Месть на все времена

Николай Леонов, 2021

Молодой телеведущей Елене грозит тюремный срок. Девушка подозрительно быстро сделала карьеру на ТВ. При этом те, кто был против ее продвижения, один за другим погибли насильственной смертью. Все улики против Елены. Гурова это настораживает: ощущение, что кто-то специально пытается ее подставить. Сыщику удается выявить несостоятельность ряда обвинений. Но это только полдела. Где же искать настоящего злоумышленника? Чутье направляет Гурова на след, который на первый взгляд ведет в тупик…

Месть на все времена

Глава 1

Этот звонок раздался неожиданно, в тот самый момент, когда Гуров, большую часть дня занятый неотложными делами, собрался прерваться ненадолго, чтобы выпить чашку горячего чая.

На улице сегодня было пасмурно с самого утра. Временами сыпал мелкий дождик. В комплекте с деревьями, пока еще голыми, это делало пейзаж за окном похожим не на яркую и радостную весну, а скорей на унылую позднюю осень, не придавало бодрости и, разумеется, не могло воодушевить или согреть.

Коллега и друг Гурова Стас Крячко, который сидел за соседним столом и сильно недолюбливал бумажную работу, резво вскочил со своего места, как только заметил, что Лев Иванович закрыл и отложил в сторону папку с бумагами, а потом устало потер переносицу.

— Может быть, чайку? — предложил приятель, разогревая руки. — Клянусь, у меня так замерзли пальцы, что ручку держать невозможно. Сегодня настолько холодно и промозгло, что впору надеть второй свитер или даже включить обогреватель.

— Обогреватель? Это, пожалуй, слишком. На календаре конец марта как-никак. Совсем недавно было уже довольно тепло, казалось, что погода совсем наладилась. А вот чаю я тоже выпью с удовольствием. Сегодня действительно гораздо прохладней, чем обычно. Но это оттого, что солнца совсем не видно из-за туч. Как только небо немного прояснится, сразу значительно потеплеет и, разумеется, настроение тут же улучшится.

— Сегодня солнца нам не дождаться, — проворчал Стас, возясь с чашками и заварочным чайником. — Попомни мое слово. Значит, и температура не повысится, наоборот, еще больше похолодает, если дождь снова начнется. Что до настроения, то улучшить его может только смена вида деятельности, перемена обстановки, небольшое путешествие, то есть, если подытожить, новое интересное расследование. А мы вторую неделю с бумажками возимся.

— Это неизбежная часть нашей работы. Дела нужно передавать в суд в должном виде, так, чтобы никто не мог придраться ни к одному документу, иначе вся проделанная работа может пойти насмарку. Ты и сам это знаешь.

— Да, знаю, конечно, — протянул Стас. — Но сейчас предпочел бы сидеть где-нибудь в засаде, чем в кабинете. Честное слово.

Лев Иванович усмехнулся и собрался сказать, что в той ситуации его старинный друг точно так же ворчал бы на дождь, сырость и холод, а еще обязательно жаловался бы на весеннюю хандру и на невозможность перекусить и выпить горячего чая или кофе. Потому что в засаде далеко не всегда получается сидеть с комфортом.

Но Гуров не успел ответить приятелю, поскольку у него зазвонил мобильный телефон. На экране высветилось имя Владимира Ромашова, давнего знакомца. Полковник не видел его уже несколько лет. Они, конечно, поддерживали связь, периодически созванивались и поздравляли друг друга с праздниками, но сейчас никаких знаменательных дат вроде не намечалось, а время было рабочее, не подходящее для простой приятельской болтовни. Недоумевая, сыщик ответил на вызов.

— Приветствую, Лев Иванович! — Голос Ромашова звучал преувеличенно бодро.

— Здравствуй, Владимир Андреевич, рад тебя слышать. Как поживаешь?

— Жив-здоров, спасибо. Дела идут потихоньку, вполне себе неплохо, несмотря на кризис. Наша сельхозтехника пользуется спросом во многих странах, по сочетанию качества и цены успешно конкурирует с крупными производителями, с тем же Китаем, например. — Ромашов как-то слишком уж заученно проговорил эту фразу и замолчал.

Гурову было слышно, как он сделал глубокий вдох, словно собирался с духом перед прыжком в холодную воду.

— Не стану ходить вокруг да около, — продолжил Владимир. — В нашей семье неприятности, Лев Иванович, причем весьма серьезные. Мне очень нужна твоя помощь, полковник. Это срочно. Дело не терпит отлагательств. Я и так уже все слишком сильно запустил, не знал, не придавал значения, да и вообще помыслить о таком не мог.

— Понимаю и всегда готов помочь, — проговорил полковник.

— Лев Иванович, ты же знаешь, что за мной не заржавеет. Все, что в моих силах, любая ответная услуга, какие угодно ресурсы всегда в твоем распоряжении. Сейчас я готов выполнить любое твое требование.

— Дело не в этом. Я просто хочу узнать, какого рода у тебя неприятности, чтобы понимать, к чему готовиться и что конкретно требуется от меня.

— Да я не знаю, стоит ли вот так, по телефону об этом говорить, — произнес Ромашов.

— Если без подробностей, буквально в двух словах, то можно. У тебя проблемы с бизнесом? — предположил Гуров из-за того, что его собеседник слишком уж осторожничал.

— Нет. Неприятности у моей дочери, Елены. Боюсь, они очень серьезные.

— Леночка?.. Она ведь всегда была совершенно беспроблемным ребенком, а потом подростком. Умница, красавица, хорошо училась, занималась в секциях и студиях и никогда не доставляла вам, родителям, никаких неприятностей.

— Вот именно. Потому я и расслабился, что не ожидал с этой стороны ни малейшего подвоха. Впрочем, лучше по порядку, чтобы понятней было. Дочь давно окончила институт, училась самостоятельно и весьма увлеченно. Потом пошла за своей мечтой, устроилась работать на телевидение и сейчас стала местной знаменитостью, ведет довольно популярную передачу. Она добилась всего этого без посторонней помощи, благодаря собственному труду и упорству. Лена из принципа запретила мне подключать мои связи, когда у нее что-то там поначалу не слишком ладилось. Дочка сама сумела взять этот бастион, хоть и сил потратила немало.

— Да, мир телевидения и кино так устроен. К сожалению, там связи решают очень многое, если не все, — проговорил Гуров. — Но если у Елены все неплохо сложилось и она упорно работала, то какого рода неприятности с ней случились? Я не совсем понимаю.

— Мою дочь могут арестовать по обвинению в убийстве и, кажется, даже не в одном! Якобы Елена таким способом себе дорогу в ведущие программы расчищала! — с ужасом в голосе проговорил Ромашов. — Я не знаю точно, что там и как, но дело завели. Это можно считать фактом. Мне шепнули по секрету. Причем источник информации самый надежный, можешь не сомневаться.

Гуров несколько секунд молчал, потом сказал:

— Это странно. А что говорит сама Елена?

— Ее пару раз допрашивали прямо в телецентре и однажды вызывали повесткой, пока еще в качестве свидетеля. Но мы-то с тобой знаем, что дело переквалифицировать не так уж и долго. Теперь мне точно известно, что под мою дочь кто-то копает. Сам я с этим никак не смогу разобраться, так что нужна твоя помощь, Лев Иванович. Я в отчаянии. Требуются твои таланты. Кроме того, мне здесь не с руки к кому-либо обращаться.

— А ты уверен, что все дело в Елене? Может, таким способом именно к тебе кто-то подбирается? Ты точно в последнее время не получал неприятных предложений в сфере бизнеса? Таких, от которых нельзя отказаться? Воздействие на отца через ребенка — метод, конечно же, некрасивый, но очень даже действенный! — проговорил Гуров.

В голове полковника совсем не укладывалось, что Елена Ромашова, замечательная, умная и симпатичная девушка, была способна совершить убийство. Причем вот так, не случайно, во время ДТП или обороняясь, например, а злонамеренно уничтожить несколько человек, расчищая себе дорогу к мечте.

Гуров задумался. В разговоре повисла долгая пауза. Сыщику было ясно, что бизнесмен, озадаченный его словами, что-то пытается вспомнить или сообразить.

— Нет, от меня никто ничего не требовал, — наконец-то сказал Ромашов. — Но вполне возможно, что это всего лишь вопрос времени. Поэтому я думаю, что твое предположение не лишено здравого смысла. Тем важнее разобраться во всем как можно скорее. Я готов немедленно оплатить все расходы: билеты на самолет, гостиницу и так далее. Только, пожалуйста, приезжай поскорее и помоги мне понять, что именно происходит, подскажи, как обеспечить безопасность моей дочери!

— Владимир Андреевич, давай поступим вот каким образом. Для начала мы с тобой не будем пороть горячку, кипятиться и делать досадные ошибки. Я здесь сегодня же постараюсь осторожно навести кое-какие справки, чтобы понять, что происходит, хотя бы немного прояснить ситуацию, представить, какие именно ресурсы и помощники понадобятся мне для расследования.

— Ладно, делай так, как считаешь нужным, разумеется, бери с собой кого потребуется, о расходах даже не думай. Только что нам придется делать, если у тебя не выйдет узнать ничего конкретного? Сам понимаешь, если у какого-то влиятельного человека имеются далеко идущие планы насчет меня, то трубить об этом на всех углах он не станет.

— Разумеется, но у информации обычно есть свойство просачиваться. Нужно только знать, где копнуть поглубже. Не забывай про человеческий фактор и людские слабости. Так что если насчет тебя и дочери что-то есть, то я это найду. Кроме того, мне нужно решить все вопросы с начальством, а это тоже потребует времени. Потом обещаю вылететь ближайшим рейсом.

— Хорошо, но когда именно тебя ждать? Хотя бы примерно?

— Так, сейчас еще середина рабочего дня, полагаю, к его концу будет ясно, что получится узнать, а что нет. Так что сегодня поздно вечером, самое позднее — завтра утром жди меня в славном городе Ростове-на-Дону.

— Отлично! Кстати, у нас уже довольно тепло. Трава зеленеет, листочки распустились, и все деревья в цвету, — с искренней радостью сказал Ромашов. — Зимние вещи можно с собой вообще не брать.

— Да, хорошо, только, Владимир Андреевич… — Гуров на долю секунды замялся.

— Что?! — его собеседник немедленно насторожился. — Лев Иванович, все проблемы решим. Если тебе нужны деньги на расходы, то я немедленно вышлю любую сумму.

— Дело не в этом. Я должен сразу предупредить тебя о том, что ситуация может сложиться по-разному. Возможно, мне придется сотрудничать с местными правоохранительными органами и уж точно потребуется действовать как официальному лицу.

— Не совсем понимаю, к чему ты клонишь, Лев Иванович.

— Хочу сказать, что если паче чаяния выяснится, что Елена в чем-то виновна, то я буду вынужден дать этой информации официальный ход. Ты должен быть к этому готов, Владимир Андреевич.

— Я верю в невиновность своей дочери! Доказательством тому является этот звонок. Ведь если бы я хоть на секунду мог предположить, что Елена способна кого-то убить, то нанял бы частного сыщика или позвонил бы семейному адвокату. Я же обратился к тебе не только потому, что ты лучший в этом деле и знаешь мою дочь буквально с пеленок. Мне требуется не замять неприятную историю, а все прояснить до конца.

— Хорошо, именно на этот ответ я и рассчитывал. Будем на связи, Владимир Андреевич.

— Очень жду тебя, старинный друг.

— Я так понимаю, чай отменяется?! — спросил Стас, как только Лев Иванович закончил разговор.

Он, конечно же, слышал слова приятеля и сумел сделать определенные выводы. Поэтому тон полковника Крячко был приподнятый, а глаза задорно блестели в предвкушении возможности в скором времени забросить бумажную работу, покинуть кабинет и отправиться в командировку.

— Да, один хороший человек просит помощи. Мне нужно срочно сделать несколько звонков, узнать кое-что, а потом отправиться к Орлову, поговорить с ним.

— Да, конечно, — с готовностью выдал Стас. — Пообщайся с начальством, только про верного друга не забудь.

Но Гуров ничего не ответил приятелю. Он уже набирал чей-то номер, собирался запустить сложный процесс, осторожно собрать сведения, необходимые ему.

Остаток рабочего дня был довольно хлопотным и пролетел словно единый миг.

Полковник Гуров, как и собирался, сделал несколько звонков, просмотрел кое-какие базы данных, а потом направился в приемную генерала Орлова. На самом деле сейчас перед Львом Ивановичем стояла достаточно сложная задача. Он должен был отпроситься у начальства на неопределенное время, бросить все текущие дела и уехать, не объясняя толком причин. Ведь добыть каких-то ясных сведений об этом деле ему пока не удалось. Кроме того, Гурову предстояло вмешаться в работу коллег, которые, разумеется, будут от этого не в восторге. Это означало, что полковник был обязан заранее запастись одобрением и поддержкой генерала Орлова. Без этого никак. Иначе скандала не миновать.

Секретарши Верочки не было в приемной, она куда-то отошла.

Гуров легко стукнул по двери, заглянул в кабинет и спросил:

— Разрешите?

С генералом Орловым его связывали не только служебные, но и дружеские отношения, но рассудительный и дисциплинированный полковник всегда был за соблюдение формальностей и на службе строго следовал требованиям должностной субординации.

— Конечно, проходи, Лев Иванович. Что там у тебя? — сказал генерал, собрал карандаши и ручки в специальную подставку, сложил в стопку папки с документами, намереваясь убрать их в сейф.

Сыщику было понятно, что он приводил в порядок рабочее место перед уходом домой.

— Я понимаю, что рабочий день почти подошел к концу, но это срочный разговор. Я полагаю, что он не займет слишком много времени.

— Хорошо, конечно. Как там продвигается дело о двойном убийстве? Скоро сдаете?

— Все в порядке. Работа идет по графику, остались сущие формальности. Нужно дождаться поступления нескольких экспертных заключений, провести повторный допрос свидетеля, подшить все документы, написать итоговый отчет, и можно будет сдавать.

— Хорошо, сам знаешь, что это дело на особом контроле. В случае чего начальство с меня не слезет, а я, соответственно, с вас. Что-то тревожно мне, Лева. Вроде и расследование вы провели быстро, раскрыли по горячим следам, эксперты не подвели, и остальная подготовка идет гладко, а что-то покоя не дает, да и все тут. Веришь, я как тебя увидел, сразу почему-то решил, что с этим делом возникли какие-то проблемы.

— Нет, здесь все в порядке.

— Ну, хорошо, если так. А чего же ты хотел тогда?

— Мне нужно уехать из города. Это очень срочно. Я не совсем понял, что конкретно происходит, но в Ростове-на-Дону назревает нечто серьезное. Эта беда может затронуть моего близкого друга Владимира Андреевича Ромашова. Он попросил помощи. В силу некоторых обстоятельств я никак не могу ему отказать.

— Вот тебе раз! — Генерал-лейтенант нахмурился и спросил: — Это что за Ромашов? Тот, который «владелец заводов, газет, пароходов»?

— Нет, — ответил Гуров и мимолетно усмехнулся. — Только одного завода, но крупного, машиностроительного, так что в своем городе и окрестностях он действительно очень влиятелен и пользуется всеобщим уважением. Кроме того, Владимир Андреевич очень хороший человек и заботливый отец. Боюсь, что нечистым на руку дельцам пришла в голову мысль этим обстоятельством воспользоваться.

— Это каким же образом? — осведомился генерал.

— Похоже, кто-то решил воздействовать на него через дочь.

— Неужели ее похитили?!

— Нет, тут более изощренное. Ее обвиняют в нескольких убийствах. Вернее, собираются это сделать. Я пока не в курсе всех деталей. Ничего узнать не удается. Ростовские коллеги что-то сильно темнят. На данный момент мне удалось выяснить лишь то, что такие преступления в Ростове-на-Дону действительно имели место. Там были убиты люди, непосредственно связанные с местной телевизионной студией. Похоже, Елене Ромашовой собираются предъявить обвинения в этих преступлениях.

— Теперь ты, прямо как самый настоящий белый рыцарь, готов все бросить и мчаться на защиту поруганной чести барышни и попранного спокойствия товарища? А если окажется, что девица действительно виновна?! Как тогда будет выглядеть наше управление, твой непосредственный начальник, да и ты в конце концов, Лев Иванович?

— Я знаю эту девушку многие годы, буквально с детства, — сказал Гуров.

— Людям свойственно меняться, — заявил Орлов. — Вы, насколько я понимаю, виделись достаточно редко. Так что ты пропустил практически весь процесс формирования этой вот личности и ни в чем не можешь быть до конца уверен.

— В последнее время мы действительно виделись нечасто, но продолжали общаться. Кроме того, люди не могут меняться столь кардинально, ни с того ни с сего. Для этого нужны предпосылки, определенные социальные и психологические условия. В этом плане у них в семье все в порядке всегда было. Поэтому в виновность Елены я не верю. Впрочем, как человек принципиальный, я собираюсь расследовать все случаи убийств самостоятельно, сам хочу все понять, прояснить и уже тогда сделать окончательные выводы.

— Ладно, Лева. В твоей принципиальности и честности никто не сомневается, — сказал Орлов. — Но как быть с работой и тем делом, которое все еще не сдано? Ты ведь захочешь своего приятеля, полковника Крячко, взять в помощники. Значит, вы со Стасом подадитесь в Ростов, а кто двойное убийство до ума доводить будет, осуществлять процессуальные действия?

— Я сейчас скажу крамольную для многолетней дружбы вещь. Полагаю, будет лучше, если Стас останется в Москве и все доделает сам.

— Ага! — генерал злорадно усмехнулся. — Так, значит, да? Ручаюсь, полковник Крячко рассчитывает отправиться в эту командировку, нисколько не сомневается в поддержке друга и уже мысленно укладывает вещи в чемодан.

Прежде чем ответить на это, Гуров непроизвольно поморщился, поскольку собеседник своими словами оживил ту картину, которая рисовалась и перед его мысленным взором.

— Ты совершенно прав, Петр Николаевич. Стас на меня рассчитывает. Негоже подводить товарища, обманывать его ожидания. Но другого выхода я не вижу, по крайней мере пока. Я сам поговорю с ним, извинюсь, попрошу помощи. Надеюсь, Стас мне не откажет и не слишком сильно обидится.

— Значит, сами разберетесь. Вот и ладно. А что требуется от меня?

— Говоря откровенно, я не отказался бы от твоей поддержки, поскольку в Ростове она мне очень пригодится.

— Ага! Хочешь, чтобы я прикрыл тебя перед начальством, оправдал и аргументировал эту твою авантюру с ростовским расследованием. Ты, стало быть, поедешь на юга, а нам прикажешь тут, в сырой, слякотной Москве, сидеть и все шишки на себя собирать! Здорово придумал, Лев Иванович!

Гуров склонил голову и проговорил:

— Понимаю, это может быть слишком сложно, действительно грозит вылиться в авантюру с непредвиденными последствиями. С другой стороны, вполне возможно, что за странностями, которые творятся в Ростове, кроется нечто, по-настоящему важное и серьезное. Не исключено, что своевременное вмешательство опытного сыщика способно все изменить, раскрыть громкое, даже резонансное дело. Впрочем, я не стану просить о невозможном, чтобы не ставить тебя в неловкое положение. Но мне потребуется отпуск с завтрашнего дня, можно за свой счет или очередной. Напишу такой рапорт, какой скажешь, Петр Николаевич.

— Вечно с тобой так, Лева, грудь в крестах, или голова в кустах! Ты постоянно ставишь меня перед крайне сложным выбором! — заявил Орлов, поморщился и продолжил: — Но отправлять тебя без прикрытия и оставлять без надзора я все же не стану. Давай в срочном порядке оформляй командировку, а с начальством я завтра с утра переговорю, придумаю веские основания для нашего вмешательства. Ты, кстати, один планируешь в Ростов-на-Дону вылететь? Необходимость оставить здесь верного напарника остается, но в управлении ведь имеются и другие сотрудники. Мало ли как там ситуация обернется. Незачем тебе отправляться одному, если уж ты решил идти официальным путем.

— В этом ты, Петр, совершенно прав. Помощь мне может понадобиться, — проговорил Лев Иванович. — Если позволишь, то я хотел бы взять в Ростов лейтенанта Марину Светлову.

— Стажера? Новенькую? Может, стоит выбрать кого-то с большим опытом работы? — сказал генерал и вопросительно повел бровью.

— Она сообразительная и умная девушка, училась на отлично, хорошо себя зарекомендовала, нам со Стасом очень помогла в деле с банковскими аферами. Не побоялась внедриться в логово жестокого убийцы, в работе под прикрытием проявила себя с самой лучшей стороны. Марина — человек надежный, можно сказать, в бою проверенный. Кроме того, сейчас, будучи стажером, она нигде особо не занята. Да, практики ей пока недостает, но так это дело наживное. Я уже не говорю о том, что в некоторых вопросах чрезмерный опыт может даровать своему носителю зашоренный взгляд на многие вещи, что никак не помогает решению неординарных задач, даже, наоборот, порою вредит.

— Ты хочешь взять ее в Ростов, потому как полагаешь, что Светлова будет полезна в предстоящем расследовании?

— Бывают ситуации, когда любая помощь пригодится. Кроме того, когда мы с полковником Крячко уговаривали Марину поучаствовать в той самой операции, обещали ей, что будем по возможности подключать ее и к другим нашим расследованиям. Поэтому я и внес это предложение на твое рассмотрение.

— Да, свои обещания ты никогда не нарушаешь. Ладно, Лев Иванович, ступай, проводи переговоры с другом, предупреждай стажера, срочно оформляй бумаги, а то разойдутся все, не успеешь.

— Ничего, полагаю, что в крайнем случае меня здесь Стас подстрахует по всем направлениям.

— Хорошо. Удачи вам в вашей авантюрной затее. Не пропадай, периодически докладывай обстановку. Связь держи напрямую со мной, если будут сложности, то через полковника Крячко.

— Будет сделано. Спасибо, Петр Николаевич.

— Береги себя и молодую сотрудницу, Лев Иванович, не делай глупостей, не лезь на рожон. Даже ради давнего друга.

— Так точно! — отчеканил Гуров, простился с Орловым и торопливо покинул его кабинет.

