Кровь алая

Николай Леонов, 1993

Расследуя серию убийств на даче спикера российского парламента, Лев Иванович Гуров узнает о политической интриге, подготовленной криминальными структурами с целью скомпрометировать российское руководство и привести к власти угодного им политика.

Глава 2

Сыщик и охранники

Когда следователь прокуратуры вышел, Гуров решил позвонить генералу, снял телефонную трубку, но гудка не было.

— Телефон ни хрена не работает, — сказал полковник Авдеев, переступив порог, закрыл за собой дверь. — Я его отключил к чертовой матери! Лиши человека соблазнов, грешить перестанет, превратится в святого.

— И мы с тобой, господин полковник, останемся без работы, — усмехнулся Гуров. — Значит, я ошибся, Николай, и ты на службе преуспел…

— Брось, Лев Иванович, — Авдеев махнул рукой, — как я был шестеркой, так и остался. Взяток мне пока не предлагали, потому не знаю, беру я их или нет. Лика от меня действительно ушла, как ты проведал, понятия не имею.

— Будешь себя хорошо вести — скажу. А пока ответь на вопросы, которые я задал прокурору.

— Уверен, что я их слышал?

— Николай, будем уважать друг друга.

— Попробуем, — Авдеев склонил голову набок, нахмурился. — Вскрытие не проводилось, тело еще здесь, в морозильной камере. Место, откуда стрелял преступник, мы нашли, пытались подвести собаку, чуть не отравили. Химия. В момент убийства хозяин был в доме, гостевали три депутата ВС, которых, естественно, не допрашивали.

— Водители тоже пользуются депутатской неприкосновенностью?

— Стреляли примерно в восемнадцать, тело обнаружили около половины седьмого, я прибыл в девятнадцать тридцать восемь, машины гостей отъезжали. Даже ты, Гуров, не остановил бы их, поверь на слово. Я не трус, но место свое знаю, да и местная охрана мне не подчиняется.

— Илья и его ребята из службы безопасности, — возразил Гуров. — Ты полковник…

— Лев Иванович, извини, ты словно дитя малое. К какому управлению относится охрана, я не знаю. А Илья, который тебе понравился, подчиняется только хозяину и боле никому.

— Интересное кино, — пожал плечами Гуров. — Приятно будет работать.

— Не дадут тебе работать, к вечеру выгонят. — Авдеев помолчал. — Хотя комнату выделили, пойдем, покажу.

— Ты мне лучше труп покажи. Пока меня не выгнали, я выполняю приказ своего начальника, который велел разыскать убийцу.

— Только разыскать? Тогда пустяк, ты это мигом.

Заиндевевшее тело лежало на оцинкованном столе. Покойница была блондинкой, роста среднего, телом плотная, сложена пропорционально, лицо с правильными чертами, но хороша она или дурна собой, определить сейчас было невозможно.

— Николай, ты ее живой видел? — спросил Гуров. — Она была привлекательна?

Авдеев ничего не ответил, лишь головой покачал, а из-за спины Гурова мягкий, спокойный голос произнес:

— Оксана пользовалась успехом.

Гуров узнал голос начальника охраны, разозлился на себя страшно. Если к сыщику можно подойти сзади, то ему следует срочно увольняться или немедленно писать завещание. Он никак своей злости не проявил, даже не повернулся, и резко сказал:

— Хотел вас предупредить, Илья Иванович, что даже такому тренированному человеку, как вы, подкрадываться ко мне опасно, могу изувечить.

— Я не знал…

— Теперь знаете, — перебил Гуров и, хотя начальник охраны к осмотру тела не имел никакого отношения, продолжал агрессивно: — Почему покойница в платье? Ее не осматривали, или, господин охранник, вы станете утверждать, что убитую осмотрели, затем натянули на нее дорогое нарядное платье, да еще с длинным рукавом, даже все пуговички застегнули.

— Простите, господин полковник, но это не в моей компетенции!

— Серьезно? — Гуров наконец повернулся, уперся взглядом в зрачки охранника и, медленно выговаривая слова, продолжал: — А то, что на вверенном вам объекте убивают, в вашей компетенции? А если покойница вас не касается, зачем вы здесь находитесь?

Охранник опешил, не находил ответа, полковник Авдеев пришел ему на помощь и миролюбиво сказал:

— Лев Иванович, извини, но, если у человека в голове дырка, зачем его осматривать? Илья, занимайся своими делами, не лезь под горячую руку. Господин полковник не нашего полка, обычаев не знает, ему невдомек, что любимчик хозяина лицо неприкосновенное, уйди от греха.

— Я имею право находиться…

— Право ты имеешь, — перебил охранника Авдеев, — но не можешь. И ради бога, не обманывайся ты внешностью нашего гостя. Костюмчик, белый воротничок лишь для отвода глаз, на самом деле Лев Иванович крайне грубый человек.

— Ничего, представится случай, я его обучу хорошим манерам, — пробурчал начальник охраны и пошел от холодильной установки.

