко светились сотни окон.