Полковнику действительно нужно было написать рапорт, предупредить стажера о командировке, посетить бухгалтерию и главное — убедить Стаса в правильности данного решения.

Самый ранний рейс до Ростова-на-Дону был из Шереметьево. Стоя в очереди на регистрацию, Гуров устало щурил глаза, то и дело потирал переносицу. Сыщику казалось, что со звонка Ромашова прошло несколько дней, а не чуть больше половины суток. Все потому, что Льву Ивановичу пришлось сильно потрудиться, двигаться в очень приличном темпе, чтобы все успеть.

Сначала он переговорил со Стасом, не без труда убедил его не обижаться и войти в создавшееся положение. Полковник Крячко сперва, конечно, жутко расстроился и даже порывался высказать товарищу все, что о нем думал, но потом согласился не злиться и помогать во всем отсюда, из Москвы. Но только после того как Гуров обещал ему работать всю ночь, подтянуть отчеты и остальную писанину, которую так люто ненавидел Стас.

Потом Гуров известил Марину Светлову о предстоящей командировке, отнес рапорт в бухгалтерию, заказал билеты, попросил жену Марию собрать вечером сумку и сообщил Ромашову о скором приезде. После этого он работал со Стасом до поздней ночи. Ночевать господа полковники решили у Гурова, там еще немного поработать над бумагами.

В аэропорт старинные друзья выехали ранним утром на машине Станислава.

Сейчас Гуров в окружении коллег стоял в очереди на регистрацию и перебирал в уме список дел, чтобы понять, не забыл ли чего-то важного в суматохе.

— Лев Иванович, Станислав Васильевич, у вас обоих такой усталый вид, — проговорила внимательная Марина. — Вы ведь могли бы поручить мне часть дел по подготовке к отъезду.

— Все нормально. Работу подтягивали, свои старые хвосты, чтобы была возможность уехать, — сказал Гуров.

— Да, и вроде сделали почти все, по крайней мере основное. Но я никак не могу избавиться от ощущения, что вы меня одного бросаете здесь на растерзание, — заявил Стас, озорно блестя глазами и сведя густые брови домиком.

— На растерзание кому, товарищ полковник? — осведомилась Марина.

— Холоду, промозглой сырости и лютой тоске, — с невозмутимым лицом продолжал ерничать Стас. — Сами отправитесь в прекрасный край ярких красок, цветов, грецких орехов и абрикосов. Там тепло, все растет и колосится, светит ласковое яркое солнце, перекатывает свои синие волны величественный Дон! — Полковник Крячко замолчал и уставился вдаль с таким выражением на лице, будто уже видел эту картину мысленным взором, вдохновлялся ею и одновременно скорбел.

— Дон, в водах которого плещутся здоровенные осетры, а также стерляди, налимы, щуки, судаки и окуни, — с усмешкой подхватил Лев Иванович. — На крутых кисельных берегах растут деревья, щедро усыпанные черешней, вишней и абрикосами, увитые виноградом. На полянах и клумбах вдоль набережной яркими цветами пестрят розы, петуньи и герань. Все это прямо сейчас, буквально в середине весны. Кроме того, благодарные туземцы выйдут к нам с дарами природы, встретят у трапа самолета, завалят цветами и фруктами.

— Не может быть, — заявила девушка. — Сейчас слишком рано, еще даже ничего не цветет, разве что в оранжереях каких-то. О каких туземцах вы вообще ведете речь, Лев Иванович?

— Конечно, рано, и туземцев там никаких нет. Это мы тебя разыгрываем, Мариночка. Пусть буквально через полтора часа самолет доставит нас на гостеприимный юг, где действительно теплее, уже начали цвести деревья и произрастает гораздо больше фруктов, чем в нашей полосе. Однако Станислав Васильевич легкомысленно забывает о том, что едем мы туда все же не развлекаться, а работать. Не исключено, что не будет у нас времени на то, чтобы достопримечательности посмотреть. А ведь Ростов-на-Дону действительно замечательный, очень интересный город.

— Да? Не успеем? А мне бы очень хотелось, честно сказать. Я в Ростове-на-Дону еще ни разу не бывала, вообще не слишком много путешествовала, но мечтаю об этом.

— Конечно, так оно и будет. Какие твои годы. Вообще не расстраивайся, Мариночка. Какой бы напряженной ни была работа, всегда можно найти время прогуляться по набережной или по Большой Садовой. А уж о том, как Владимир Андреевич умеет принимать дорогих гостей, ваш покорный слуга знает не понаслышке, — произнес Стас.

— Поэтому ты и завидуешь, — сказал Лев Иванович и усмехнулся, впрочем, уже через секунду сурово нахмурился и продолжил: — Боюсь, что Владимиру Андреевичу нынче не до приемов будет. Он сейчас по-настоящему озабочен куда более серьезными проблемами. Да и мы едем не в гости.

Разумеется, Гуров понимал, что Крячко говорил все это не со зла, а так, просто немного ерничал. Стас любил шутить и умел не унывать в любой ситуации. Разумеется, он тоже хотел бы отправиться в Ростов, но как взрослый человек готов был принимать обстоятельства, которые нельзя изменить.

Так, болтая о разной ерунде и подшучивая, они прошли регистрацию, выпили в буфете по чашечке кофе и дождались наконец-то объявления о посадке.

— Ну вот и все. Занимайте места, согласно купленным билетам! Просьба провожающим — покинуть салон! — Стас невесело усмехнулся, впрочем, тут же вполне серьезно добавил: — Не пропадайте с радаров, если что понадобится, сразу сигнальте. Я круглосуточно на связи.

— Спасибо, дорогой друг. Надеюсь, до ночных звонков дело не дойдет. Но руку на пульсе все равно держи. Я в разных направлениях забросил удочки в поисках ответов на некоторые важные вопросы. Возможно, мне просто не хватило времени, а теперь информация все же начнет потихоньку к тебе стекаться.

— Как только что-то станет известно, я сразу сообщу. И вообще, если будет туго, не совершайте без меня никаких геройских поступков, звоните, я сброшу дела на лейтенанта Петрова и сразу же примчусь. Тут до Ростова всего ничего лету, ерунда для верного сердца, — проговорил Стас и задорно подмигнул Марине.

Девушка в ответ тихонько хихикнула.

— Хорошо, — сказал Лев Иванович. — Спасибо за предложение, а также за то, что проводил и не сердишься.

— Да ладно, я же все понимаю. Орлов нас двоих ни за что не отпустил бы. А друзей, даже далеких, без помощи бросать никак нельзя. Ну, в добрый путь, и удачи вам!

— Благодарю, дружище, за все.

— Спасибо, Станислав Васильевич, — с улыбкой проговорила Марина. — Желаю вам все закончить, поскорее сдать дело.

— Что я? Вам успехов!

Глава 2

Путешествие до Ростова-на-Дону пролетело для Гурова как единый миг. Он был так сильно утомлен, что задремал, едва разместился в кресле, и открыл глаза, когда самолет уже приземлился и выруливал с полосы. Марина спокойно сидела рядом с ним и всю дорогу штудировала книгу по криминалистике.

— Проснулись, Лев Иванович? А я уже будить собиралась, — сказала она, закрыла томик и положила в сумку.

— Все нормально, я чутко сплю, особенно если в дороге, так что слышал, как посадку объявили.

— Вам удалось отдохнуть хоть немного?

— Такое впечатление, что я едва прикрыл глаза. Но это ничего, пройдет.

— А мне всегда крепкий кофе помогает. Еще хорошо что-нибудь съесть.

— Правда?

— Да, я стараюсь беречь фигуру и после шести вечера не ем, а по ночам вообще ни-ни. Организм, видимо, думает, что если я его кормлю, значит, наступило утро, и полностью просыпается. Но, разумеется, пользуюсь я этим методом нечасто, лишь в экстренных случаях, а то и оглянуться не успею, как толстеть начну.

— Лишний вес мне не грозит. А метод занятный, нужно будет попробовать. Можно прямо сейчас в кафе местное заскочить, например. Но сначала следует умыться, хоть немного привести себя в порядок.

— Конечно, Лев Иванович.

Но посещение кафе пришлось отложить. В аэропорту выяснилось, что Ромашов прислал за дорогими гостями машину, и водитель разыскивал их. Поэтому Гуров не стал заставлять его себя ждать, лишь наскоро умылся, пригладил волосы и отряхнул помятый плащ. После этого визитеры отправились вслед за водителем, на стоянку.

Едва нырнув в салон черного седана, Лев Иванович увидел на переднем сиденье Ромашова, который говорил по телефону.

Впрочем, бизнесмен тут же убрал мобильник.

— Приветствую тебя, Лев Иванович. А что это за красавица с тобой? — осведомился Ромашов, увидев девушку, которая вслед за Гуровым садилась в салон.

— Лейтенант Марина Светлова, наш молодой, но подающий надежды сотрудник, — представил свою спутницу сыщик. — Помогать мне будет с расследованием.

— Отлично, вместе оно всегда сподручней и веселее. А меня зовут Владимир Андреевич, — отрекомендовался бизнесмен. — Очень приятно познакомиться с вами.

— Взаимно, — Марина скромно улыбнулась.

Она благоразумно предпочитала молчать, понимала, что давним знакомым сейчас есть что обсудить. У нее еще будет достаточно времени на то, чтобы проявить себя.

— Да, с водителем Сашей вы уже познакомились. На все время пребывания в нашем городе он и машина поступают в ваше полное распоряжение.

— Спасибо, это очень кстати, — сказал Лев Иванович.

— Еще раз с приездом вас обоих. Благодарю за то, что так быстро откликнулись на мою просьбу. Простите, что не встретил в аэропорту. Я специально приехал сюда на скромном неприметном авто, не хотел лишний раз светиться, поднимать волну, так сказать. Что и говорить, меня в городе каждая собака знает.

— В свете последних событий некоторые предосторожности тебе нисколько не помешают.

— Кстати, об этом. Лев Иванович, тебе удалось что-нибудь узнать?

— Пока нет, — с хмурым выражением лица проговорил полковник и отрицательно покачал головой.

— Ясно. Вот и мне не удалось. — Ромашов склонил голову, согнутым пальцем задумчиво потер правую бровь и вздохнул.

Это был симпатичный человек среднего роста, плотного сложения, но не рыхлый, следящий за фигурой, с короткими седеющими волосами и правильными чертами лица. Большие черные глаза миндалевидной формы, обрамленные густыми темными ресницами, поблекли и ввалились, под ними залегли широкие темные круги. Кожа лица потускнела, была излишне бледной. Все это говорило о беспокойстве и долгих размышлениях бессонными ночами.

— Владимир Андреевич, да не переживай ты так. Обязательно получится что-нибудь узнать. У меня большой круг знакомых, и сеть я забросил широко, можешь не сомневаться. Просто времени прошло слишком мало, я счел невозможным зря терять его. В Москве остался Стас. Он ни за что не ослабит бдительности. Ты ведь и сам знаешь, что ему можно полностью доверять.

— Да, конечно, — сказал Ромашов. — При случае поблагодари полковника Крячко от меня за участие. Жалко, что сейчас нет рядом этого неунывающего парня. Его шутки порой способны и на смертном одре рассмешить.

— Конечно, это верно. Но Стасу пришлось в Москве остаться. Зато полковник будет держать руку на пульсе, сообщит сразу, как только что-нибудь прояснится. Сам понимаешь, информация бывает разной, и далеко не всем подряд можно доверить ее сбор. Мы же со своей стороны здесь наведем справки, постараемся во всем разобраться, разумеется, внедримся в официальное следствие.

— Да, мне не стоит унывать и падать духом. Теперь, когда ты здесь, Лев Иванович, да еще и с таким очаровательным помощником, дело пойдет на лад. Я просто уверен в этом. Что вы планируете делать в первую очередь?

— Для начала я хотел бы пообщаться с Еленой, если ты не возражаешь. Это было бы правильней всего.

— Я, конечно же, не возражаю, только у нее сейчас съемки вечернего эфира идут. До обеда никого и на порог студии не пустят. Да и сама Лена не сможет освободиться, чтобы спокойно поговорить. Давайте поступим таким образом: сначала поселим вас в гостинице, потом быстренько позавтракаем. Я уже заказал столик в ресторане на Большой Садовой. Пообщаемся немного, все обсудим. Потом я поеду по делам, а вы в отель отправитесь. Вам, наверное, понадобится переодеться, освежиться или отдохнуть с дороги. А Леночка к вам в отель подъедет, сразу как только освободится.

— Хорошо, переговорить с ней — наша первоочередная задача. Елена, кстати, в курсе сложившейся ситуации?

— Я, конечно же, все сказал ей. Она в шоке, разумеется, уверяет что ничего такого не делала, но наверняка знает некоторые подробности убийств. Ведь погибли ее коллеги. Полицейские Елену несколько раз допрашивали, уверяли, что берут свидетельские показания.

— Владимир Андреевич, ты пойми, я хочу поговорить с ней не от недоверия к Елене или тебе. Девочка, скорее всего, сама не догадывается о том, что знает нечто важное. Она могла слышать какую-то фразу, брошенную вскользь во время допроса, не обратить внимания на определенное поведение следователей, и так далее. Но ты не переживай, Владимир Андреевич, я знаю, какие нужно вопросы задавать, на что стоит обратить внимание в первую очередь. Мы обязательно все проясним. Кроме того, она знает подробности убийств, как ты сам заметил. Это очень даже может пригодиться нам, особенно на первых порах.

— Ладно, я предоставлю решение этого вопроса вам, профессионалам. А в полицию станете заезжать, Лев Иванович?

— Обязательно, тем более что нам для расследования потребуются материалы уголовных дел, свидетельские показания и данные экспертизы. Ведь чтобы провести собственное расследование, нужно знать, от чего именно отталкиваться. Но сейчас там появляться слишком рано.

— А что так, Лев Иванович, дорогой?

— Да, понимаешь, мне ведь при помощи Орлова удалось пробить официальную командировку для нас с Мариной. Это значит, что здешние коллеги уже извещены о нашем предстоящем визите или буквально с минуты на минуту получат такое сообщение. Вот пусть страсти немного побурлят и утихнут, а потом и мы появимся. Тебе, кстати, уже известно, какое отделение ведет расследование?

— Сороковое, которое на проспекте Стачки находится. Там целую бригаду сформировали. Полный состав мне узнать не удалось, но руководит ею капитан Серов Андрей Александрович. Я с ним не знаком и ничего толком о нем не знаю. Вроде несколько лет назад его к нам из Таганрога перевели на повышение. Пока это все, что мне удалось выяснить. Так что наводить мосты предстоит вам самим.

— Ничего, разберемся, — спокойно проговорил Гуров.

— Вот и хорошо. — Ромашов несколько мгновений помолчал, потом сказал: — Я, кстати, и отель для вас выбрал на этом же проспекте, для удобства, так сказать. Гостиница хорошая, «Марсель» называется, пять звезд, настоящих, не как нынче принято. Сервис соответствует, сантехника работает, спальные места удобные. Кроме того, у отеля есть два собственных ресторана и парочка кафе, бассейн, сауна, спа-салоны и прочее в том же духе. Еще к комплексу примыкает небольшой уютный садик, где приятно прогуляться вечерами или днем на солнышке погреться. Я в этот отель обычно селю иностранных партнеров, тех, которые поглавнее. Обслуживание там на достойном уровне, сам проверял, кормят неплохо, завтрак включен. Ты прости, Лев Иванович, что я в этот раз не приглашаю к себе, просто счел, что так будет удобней. Все расходы за мой счет, разумеется.

— Спасибо. Все правильно, так гораздо удобней будет и сэкономит нам с Мариной массу времени. Из твоего загородного дома до города около сорока минут на машине, это если без пробок. Каждый день туда и обратно мотаться может быть затруднительно.

— У нас пробки не московского калибра, но по утрам и вечерам бывают все же заторы, когда лента машин ползет словно черепаха. Тогда да, дорога долго тянется, но я приловчился читать документы прямо в машине или даже немного вздремнуть могу, если сильно устану. Что-то я много болтаю сегодня, — одернул сам себя бизнесмен. — Ты уж прости, Лев Иванович, это, кажется, нервное.

— Все нормально, мы же общаемся. Что еще делать в дороге? Я, кстати, один момент не учел, не предупредил тебя сразу, что не со Стасом еду. Поэтому ты мог заказать один номер на двоих. Сам понимаешь, мне будет не слишком прилично поселиться вместе с молодой девушкой.

— Ну ты, Лев Иванович, даешь! — сказал Ромашов. — Рассмешил ничуть не хуже Стаса. Я поначалу действительно этот момент не предусмотрел. Но Саша, водитель, пока ты умывался, успел меня предупредить. Я в свою очередь по телефону уладил все вопросы. В «Марселе» я, в конце концов, ВИП-клиент, а не кто-нибудь там. Так что прямо сейчас, пока мы едем, персонал уже готовит для Марины отдельный номер, по возможности не слишком далеко от твоего.

— Спасибо вам за хлопоты, — сказала девушка.

Дальше события развивались по намеченному плану. Гуров с помощницей заселились в номера, предоставленные им, и спешно привели себя в порядок. Потом они всей компанией отправились в ресторан с поэтическим названием «Донские зори», где бизнесмен Ромашов заказал столик для завтрака.

Интерьер ресторана был оформлен в модном нынче стиле. На стенах красовались деревянные панели с резьбой под старину. Подоконники были украшены стильными сервизами из белой глины и мелкими цветами. На полках стояли книги, которые посетители могли брать и читать. Несколько столиков с полной сервировкой стояли возле дивана, на котором лежали огромные подушки с рюшами. Здесь можно было уютно расположиться большой компанией.

В ресторане подавали европейскую кухню. Меню завтрака не слишком отличалось от общепринятого. Бизнесмен заказал для всех свежие булочки с вареньем и маслом, сырную нарезку, круассаны и тонкие колбаски, поджаренные на гриле. Потом он предоставил каждому выбрать в меню то, что нравится лично ему.

Марина остановилась на овсянке с цукатами и фруктами. Гуров взял омлет с сыром и салат из рукколы. Водитель Саша и Владимир Андреевич как под копирку выбрали пюре с сыром, салат из свежих овощей и стейк с клюквенным соусом.

Бизнесмен с усмешкой проговорил, что неприятности никогда не могут лишить его здорового аппетита. Завтрак — самый важный прием пищи, и пренебрегать им не стоит, особенно если не уверен в том, что за делами успеешь пообедать.

Во время завтрака Лев Иванович совершенно сознательно избегал говорить о делах. Главным образом для того, чтобы не портить Ромашову приподнятого настроения. Тот, похоже, искренне верил, что теперь, когда за решение его проблем взялся сам Гуров, дело мгновенно пойдет на лад, или просто решил немного порадоваться встрече со старым другом. Поэтому собеседники болтали о всякой ерунде, делились новостями, обсуждали погоду, разницу в климате между Москвой и Ростовом. Старые друзья неспешно делились воспоминаниями о прошлых встречах.

Завтрак длился довольно долго. Все успели поесть, заказать по десерту и выпить по две чашки кофе. После этого бизнесмен бросил озабоченный взгляд на часы, с сожалением покачал головой, посетовал, что дела не ждут, и отбыл на прибывшей за ним машине с другим водителем и телохранителем.

Саша, как и было обещано, остался при московских гостях. Он отвез Гурова со Светловой в отель и заверил, что будет ждать их дальнейших распоряжений.

Лев Иванович и Марина разошлись по своим номерам с намерением немного отдохнуть. Впрочем, пробыли они там не так уж и долго. Спустя некоторое время полковник позвонил своей помощнице и предложил ей немного прогуляться. До визита Елены оставалось еще несколько часов. Это по минимуму, если съемки пройдут так, как и планировалось изначально, и не случится никакой задержки. Во время творческого процесса таковые не редкость.

— Хорошая идея прогуляться. Я за завтраком слегка объелась, не смогла удержаться от выпечки и прочих вкусностей, — вертя головой по сторонам, сказала Марина, когда они неторопливо двинулись вдоль тротуара.

— Да, завтрак затянулся немного. Просто торопиться нам было некуда, хотелось немного пообщаться. Мы с Ромашовым давно не виделись. А неспешно пройтись после приема пищи для организма очень полезно. Кроме того, ты сможешь познакомиться с одной из самых длинных улиц в городе, проспектом Стачки, и ненавязчиво произвести небольшую разведку на местности.

— Лев Иванович, это вы о чем? — не поняла девушка.

— Пока сам не знаю, но позже обязательно объясню, — ответил полковник и загадочно усмехнулся.

— Ладно, тогда расскажите мне немного о вашем друге, — попросила Марина.

— Что, понравился он тебе?

— Интересный человек, держится просто, хотя видно, что богат. Причем не только с нами, что было бы логично. Вы давний друг, мы оба приехали помогать ему. Но я обратила внимание на то, что водитель Саша ел за одним столом с боссом не только сегодня. У них так заведено. Уж очень слаженно они заказ делали, чувствуется привычка.

— Молодец, что заметила. Стас все-таки был прав, когда уверял меня в том, что у тебя острый глаз.

— Спасибо.

— Это не комплимент, а факт. Что же до Владимира Андреевича, то он умеет бывать разным. Предельно жестким, если ситуация того требует. Мягким, обаятельным, даже не в лучшие дни жизненных невзгод. Мы познакомились много лет назад, во время моей долгой командировки в Ростов-на-Дону, случайно, но быстро сдружились. Потом Владимир Андреевич бывал у меня в Москве по своим служебным делам, просто в гостях, нас со Стасом несколько раз к себе приглашал. Теперь мы дружим семьями. Моя жена Мария хорошо ладит с его Ольгой. Елену, их дочь, я тоже знал с детства. Хорошая девочка, умница и красавица, волевая и целеустремленная личность, взяла лучшие черты от отца и матери. Она единственная дочь Ромашова и, разумеется, наследница всего состояния. Владимир Андреевич всегда занимался бизнесом достаточно успешно. Вот уже несколько лет он владеет довольно крупным машиностроительным заводом.

— Единолично? — тут же уточнила Марина.

— Кажется, он организовал акционерное общество, но контрольный пакет, разумеется, принадлежит ему.

— То есть во всем происходящем вы, Лев Иванович, усматриваете атаку на Ромашова как на бизнесмена, попытку завладеть его заводом или отжать часть активов?

— Точно я пока ответить не могу, подтверждений тому нет. Но я искал причину и сделал обоснованное предположение. Пока единственное. Впрочем, все происходящее может быть связанно и с Еленой, взрослым человеком, отдельно взятой личностью, не придатком своих родителей. Правда, я пока не понимаю, как она могла попасть в подобные неприятности. Но Елена Ромашова работает в телевизионной индустрии, а это своеобразный мир со своими законами, скрытыми течениями и подводными камнями. Так что, пожалуй, не стоит исключать и эту возможность, по крайней мере до того момента, когда все точно выяснится.

— Но что конкретно произошло? В чем ее обвиняют? Мы так спешно выехали, что я ничего толком расспросить не успела.

— А я вместо того, чтобы рассказать, проспал всю дорогу. Но это поправимо. В том-то и дело, что Елену пока никто ни в чем не обвиняет. Ее допрашивали как свидетеля в связи с несколькими смертями. Ромашов по каким-то своим каналам узнал, что эти смерти квалифицируются как убийства и обвинить в них собираются его дочь. В общем, он забил тревогу совершенно не зря. С такой ситуацией обязательно нужно разбираться, и чем скорее, тем лучше.

— Но почему Елена? Как я понимаю, она приличная девушка из хорошей семьи, с качественным образованием и нормальной социальной жизнью, не обладает психическими патологиями и росла в морально здоровой среде.

— Ты права, все так и есть.

— Однако ее собираются обвинить в умышленных убийствах. Понятно, что это кому-то нужно. Но какие могут быть основания для этого?

— По свидетелям, уликам и прочей доказательной базе у меня пока информации нет. Но похоже на то, что следователи видят мотив, личную выгоду в этих убийствах. Относительно недавно погибла ведущая, которую Елена впоследствии заменила. Еще раньше, около полутора лет назад, покончила с собой помощник режиссера, на место которой и взяли молодую амбициозную Ромашову. Что с третьей смертью, мне вообще выяснить не удалось. Да и по первым двум информации практически ноль. Но это все потом. Сейчас мы с тобой неторопливо подошли к основной цели нашей прогулки.

Марина, увлеченная разговором, успела забыть, что Лев Иванович обещал объяснить суть своей идеи. Тем временем дорога, по которой они шли, стала резко уходить вниз. Впереди виднелись виадук с дорожной развязкой, небольшая станция, вдали — центральный железнодорожный вокзал.

С того места, где остановились московские гости, хорошо просматривалась вывеска полицейского отделения. Оно располагалось в небольшом двухэтажном здании, выкрашенном в блекло-желтый цвет, с небольшим крылечком перед входом. Этот домик стоял на другой стороне улицы.

— Лев Иванович, вы ведь, кажется, заверяли меня в том, что заявляться в отделение нам пока еще рано.

— А мы и не станем заходить к коллегам, просто немного приглядимся, — заявил полковник и остановился у пешеходного перехода в ожидании зеленого света.

— Приглядимся на предмет чего?

— На предмет неожиданных и полезных идей, к примеру.

— Ладно. — Марина решила не задавать больше преждевременных вопросов.

Тем временем они подошли к отделению, неторопливо прогулялись туда-сюда, поднялись на крыльцо и тут же спустились на тротуар.

— Простите, — обратился Лев к сотруднику полиции в форме сержанта, проходящему мимо. — Отдел кадров находится в этом здании?

— Да, только вход с торца, направо, большая синяя дверь.

— Спасибо, — вежливо сказал полковник и тут же добавил негромко для своей спутницы: — Пошли, кое-что обсудим.

— Я поняла, что вы задумали, Лев Иванович! — возбужденным шепотом торопливо проговорила девушка. — Мы, конечно, можем ввалиться в отделение, размахивая корочками и уверяя, что прибыли из столицы для расследования. Но где гарантия, что с нами охотно станут делиться всей информацией? Это значит, что вы решили заслать меня на разведку, для этого устроить на работу в отдел регистрации. Я видела, на двери висит объявление о вакансии!

— Правильно мыслишь, глазастая ты моя. Вернее, как сказал бы Стас, «вы двигаетесь в верном направлении». Только что толку от сидения в отделе регистрации, сама подумай? Там толпы народу целыми днями штурмуют кабинеты, и сотрудникам порой в окно взглянуть некогда, не то что по коридорам или чужим кабинетам болтаться. Да и не допустит тебя никто к по-настоящему важной информации.

— Да? Но тогда что именно вы задумали, Лев Иванович? Ведь внедрение, да?! — снова возбужденно прошептала девушка.

— Да. Неподалеку от того объявления, которое заметила ты, висит другое, об открытой вакансии уборщицы. Впрочем, я понимаю, почему ты на него не обратила внимания.

— Лев Иванович, подумайте, какая из меня уборщица? — медленно протянула Марина. — Да еще и с высшим юридическим образованием! Я уж не говорю о внешности. Простите за нескромность, но девушки с таким лицом и фигурой почему-то не идут в уборщицы, не испытывают такого желания!

— А тебе не потребуется свои настоящие документы здесь светить, в кадрах, я имею в виду. Так, пошли. Я увидел все, что мне требовалось. Теперь нужно сделать несколько важных вещей. Для начала набери Сашу и попроси подъехать, только не прямо сюда, а на пару кварталов выше. Не стоит машине пока мелькать возле отделения. Я позвоню Стасу, он мигом организует нам ксерокопии нужных документов и вышлет с курьером. Имя оставим твое, а фамилию придется другую придумать, наши здесь уже, скорее всего, известны.

— Пусть будет Темнова, вроде как антипод Светловой, — сказала девушка и озорно хихикнула.

— Ага, пусть будет по-твоему, — не стал спорить Гуров.

— Только, Лев Иванович, по ксерокопиям документов меня никто на работу не примет. Нужны настоящие.

— Во-первых, ты не следователем устраиваешься, во-вторых, придумай легенду, прояви фантазию. Например, ты студентка, учишься на заочном отделении любого местного вуза, рада простой подработке, которая будет приносить стабильную заплату и не отнимать все время, оставлять его для учебы.

— Все нужные документы, я могу занести позже, через пару дней, потому что их в деканат затребовали, — азартно подхватила Марина. — На руках у меня остались только копии, а работа нужна срочно, да и вакансию могут занять.

— Вот видишь, все отлично вырисовывается, значит, и сложится хорошо. Пары-тройки дней тебе для разведки, думаю, будет достаточно. Так что дамы из отдела кадров и оглянуться не успеют, как ты выполнишь все поставленные задачи.

— Кстати, об этом. Какие именно у меня будут задачи?

— С ними разберемся позже. Сейчас нам нужно многое успеть до приезда Елены.

Водитель с машиной прибыл достаточно быстро. Гуров с Мариной едва успели пройти два квартала вверх по улице.

— А я и не заметил, что вы прогуляться пошли, — сказал молодой человек и осведомился: — Куда теперь прикажете ехать?

— Сначала в магазин, подойдет любой крупный, где есть отделы с косметикой и спецодеждой.

— Будет сделано, — заявил Саша, завел мотор и неторопливо повел машину по улицам города.

— Теперь давай с тобой кое-что обговорим, — произнес Гуров, взглянув на девушку. — Марина, ты сейчас должна продумать свой будущий образ, обрисовать его буквально до самых мелких деталей. Надо, чтобы мы с тобой сразу купили все необходимое, не забыли ничего важного.

— Я так понимаю, мы будем делать из меня страшилку? — поинтересовалась девушка.

— Знаю, для тебя это может быть не слишком приятно, но, к сожалению, неизбежно. Сама же только что заметила, что современные девушки с модельной внешностью выбирают по-настоящему престижные профессии или ищут легкие деньги. Даже если у них имеются финансовые затруднения, они не торопятся хвататься за швабру и тряпку.

— Правильно. Поэтому если я приду в отдел кадров прямо так, как есть, то женщины, которые там работают, покрутят пальцем у виска или, чего доброго, заподозрят неладное.

— Именно так. Но не только они. Современные мужчины сейчас порой довольно неплохо разбираются в женской моде. У следователей, знаешь ли, тоже есть глаза, они приучены все замечать и анализировать факты. Тебе придется всех обвести вокруг пальца, да так, чтобы не вызывать ни тени подозрений.

— Значит, надо устроить большой шопинг.

— Да, модная кожаная куртка, фирменные джинсы и кроссовки известной американской фирмы, что сейчас на тебе надеты, слишком бросаются в глаза. Нужно выбрать костюм попроще. Майку, брюки, свитер или плотную рубашку, легкую ветровку, а также сумочку и ботинки. Кроме того, обязательно халат жуткого синего цвета и косынку.

— Фу! Это еще зачем? Лев Иванович, может, бейсболкой обойдемся?

— Марина, ты сильно недооцениваешь этот аксессуар. Синяя или, например, коричневая косынка, правильно повязанная, может замаскировать симпатичное лицо, сделать его короче и шире, то есть кардинально изменить внешность и даже добавить несколько лет. Ты, кстати, должна выглядеть лет на десять старше своего возраста. Это как минимум. Добиться этого можно при помощи одежды, а также умелого макияжа.

— Да, я понимаю. Синяки под глазами, излишне темные и густые брови, помада ярко-красного или излишне затемненного оттенка, — начала перечислять Марина.

— Не забудь еще про цвет лица, а также кожу рук и шеи. Они очень сильно выдают возраст.

— То есть мне нужно будет кожу затемнить?

— Есть специальный клей, который создает видимость мелких морщинок. При помощи бронзатора можно изменить цвет лица. Плюс пудра. Если ее нанести не слишком аккуратно, то можно сделать обветренное, усталое и даже слегка одутловатое лицо не слишком молодой женщины.

— Эдак вы совсем перестараетесь, и ее в уборщицы не возьмут, решат, что злоупотребляет, — поворачивая руль, заявил водитель, который, разумеется, все слышал.

— Вот именно, Лев Иванович. Я, конечно же, не против вашей идеи, тем более что это нужно для дела, а я никого здесь не знаю. Да и приехали мы ненадолго, работать, а не развлекаться. Но совсем уж уродовать себя мне как-то не хочется.

— Сегодня у нас будет возможность немного поэкспериментировать и выбрать нужный грим. Только надо клей купить. Он продается в специализированных магазинах для гримеров и стилистов.

— Понял, — сказал Саша. — Знаю такой, сделаем. Еще я бывал в одной театральной студии, здесь недалеко, в центре. Там можно костюмы напрокат брать.

— Нам не понадобится образ Снежинки, Ведьмы или Бабы-яги, — буркнула Марина. — Так что спасибо.

— Нет, я не об этом. Это современная студия. Они разные спектакли играют. У меня там тетя костюмером работает. Так что я частенько оказывался и на спектаклях, и за кулисами.

— Саша, я тоже не совсем понимаю, что конкретно ты предлагаешь, — признался Гуров.

— Вы ведь задумали свою помощницу для сбора информации внедрить в отделение, для этого устроить на должность уборщицы. Это очень умно. Тетку с тряпкой и шваброй никто не замечает. Обычно все воспринимают ее как некий придаток к интерьеру, особенно позже, когда она немного примелькается. Входить ей опять же можно во все кабинеты. Наш народ шибко не любит, когда ему тряпкой по ботинкам достается. Значит, опера на столах все как есть побросают и на перекур рванут, стоит уборщице в кабинет с ведром и шваброй войти.

— Примерно так я все себе и представляю. А в чем проблема-то?

— Понимаете, Марина — девушка очень красивая. Дело не только в лице, которое вы собираетесь замаскировать, и не в тряпках попроще, хоть они и помогают сформировать нужный образ. Но фигуру-то куда девать? Ноги длинные, стройные, сама высокая как модель. Такую красоту запросто не испортишь. Тут с фигуры начинать нужно.

— То есть как?

— Ну, конечно, давайте из меня совершенного урода сделаем! — Светлова наконец-то разозлилась по-настоящему.

— Мариночка, ты пойми, это ведь на время, только чтобы других обмануть. А ты потом, на задании, просто в зеркало не глядись, вот и забудешь, что ходишь в безобразном виде. — Водитель так увлекся, убеждая девушку, что даже оглянулся на нее через плечо.

— Ты давай на дорогу смотри! — строго велел ему Гуров. — Заодно объясни, что конкретно предлагаешь.

— А я что, разве не сказал? Костюм есть такой, с толщинками накладными, животик, жирок на талии и спинке, ножки полные, ручки, плечики. Он специально сделан, чтобы толстушек изображать. Натягиваешь его словно комбинезон, и будто бы прибавляется килограммов пятнадцать, а то и двадцать лишнего веса. Смотрится все органично, как лишнее, но родное. Тем более что Марину в отделении никто еще не видел, значит, и не заподозрят ничего. Конечно, активно двигаться, тем более работать во всем этом довольно неудобно будет. Зато лишний вес тоже человеку возраста прибавляет. Все сразу поверят, что женщина пришла на работу, да и только.

— Ладно, считай, что уговорил. Чего не сделаешь для пользы дела. Но тогда сначала вези нас к своим костюмерам, а после уже в магазин, — сказала Марина.

— Это почему же?

— Для начала это безобразие примерить нужно, и только потом вещи покупать. Мы ведь сейчас даже не знаем, на размер брать больше или на два, например.

— Заметано. Сделаем в один момент. Только к тете Гале вам со мной нужно идти. Поверьте, так будет гораздо легче договориться, да и дешевле выйдет.

Через некоторое время все было готово, дела с выбором и арендой костюма улажены, косметика, грим и новая одежда для образа уборщицы, не слишком молодой и удачливой женщины, куплены. Правда, в магазине выяснилось, что одежду придется брать на три, а то и на четыре размера больше. Но Марина больше не жаловалась и не унывала. Она вообще решила относиться к этому смелому эксперименту как к некоему эпатажному приключению, не переживать от того факта, что для него понадобится довольно сильно изуродовать свою привлекательную внешность. Ведь это действительно было лишь на время и только ради маскировки.

Правда, эксперименты по созданию нового образа было решено отложить. Все равно раньше завтрашнего утра Марина не могла пойти устраиваться на работу. Ведь предстояло еще дождаться пакета с документами от Стаса.

Кроме того, когда машина подъезжала к гостинице, Гурову позвонил бизнесмен Ромашов и сообщил, что Елена уже освободилась и едет для разговора с ними.

Глава 3

Елена Ромашова была стройной блондинкой с длинными прямыми волосами, овальным лицом с правильными чертами, пухлыми, четко очерченными губками, темными красивыми бровями и огромными черными глазами, обрамленными густыми ресницами, точь-в-точь как у отца. Кроме того, у молодой женщины был очень приятный голос и огромное природное обаяние, что немаловажно для карьеры телеведущей. Ее внешность можно было считать едва ли не идеальной. Слишком строгий критик разве что мог бы отметить излишнюю худобу этой особы.

В ожидании Елены Лев Иванович с Мариной успели просмотреть в записи передачу с ее участием, просто чтобы иметь общее представление об этом. Это была развлекательная программа, в которой обсуждались новости кино и шоу-бизнеса, презентовались свежие видеоклипы и кинофильмы. В студии сидели звездные гости. Елена за чашечкой кофе не то чтобы брала у них интервью, скорее по-дружески беседовала с ними. Это смотрелось вполне органично, естественно и, разумеется, было интересно современному зрителю.

К зданию отеля Елена подъехала на автомобиле, который водила сама, раз и навсегда отказавшись от услуг водителей, которых порывался нанять отец. Точно так же девушка категорически не желала иметь телохранителя. Она позвонила Гурову на мобильный, уточнила номер его апартаментов и немедленно поднялась прямо туда.

Номер полковника был довольно просторным, состоял из двух жилых помещений и санузла. В одной комнате стояли тумбочки, кровать и огромный платяной шкаф, а вторая представляла собой уютную гостиную с диваном, креслами, телевизором и небольшим столиком, расположенным посередине.

В общем, с удобством расположиться смогли все, места хватило. Гуров с Еленой устроились на диване, Марина в кресле, напротив. Даже водитель Саша не стал оставаться в машине, а устроился в кресле у окна, чтобы не мешать, но в случае необходимости быть неподалеку.

— Леночка, ты прекрасно выглядишь, — сказал Гуров после обмена приветствиями, объятий и общего знакомства. — Повзрослела за то время, что мы не виделись, и похудела. Не слишком ли сильно, дорогая?

— Для телевизора в самый раз, — с усмешкой сказала девушка. — Вам известно, что камера прибавляет лишние килограммы. Меня этому, между прочим, Мария, ваша жена, научила. Еще она мне несколько довольно действенных диет подкинула, говоря между нами. Только не проболтайтесь. Папа очень зол на меня, считает, что я себя истязаю, голодом морю почем зря и вообще рискую испортить пищеварение.

— Да уж, — Гуров невесело усмехнулся. — Борьба за фигуру и внешний вид — это вечная гонка. Ты только смотри, без фанатизма, и все будет хорошо.

— Да, конечно! Сами же знаете, что если ты бежишь достаточно быстро, то всего лишь остаешься на месте. Чтобы не отстать и двигаться вперед, нужно перебирать ногами гораздо проворнее, — сказала девушка и иронически хмыкнула. — Лев Иванович, если бы вы знали, как я за вами соскучилась. Очень рада увидеться. Жаль только, что повод такой странный, далеко не самый веселый.

— Кстати, об этом. Не хочется поднимать неприятную тему, но ее все равно не избежать, — произнес сыщик.

— Конечно. Так что давайте начнем. Нет смысла тянуть. Только вот я выпила бы чего-то горячего и бодрящего. С утра маковой росинки во рту не было. Перед началом съемок я не люблю есть и пить, а потом даже крохотный перерыв выкроить не получилось.

— Может, тогда лучше перекусить? Время уже обеденное.

— Давайте немного попозже. Сейчас лучше кофе выпьем.

— Ладно, у нас был очень плотный завтрак, так что подождать нисколько не сложно.

— Здесь делают очень приличный кофе, — вмешался в разговор Саша. — Наливают навынос, в одноразовые стаканчики с крышками. Можно, конечно, из номера заказать, но с доставкой и всей сервировкой довольно долго будет. Я ведь совершенно ничем не занят, так что могу быстренько сгонять. Кому какой брать?

— Мне черный без сахара, спасибо, — сказал Гуров.

— Мне так же, — заявила Марина.

— А мне тоже без сахара, большой, с капелькой молока. Попроси побольше корицы положить.

— Хорошо. Я помню, как вы любите, Елена Владимировна.

— Саша, сто раз просила, на «ты» и просто «Лена». Мы же не на официальном приеме, и папы рядом нет, — поправила девушка молодого человека.

— Хорошо, Елена, я помню, как ты любишь, — сказал парень и вышел за дверь с легкой усмешкой на губах.

— Нет, вы не подумайте, меня не тяготит тот факт, что я его дочь. — Елена заметила внимательный взгляд Марины и решила пояснить суть дела: — Я просто обожаю отца. Но некоторая пафосность, с которой в нашей стране принято обставлять свой статус, действительно тяготит меня и уже основательно достала. Я, например, некоторое время назад воевала с отцом до скандалов, отстаивала свое право передвигаться в пространстве без участия телохранителя или даже парочки таковых и теперь веду нормальную жизнь свободного индивида.

— Вы совершенно правы, — сказала Марина. — Если вам не грозит реальная опасность, то постоянное присутствие рядом постороннего человека может сильно тяготить. Простите, что я так таращилась. У вас невероятно красивые глаза, просто взгляд сложно оторвать.

— От отца достались, а от мамы губы, — проговорила девушка, скорчила забавную рожицу и усмехнулась. — Давай на «ты», если не против, мы ведь близки по возрасту.

— Конечно, так будет проще.

— Хорошо, — с улыбкой заявил Гуров. — Поскольку со знакомством уже покончено, я предлагаю начать-таки разговор о деле. Леночка, я так понимаю, ты придерживалась своих принципов и в профессии, не стала пользоваться многочисленными связями отца, чтобы добиться чего-то значительного и преуспеть.

— Знаете, Лев Иванович, меня, наверное, многие не поймут или даже осудят. В этом вопросе действительно имеется очень тонкая грань. Я всю сознательную жизнь пользовалась благами, заработанными отцом. Дело даже не в тряпках и возможности посмотреть мир. Кроме всего этого к моим услугам были лучшие учителя, школы и репетиторы. Отец приобрел для меня автомобиль, на котором я сейчас езжу, купил хорошую квартиру в центре Ростова, обставил ее приличной мебелью и бытовой техникой. Злопыхатели могут сказать, что всем этим пользоваться я могу, а как попросить помощи у отца, так сразу выпендриваюсь. Я отвечу на это так: да, пользуюсь. Отец смог обеспечить мне отличный старт. Я искренне благодарна ему за это. Но быть безвольной амебой, просто прожигать жизнь, кутить на деньги отца я ни за что не стану. Не тот характер. Кроме того, меня всегда привлекала карьера телеведущей. Но это должна быть не просто работа, а возможность чувствовать себя настоящим профессионалом. Значит, дальше я должна самостоятельно добиться всего, чего желаю! Понимаете, сама. Иначе грош мне цена как личности. В сортире нужно утопить мой красный диплом, получить который, кстати, мне никто не помогал.

— Да ты не кипятись, мы тебя очень хорошо понимаем, — проговорил Гуров и осведомился: — А скажи, очень трудно было поначалу, сразу после выпуска?

— Конечно. Мне, выпускнице с красным дипломом, предложили на выбор несколько вакансий на местном телевидении. Но, разумеется, вчерашней студентке никто не стал бы обещать чего-то по-настоящему интересного или хотя бы приличного. Поэтому я пошла в ассистенты режиссера, можно сказать, вынужденно. Вроде как из худших вариантов попыталась выбрать лучший, думала, так пробиться проще будет. Но не тут-то было. Это, скажу я вам, просто узаконенное рабство, да еще и самая настоящая палка о двух концах. Ведь если человек будет плохо стараться, не сумеет исполнять свои обязанности, запоминать многочисленные прихоти и чудачества начальника, то его попросту уволят. Если в надежде хорошо себя зарекомендовать и продвинуться по служебной лестнице он станет работать хорошо, изучать привычки шефа, предугадывать все желания, вносить в рабочий процесс дельные предложения, то его никто повышать не станет. Ведь такого сотрудника еще нужно найти, а ведущих с симпатичными мордашками вокруг просто пруд пруди. Поэтому с первого места работы я ушла, но на другое меня снова брали только ассистентом помощника режиссера. Так что поверьте, мне пришлось повкалывать, прежде чем шеф стал уважать меня настолько, что наконец-то повысил. Эта возможность появилась из-за гибели молодой женщины. Факт, конечно, трагичный. Но это никоим образом не моя вина!

— Так, давай с этого места немного подробнее, — заявил полковник. — Это та самая должность, которую ты заняла после суицида своей предшественницы?

— Да, ее звали Рита Кораблева. Сначала все думали, что она покончила с собой из-за неразделенной любви. По работе мы с ней никак не пересекались, занимались разными проектами. Загруженность у обеих опять же была очень высокая. Виделись мельком, в коридоре или в кафетерии могли пересечься. В лицо я Риту знала, но никак не более того. Я буквально едва пару слов ей сказала за все время.

— Значит, вместе вы не работали, не дружили, свободное время не проводили и дома друг у друга никогда не бывали?

— Рита у меня была один раз, на вечеринке в честь дня рождения. Это произошло больше двух лет назад, абсолютно случайно. Я пригласила чуть больше пары десятков коллег, а те в свою очередь привели с собой еще по паре-тройке человек, так что тусовка резко переросла все ожидаемые размеры. Все бы ничего. Сейчас и алкоголь и еду можно заказать на дом и легко выйти из положения, даже ждать долго не нужно будет. Но мне пришлось извиняться перед соседями за шум и двор, заставленный машинами, а потом два дня грязь из квартиры выгребать. Так что больше я такой глупости ни за что не сделаю. Если сильно хочется, то отмечаю все даты в кафе или клубе, иногда даже делаю вход по приглашениям. Не из меркантильности, а чтобы избежать появления на празднике случайных или неприятных мне людей.

— Значит, Рита попала к тебе случайно?

— Да, хотя, повторюсь, я не испытывала к ней неприязни, просто совсем не знала эту девушку. Именно тогда мы и сказали друг другу примерно пару фраз, но не более. Ведь моего внимания требовали и другие гости. Что до работы, я тогда трудилась ассистентом на детской программе. Рита, соответственно, была помощником режиссера на шоу «Звезда в эфире», которое сейчас я веду.

— Так, погоди. Когда она умерла?

— Полтора года назад. — Елена ненадолго задумалась. — Чуть меньше, в декабре или январе прошлого года. Мой шеф сразу рекомендовал меня на горящую вакансию, ведь замену искали срочно.

— То есть ты стала помощником режиссера?

— Да, а потом, относительно недавно, семь месяцев назад, погибла Вероника Титова, ведущая нашего проекта. Снова пришлось срочно искать замену, и режиссер предложил мне попробовать свои силы. Я, разумеется, согласилась, ведь давно мечтала стать ведущей. А теперь папа говорит, что некто усмотрел во всем произошедшем не просто злой умысел, а именно мой! Лев Иванович, это ведь совершеннейший бред!

— Почему? Только говори быстро, первое, что в голову придет! — энергично проговорил Гуров.

— Да хотя бы потому, что должность ведущей мне могли и не предложить. Так вообще почти никогда не делают. Спешно ищут замену среди уже известных лиц или проталкивают своих людей на свободное место. Мне просто повезло, режиссер нормальным парнем оказался, мы здорово с ним сдружились за это время. Он сам часто говорил, что моя внешность подходит для камеры, есть обаяние, красивая улыбка, да и речь поставлена хорошо. Что до вакансии помощника режиссера, на нее вообще было около пяти претендентов. Так что я могла получить эту работу или на старой остаться. Гарантий не было никаких. Я уж не говорю о том, что нормальные люди из-за подобной ерунды убийств не совершают. Что за дичь, в самом деле?

— А из-за чего, по-твоему, можно убить человека? — вкрадчиво поинтересовалась Марина.

— Даже не знаю, — ответила девушка. — Я как-то не задавалась раньше этим вопросом. Наверное, чисто теоретически я могла бы убить, обороняясь, защищая свою жизнь, разумеется, если другого выхода нет. Но ведь сделать это вовсе не так просто, как принято считать. Я вот, например, бывала в селе у бабули. Однажды она в приступе странного рвения попыталась меня научить настоящий борщ варить, как было принято раньше. Начать весь этот сложный процесс требовалось с убийства, ощипывания и разделки курицы. Сначала я завалила первый этап, не смогла отрубить птице голову. Потом что-то не слишком пошел и второй. Честное слово, у меня перья почему-то оставались в тушке или выдирались вместе с кожей. Азартное копание бабушкиных рук во внутренностях птички, которая час назад бегала по двору, меня вообще ввело в настоящий ступор. Так что в итоге я заявила, что лучше вообще есть не стану, чем буду все это делать. Бабушка предрекла, что не быть мне хорошей хозяйкой, и была совершенно права. Кстати, я и сейчас предпочитаю в кафе сходить или вовсе пропустить обед, чем у плиты прыгать. Порыва повторить подвиг с потрошением курицы у меня больше, разумеется, не было ни разу.

Эти воспоминания Елена излагала с таким комичным выражением лица, что все дружно рассмеялись, несмотря на серьезность ситуации.

— Я смотрю, здесь у вас весело, — с улыбкой сказал Саша, входя в номер.

В руках молодой человек держал стаканчики с кофе, закрепленные в специальном держателе, и большой бумажный пакет.

Все это он поставил на столик и произнес:

— На всякий случай я захватил свежие круассаны и сэндвичи. Вдруг кто-то проголодается, а вы за разговорами так и не соберетесь пообедать.

Парень показал всем, где какой кофе, взял свой стаканчик и уселся в уже облюбованное кресло у окна.

Собеседники разобрали свои напитки и продолжили разговор.

— Елена, скажи, а в полиции тебя допрашивали по поводу смерти Риты Кораблевой? — поинтересовался Гуров, делая пометки в блокноте.

— Нет, с чего бы? Сначала ее смерть считалась суицидом. Я ведь уже говорила, что с этой девушкой совсем не общалась. Сотрудники полиции в здании телецентра, конечно же, были, но поговорили они исключительно с коллегами Риты, да и то с теми, которые плотно с ней общались или дружили. Эти самые подружки-сплетницы, как я понимаю, и подтвердили версию с самоубийством. У Риты на тот момент действительно был неудавшийся роман и достаточно трудный разрыв, так что никому и в голову не пришло усомниться, что она сама свела счеты с жизнью.

— А с кем у нее был роман, знаешь? Может быть, это кто-то из ваших?

— В нашем творческом цехе трудится гораздо больше людей, чем принято считать, — с усмешкой проговорила Елена. — Это в буквальном смысле слова уйма народу. Как показывает опыт, невозможно быть знакомой со всеми.

— Одновременно все все про всех знают, как показывает тот же опыт, — с хитрой улыбкой сказал полковник.

— Ну да, сплетничали девчонки, что Рита встречалась с женатым мужиком, поэтому все и закончилось столь плачевно. Она вроде как захотела большего, то есть развития отношений, а кавалер ее бросил, не желал оставлять семью и что-либо менять в своей жизни. Но это все, что я слышала. Кто он и откуда, совсем не знаю. Собственно говоря, никогда особо не интересовалась этой темой.

— Понятно. А что говорят теперь, когда полиция смерть Риты считает убийством?

— Сначала все думали, что Рита написала печальную рифмованную записку о тяготах расставания с любимым и вскрыла себе вены, лежа в ванной. Но потом вроде как обнаружились новые обстоятельства, и теперь полицейские сомневаются, что это она сама сделала. В суть всех подробностей меня посвятила наша гримерша Наташенька, очень милая девушка и болтушка знатная. Всем в коллективе известно, что если ты хочешь распространить какую-то информацию в кратчайшие сроки, то поведай ее Наталье по секрету. Вот и все. Пройдет несколько часов, и все вокруг будут в курсе событий.

— Понимаю. А что насчет смерти Вероники Титовой?

— С ее гибелью вопросов ни у кого не возникло, то есть это был явный криминал. Молодую женщину поздним вечером сбила машина. Причем осталось загадкой, как и почему Вероника оказалась на той улице. По крайней мере, я знаю, что полицейские всех настойчиво об этом расспрашивали, но, кажется, их так никто и не просветил.

— То есть? — спросила Марина. — Что в этом было такого удивительного?

— Понимаешь, та темная улочка находилась не слишком далеко от дома Вероники, но вела в старый скверик, немного запущенный, безлюдный и не освещенный. Что ей там было делать ночью и в непогоду, никто так и не смог понять. Кроме того, Вероника была настоящей местной звездой, известной и популярной ведущей. Люди узнавали эту девушку на улице, просили автографы. Иногда ее даже преследовали поклонники. Нет, не в плохом смысле, как сталкеры. Это были вполне обычные почитатели таланта с цветами и порой несколько навязчивым вниманием. Поэтому Вероника вот уж несколько лет не ездила общественным транспортом, по городу передвигалась исключительно на машине с водителем, по совместительству охранником. Если она бывала в общественных местах, то, как правило, не одна и сменив внешность.

— А как эта девушка предпочитала маскироваться?

— Как обычно. Использовала парики, большие темные очки, шарфы, платки, палантины. К слову сказать, Вероника очень хорошо умела менять свой образ и становиться практически неузнаваемой. Так она и поступала почти всегда.

— А ты откуда об этом знаешь? — поинтересовался Лев Иванович. — Я вот о чем не спросил. Вы общались между собой? Вы ведь с Вероникой уже на одной передаче работали, значит, должны были, не так ли?

— Разумеется, с Титовой я была хорошо знакома. Мы регулярно общались в студии, пересекались по рабочим вопросам. Но мы не дружили, если вы об этом. Вероника со всеми держалась прохладно, немного особняком, была в приятельских отношениях только с Наташенькой, нашей гримершей. Кстати, именно из их разговоров я узнала, что Вероника умело маскировалась, когда выбиралась куда-то в люди. Она креативно подходила к этому вопросу, меняла машины, одалживала их у приятелей, добавляла себе возраста и даже веса при помощи одежды и макияжа, ничуть не смущалась появляться в подобном виде на публике. Наоборот, Веронику это очень веселило и занимало, напоминало некую азартную игру. Например, я сама пару раз слышала, как она со смехом рассказывала Наталье, что вчера ее приняли в ресторане за старушку-пенсионерку или подумали, что это мама известной телеведущей Вероники Титовой, когда она забежала в «Колос» за пирожными.

— «Колос»?.. — уточнила Марина.

— Наша местная сеть кондитерских, — охотно пояснила Елена. — Эти заведения расположены буквально по всему городу, варьируются размером и кое-где разнообразием ассортимента. В некоторых из них можно полноценно пообедать, прямо как в добротных кафе, в других — купить выпечку или пирожные и, сидя за легким столиком, выпить чаю или кофе. Кое-какие вообще представляют собой киоски, в которых торгуют лишь навынос. Но вкус любимого пирожного в любом месте будет неизменным, и цены там демократичные, так что эта сеть довольно популярна в городе.

— Спасибо за развернутый ответ, — пробормотала Марина.

— Не за что. Если доведется заглянуть, попробуй ореховую трубочку, не пожалеешь. Если предпочитаешь классику, то бери корзинку с белковым кремом. Они их делают небольшими, калорий выходит немного, но вкус восхитительный, — проговорила Елена.

— Значит, ты хочешь сказать, что Вероника даже банальный выход за пирожным обставляла как приключение с переодеванием? — полюбопытствовал Гуров, который слегка задумался, но решил вернуть беседу в деловое русло. — Мне кажется, что хочешь добавить что-то еще, да?

— Да, полицейские пытались выяснить, что именно делала Вероника на улице тем вечером, куда так торопливо шла, почему отправилась в путь в своем обычном виде. Она была одета в яркий красный плащ и темные джинсы, на ногах туфли на высоком каблуке, в руках сумочка и огромный зонт, такой прозрачный, куполом. Вероника его откуда-то из-за границы привезла и очень им гордилась. Она часто появлялась в таком виде на студии, и все там этот образ отлично знали. Но, повторюсь, никто не смог прояснить этот момент.

— Стало быть, в тот вечер был сильный дождь?

— Стоял последний месяц осени. У нас в это время бывает еще довольно тепло. Но тут что-то сильно задождило, похолодало даже. Так что да, дождь был, это без сомнения. Они всю неделю шли. А вот сильный или не слишком, не скажу, не помню.

— Тогда почему в полиции считают эту трагедию убийством, а не наездом по неосторожности, например? — спросила Марина. — Погода ведь к тому располагала, плюс темное время суток, плохая видимость. Вероника могла просто-напросто не заметить машину. Эти зонты только считаются удобными, потому что прозрачные, а на самом деле здорово закрывают обзор. Капли стекают по куполу, сильно искажают картинку. Я это точно знаю. У моей мамы такой же зонт был, пока отец не выбросил его в сердцах. Она из-за этой штуковины как-то чуть под трамвай не угодила.

— Там вроде бы свидетель имеется. Он видел, как машина мчалась на Веронику, которая в тот момент переходила улицу. Водитель даже не пытался притормозить, наоборот, прибавил газу. То есть это был именно намеренный наезд. Так полицейские нам всем сказали. Но кем был этот свидетель, я, разумеется, не знаю.

— Хорошо. Мы это все потом попытаемся уточнить. А сейчас скажи, наши здешние коллеги всех вас допрашивали или только некоторых?

— Они беседовали со всеми, кто трудился в студии, находился там на тот момент.

— Ладно. Что конкретно спрашивали лично у тебя, помнишь?

— Конечно, времени ведь прошло не так уж и много.

— Кстати, сколько именно? Уточни для нас хронологию событий.

— Рита Кораблева погибла зимой прошлого года, в конце декабря или начале января. Точно не помню, но могу сказать, что было холодно, выпал снег. Нарядные елки с огнями и гирляндами кругом стояли. Я к работе приступила прямо на праздниках, новогодних или уже рождественских. А Вероника Титова попала под машину в середине ноября, то есть чуть больше, чем полгода назад.

— Понятно. Так чем конкретно интересовались наши коллеги?

— Да обычные, в принципе, вопросы задавали. Кто с Вероникой дружил, не было ли у нее с кем-то конфликтов и так далее. Я не могла сообщить ничего полезного для расследования, как мне и сейчас кажется. Вероника, конечно, являлась местной звездой, но не была ни вздорной, ни склочной, ни капризной, к персоналу не придиралась и ни с кем, по-моему, особо не конфликтовала.

— А не особо? Наверное, что-то такое все же было, — сказала Марина.

— Да, наверное, это можно считать конфликтом, или скорее ссорой. Вероника как-то поспорила со сценаристом из-за вопросов, предлагаемых для интервью с одной известной киноактрисой. Она считала, что дядьку слишком занесло в плане интимного интереса к звезде, и сказала об этом открытым текстом, емко и иронично. Народ стал ржать. Сценарист, до этого вполне спокойный, даже погруженный в себя, неожиданно взбесился. Они тогда наговорили друг другу гадостей.

— Про гадости давай подробнее, — потребовал Лев Иванович.

— Да ничего особенного не было, — сказала Елена и пожала плечами. — Помню, как Трофим перешел на личности, стал орать, что Вероника подцепила звездную болезнь. Мол, кто ты вообще такая?! Кто бы тебя знал, если бы не протекция, оказываемая известно кем!

— Так кем же?

— Понятия не имею. Эту тайну даже Наталье не удалось раскрыть. Это была настоящая интрига для коллег. Впрочем, ко времени моего появления в коллективе страсти значительно поутихли, интерес к этой теме почти погас. Но покровитель у Вероники, вероятно, все же был. Она Трофиму сказала, что порой он пишет настоящие бредни, что, кстати, было не лишено здравого смысла, и еще добавила пару слов, но практически на ухо и шепотом. Их никто не расслышал. Трофим мигом побледнел, замолчал, резко утратил весь боевой запал, даже как-то потух. Через пару дней его уволили и заменили Никитой, парнем молодым и вполне адекватным, который работает в программе по сей день.

— Когда был этот конфликт?

— Давно, я едва пришла на передачу. Ну да, вскоре после смерти Риты Кораблевой.

— Теперь давай вернемся к убийству Вероники и интересу к тебе наших коллег. Они спрашивали тебя о том, какие у вас лично были отношения?

— Да, я сказала, что нормальные, рабочие, без конфликтов и выяснений отношений. Вне студии мы с ней ни разу не пересекались, если не считать того самого дня рождения, о котором я уже упоминала.

— Вероника тоже там была?

— Да. Я не знаю, кто именно ее пригласил. Повторюсь, там было полно едва знакомого, непонятно кем позванного народа. Я не стала ничего выяснять, побоялась, что мозг закипит от перенапряжения, заботилась лишь о том, чтобы на всех гостей еды и выпивки хватило, поглядывала, чтобы квартиру не разнесли, соседей снизу не залили, и так далее.

— Понимаю. Леночка, припомни, будь добра, интересовались ли наши коллеги, где ты была в вечер убийства Вероники?

— Напрямую не спрашивали. Но капитан уточнил, сильный ли был дождь в то время, когда убили Веронику? Я запомнила дословно, потому что сама постановка вопроса мне показалась странноватой. Ведь, чтобы оценить силу ненастья, нужно было гулять поблизости, это как минимум. Наш город достаточно большой. Грозы с осадками частенько проходят полосами, особенно летом, в начале и даже в конце осени. Бывает так, что где-то ливень, а поблизости всего три капли упали. Кроме того, вечер был довольно поздний. Я в тот день сильно устала, поэтому приняла горячую ванну и улеглась с книгой в постель. Пока читала, слышала, как барабанят капли дождя. Но что было с погодой дальше, мне, разумеется, неизвестно. Я уснула.

— Капитан поинтересовался, одна ли ты спала тем вечером?

— Да. Хотя по моему предыдущему ответу и так было ясно, что одна. Но об отсутствии алиби полицейские ничего не говорили, если вы об этом. И вообще на подобную тему вопросов больше не задавали.

— Понятно. А когда приходили полицейские, тебе уже были известны дальнейшие планы руководителей проекта? Я имею в виду, они уже решили, кто заменит Веронику на посту ведущей? — неожиданно спросила Марина.

— Пока еще нет. Я точно помню, сотрудники полиции пришли на следующий день после происшествия. Этот вопрос наш народ еще только начинал бурно обсуждать.

— Ты говорила, что должность завидная. На нее обычно достаточно много претендентов. Так было и в тот раз? То есть обсуждение действительно оказалось бурным, и каждый, кто имел влияние, предлагал своего кандидата? — спросил Гуров.

— У проекта есть руководство. В тот раз его мнение по этому вопросу осталось невысказанным. Вопрос кадровых перестановок тогда решали продюсер с режиссером. Обсуждали они его между собой, при закрытых дверях, словно в надежде оставить все в секрете. Но сотрудники, разумеется, оказались в курсе содержания всего разговора. Наш режиссер Денис Воропаев настойчиво предлагал мою кандидатуру. Я уже говорила, он считал, что у меня все получится, кроме того, знал о моей давней мечте и был не прочь предоставить мне шанс. А продюсер проекта Алекс Романов был категорически против этого решения.

— Ага. Ты очень уверенно об этом говоришь. Откуда знаешь?

Прежде чем ответить, Елена пожала плечами, попыталась сделать глоток из стаканчика с кофе, поняла, что он закончился, потрясла пустой стакан, открыла крышку, заглянула внутрь и вздохнула.

— Я все понял, сейчас еще один принесу, — сказал Саша и тут же поднялся с кресла.

— Огромное спасибо. Попроси опять с корицей, но теперь без молока.

— Конечно, без молока, его можно только раз в день употреблять, это ведь лишние калории, — пробормотал молодой человек и осведомился: — Кто-то еще чего-то желает?

— Нет, спасибо, — сказала Марина.

— Я тоже воздержусь, — проговорил Лев Иванович.

— Откровенно говоря, обсуждать этот разговор для меня не слишком приятно, — продолжила Елена, когда Саша вышел за дверь. — Воропаев и Романов сначала говорили нормально, а потом перешли на дикие крики, так что да, это слышали многие в студии.

— Леночка, ты, ради бога, не смущайся, не нервничай, — произнес сыщик. — Мы ведь с тобой не чужие люди. С Маринкой вы едва познакомились, но сразу общий язык нашли, как знать, может быть, еще и подружитесь. Так что мы на твоей стороне, помни об этом.

— Я это прекрасно понимаю. Но все же признавать кое-какие моменты мне не просто, а еще труднее обсуждать. Ведь с отцом я их никогда не обговаривала, просто чтобы его лишний раз не нервировать. Если я взрослая и претендую на самостоятельность, то и проблемы свои должна сама учиться решать, — проговорила девушка и глубоко вздохнула. — В общем, хоть я этого и не афиширую, не кичусь и на работе ни разу не использовала, но все знают, чья именно я дочь. Этого и не утаить было. Порой Ростов мне кажется большой деревней, где все все друг про друга знают. Коллеги относились ко мне по-разному. По крайней мере, так было поначалу, пока меня саму не узнавали и не меняли мнение. Некоторые откровенно лебезили и заискивали передо мной, другие сторонились, словно не знали, чего именно ожидать. Были и такие, что выражали недовольство и презрение, а порой говорили гадости, если не в глаза, то за спиной.

— Ясно, что ты упрощаешь ситуацию, желаешь сэкономить время и говорить лишь по сути дела.

— Возможно, но сейчас это и не важно. Я только хочу сказать, что Романов был из последнего типа людей. Он вообще не самый приятный человек, если говорить откровенно, хамоватый, заносчивый, пухлый коротышка, который искренне вообразил себя центром земли. Этот фрукт как-то выпустил из виду мое возможное родство с Владимиром Ромашовым, когда я только пришла на проект. Он пытался развязно приударять за мной. Да, вот самое подходящее определение.

— То есть пробовал ухаживать? — уточнил Гуров.

— Ни в коем случае! Он всех миловидных девушек считал симпатичными мордашками, готовыми на все без лишних экивоков. Особенно если до разговора с ними снизошел аж сам продюсер! Студию этот тип называл своим личным огородом или помещичьей вотчиной. Я сплетни никогда не собираю, но сама знаю несколько случаев грубых домогательств к женскому персоналу с его стороны. Но ведь далеко не все с подругами поделиться решились. Так что для него пригласить на ужин с продолжением — это почти что вежливое ухаживание. Он пытался подкатить ко мне, когда полагал, что я просто девушка с улицы, молодой специалист, который активно делает карьеру, не более того. Я, разумеется, незамедлительно и твердо отказала ему. Он немедленно заявил мне, что свои вещи я могу даже не распаковывать, потому как в его передаче не задержусь ни дня. Потом, видимо, кто-то просветил этого хама насчет того, кто мой папа. Он резко дал задний ход, даже попытался извиниться, видимо, считал, что сделал это изящно, а по мне, так трусовато. Романов прислал мне букет цветов с запиской: «Был неправ».

— А ты что?

— А что я? Мне хотелось остаться в проекте, поэтому я решила не обострять ситуацию, спустить дело на тормозах. Тем более что формальные извинения были получены и никто больше не собирался меня выгонять.

— Но отцу ты ничего не стала рассказывать?

— Конечно, нет. Ведь тогда спустить на тормозах не вышло бы. Наоборот, в гневе папа способен на многое, даже на затяжные военные действия. Я уже не говорю о том, что он пожелал бы лично поставить на место наглеца, который попытался обидеть его дочь.

— В общем и целом понятно. Ты не подключала отца, Алекс вроде бы извинился. Что было потом?

— Да нормально все складывалось, спокойно пошло своим чередом. Он меня не трогал, я увлеченно работала. Взаимодействовать нам особо не приходилось, по крайней мере, наедине мы никогда не оставались. Этот факт не вводил меня в искушение наговорить гадостей и помогал ему спокойно смириться с поражением. Тем временем в коллективе постепенно сформировалось обо мне мнение как о нормальном, вполне толковом и трудоспособном специалисте, а не о дочери местного богача. Я искренне считала, что Романов успокоился. Ему нечего было мне предъявить, он никак не мог уязвить меня. Однако оказалось, что данный субъект затаил-таки злобу и при случае поспешил ее выразить. По крайней мере, все услышали несколько нелицеприятных фраз, брошенных продюсером в азарте спора с режиссером.

— Что именно он кричал?

— Что у него есть кандидат получше избалованной мажорки, которая вообще темная лошадка. От меня неизвестно чего стоит ждать. Сразу после повышения попрет норов. Я начну кидать понты и срывать эфиры, а потом при удобном случае непременно растопчу своего благодетеля, который так обо мне печется. На самом деле все это не обо мне, но звучало обидно. Собственно, Воропаев так ему и сказал, посоветовал заткнуться. Ведь Алекс, кроме всего прочего, намекал и на то, что Денис не просто так обо мне печется. Хочет то ли каких-то бонусов от моего влиятельного отца, то ли чего-то от меня лично. Это тоже клевета, поскольку у нас с Денисом чисто дружеские отношения. Он никогда и ничего не просил за протекцию. С отцом они до сих пор не знакомы.

— Понятно. Значит, Денису пришлось выдержать настоящее сражение?

— Именно так. Он отстоял мою кандидатуру не без труда. Это далось ему немалой кровью. По крайней мере, нервы парню Романов изрядно попортил. Возможно, Денис знал, с кем ему предстоит иметь дело, и заранее заручился поддержкой остального руководящего состава. Так что у Алекса просто выхода другого не было, кроме как уступить.

— То есть режиссер сумел вступиться за тебя, и с тех самых пор ты стала ведущей программы?

— Да, почти так, — ответила Елена.

— То есть?.. Почему почти так?

— Воропаев с Романовым долго спорили, сперва не желали уступать друг другу, а потом пришли к некоему компромиссу. Я была назначена на должность ведущей с испытательным сроком. То есть Романов уступил, но не отступил, оставил для себя возможность немного подгадить нам обоим. Ведь для меня такая трактовка означала, что мне придется работать словно на пороховой бочке, в ожидании, что я в любой момент могу получить требование освободить место. Денис будет вынужден отбиваться от постоянных атак Алекса. Но я была согласна и на это, тем более что личного опыта не имела никакого и могла ведь действительно не потянуть, не суметь работать ведущей. Я действительно не хотела портить рейтинги любимой передачи, к успеху которой была причастна, более того, ранее приложила немало усилий. Впрочем, как выяснилось позже, каждый из нас троих на что-то уповал. Я на то, что все сумею и не ударю в грязь лицом. Денис тоже надеялся, что у меня все получится, рейтинги поползут вверх и он сумеет утереть нос продюсеру. Алекс считал, что рано или поздно сумеет сместить меня с должности и таким образом отомстить строптивой девчонке и коллеге, который решил отстаивать ее кандидатуру.

— Он это планировал просто из упрямства и мстительности или же хотел кого-то другого видеть в роли ведущей?

— А шут его знает, — ответила Елена и досадливо махнула рукой. — Но они с Денисом продолжали периодически спорить из-за меня, это общеизвестный факт. Хотя вскоре всем у нас сделалось ясно, что я хорошо справляюсь. Рейтинги стали даже выше прежних. Алекс не мог этого не понимать, но продолжал настаивать, вслух говорил, что откопал обалденную замену теперешней бестолковой ведущей. Похоже, что этот гад нашел-таки способ отыграться и продолжать портить нам с режиссером жизнь.

— Понятно. Что произошло потом?

— Как, вы разве не знаете? Месяц назад Алекс Романов погиб. Вернее сказать, его отравили, возможно, прямо на студии.

— Это и есть та самая третья смерть, о которой мне ничего не удалось узнать! — воскликнул Гуров. — Давай-ка, Леночка, расскажи нам с максимальными подробностями все, что знаешь, слышала или о чем догадываешься.

В этот момент в номер вернулся Саша. Он не желал прерывать разговор, сделал жест, что просит его извинить, поставил перед Еленой новый стаканчик с кофе, после чего сел в кресло со своим напитком.

— Как хорошо пахнет, — сказала молодая женщина и сделала глоток. — Огромное спасибо. Ты, как и всегда, меня выручил.

— Да ничего, пей на здоровье. Хотя я думаю, что тебе сейчас лучше что-нибудь съесть.

— Ага, немного позже. Так я продолжу, Лев Иванович, — сказала девушка. — Сегодня никто не сомневается в том, что произошло убийство, хотя поначалу все думали, что это простое пищевое отравление, и даже не беспокоились. Алексу вообще плохо только дома стало, поздно вечером. Впрочем, я не с того начала. В тот день у нас были ранние съемки, примерно с семи утра. Присутствие Алекса было не обязательно, но он зачем-то приехал и носился по студии, нервируя народ. Этот тип был взвинчен, нервозен, срывался на декораторов, бурчал, что не выспался, с чем-то приставал к Денису, потребовал у ассистентки сделать ему крепкий сладкий кофе, большой стакан. Как потом установила медицинская экспертиза, яд в его организм попал именно с кофе.

— То есть в первую очередь под подозрение должна была попасть именно эта самая ассистентка?

— Вероятно, так оно и было. Полицейские не делились с нами своими подозрениями. Впрочем, Маша Семенова, угостившая Алекса тем кофе, девушка очень милая, тихая, скромная и исполнительная. Мне, например, сложно представить, как она кого-то убивает, даже таким чисто женским орудием, как яд. С Алексом, насколько мне известно, Маша никогда не конфликтовала. Кроме того, кофе Семенова готовила на нашей студийной кухне, использовала для него воду, зерна и сахар, которые лежали там же и находились в совместном пользовании. В тот день, да и ранее все пили кофе или чай, и никому больше плохо не стало. Более того, полицейские изъяли и отдали на экспертизу остатки воды, кофе и сахара. Насколько мне известно, яда в них не обнаружили.

— То есть кофе был отравлен, но не во время приготовления, а намного позже. Это как? Не сам же он себе яд подсыпал? — изумилась Марина.

— Это было бы круто. Но если и сам, то только для того, чтобы кого-то подставить, — заявила Елена и презрительно хмыкнула. — Тогда у нас обязательно была бы записка с обвинениями. Так что нет, не думаю. А если говорить серьезно, то самоубийство вовсе не в его характере. Алекс относился к типу настоящих упырей, которые сами кого угодно изведут, из любой ситуации сумеют выкрутиться, да еще и выгоду извлечь. Но у него была одна привычка, которая объясняет эту странность. Бегая по студии, да и по самому телецентру, Романов везде таскал за собой свой кофе и вечно забывал его там, где притормозил, начинал орать, искать. Кофе ему приносили, он продолжал пить, пока снова не терял стаканчик. Я думаю, что кто-то просто удачно воспользовался ситуацией.

— Или знал про эту его привычку и хладнокровно продумал преступление. Ведь в наше время никто не носит яд в перстне. Это значит, что у отравителя был предварительный план, — проговорил Гуров.

— Про эту его привычку знали все, кто работал на студии в тот день или ранее, приходил в гости, когда там находился продюсер. Кроме того, думаю, о ней было известно и во всем телецентре.

— А что полицейские?

— В тот день, после посещения студии, у Алекса были запланированы какие-то встречи. Одна или две из них проходили в ресторане, за трапезой. Он плотно поел. Поэтому когда дома, уже поздно вечером, ему стало плохо, Романов решил, что отравился в заведении. Следствие установило, что он звонил туда, скандалил, потом лег спать и ночью умер.

— То есть как? Человеку стало плохо. Его непременно должно было мутить, тошнить, знобить и так далее. Но вместо того чтобы вызвать «Скорую помощь», он звонит в ресторан и скандалит? — произнес Лев Иванович.

— Не просто скандалит, грозит поварам лишением работы, а администрации заведения — судебным иском, — вставила Елена.

— Допустим, — сказал Гуров. — Сперва он обещает судиться, скандалит, тратит драгоценное время, но и потом не обращается за медицинской помощью. Почему?

— Романов жил один, у него трудилась приходящая домработница. Тем вечером, когда он вернулся домой, прислуга как раз собиралась уходить. Она предложила ему помощь, говорила, что останется, найдет в аптечке активированный уголь или вызовет врачей. Он отказался, заявил, что желудок у него стальной, гвозди переваривает, и к утру непременно все пройдет, после чего отправил помощницу домой. Женщина не стала спорить и ушла. Медики решили, что Романову потом стало хуже, причем резко. Вызвать врачей или принять какие-то лекарства сам он уже не смог, а рядом никого не было. Утром домработница в обычный час пришла к нему, обнаружила Алекса мертвым, вызвала «Скорую» и полицию, потом позвонила на студию и все рассказала режиссеру. От нее же полицейские узнали о подозрении на пищевое отравление, так что сначала допрашивали сотрудников ресторана. К нам они потом пришли, когда по результатам экспертизы стало известно, что Романов отравлен рицином, довольно редким ядом. Тогда полицейские стали вопросы нашему персоналу задавать и взяли пробы на кухне.

— Понимаю. А кого конкретно допрашивали?

— Да почти всех, — ответила Елена и пожала плечами. — Меня почему-то добрых пару часов мурыжили, я это точно запомнила.

— Так, — протянул полковник. — Значит, говоришь, тебе гораздо дольше остальных вопросы задавали. А что ты еще запомнила из того дня?

— Не могу судить, дольше или так же. У меня за другими следить времени не было. Но расспрашивали обо всем обстоятельно и были на студии долго. Они нам в тот день весь съемочный процесс сорвали. Чтобы сроки выхода передачи не запороть, мы ночью работали. В первую очередь полицейские спрашивали, с кем конфликтовал покойный, кто мог затаить на него злобу, были ли с ним конфликты лично у меня.

— А что ты?

— Честно рассказала все как есть. Заявила, что покойного не любили практически все, потому как он мог достать любого сотрудника, без повода и абсолютно на ровном месте. Упомянула про активное использование им служебного положения в общении с противоположным полом. Уделила должное внимание склочности, стервозности и злопамятности Алекса.

— А о том, что он к тебе пытался подкатить, сказала? — осведомилась Марина.

— Мне не очень хотелось это делать, но пришлось. Алекс ведь никого не стеснялся. Его реплики и мои ответы несколько человек слышали, значит, весь коллектив был в курсе событий. Все равно доложили бы.

— Логично. А о том, что Романов пытался тебе отомстить и вообще мог запороть твою кандидатуру в любой момент, говорила? — спросил Лев Иванович.

— Разумеется, да. Об этом факте тоже всем вокруг давно известно было, так что какой смысл скрывать?

— Мы все понимаем, не кипятись, дорогая. Ты поступила совершенно логично и правильно. В твоих действиях можно усмотреть лишь один промах. Тебе стоило сразу рассказать все отцу, — произнес полковник.

— Сразу, это когда? После того как этот наглый боров стал делать мне вполне конкретные предложения? Или когда я его отшила? Может, потом, когда он чуть не запорол исполнение мечты всей моей жизни?

— Хотя бы после того как у тебя появились все шансы стать главной подозреваемой. Хотя я хорошо понимаю, почему ты промолчала в каждом из этих случаев. Поверь, дорогая, я ведь твоего отца тоже не первый день знаю.

— Вот именно, Лев Иванович! Скажу еще, что я тогда не догадывалась, что подозревать станут именно меня. В конце концов, в день отравления в павильоне было полным-полно народу. Романова в буквальном смысле слова тихо ненавидел каждый второй, а первый даже и не стремился скрыть свои чувства. Я уже не говорю об обиженных им девушках. Сама я точно не знаю, но Наталья говорила, что те недотроги, которые пытались возмущаться, отказать ему или поднять скандал, действительно были уволены с волчьим билетом. По крайней мере в наш бизнес они уже вряд ли могли вернуться. Так что этот гад не одну судьбу сломал. Из людей, желающих ему отомстить, можно организовать небольшую демонстрацию.

— Понимаю. — Гуров несколько секунд помолчал, потом спросил: — А ты лично знакома с кем-то из этих девушек? Или, быть может, сумеешь назвать имена?

— Там, где я работала раньше, на детской передаче, он особо не орудовал. Да и здесь после моего отказа вроде бы ни к кому больше не приставал. Так что я лично не знаю ни одной девушки. Ведь, повторюсь, Алекс сразу же избавлялся от тех, кто болтал лишнее. Но Наталья, скорее всего, кого-то помнит, может назвать имена, да и прочие данные. Если хотите, я могу у нее спросить.

— Спроси, если не затруднит. Впрочем, позже мы сами с ней пообщаемся, уже в рамках расследования.

— Но так будет быстрее, — вставила Марина. — Вполне возможно, что Наталья не будет расположена откровенничать с чужаками, не захочет подставлять под подозрения подруг.

— Да, ты права, — сказал Лев Иванович и добавил, обращаясь к Елене: — Сначала постарайся сама разузнать имена.

— Хорошо, я все сделаю как можно скорее.

— Ладно. Значит, мы обсудили все и, кажется, не забыли ничего важного.

— Если и забыли что-то, то всегда можем созвониться или встретиться, — проговорила Елена.

— Да, конечно. Кстати, тебя по поводу убийства продюсера один раз допрашивали?

— Два, сначала у нас на студии, а потом в отделение на проспекте Стачки вызывали.

— Одну или кого-то еще из ваших?

— Костюмершу, режиссера, гримера Наталью и еще парочку коллег с других передач. Я их плохо знаю. Когда Денис Воропаев полушутя поинтересовался, нужен ли ему адвокат, полицейские сказали, что это не допрос, а всего лишь предварительный разговор.

— Конечно, это понятно. Послушай, Леночка, постарайся-ка вспомнить все свои ощущения от общения с полицией.

— Вы мне предлагаете попытаться настроить третий глаз или просто включить интуицию? — с усмешкой полюбопытствовала девушка.

— Кстати, интуиция недооценивается многими людьми. Обычно она очень неплохо развита у женщин и вообще внимательных, наблюдательных людей. Так что если это качество у тебя есть, то ею не грех воспользоваться.

— Я готова постараться изо всех сил, только не совсем понимаю, что конкретно требуется от меня.

— Лев Иванович, можно я постараюсь пояснить, что нужно делать? — спросила Марина.

— Давай, попробуй.

— Елена, ты сейчас расслабься, не нервничай. Будет удобнее, если ты немного откинешься, прикроешь глаза и попытаешься вспомнить не каждую фразу отдельно, но все случаи, когда ты давала показания, разом или по очереди. Может, тебя что-то насторожило, слегка царапнуло по нервам, но мозг отбросил это за ненадобностью, посчитал несущественным. Это мог быть взгляд, интонация или комментарий, сказанный между делом, фраза, брошенная вскользь, вполголоса одним полицейским другому. Возможно, что-то о тебе лично или об отце.

Елена прикрыла глаза, немного нахмурила брови, некоторое время сосредоточенно вспоминала, потом проговорила:

— Один полицейский читал протокол допроса, увидел мою фамилию и негромко уточнил у другого: «Это та самая Ромашова?» Впрочем, я не насторожилась, потому что привыкла. Эта фраза в разных вариациях преследует меня всю жизнь.

— Хорошо, ты молодец. А можешь припомнить, когда именно это было?

— Давно, сразу после смерти Вероники Титовой. Позже, после отравления Алекса, полицейские уже знали, чья именно я дочь.

— Хорошо. Скажи, а на последнем допросе все было как обычно?

— Они задавали одни и те же вопросы, буквально по кругу. Словно ожидали, что я на десятый раз отвечу что-нибудь другое, выйду из себя или вдруг возьму и признаюсь в убийстве.

— Их отношение к тебе резко и заметно изменилось?

— Такое вполне возможно. Только полицейские старались этого не демонстрировать. Помню, я даже подумала тогда, что они меня подозревают, но потом отбросила эту мысль как абсолютно абсурдную. А теперь понимаю, что мне не показалось.

— Хорошо, Елена, — сказал Лев Иванович. — Ты молодец, девочка моя, не волнуйся и помни, мы обязательно во всем разберемся. С твоей помощью, конечно.

— Я и не сомневалась ни минуты, спасибо вам обоим.

— Да пока не за что.

— Если вы на сегодня закончили, то могу ли я узнать дальнейшие планы? — спросил Саша.

— У нас с Мариной есть еще несколько задач, решить которые требуется безотлагательно. Но покидать отель мы уже не собираемся, так что можем тебя отпустить.

— Хорошо, значит, я поеду.

— Да, конечно. Ты, Леночка, тоже можешь отправляться отдыхать, но сначала, ради бога, поешь где-нибудь.

— Давайте все вместе поужинаем. Саша, ты присоединишься? Лев Иванович, Марина, сидели мы тут долго, пропустили обед, да так, что ужинать вполне уже можно. Заодно пообщаемся, поболтаем о чем-нибудь приятном, не только об убийствах и подозрениях. Честно говоря, эти разговоры уже потихоньку вгоняют меня в тоску.

— Я с удовольствием, — сказал водитель.

— Хорошо, мы тоже согласны, — обменявшись взглядами с Мариной, проговорил Лев Иванович.

— Конечно, мы не дадим переживаниям затащить тебя в тиски депрессии, — заявила лейтенант Светлова и усмехнулась. — Чтобы тебя совсем развеселить, я сейчас расскажу, какую мы задумали авантюру. Для ее воплощения придется сотворить из меня настоящую уродину.

— Это зачем еще?

— Чтобы отправить на разведку, разумеется. Но обо всем по порядку.

— И не слишком громко, — сказал Гуров. — Не просто так люди говорят, что у стен бывают уши. Они совершенно точно имеются в коридоре любого отеля, а также в зале ресторана.

— Ой, знали бы вы, какие вкусные пожарские котлеты готовят в ресторане этой гостиницы, — мечтательно протянула Елена. — Просто пальчики оближешь.

— Нужно было все же настоять, чтобы ты съела что-нибудь раньше, — произнес Гуров, усмехнулся и покачал головой.

Глава 4

Так, болтая на разные темы, они всей компанией покинули номер отеля, спустились на лифте в ресторан, заказали ужин, немного посидели, весело разговаривали, вспоминали разные забавные истории, а потом расстались. Уезжая, Саша уточнил, к которому часу нужно подъехать завтра и какие у них будут планы. Елена заверила Льва Ивановича и Марину, что они могут звонить ей буквально в любое время. Если понадобится увидеться, то она доступна во все часы кроме тех, когда идет съемка передачи. После этого девушка отправилась домой. На прощание полковник Гуров и лейтенант Светлова сказали ей, что готовы приложить все усилия, чтобы разобраться в этой запутанной истории. Елене не нужно переживать слишком сильно, а главное — стоит успокоить отца.

Затем московские гости поднялись обратно в номер и приступили к созданию грима, который завтра понадобится Марине для внедрения. Впрочем, провозились они с этим не слишком долго. Елена имела неплохой опыт в делах такого рода и дала за ужином несколько полезных советов. Поэтому Гуров с помощницей остановились буквально на втором варианте. Первый, подчеркнутый одеждой, выглядел слишком мрачно, делал молодую цветущую девушку похожей на пьяницу с солидным стажем или зомби, зараженного каким-то диковинным вирусом. Разумеется, это было уже слишком. Ведь задача состояла всего лишь в том, чтобы Светлову приняли-таки на должность уборщицы.

Вскоре образ был завершен и полностью одобрен. Марине можно было отправляться в свой номер, чтобы отдохнуть перед завтрашним заданием, которое обещало быть непростым.

Но молодая девушка робко присела на краешек кресла и сказала:

— Лев Иванович, я понимаю, вы очень устали, но мне требуется систематизировать и осмыслить полученную информацию, чтобы не получилась каша в голове.

— А для этого обсудить все с коллегой, да? Хороший прием, я сам часто им пользуюсь. Кроме того, нам с тобой непременно нужно очертить круг первоочередных задач по расследованию. Эпизодов много, как бы не упустить чего-то важного.

— Я думаю о том, что мне придется делать в самую первую очередь. Дождаться курьера с документами от полковника Крячко. Пойти в отдел кадров, оформиться на работу и сразу же приступить к исполнению обязанностей уборщицы, начать подбираться к кабинету, в котором трудится капитан Серов со своей командой. Информация по делу нужна нам в кратчайшие сроки.

— А я тем временем подъеду к зданию отделения, явлюсь пред ясные очи коллег, выясню, в какой степени они готовы сотрудничать с нами.

— Полагаю, они воспримут вас в штыки.

— Это ожидаемо и вовсе не страшно, потому что решаемо. Теперь давай попробуем систематизировать ту информацию, которую дала нам Елена Ромашова, попытаемся сделать предварительные выводы. Кое-какие из них напрашиваются сами собой.

— Убийства начались чуть меньше двух лет назад. Все жертвы этих преступлений были связаны между собой, по крайней мере, местом работы, если не чем-то большим.

— А еще тем, что, умирая, они в той или иной степени расчищали путь по карьерной лестнице для Елены Ромашовой. — Гуров заметил, какой удивленный взгляд бросила на него собеседница. — Что ты так на меня смотришь? Мы должны быть объективны, во время расследования отбросить эмоции и симпатии, опираться исключительно на факты. Только так можно прийти к успеху, не потеряв себя по дороге, что очень важно.

— Ладно, разумеется, вы правы, Лев Иванович. Но мы пока не знаем и еще одного очень важного момента. Ведь вполне возможно, что эти убийства были выгодны кому-то еще.

— Например? — осведомился полковник.

— Например, тому человеку, который хочет подвести под удар Елену или ее отца, выставить их в неприглядном свете.

— Как версию принимаю, хотя пока у нас нет никаких доказательств. Идем дальше.

— Убийства растянуты во времени, предположительно совершены одним человеком, то есть налицо серия. Если мы тщательно проанализируем материалы дел, то, скорее всего, сумеем составить психологический портрет преступника.

— Нет, это пока рано, потому что не доказано. Смерть Риты Кораблевой вообще была принята за суицид. Она может оказаться таковым. Ведь мы пока не знаем, по каким причинам наши здешние коллеги изменили свои первичные выводы.

— Вы полагаете, что у них нет внятных доказательств, поэтому они просто пытаются притянуть за уши еще одно убийство к полюбившейся им версии об участии Елены Ромашовой?

— Это возможно. Мы пока не убедились в обратном. Значит, нам нужно искать доказательства и делать выводы самостоятельно.

— Может, экспертам удалось что-то выяснить?

— Может, и так, хотя тогда не ясно, почему так надолго затянулись исследования. Но это мы узнаем позже.

— Может, у меня получится выяснить.

Гуров кивнул и сказал:

— Теперь о том, что касается твоей версии о серии. Даже если действовал один человек, то способы убийств, а также типажи жертв разнятся. Значит, мы пока не можем составить профиль преступника. Слишком большая погрешность может выйти. Она способна увести следствие в неверном направлении.

— Ладно, тогда что? С чего начать? Первое — выяснить насчет Риты. Суицид или убийство?

— Если суицид, то почему и кто причастен? А если убийство, то нам нужно узнать способ проникновения в ее жилье, наличие свидетелей, улик и так далее.

— Еще записка. Если она и впрямь была зарифмована, то нужно выяснить, могла ли Рита написать такую, собираясь свести счеты с жизнью. Было ли подобное в ее характере. Или же она просто писала стихи на листке бумаги, а некто попытался выдать их за прощальную записку, например.

— Хорошо, мысль толковая, ты молодец, — сказал Гуров. — Кроме того, нам следует найти ее таинственного кавалера.

— То есть бывшего любовника?

— Да. Если их отношения вышли из-под контроля и действительно бросали на него тень, то этот мужчина вполне может стать подозреваемым в убийстве или доведении до самоубийства.

— Хорошо. Только как его искать, если они скрывали свои отношения?

— В каждом деле есть человек, который что-то знает, слышал или о чем-то догадывается. Мы его обязательно найдем, если хорошенько поищем. С рабочим коллективом надо будет пообщаться. По опыту знаю, на нас вывалят гору слухов и предположений. Но это потом, не в первую очередь. Теперь что у нас с убийством бывшей ведущей?

— Я бы в первую очередь пообщалась со свидетелями наезда.

— Почему?

— Чтобы определить точно, была это случайность или намеренное убийство.

— Согласен. Но нам нужно понять не только это. Молодая, красивая, успешная и осторожная женщина идет дождливым поздним вечером по темной улице к парку. Спрашивается, зачем?

— На свидание, — тут же предположила Марина. — Поэтому она и маскироваться не стала, пошла в своем обычном виде, чтобы быть красивой.

— По поводу свидания согласен, остальное спорно, — заявил Гуров. — Смотри, она не берет машину и идет пешком. Это в такую погоду, рискуя промокнуть, замерзнуть, испортить макияж. Зачем, собственно? Если хочется приватности, то можно встретиться дома, если нет, то в кафе. В любом случае легко придумать по-настоящему комфортные условия для встречи с другом или любовником. Нет, Марина, это было деловое свидание. Во всяком случае, Вероника так думала. На ту улицу ее кто-то выманил.

— Чтобы убить? — прошептала девушка.

— Вероятней всего. Какие еще могут быть версии?

— Некоторые любят гулять под дождем или хотят пройтись, чтобы успокоить нервы перед сном, — проговорила Марина.

— Да, эксцентричные особы могут и на темную улицу зайти. Нужно обязательно узнать, было ли такое поведение в манере Вероники. Еще стоит выяснить, кто был ее покровителем.

— То есть? Вы все же думаете, что у Вероники был таковой? — спросила Марина.

— Не могу сказать. Узнать, встречалась ли с кем-то эта молодая женщина, не помешает. Может, у нее был парень или жених. Еще мы должны выяснить, кто рекомендовал в свое время Веронику Титову на должность ведущей.

— Полагаете, получить такую работу у случайного человека с улицы нет шансов?

— Практически никаких. Кроме того, нам стоит навести справки, были ли у Титовой враги в коллективе, завистники, недоброжелатели.

— И преследователи из фанатов. Она ведь была известной в городе личностью.

— Сталкеры? Да, в этом направлении тоже следует поискать. Стоит вообще охватить всех людей, которым тем или иным образом была выгодна ее смерть. Нужно выяснить у коллег, какими уликами по этому делу они располагают.

— Это, я так понимаю, в первую очередь моя задача.

— Если сумеешь добраться до материалов следствия, то да. От меня здешние стражи порядка могут попытаться что-то скрыть, уж на первых порах точно.

— Главное, та информация, которая в делах еще не зафиксирована.

— Да, поэтому ушки тоже держи на макушке.

— Будет сделано. Думаю, в курилке мне стоит убираться чаще всего. Мужчины любят поболтать о работе, стоя в кружке, с сигаретами в руках.

— Да, есть такое, — с усмешкой сказал Гуров. — Что еще? Давай поговорим о третьем убийстве и тоже определимся с предварительным планом действий по нему.

— Ага, — пробурчала Марина и вздохнула.

— А что погрустнела? Устала, или есть еще какие-то причины? — Гуров, как обычно, все замечал, не ускользнула от него и перемена в настроении напарницы.

— Не могу утверждать про первые два дела, но с этим злосчастным отравлением у Елены есть все шансы попасть в обвиняемые. А она мне нравится, скрывать не стану.

— Я вообще знаю ее с детства, пусть не по крови, но считаю кем-то вроде племянницы. Так что мне еще тяжелей. Но настоящие профессионалы умеют сохранять объективность в любой ситуации.

— Да, я знаю.

— И потом, может, все совсем не так плохо, как выглядит. Если верить рассказу Елены, то погибший мужчина был мерзавцем, имел множество врагов и недоброжелателей. Рицин достать непросто, но достаточно легко изготовить из семян клещевины, нужно только знать, как это сделать, иметь общие знания по биологии и анатомии человека.

— Еще по психологии. Я тут навела справки, пока мы ждали заказ, и вы с Еленой пустились в воспоминания о семейном отдыхе в горах. Выяснила, что при отравлении рицином, особенно если оно произошло орально, через пищевод, нужно только вовремя оказать первую помощь, и пациент выживет в восьмидесяти процентах случаев.

— Даже в восьмидесяти семи процентах. Но все дело как раз в том, чтобы попасть к квалифицированным медикам как можно скорее. А первые симптомы проявляются не скоро, до двенадцати часов может пройти с момента отравления. Особенно если яд попал в организм с едой или питьем. Кроме того, их действительно можно спутать с отравлением пищевыми продуктами.

— Да, но этот Алекс не принял никаких мер и понадеялся на авось, даже когда почувствовал себя плохо. Если бы он выпил пару упаковок простого активированного угля, то сильно увеличил бы свои шансы на выживание, даже будучи дома.

— Этот мужчина, похоже, обладал богатырским здоровьем, хорошей иммунной системой. Ты хочешь сказать, что кто-то об этом знал?

— А также о том, что Алекс не побежит к врачам при первых признаках недомогания. Значит, отравитель имел достаточно много сведений о своей жертве.

— Что в комплексе с его характером и манерой поведения, общения с другими людьми дает нам целую толпу потенциальных подозреваемых. Вот видишь, а ты переживала за новую подругу.

— Но пока Елена тоже находится среди этой толпы, — сказала девушка и грустно усмехнулась. — Ведь у нее были и мотив, и возможность.

— Само по себе это еще не доказательство вины. В этих обстоятельствах почти ничего, если нет веских улик. Нам с тобой в любом случае нужно работать и не впадать в уныние.

— Есть не впадать в уныние! — вставая с места, шутливо ответила Марина.

— Вот это другое дело. Теперь отправляйся отдыхать. Завтра ранний подъем. Надо все успеть, сделать так, чтобы завидную должность никто у тебя не перехватил.

— Скажете тоже, Лев Иванович. Там будто очередь стоит из женщин, желающих мыть сортиры и махать тряпкой, — заявила девушка.

— Почему нет? В жизни всякое бывает, уж поверь моему опыту.

Московские гости проснулись рано утром, встретились в номере Гурова, наскоро позавтракали кофе, вчерашними бутербродами и выпечкой. После этого Марина прошла к себе и приступила к созданию образа уборщицы. Через некоторое время из зеркала на нее смотрела полноватая женщина в мешковатой, неловко сидящей одежде, не слишком молодая, измученная, с сухой обветренной кожей и неухоженными волосами.

От использования парика Марина наотрез отказалась. Вместо этого она затемнила свои светлые волосы бальзамом, смазала их специальным воском для укладки, но слишком обильно, чтобы придать неопрятный вид, потом заплела в тугую косу, скрепила шпильками и уложила на затылке. Такая старомодная прическа вкупе с накладными толщинками, имитирующими лишний вес, искусственно созданными морщинами и мешками под глазами значительно прибавила ей возраста. А недорогая одежда намекала на то, что женщина сильно нуждается в деньгах и готова взяться за любую работу.

Пока они собирались и готовились, прибыл курьер от полковника Крячко с пакетом документов, необходимых для устройства на работу. Стасу даже каким-то чудом удалось подготовить бумажку от медицинской комиссии. Так что в отдел кадров Марина отправилась во всеоружии.

Они благоразумно решили не рисковать и разделиться прямо у дверей отеля. Марина пошла пешком, благо было не слишком далеко. Лев Иванович спустя некоторое время поехал в отдел полиции на машине с водителем, как и пристало известному сыщику, полковнику из главного управления уголовного розыска.

Марина старалась не опоздать, но шла не слишком быстро, буквально на ходу вырабатывала новую походку, характерную для полных людей. Она прибыла как раз к началу рабочего дня, нашла кабинет отдела кадров и довольно настойчиво постучала в дверь.

— После меня будешь, милая, — сказала ей немолодая женщина в теплом костюме и старомодном платке, по виду пенсионерка, сидящая неподалеку на скамье без спинки. — Они велели немного обождать, не принимают еще пока.

— Почему не принимают? Рабочий день ведь с восьми, значит, уже начался.

— Да кто их разберет? Может, настроить чего надо, чаи погонять, поморить народ в коридоре. Вот посмотришь, не начнут прием, пока очередь не соберется.

— А вы по какому вопросу?

— Да на работу сюда наниматься, уборщицей к ним пойду.

— Да, Лев Иванович шутил, конечно, но как в воду глядел, — тихонько пробормотала себе под нос девушка, лихорадочно соображая, что же делать.

Лишать работы женщину, которая явно в ней нуждалась, было совестно и неловко. Но завалить задание, которое, может статься, повлияет на ход всего расследования, лейтенант Светлова никак не могла. Поэтому она сделала глубокий вдох, скроила решительную, даже нагловатую физиономию, стукнула в дверь, отворила ее и наполовину внедрилась в кабинет.

Помещение отдела кадров было разделено на зоны при помощи двух шкафов, уставленных папками, и трех рабочих столов. Дальше находилась еще одна дверь, видимо, ведущая в кабинет начальника. Практически сразу за порогом все помещение было перегорожено неким подобием широкой деревянной стойки.

— Добрый день, девочки, подскажите, пожалуйста, а на работу устраиваться, это сюда, к вам с документами?

— Нужно еще заявление написать. Какая вакансия вас интересует? — Женщина в бежевом костюме окинула Марину долгим оценивающим взглядом.

— Уборщицы. Понимаете, я через пару лет университет заканчиваю заочно, поэтому работа очень нужна, но так, чтобы и учиться успевать. Место уборщицы у вас мне сейчас очень подойдет.

— Позвольте, но ведь я тоже уборщицей наниматься собираюсь! — возмутилась пожилая женщина прямо из коридора, схватилась за дверь и бойко шагнула внутрь, поближе к Марине. — Между прочим, в очереди я первая была!

— А у нас всего одна вакансия, — заявила сотрудница в костюме. — Надо же, то неделями найти никого не можем, то сразу две явились. — Она громко крикнула в полуоткрытую дверь соседней комнаты, похоже, обращаясь к начальнице: — Наталья Викторовна, что делать будем?

— Ты сначала документы у них посмотри. У которой все имеется, ту и примем. Нам уборщица требуется немедленно, тянуть больше нельзя, иначе все грязью зарастет.

— У меня все с собой, в том числе и справка из медкомиссии, — бойко заявила Марина. — К работе я готова приступить немедленно, прямо сегодня.

— Ну вот ее и бери, она помоложе будет, — распорядилась начальница, выглянув на секунду из кабинета. — Только сначала все документы проверь.

— Вот так всегда, — заявила пожилая женщина, сокрушенно покачала головой и вышла из кабинета. — Кто понаглее, тот и на коне.

Марина с горящими от стыда щеками торопливо написала заявление. Сотрудница отдела кадров проверила копии ее документов, выслушала обещание принести подлинники на днях и приступила к оформлению.

— Простите, я выйду на минутку, — через минуту проговорила Марина.

— Туалет прямо по коридору, до конца и направо.

— Спасибо, — сказала девушка, выскочила из кабинета и резво помчалась догонять расстроенную женщину, свою конкурентку.

Она застала ее буквально в дверях здания, от волнения забыла, что носит на себе наряд, вроде как добавляющий ей пару десятков килограммов лишнего веса. Марина разогналась слишком сильно, не успела вовремя притормозить и толстеньким бочком слегка врезалась в старушку.

— Чего летишь как ракета? Того и гляди растопчешь! — недовольно хмурясь, проговорила женщина. — Хотя, как я погляжу, тебе не впервой.

— Вы простите меня ради бога и не сердитесь. Но мне и правда очень нужно попасть на эту работу.

— Ну так попала уже, берут тебя, оформляют. Чего от меня нужно?

— Вы только не расстраивайтесь, выслушайте меня спокойно. Давайте отойдем туда, в сторонку. — Они немного удалились от двери. — Оставьте мне свой номер. Возможно, я здесь не задержусь, лишь до начала сессии останусь. Впрочем, это долго объяснять. Вы просто погодите немного, документы нужные соберите, справки. Потом вакансия будет ваша, я обещаю.

— Правда, что ли?

— Конечно, я наберу вас, как только уйти соберусь, вы и подъедете, чтобы первой быть.

— Да я почему сюда хотела. Тут и к пенсии прибавка, и от дома совсем недалеко, ездить не надо.

— Тем более. Так ведь вам удобно будет! Значит, договорились? Собирайте документы и ждите моего звонка.

— А ты не обманешь?

— Да зачем же? Чтобы номер ваш раздобыть? — Марина усмехнулась.

— И то правда, не велика ценность, — сказала пожилая женщина. — Ладно, девонька, записывай номер. А я пойду пока документы да справки собирать.

Марина запаслась телефоном этой особы, после чего резво вернулась в кабинет, закончила оформление на работу, сжала в руке временный пропуск и направилась через турникет в само полицейское отделение на поиски Степановны. Так звали ее напарницу, которая осталась одна и была вынуждена тянуть уборку всего здания.

Эта женщина показала Марине комнату, в которой базировались уборщицы. Там можно было переодеться и оставить сумочку с личными вещами. Потом Степановна выдала новой сотруднице рабочие инструменты, то есть ведро, швабру и тряпки, показала ее участок. Вслед за этим она предложила ей немного отдохнуть от беготни и выпить чайку. Марина с радостью согласилась, потому что вначале ей требовалось дождаться звонка от Гурова, который почему-то до сих пор молчал.

Тем временем полковник подъехал к зданию полицейского отделения с помпой, на машине с водителем, что и засвидетельствовали несколько человек, курящих около крыльца.

Сыщик отпустил водителя Сашу, вошел в здание и неторопливо шагнул к окошку дежурного.

— Здравствуйте, я полковник Гуров Лев Иванович, в командировку к вам из Москвы. Вот мои документы и предписание.

— Добрый день. Обождите минутку. Я выпишу вам временный пропуск.

— Скажите, а капитана Серова я где могу найти? — поинтересовался Гуров, когда дежурный выдал ему бумажку.

— Возможно, сейчас он на оперативке, в кабинете начальника. В любом случае полковник Рощин ожидает вашего появления. Он просил вас зайти к нему сразу по прибытии. Это второй этаж, до конца коридора и налево, сразу за приемной.

— Хорошо, а как зовут его?

— Виталий Егорович.

— Благодарю вас, — сказал Гуров.

Он прошел турникет и двинулся по фойе вдоль стены, украшенной рядом зеркал, на секунду притормозил, словно для того чтобы посмотреть на себя. Лев Иванович скосил глаза и увидел, как дежурный торопливо схватил трубку внутреннего телефона и принялся набирать чей-то номер. Ему, конечно же, были даны инструкции предупредить начальство. Полковник в этом нисколько не сомневался.

Дальше он двинулся с озорной усмешкой на губах, сетуя, что так и не узнал номер кабинета капитана Серова. Ведь сейчас позвонить Марине было бы удобней всего.

Секретарь Рощина, вполне себе миловидная девушка, не стала долго томить Гурова в приемной. Она сразу пригласила его пройти в кабинет начальника.

Лев Иванович стукнул в дверь кабинета и спросил:

— Разрешите войти?

— Проходите, товарищ полковник. Мы наслышаны о вас, еще вчера ждали. — Из-за стола навстречу Гурову вышел невысокий круглолицый мужчина.

Китель с погонами полковника сидел на нем как влитой.

— Как же, ждали его тут, — буркнул кто-то из оперативников, сидящих за столом.

Гуров, который в это время пожимал протянутую руку Рощина и представлялся, не понял, кто именно это был, но едкий комментарий расслышал отчетливо.

— Так, все могут быть свободны, — заявил Рощин и окинул подчиненных недовольным взглядом.

Похоже было на то, что он тоже хорошо расслышал эту реплику.

— Расходитесь по рабочим местам, — распорядился начальник, потом взглянул на Гурова и спросил: — Может быть, вы желаете выпить кофе или чайку?

— Спасибо, выпью чаю с удовольствием.

— Лизонька, принеси два чая, — распорядился полковник, нажав кнопку коммутатора, и продолжил разговор: — Скажите, Лев Иванович, мне прозрачно намекнули на то, что у вас самые широкие полномочия, но не объяснили цели вашего приезда. Вы к нам с инспекцией? Если да, то по какой причине?

— Меня интересуют несколько дел, которые расследуются вашим отделением и находятся в производстве у капитана Серова.

— А что так?

— Есть подозрение на серию. — Говоря так, Гуров, конечно же, кривил душой.

По крайней мере, сам он еще не был уверен в том, что все эти преступления действительно совершил один и тот же человек и их вообще можно объединить в серию. Но в любом другом случае полковнику из главка было бы сложно объяснить свой интерес к рядовым убийствам, приключившимся здесь, в Ростове-на-Дону.

— Так, значит, есть еще убийства. Где, если не секрет?

— Это пока закрытая информация, да и предположение еще не проверенное, — ответил Лев Иванович и нахмурился.

Он не любил врать даже по мелочам.

Но его собеседник немедленно счел, что полковник из Москвы недоволен им из-за проявленного любопытства.

— Вы не подумайте, Лев Иванович, я не хотел выспрашивать и лезть не в свое дело, — сказал он. — Просто нужно ведь знать заранее, если вы планируете объединять все дела в одно производство и забирать себе.

— В этом пока нет необходимости. Наоборот, я хотел бы присоединиться к группе, расследующей дела, как независимый консультант. Если это по какой-либо причине невозможно, то могу разобраться самостоятельно, только тогда ваши люди должны будут предоставить мне материалы всех дел в полном объеме.

— Поступайте так, как вам будет удобно, товарищ полковник. Но обещайте известить меня заранее, если все же надумаете к себе забирать, чтобы без сюрпризов обошлось.

— Повторюсь, пока к этому нет никаких предпосылок. Полагаю, что у вас работают грамотные специалисты, вполне способные довести все расследования до конца.

— Да, конечно. Капитан Серов Андрей Александрович — очень грамотный, толковый профессионал, хороший, упорный сыщик. Ребята под его началом трудятся проверенные и старательные. Он только что был тут у меня, на оперативке. Но я могу вызвать его обратно, чтобы познакомить вас лично.

— Думаю, мы можем познакомиться в рабочем порядке, чтобы не терять зря времени. Только распорядитесь содействовать мне в расследовании.

— Да, конечно же, я немедленно отдам такое распоряжение. Мне сообщили, что вы прибудете вместе с молодым сотрудником. Что-то поменялось?

— Нет. Мне в помощь действительно откомандирована лейтенант Светлова, но она задерживается и прибудет немного позже.

— Понимаю, — с готовностью сказал Рощин.

Он не отпускал Гурова еще по меньшей мере с полчаса, болтал о разной ерунде, настойчиво расспрашивал о столичных новостях, интересовался погодой в Москве, выяснял, где поселился коллега, и, кажется, подспудно пытался выведать что-то еще. Но сыщик отвечал ему строго по делу и достаточно односложно, так что беседа не слишком-то клеилась. Когда чай был выпит, у Рощина не осталось больше предлогов задерживать Гурова. Он позвонил Серову и отдал распоряжение во всем содействовать полковнику из Москвы.

После этого Лев Иванович поблагодарил коллегу за теплый прием и угощение, наконец-то вышел от него и направился на поиски помещения, занимаемого капитаном Серовым и его подчиненными.

По дороге сыщик достал телефон, убедился в том, что находится один во всем длинном коридоре, набрал Марину и торопливо проговорил:

— Кабинет номер двести семнадцать.

— Да, второй этаж. Все поняла, уже видела, знаю, где это располагается.

— Как ты? Все нормально прошло?

— Не без осложнений, но вполне решаемых, — ответила девушка. — Скоро увидимся, Лев Иванович.

— Давай, удачи тебе.

— Спасибо, вам тоже.

Гуров, конечно, был готов к тому, что к его появлению местные сыщики отнесутся без особого восторга, но они приняли столичного визитера буквально в штыки. Подчиняясь распоряжению начальства, капитан Серов еще общался с ним, нехотя, сквозь зубы цедил слова. Все остальные же просто игнорировали полковника из главного управления уголовного розыска.

Лев Иванович получил требуемые дела, стул и стол, за которым мог устроиться, чтобы все прочесть. Вслед за этим ростовские опера словно перестали обращать на него внимание, но продолжали держаться настороженно и тщательно следить за сказанными словами. Конечно, о том, чтобы в такой обстановке выяснить свои рабочие предположения, особенно подозрения относительно Елены Ромашовой, или же получить любую интересную информацию, которая пока не была зафиксирована в делах, речь даже не шла.

Сотрудники Серова никак не отреагировали на попытки Гурова познакомиться с ними. Капитан не стал представлять ему своих сотрудников. Все они будто сговорились, дружно игнорировали московского гостя, который не знал, как приступить к налаживанию контактов. Впрочем, он понимал, что в этом деле не стоит торопиться, вполне осознавал, что если приложит все возможные усилия, то рано или поздно сумеет изменить ситуацию к лучшему.

Пока же Лев Иванович спокойно и сосредоточенно изучал материалы дел, делал по каждому из них необходимые пометки в своем блокноте, составлял план первоочередных действий и неотложных задач. Так он проработал до самого обеда.

За это время в кабинете не произошло ничего примечательного. Разве что Марина в синем халате, с темной косынкой на голове, с ведром и шваброй, мешком для мусора в руках, ввалилась туда, чтобы убраться.

Пока девушка протирала пыль, освобождала от мусора корзины и мыла пол, опера косились на нее почти так же настороженно, как и на Гурова, но с гораздо большим интересом. Впрочем, предположение полковника оказалось неверным. После появления уборщицы тутошние сыщики не стали покидать свой кабинет. Капитан строгим тоном заметил, что каждый его сотрудник протирает пыль на своем столе самостоятельно, а цветов они не заводят. Ее дело — лишь мусор да чистота пола. Кроме того, на рабочих столах бывают разложены секретные документы, значит, уборщице не стоит к ним даже приближаться.

Марина, разумеется, спорить не стала. Ловя на себе взгляды пятерых мужчин, она все быстро убрала и торопливо покинула кабинет.

Лев Иванович внимательнейшим образом изучал рабочие бумаги. Однако у него хватило времени и на то, чтобы рассмотреть парней, находящихся в кабинете.

Капитан Серов занимал самый большой стол, стоявший у окна. На вид ему было лет тридцать восемь — сорок. Высокий, стройный. Лицо с крупными чертами и квадратным подбородком говорило о силе воли и упрямстве. Светло-серые глаза смотрели строго и порой презрительно щурились. Именно такие взгляды ловил на себе Гуров, когда Серов думал, что тот занят бумагами и ни на что больше не обращает никакого внимания.

Слева от капитанского стоял стол лейтенанта Павлова, молодого человека лет двадцати семи, в мешковатом льняном пиджаке, светлой рубашке и таких же джинсах. Поскольку Серов не счел нужным даже представить ему свою команду, сыщик не знал, как зовут парня, слышал только фамилию, по которой к нему обращался сам капитан.

Третьему сотруднику было за сорок. Этот человек плотного телосложения, хмурый, серьезный и сосредоточенный поднял глаза от рабочих бумаг всего дважды. Первый раз, как только Гуров вошел и представился, и потом, когда появилась Марина с инструментами для уборки. Лев Иванович решил пока про себя называть его крепышом.

Стол четвертого члена команды стоял рядом с тем, за которым сидел Гуров. Это был совсем молодой человек с подвижным лицом, большими любопытными глазами сине-серого оттенка, светлыми волосами, подстриженными ежиком.

Лев Иванович мысленно окрестил блондином, немного подумал и решил, что начать общение лучше именно с ним. Возможно, потому что он был младше всех в команде, пришел в коллектив сравнительно недавно. Во всяком случае, так показалось полковнику.

Парень явно не разделял возмущение остальных коллег. Всеобщий бойкот, негласно объявленный Гурову, его сильно тяготил, а ситуация в целом скорее забавляла. Он бросал в сторону Льва Ивановича короткие любопытные взгляды, когда думал, что этого никто не заметит, и один раз озорно подмигнул полковнику, когда тот поднял глаза от бумаг.

Да, этот блондин явно был готов пойти на контакт, но, разумеется, не при всех. Когда капитан Серов отправил его в архив с бумагами, Гуров выждал немного, закрыл папку с делом, поднялся с места и вышел из кабинета.

Он догнал блондина в коридоре, пошел с ним рядом и спросил:

— Молодой человек, простите, не подскажете, где тут у вас можно найти столовую или кафе, чтобы перекусить? Я только приехал в город и совсем ничего здесь не знаю.

— Столовой у нас нет, отделение ведь не слишком большое. Но если выйти из здания, обогнуть его с любой стороны и прошагать немного вперед, во дворы, то там вы увидите резное крылечко. Смело поднимайтесь на него. Это местное кафе. Не люкс, конечно, кормят так себе, но не отравят, да и выпечка имеется вполне съедобная. Там обычно все наши едят и студенты из соседнего училища.

— Спасибо. — Гуров несколько секунд помолчал, будто испытывал колебания, потом произнес: — Скажите, а если я там возьму выпечки на всех, то мне в вашем отделе чаю нальют? Или лучше не стоит дразнить грозного капитана?

— Наш капитан вообще-то неплохой человек, вполне вменяемый. Однако вы ведь понимаете, что никто не любит, когда в его работу вмешиваются люди со стороны. Тем более… — Молодой человек замялся и замолчал.

— Тем более вот так, из главка, в приказном порядке. Да, я все понимаю. Но и вы меня поймите. Есть оперативная необходимость и, в конце концов, приказ моего начальства.

— Оно конечно. — Парнишка шмыгнул носом. — Но и вы войдите в наше положение. Мы работали не покладая рук больше года. Теперь приходит важный дядя и забирает почти раскрытые дела, с готовыми подозреваемыми, и все такое. Кому это понравится?

— Я не собираюсь ничего забирать.

— Значит, распоряжаться станете и учить нас, как работать нужно. Всем понятно, что теперь этого не избежать, но дайте ребятам немного привыкнуть к этой горькой мысли.

— Стало быть, с булками мне соваться к вам пока не стоит, — с усмешкой сказал Лев Иванович. — Они могут и в голову мне угодить, не так ли?

— Да, вы рискуете, — ответил молодой человек и коротко хохотнул.

Разговаривая, они прошли длинный коридор, спустились по лестнице и притормозили у развилки.

— Ладно, если вы в кафе, то вам на выход, через фойе. А мне сюда, налево по коридору, — сказал парень. — Слишком долго ходить я не могу. Вы ведь правы. Наш капитан иной раз бывает грозным, а нынче он и вовсе не в духе. Так что нагорит мне.

— Не смею больше задерживать, — с легким полупоклоном произнес сыщик. — Спасибо вам за помощь. Кстати, как вас зовут?

— Егор Березин. А вы, я слышал, Лев Иванович Гуров.

— Да, приятно познакомиться.

— И мне. Говоря откровенно, наслушавшись разговоров ребят, я вас совсем другим представлял. А вы ничего, нормальный вроде.

— Благодарю. На фоне последних событий такая оценка является весьма лестной.

После этого они разошлись, каждый в свою сторону. Молодой человек отправился выполнять поручение начальника. Гуров наскоро перекусил в небольшом кафе, потом вернулся в кабинет и изучал материалы дел до самого вечера. С капитаном Серовым он общался исключительно по делу, получал односложные ответы на свои вопросы и не пытался больше заговорить ни с кем из членов его команды.

С Мариной Лев Иванович тоже больше не рискнул общаться. Такой риск был не оправдан. Стоило запастись терпением. Они могли спокойно, без всяких помех переговорить и вечером, уже в отеле.

Глава 5

Полковник Гуров и лейтенант Светлова решили встретиться в кафе при гостинице, поесть и обсудить все важные моменты прошедшего дня. Разумеется, Марина добиралась до отеля со всеми предосторожностями. Перед ужином она заскочила к себе в номер, сняла надоевший костюм, приняла душ и переоделась.

— Добрый вечер, Лев Иванович. Простите, что задержалась. Гадкий костюм совсем к телу прилип, даже прирос. Я еле-еле содрала его.

— Конечно же, не слишком удобно носить такой наряд, да еще и заниматься физическим трудом. Зато сегодня в кабинете у оперов была будто бы абсолютно другая девушка. Сейчас, переодевшись, ты снова совершенно преобразилась.

— Если нас вдруг встретит кто-то из новых знакомых, то ничего не заподозрит.

— Очень точно подмечено.

— Вы уже решили, что выбрать на ужин, Лев Иванович?

— Нет, тебя ждал.

Они обсудили меню, сделали заказ, получили его и продолжили разговаривать, когда официантка ушла.

— Рассказывай, как прошел твой день. Сильно устала?

— Степановна, моя наставница и напарница, сказала, что я настоящий метеор, несмотря на то, что пухленькая такая. Женщине невдомек, что мои лишние килограммы вовсе не так много весят. Она взяла надо мной, новенькой, негласное шефство и вроде бы осталась довольна. Я действительно немного устала от этой беготни с тряпками и ведрами, а вот важного, к сожалению, ничего так и не узнала. Вы сами видели, как меня приняли в двести семнадцатом кабинете. В остальных не намного лучше.

— Ты для них пока что тоже чужая. Сыщики привыкли настороженно относиться к незнакомым людям. Профессия обязывает.

— Может, вы и правы, Лев Иванович, но я не могу долго ждать, чтобы стать там своей, обещала в скором времени уступить это место одной женщине.

— Что за женщина? — осведомился Гуров.

— В связи с ее появлением как раз и возникли те самые осложнения, о которых я упоминала ранее. — Марина в красках рассказала, как боролась за должность уборщицы.

— Это ничего, не расстраивайся, задание не затянется надолго. Что до парней, то дай им немного к тебе привыкнуть. Рискну предположить, что через пару дней они начнут обсуждать при тебе многие рабочие вопросы.

— Будто и нет меня вовсе?

— Да, примерно так.

— Мне, кстати, уже удалось кое-что услышать краем уха. Правда, это касается не расследования, а скорее вас лично.

— А именно?

— О полковнике, прибывшем из Москвы, болтает все отделение. Народ просто судачит, строит догадки разной степени глупости. Но капитан Серов стоит в этой компании особняком, пребывает в самой настоящей ярости. Он уверен в том, что вы прибыли для того, чтобы отжать себе почти раскрытые дела или указывать тут всем. Здесь все дураки кругом, а в Москве умники сидят. Мол, одного из них нам, убогим, в помощь прислали! Вот как-то так. Это почти точные цитаты.

— Понятно и вполне ожидаемо, — спокойно сказал Гуров, неторопливо и сосредоточенно разрезая бифштекс.

— Значит, вы не слишком расстроились?

— Отношение к нам коллег всегда можно откорректировать, а если не выйдет, то мы здесь ненадолго. Так с чего переживать?

— Ясно. А что вам удалось узнать, Лев Иванович? Вам предоставили материалы дел для ознакомления?

— Если бы на то была воля Серова, то он меня на порог кабинета не пустил бы, но Рощин распорядился содействовать. Так что да, все показал, и протоколы, и выводы экспертов. Впрочем, в материалах дел пока нет ни слова о том, что сыщики подозревают Елену Ромашову.

— Странно. А разве они могли это нигде не зафиксировать?

— Если версия рабочая, разработанная недавно, то могли, конечно же. Только я думаю, что все обстоит немного по-другому.

— Не совсем понимаю, о чем вы говорите, Лев Иванович.

— Сейчас объясню. Помнишь, мы с тобой обсуждали каждый случай смерти отдельно? Это было после разговора с Еленой. Она, кстати, достаточно точно и подробно все детали рассказала. Похоже, в телецентре действительно нет проблем с распространением информации.

— Это понятно, и что?

— Тогда мы с тобой решили, что в первых двух делах зацепиться вроде как не за что. В том смысле, что не ясно, как виновного искать. Но и Елену в тех преступлениях никак нельзя обвинить, по крайней мере сейчас, без дополнительных улик?

— Да, тесно с погибшими женщинами она не общалась, с первой из них вообще толком знакома не была. Мотив тоже достаточно сильно размытый, учитывая других претендентов на должности, покровительство разных людей и даже долю случайности и везения при распределении престижных мест работы на телевидении.

— Правильно. Но дело об отравлении продюсера в этом смысле кардинально отличается от первых двух убийств. Там подозреваемым может быть буквально кто угодно. Однако именно Елена Ромашова все же является самым перспективным кандидатом на эту роль.

— Да. — Марина досадливо поморщилась. — У нее был конфликт с потерпевшим, пусть и исчерпанный, имелись как возможность, так и мотив, но снова чисто теоретически.

— Именно. Так вот, я предполагаю, что коллеги рассудили примерно так же. Вернее сказать, первым они обнаружили мотив. Не просто какую-то банальную месть ловеласу или вполне возможную расправу с придирчивым боссом, а классическое «кому выгодно». Как ни крути, а Елена на должность телеведущей попала, даже смогла на ней удержаться и преуспеть. Она единственная извлекла выгоду от смерти продюсера, причем немалую.

— Потом они посмотрели на остальные преступления под тем же углом и решили, что всех убивала Елена, чтобы расчистить себе путь в ведущие популярной передачи.

— Расчистить, попасть и задержаться на вершине. Не забывай, что продюсер Романов хотел Елену с этой должности сместить. Этот тип привык добиваться желаемого, не мытьем так катаньем. Кстати, в деле есть информация, что на самом деле его зовут Александр Романовский.

— Стало быть, звучная фамилия Романов — это псевдоним. Понятно. Он пытался придать своей особе аристократические черты.

— Наверное. Кроме того, звучит красиво. В этой среде никого не удивишь наличием псевдонима.

— Да, конечно. Но я думаю, нам стоит выяснить, кто еще мог извлечь выгоду из смерти этого человека.

— Что ты имеешь в виду?

— Да что угодно, получение наследства, например. Ведь у успешного продюсера наверняка была хорошая квартира в престижном районе и крупный счет в банке.

— Да, по этому вопросу действительно стоит навести справки, — задумчиво проговорил Лев Иванович.

— Будет сделано. А что вам еще удалось полезного узнать из материалов дела об отравлении Алекса?

— О самом отравлении эксперты не сообщают ничего нового. Он действительно подумал, что в его недомогании виновата пища из ресторана, не обратился за помощью и сам не принял никаких мер, поэтому и не дожил до утра. Умер от внутреннего кровотечения, обычного осложнения при отравлении рицином, если не принять сорбент и не начать вовремя медикаментозное лечение. Зато я зафиксировал примерное время убийств, как его определяют эксперты, и выяснил, что у Елены нет алиби ни по одному из эпизодов, кроме того, имеются возможность и мотив. Вдобавок по первым двум убийствам полицейские сумели разыскать свидетелей. Все факты в совокупности говорят отнюдь не в пользу Елены.

— То есть как? Вы же недавно говорили, что ее имя не фигурирует ни в одном протоколе. По крайней мере, в качестве подозреваемой.

— Да, совершенно верно. Но это вовсе не обязательно. Не понимаешь? Сейчас поясню. Помнишь, Елена вскользь упоминала, что отец купил ей приличную машину, которой она управляет исключительно самостоятельно?

— Конечно, тот разговор был буквально вчера.

— Да. Но она не сказала, что это «Бентли» темно-красного цвета. Машина достаточно дорогая, броская. У полиции есть свидетели, которые видели, как точно такой же автомобиль сбил ведущую Веронику Титову и быстро удалялся с места преступления.

— Но как же так? — Марина немного помолчала, потом спросила: — А что камеры видеонаблюдения? Кто-нибудь из очевидцев успел заметить, кто был за рулем? Или, может быть, видел номер машины?

— Марина, дорогая, тебе бы не в сыщики, а в адвокаты идти, — заявил Гуров. — Впрочем, ты совершенно права. За рулем чисто теоретически мог быть и другой человек, да и машина не обязательно та самая. Но это повод для подозрений. Больше никакими сведениями полицейские не располагают. Погода в тот вечер была отвратительная, прохожих очень мало, улочка глухая, плохо освещенная. Так что в деле есть лишь марка и цвет машины. Больше ничего никто не рассмотрел. Если бы там и были камеры, то они все равно не смогли бы ничего толком зафиксировать. Но в свете вышеизложенной информации это уже бросает отчетливую тень на Елену Ромашову.

— Значит, вызывая туда Веронику на свидание, преступник хорошо знал, что делал.

— Это говорит лишь о том, что он местный, отлично ориентируется в городе.

— Кроме того, преступник хорошо знал саму Веронику. Что он ей мог посулить, чтобы она напрочь забыла о безопасности и в проливной дождь рванула на встречу с ним?

— Это очень хороший вопрос, — сказал Гуров.

— Пусть машина у Елены очень приметная, однако с юридической точки зрения это всего лишь косвенная улика. Ростов большой, богатый город. Тут может быть немало подобных машин.

— Ты во всем права, Марина. Но это не так уж и мало, учитывая, что у полиции имеются свидетельские показания и по первому эпизоду.

— Вы говорите про смерть Риты Кораблевой. Там тоже нашлись какие-то улики? Почему, кстати, дело вообще переквалифицировали?

— Сначала наши здешние коллеги действительно считали ее смерть суицидом и даже дело уже закрыли. Потом, я думаю, после того как надумали все три преступления вместе связать одним, так сказать, подозреваемым, они стали копать и в этом направлении тоже, да еще и с удвоенным усердием. Тогда-то и выяснились интересные факты. Оказалось, что Рита получила удар мощным электрошокером. Он был нанесен сзади в область шеи, примерно на границе линии роста волос. После этого человек теряет сознание довольно надолго. Значит, Рита никак не могла сама забраться в ванную и вскрыть себе вены.

— Интересно, а куда патологоанатом раньше смотрел? От электрошокера остаются весьма характерные следы, нечто вроде точечного ожога.

— Все верно. Но в очень редких случаях бывает, что на коже видимых следов не остается. Эксперты выявили гематомы на подкожных тканях при повторном вскрытии. Так что применение электорошокера можно считать установленным. Значит, и факт убийства доказан.

— Ладно, тогда откуда взялся скальпель? Вены резать им удобно, не стану спорить. Но дома у Риты Кораблевой вряд ли мог быть медицинский инструмент. Как и у Елены Ромашовой. Полицейским не пришло в голову сделать вывод о том, что в деле может быть замешан человек с медицинским образованием.

— Они вообще, кажется, не прорабатывали этот пункт, и происхождение инструмента не устанавливали, заранее предположили, что его с собой принес убийца. Кроме того, для использования скальпеля в данном случае достаточно лишь базовых знаний по анатомии. Их довольно легко почерпнуть в интернете. Значит, этот след может никуда не привести.

— Так-то оно так, но скальпель еще нужно где-то достать. Это не такая вещь, которая продается на каждом углу.

— А ты молодец, — сказал полковник. — Относишься к делу очень внимательно и задаешь дельные вопросы. Нам с тобой предстоит выяснить, были ли медицинские работники в близком окружении Риты. Ведь случайному человеку, никак с медициной не связанному, вряд ли придет в голову идти в специализированный магазин за скальпелем. Какой в этом вообще может быть смысл?

— Разрез тоньше. Жертва получает меньше страданий, — немедленно предположила девушка.

— Вряд ли убийца об этом беспокоился. Этот субъект, скорее всего, взял бы нечто такое, что имеется в каждом доме, например, обычное тонкое лезвие или нож, который всегда под рукой, то есть самый обычный, кухонный.

— Лев Иванович, а в каком виде было обнаружено тело Риты? Вы протокол первичного осмотра хорошо помните?

— Зачем тебе? Какая-то мысль пришла в голову?

— Да, наличие скальпеля можно увязать с теорией инсценировки суицида. Так в каком виде тело лежало в ванной? Я имею в виду наличие одежды.

— В нижнем белье.

— Когда женщина решает покончить с жизнью на эмоциях, например, из-за трагической или неразделенной любви, она все равно обязательно думает о том, как будет выглядеть после смерти. Суицидники стараются не раздеваться догола или даже надеть что-нибудь, чтобы выглядеть прилично. Сюда же и записку в виде стихов можно отнести, и скальпель. Он ведь оставляет после себя аккуратный ровный разрез. Да и боль не такая сильная. Возможно, именно такую картину пытался нарисовать убийца для тех специалистов, которые будут осматривать тело.

— Вот они поначалу и приняли все за суицид, — сказал Гуров. — Даже несмотря на то, что Рита не слишком подходила по возрасту для этого типа самоубийц. Из-за неразделенной или несчастной любви с собой обычно кончают подростки, а излишне инфантильной эта женщина вроде бы не была.

— Значит, полицейские поначалу просто упустили этот момент.

— Кстати, о записке. Этот лист был вырван из тетради со стихами Риты.

— То есть убийца знал, что делает. Похоже на то, что он был хорошо знаком со своей жертвой.

— Возможно, даже находился в близких отношениях с ней. Стихи, которые писала Рита, были, говоря объективно, немного корявые и сильно депрессивные. Такие творения их авторы обычно даже не показывают посторонним людям, стесняются.

— Тогда почему следствие не стало искать ее бывшего любовника? Он ведь самый подходящий кандидат на роль убийцы, особенно если пытался скрыть их тесное общение, а Рита этого стремления не разделяла.

— В деле о любовнике нет вообще ничего. То есть сыщики пытались опрашивать на эту тему подруг молодой женщины, но лишь тогда, когда разрабатывали версию суицида. Потом они полностью сосредоточились на личности Елены Ромашовой. Главным образом потому, что сумели найти свидетельницу, которая видела ее в вечер убийства в подъезде, где проживала Рита Кораблева. Елена предположительно выходила из квартиры женщины, убитой ею.

— То есть как? Этого не может быть! Если бы у следователей были именно такие улики, то они не стали бы мешкать, давным-давно провели бы опознание, задержали бы Елену и предъявили ей обвинение.

— Может, здешние опера сначала решили больше улик собрать, — предположил Гуров. — Тем более что эти свидетельские показания тоже можно отнести к косвенным уликам. Судя по протоколу опроса, женщина видела лишь стройную высокую девушку в сапогах и шубе из светлой норки с капюшоном. Я уже звонил Елене, узнал, что у нее такая действительно есть, отец подарил. Более того, она носила эту шубку практически весь прошлый сезон, от начала до конца.

— Лена не могла нам врать, Лев Иванович! Она рассказывала, что с Ритой совершенно не общалась и дома у нее не бывала никогда.

— Как опытный сыщик, я должен довести до твоего сведения, что даже вполне законопослушные люди лгут достаточно много, по совершенно разным причинам. Преступники, стараясь избежать ответственности, делают это еще чаще, — грустным тоном заметил полковник.

— Лев Иванович, признайтесь честно, вы начали ее подозревать? — с расстройством осведомилась Марина.

— Пока все сам не проверю, ничему не поверю, — заявил Гуров и упрямо покачал головой. — Но должен сказать, что теперь я вполне понимаю наших ростовских коллег и уже не склонен думать, что имел место заговор с целью дискредитации бизнесмена Владимира Ромашова. Просто у следователей имеются вполне обоснованные претензии к его дочери.

— Но вы же сами выяснили у Елены, что следователи прекрасно знали, кто ее отец.

— Возможно, именно поэтому здешние правоохранители проявляют несвойственную им осторожность.

— При наличии лишь косвенных улик не рискуют задерживать, да?

— Именно так. Это, в общем-то, хорошо, дает нам некоторую фору и возможность все тщательнейшим образом проверить, избежать обвинений в пристрастии.

— Боюсь, что это вопрос временный.

— А именно? — Гуров вопросительно приподнял бровь.

— С самим Серовым и его командой я общалась немного, вы сами видели. Но в отделении капитана уважают, немного побаиваются, считают грамотным и въедливым полицейским с отвратительнейшим характером. Еще я в курилке слышала, что если Серов кого-то невзлюбил, но вынужден взаимодействовать, то он не станет этого терпеть или ждать, что ситуация изменится сама собой. Наоборот, капитан станет копать землю как бешеный терьер в поисках веского компромата на коллегу, чтобы добиться его перевода, увольнения и так далее. В зависимости от того, что именно нарыл. Так что он станет вас проверять, возможно, даже следить за вами, и уж совершенно точно попытается навести самые подробные справки на ваш счет.

— Пусть наводит, в конце концов, это его право. Что такого он может узнать?

— Например, выяснит, где мы остановились и кто платит за отель. Это сейчас достаточно просто сделать. Затем проведает о ваших отношениях с отцом потенциальной подозреваемой. Чем не повод для претензий?

— Ты в целом права, конечно же. Но Серов далеко не сразу сумеет узнать что-то важное. Все то, что капитан может выяснить, я по большому счету скрывать и не намереваюсь. Да, к делу меня изначально и привлек Владимир Ромашов, однако наше расследование носит вполне официальный характер. Мы ведь с тобой не работники по найму, а специалисты, командированные сюда из главка. С этим придется считаться всем, не только Серову.

— Это вы специалист, я всего лишь стажер.

— Не скромничай, лейтенант, ты уже вполне толковый специалист. Когда наберешься практического опыта, станешь настоящей звездой сыскного дела.

— Да ладно вам, Лев Иванович.

— Верно говорю, вот вспомнишь мои слова лет через десять.

Так, неторопливо разговаривая, сыщики закончили ужинать, расплатились и вышли из кафе.

— Вечер еще не слишком поздний. Чем предлагаешь заняться в первую очередь? — поинтересовался полковник. — Продолжим расследование или ознакомимся с достопримечательностями города?

— А давайте совместим одно с другим. Пообщаемся со свидетелями, которых нашли полицейские. Граждане уже как раз должны дома быть. Если мы вызовем Сашу, то быстро обернемся. Вы ведь записали их имена с адресами, не так ли?

— Разумеется. Свидетели по наезду, мать и сын Завьяловы, живут около того самого слегка запущенного парка, это недалеко отсюда, на машине быстро доберемся. А Рита Кораблева обитала на улице Малиновского. Свидетельница — ее соседка, пенсионерка Смирнова из квартиры напротив.

— Тогда куда сначала, к Завьяловым?

— Это все равно. Пусть Саша решает, как удобнее, — пробормотал Гуров, набирая водителя.

Через несколько минут, сидя в комфортном автомобиле, сыщики направлялись к тому самому парку, около которого произошел наезд. Марина вертела головой из стороны в сторону в желании немного рассмотреть город, Саша заметил интерес девушки, негромко говорил, по какой они сейчас едут улице, называл известные факты, с ней связанные, упоминал каждое значимое строение или памятник, стоявший на пути следования.

Как только они сели в машину, Гуров снова достал телефон. Сначала он позвонил Ромашову, коротко с ним переговорил, набрал его дочери Елене. Потом он беседовал еще с кем-то. Марина и Саша, увлеченные импровизированной экскурсией, не обращали на это особого внимания.

Завьяловы жили около парка, на втором этаже ничем не примечательной кирпичной пятиэтажки. Дверь перед визитерами открылась практически сразу, на пороге стоял русоволосый мужчина лет тридцати, весьма приятной внешности.

— Здравствуйте, а вы к кому?

— Наверное, к вам. Александр и Мария Михайловна Завьяловы здесь проживают?

— Да, это мы с мамой.

Гуров со Светловой коротко представились, показали удостоверения и попросили разрешения пройти.

— Так вы по поводу того страшного убийства? — Пожилая женщина в теплом халате вязала в уютном кресле у телевизора.

Она взяла в руки пульт, полностью убрала звук, чтобы не мешал, после чего продолжила:

— Я тогда очень сильно испугалась, даже давление подскочило, пришлось таблетку пить, так разнервничалась. Только мы не знаем, чего рассказывать. В полиции уже изложили все.

— Мы ознакомились с вашими показаниями, просто нужно кое-что уточнить, — сказал Гуров.

— Ну, раз нужно, то спрашивайте.

— А давайте, Мария Михайловна, вы сами расскажете нам все о том происшествии так, как уж помните.

— Ладно. Мне врач прописал прогулки по вечерам. Мол, улучшается самочувствие, лучше сон становится, и давление снижается. Я ведь гипертоник, знаете ли.

— Мамочка, давай только о том, что важно для дела, — мягко проговорил сын.

— Ладно.

— Вы в тот вечер гуляли вдвоем? — поинтересовался Гуров.

— Мы всегда вдвоем гуляем, Сашенька боится меня одну вечерами отпускать, мало ли что. Стараемся не поздно выходить, но в тот вечер его на работе задержали. Поэтому мы и отправились гулять в дождь. А чего такого? Не сахарные ведь. Оделись потеплее, влезли в сапоги, сверху набросили дождевики. Гуляй себе хоть по лужам, хоть под дождем проливным. Только в тот вечер из-за туч было куда темнее, чем обычно. Прошлись мы немного, воздухом подышали. В дождик, знаете ли, очень хорошо, приятно…

— Мамочка, не отвлекай людей ненужными подробностями, они к нам по делу пришли.

— Да, конечно. Значит, мы уже и назад собирались. Смотрю, она бежит, девушка-то эта. Я еще сказала Сашеньке: «Смотри, фря какая вся из себя».

— А почему вы так сказали?

— Понимаю, это нехорошо, тем более что убили ее, несчастную.

— Мама, они спрашивают не совсем об этом.

— Конечно, я понимаю. Разодета она была ярко, броско, на каблучищах высоченных, красный плащ, с зонтом этим огромным прозрачным. Дорогой он, наверное.

— Мама!

— Накрашенная достаточно сильно.

— Как вы думаете, она тоже просто гуляла или шла на какую-то встречу, срочную, важную для нее? — поинтересовалась девушка.

— Точно спешила, почти бежала, а куда, не знаю. Но шла по направлению к парку. С прической, словно на прием. Кто так выглядит, когда просто гуляет, да еще и под дождем?

— Ясно. Что было потом?

— Она мимо пробежала, стала дорогу переходить, а тут эта машина как выскочит!..

— Вы слышали, что машина набирает скорость, или предполагаете?

— Мы видели, — уверенно проговорил молодой человек. — Автомобиль скорость набирал. Потом, после удара, водитель даже не сделал попытку притормозить. Значит, наезд был намеренный.

— Но если она шла вам навстречу, а потом вы разминулись, то получается, что сам момент наезда вам нельзя было увидеть.

— Совершенно верно. Но мы слышали гулкий удар и короткий вскрик девушки.

— Я так понимаю, точным описанием авто и, главное, его марки мы обязаны вашему присутствию, — сказал Гуров.

— Конечно, это Сашенька полицейским все описал. Я в этих машинах современных совсем не разбираюсь, — проговорила Мария Михайловна. — Но показания давали мы оба, когда они приехать соизволили. Мы ведь вызвали их и еще «Скорую», хотя было очевидно, что девочке не помочь уже. Все это время мы под дождем стояли, мерзли и мокли, потому что должны были оставаться на месте происшествия, — обиженным тоном произнесла женщина, напрочь забыв, как только что уверяла, будто они тепло оделись и набросили непромокаемые плащи.

— Мама и правда продрогла. Сырость быстро под одежду проникает, особенно если не двигаешься, плюс стресс свою роль сыграл. Сотрудники полиции приехали и сразу сказали, что это все надолго. Я уговорил их маму домой отпустить и опросить потом, уже у нас в квартире, а сам вернулся на то место, как только проводил ее и сделал горячего чаю.

— Сашенька у меня такой заботливый. — Пожилая женщина с любовью посмотрела на молодого человека. — Все у нас хорошо. Выучился вот, работает в приличной фирме. Только невесту нужно найти ему хорошую. Пора мне уже правнуков понянчить.

— Почему правнуков? — спросил Лев Иванович.

— Мои родители погибли в автокатастрофе, когда я был грудным ребенком, — ответил Александр. — Бабушка меня вырастила и на ноги поставила. Я привык с детства ее мамой называть.

— Ясно. А вы чем занимаетесь?

— Я программист, работаю на одну известную иностранную фирму, устроился туда не так давно.

— Понимаю. Так что насчет марки и цвета машины? Вы уверены в этой части своих показаний? Автомобиль ведь пронесся быстро, тем вечером было дождливо и темно.

— Цвет броский, темно-красный, его еще называют вишневым. Такой в любую погоду хорошо различим, и в дождь, и в туман. Что до марки, то я ведь не просто так обратил на нее внимание. «Бентли» — машина очень качественная. Она мне очень нравится, но я пока не могу себе позволить ничего подобного.

— Какие твои годы, дорогой, обязательно накопишь и купишь такую же.

— Ага, если свою фирму открою, — с усмешкой сказал молодой человек. — Да и то вряд ли.

— Скажите, Саша, вы, может быть, заметили номер? Пусть не полностью, а несколько цифр. Это все равно нам очень сильно поможет. Еще нам очень хотелось бы знать, кто сидел за рулем автомобиля.

— Тем полицейским, которые меня опрашивали вначале, тоже хотелось бы это знать. Но я, честное слово, совсем ничего не рассмотрел.

— Иногда так бывает, в памяти подробности всплывают немного позже. Нам важна любая мелочь, даже та, которую вы сочли бы сущей ерундой.

— Нет, тут я вам не помогу, — сказал Александр и отрицательно покачал головой. — Я ведь не знал, что тот автомобиль собьет девушку, так что бросил на него лишь мимолетный взгляд, не рассматривал намеренно и внимательно.

— Но внутрь салона вы ведь наверняка попытались заглянуть, просто чтобы посмотреть на того человека, который ездит на такой дорогущей машине, — с улыбкой проговорила Марина. — Вы потому и не запомнили ни одной цифры номера, что смотрели в салон.

— Да машина эта пролетела мимо буквально за считаные секунды. У меня и времени не было все рассмотреть! — эмоционально заявил молодой человек. — Ой! — вдруг растерянно выдал он.

— Что?! Вы сумели что-то вспомнить? — Лев Иванович мигом оживился.

— Я только теперь неожиданно вспомнил. За рулем автомобиля, похоже, сидела женщина!

— Что значит «похоже»?

— Я, правда, очень плохо рассмотрел. На голове у нее была кепка с козырьком, на глаза надвинутая. Но сама фигура небольшая, хрупкая даже, в куртке или плотной толстовке. Это стройная женщина или очень мелкий, субтильный мужчина. Больше я ничего не помню, просто не успел разглядеть хорошенько.

— Ничего, вы и так уже достаточно помогли нам. А как вы думаете, где на автомобиле могли остаться какие-то следы от удара?

— Я обернулся уже после этого. Но если судить по тому, как упало тело, то пострадать могла исключительно передняя часть машины, то есть бампер, решетка и капот.

— Стекло, крыша?.. — спросил Гуров.

— Нет, так высоко тело не подлетало. Оно было отброшено вперед и в сторону. Девушка погибла мгновенно, головой ударилась о высокий бордюр.

— Понятно. Спасибо вам еще раз, Александр, и вам, Мария Михайловна. Простите нас за то, что мы отняли у вас время и потревожили.

— Да что вы. Если нужно, приходите, расспрашивайте. Мы же все понимаем, такая трагедия, девушка погибла, найти убийцу нужно обязательно. Не оставлять же все так.

— Да, конечно.

Гуров с помощницей попрощались со свидетелями, вышли на улицу, сели в автомобиль и отправились по второму адресу.

Дорогой Марина молчала, больше не интересовалась улицами, тянущимися за окном. Она явно анализировала недавний разговор, пыталась систематизировать и осмыслить информацию, полученную только что.

— Что-то ты притихла, — заметил Гуров. — Расстроилась, да? Наверное, из-за дополнений в показаниях парня. Я прав?

— Сначала да, скрывать не стану, — сказала девушка. — А потом я подумала: ну что он там видел? Марку машины, цвет? Редкая, дорогая, спорить не стану, но ведь не уникальная же! Значит, где-то в городе или его окрестностях может быть еще одна такая же. Это как минимум.

— Но Александр вспомнил, что видел женщину за рулем того автомобиля.

— Вспомнил, и что? Этого человека он не рассмотрел, по большому счету, видел только кепку, надвинутую на глаза, да хрупкую фигуру. Это мог быть кто угодно, включая щуплого мужчину. Даже сам молодой человек готов признать данный факт, так что для обвинения он не свидетель. Его мама, она же бабушка, вообще ничего не рассмотрела. У пожилых людей и зрение хуже, и реакция медленней, нежели у молодых. Более того, парень невольно дал нам подсказку, как все проверить, и вы, Лев Иванович, тоже об этом подумали. Не зря же так подробно про повреждения автомобиля расспрашивали.

— Так-так, любопытно. Про что я там, по-твоему, подумал? Ну-ка просвети!

На пару секунд Марина замялась, потом спросила:

— Что, прямо сейчас?

— Конечно, ведь у нас нет секретов друг от друга, — ответил Гуров и усмехнулся.

— Ладно. Доказать причастность или непричастность Елены к этому убийству довольно легко. Нужно лишь провести тщательную, желательно независимую экспертизу ее автомобиля. Достать второй такой спешно и незаметно довольно сложно по многим причинам. Здесь и высокая цена, и ограниченная, возможно, уже распроданная серия. Цвет-то редкий. Если автомобиль побывал в аварии, то на нем, скорее всего, остались следы, которые нужно было срочно удалить. Экспертиза может со стопроцентной точностью выяснить, подвергался ли автомобиль рихтовке, покраске и замене некоторых деталей.

— Более того, эксперты даже могут установить примерное время ремонта, если тот был сделан, конечно. Только вот я подумал об этой возможности гораздо раньше, еще до нашего визита к Завьяловым.

— Правда?

— Конечно. Я уже договорился обо всем. Экспертиза ведь дело не быстрое, уж несколько дней займет точно, даже если специалисты будут торопиться.

— Елена согласилась с вашим предложением отдать автомобиль на исследование?

— Конечно. Она ведь больше всех хочет доказать свою невиновность и уже отогнала машину на экспертизу. Мне недавно сообщение пришло о том, что мастера приступили к работе.

— Это очень хорошо, Лев Иванович, — проговорила Марина.

На дорогу до проспекта Малиновского ушло довольно много времени. Расстояние было достаточно большое, кроме того, стоял вечер, время активного передвижения граждан, когда поток машин ползет медленно, тягуче, а то и совсем останавливается в пробках. Впрочем, Саша хорошо знал город. В особо сложных ситуациях он сворачивал с главной дороги, проезжал узкими переулками и даже дворами с их запутанными объездными путями.

Пассажирам оставалось лишь спокойно ждать, полностью положиться на ловкость и маневренность водителя. Они неторопливо обсуждали планы на ближайшие дни.

Пенсионерка Смирнова жила в высоком доме современной постройки. Фасадом он выходил на проспект, располагался напротив огромного супермаркета и торгово-развлекательного центра. Квартира находилась на девятом этаже.

Лев Иванович с Мариной долго звонили в дверь, и даже уже решили, что никого нет дома, как изнутри раздалось настороженное:

— Кто там?

— Добрый вечер. Мы из полиции, — сказал Гуров.

— Это какая-то ошибка. Я не вызывала. — Голос женщины стал немного выше и громче, что выдавало некоторую нервозность или даже наступающую панику.

— Да, но…

— Лев Иванович, позвольте мне поговорить, — негромко попросила Марина. — Люди склонны больше доверять женщинам, особенно молодым, нежели мужчинам, — сказала она и обратилась к свидетельнице: — Простите, вы не могли бы открыть? Через дверь не очень удобно разговаривать. Мы пришли по поводу смерти вашей соседки Маргариты Кораблевой. Требуется кое-что уточнить в ваших показаниях.

— Вы что там, вдвоем?! — строгим тоном поинтересовалась женщина.

— Боюсь, перед нами весьма недоверчивая особа, — прошептал Гуров. — Таких личностей обычно не прошибешь. Склонить их к сотрудничеству бывает весьма сложно.

Но Марина не собиралась сдаваться.

— Приоткройте дверь, и мы покажем вам свои удостоверения, — сказала она.

— А вы точно из полиции?

— Конечно.

— Знайте, я ведь и в дежурку позвонить могу! У меня и телефон имеется.

— Разумеется, вы можете все уточнить. Или просто взгляните на наши документы.

— Сейчас, обождите. — После небольшой паузы, выдававшей размышления, из-за двери донеслось: — Назовите свои имена.

Сыщики немедленно выполнили это требование, после чего вновь воцарилась тишина. Женщина замолчала, отошла от двери в глубину квартиры и не издавала больше ни звука.

— Что она делает? Действительно звонит в полицию? — негромко проговорила Марина.

— Ищет зарядное устройство для электрошокера, — с усмешкой сказал Гуров.

— Что? С чего вы вообще это взяли, Лев Иванович?

— А с того, что наша пенсионерка — особа нервная и бдительная. Вероятно, она всегда была такой, а с возрастом эта особенность усугубилась. Дверей не откроет, пока не расспросит, кто, откуда, с какой целью явился, не проверит документы и не сделает контрольный звонок. Эта особа постоянно смотрит сквозь глазок на площадку, буквально при малейшем шуме бежит к двери проверять обстановку. Потом, после убийства, совершенного в подъезде, она стала бояться еще больше, поэтому ради собственной безопасности вполне могла приобрести электрошокер. Женщина таскала его в сумочке и сейчас решила достать, чтобы был под рукой, например, хотела в карман халата положить. Проверила, а агрегат сдох. Она вспомнила, что его требовалось регулярно заряжать, и теперь лихорадочно ищет устройство.

— Лев Иванович, вы все выдумываете, — заявила девушка. — Вы никак не можете знать этого наверняка.

— Наверняка нет, не могу. Просто делаю вполне обоснованное предположение.

— Мы его сможем проверить, как только нам…

В этот самый момент пенсионерка приоткрыла дверь на цепочке. Она была одета в спортивный костюм, теплые комнатные сапожки из ткани, на голове повязан платок.

— Показывайте удостоверения в развернутом виде! — сказала хозяйка квартиры безапелляционным тоном.

— Вот, пожалуйста.

Некоторое время она их молча изучала, потом открыла дверь полностью, посторонилась и недовольно сказала:

— Проходите. Чего так поздно пришли-то? У людей свои дела вечерами.

— Мы хотели гарантированно застать вас дома. Да не сердитесь, мы не задержим вас надолго.

— Я пенсионерка и практически всегда дома нахожусь, — буркнула женщина. — Проходите в зал, присаживайтесь. По вечерам я принимаю ванну, чтобы суставы не ныли. Вы меня застали буквально в неглиже.

Конец ознакомительного фрагмента.