— Это вряд ли, — спокойно ответил Гуров, повернулся к Авдееву: — Так говоришь, коли в голове дырка, то и осмотр не нужен? Ты извини, Николай, сколько убийств в своей жизни раскрыл?

— Лев Иванович, ты же знаешь, убийства не мой профиль.

— Знаю и, главное, вижу, — Гуров вздохнул. — Давай сюда врача, ведь вы его домой не отпустили, не так ли?

— Ну… — Авдеев замялся. — Ты ее раздеть потребуешь? Платье каленое, не снимется.

— Разрежем. Командуй, Николай Васильевич, не тяни резину, и так сутки потеряли и черт знает сколько ошибок наделали.

Когда платье разрезали и тело обнажили, то на левом запястье и предплечье обнаружили кровоподтеки. Сыщик не торжествовал, смотрел на врача и полковника безопасности печально, сказал:

— Прикройте, — взял Авдеева под руку, повел в сторону главного здания. — Оставить тело здесь приказали или это твоя инициатива?

— Дали понять, что факт убийства не должен дойти до журналистов. Ты же понимаешь, до выборов всего ничего. Здешний хозяин — основной претендент. Ему это нужно?

— Я политикой не интересуюсь, — думая явно о другом, сказал Гуров. — Спикер возможный президент, а нынешний президент уже не котируется? — И, не ожидая ответа, продолжал: — Мне нужна пуля, и срочно. А теперь покажи мне место, с которого, по вашему предположению, стрелял преступник.

Около молоденькой березки был вбит колышек. Колючие кусты боярышника опоясывали ухоженный газон, за ним — главный особняк. Три окна первого этажа распахнуты, отлично просматривается фигура в белом халате.

— Повар, — пояснил Авдеев.

Гуров взглянул на часы — без пяти пять, стреляли в шесть. Авдеев понял, о чем думает сыщик, и пояснил:

— Обычно повар работает до семи-восьми вечера, но вчера у него был день рождения и его отпустили в тринадцать. Он все приготовил, поставил в духовку, требовалось только подать. Гости съехались к четырнадцати, в семнадцать хозяин с мужчинами пили кофе в библиотеке, женщины находились на парадной веранде.

— Кто обнаружил тело? — спросил Гуров. — В подробнейшей писанине следователя об этом ни слова.

— Мадам. Оксана пошла за мороженым и пропала. Мадам пошла искать…

— Меня пригласили по ее просьбе, — произнес задумчиво Гуров. — Правы люди, утверждающие, что женщины умнее мужчин.

— Не знаю.

— Врешь. Обратились в наше министерство, назвали мое имя. Хозяин был против, но не пресек. Кто способен заставить мужчину поступить вопреки своему желанию? Так что ты, Николай, не мути воду, ступай на кухню, встань на то место, где была обнаружена девушка. А я отсюда посмотрю, как это выглядит.

— Отлично выглядит, — Авдеев был человеком спокойным, прекрасно вышколенным, но не выдержал, начал раздражаться. — На такую проверку даже у меня мозгов хватило.

— Хочу сам взглянуть, пройдись, сделай милость.

Когда полковник ушел, Гуров опустился на колени, начал рассматривать и обнюхивать траву; почувствовав посторонний, несвойственный земле запах, сыщик довольно улыбнулся, вынул из кармана полиэтиленовый пакетик, сорвал несколько травинок, упаковал.

Окна кухни располагались очень низко. Когда Авдеев появился в проеме, то был виден почти по пояс, полковник махнул рукой, отодвинулся вглубь, скрестил руки, секунду постоял неподвижно. Гуров видел его от пояса и выше, а выстрелили в голову. Имея глушитель, убийца мог всадить две пули в грудь, но предпочел стрелять в голову. Такие снайперы-наемники сыщику встречались, но никого из них уже не было в живых. Время течет, подрастают новые таланты, не оскудеет земля российская. Если начнется мор профессионалов, то отличные стрелки исчезнут одними из последних, лишь когда у них кончатся патроны.

Полковник СБ Авдеев, ровесник Гурова, был невысок, строен, худ и абсолютно сед, казалось, что он носит парик. Пять лет назад, когда оперативники работали по одному «золотому» делу, они не то чтобы подружились, но, можно сказать, приятельствовали. Гурову нравилось, что майор КГБ держался просто, не причислял себя к элите, в отличие от большинства своих коллег, смотрел на милицейских сыщиков без зазнайства, отлично понимая, что менты оснащены значительно хуже, но как сыскари дают кагэбэшникам фору. В те годы майор Гуров работал еще в МУРе, но среди розыскников всех мастей его уже хорошо знали. Авдеев не был честолюбив и завистлив, к работе относился с прохладцей, прикажут — выполнит, особой инициативы не проявлял. Он быстро понял, что муровский сыщик сильнее по всем статьям, работал с Гуровым с удовольствием, фанатизм и танковый напор партнера вполне устраивали Авдеева. Кто сколько пашет, не подсчитывали, результаты делили поровну. А так как справки и рапорта Авдеев писал ловчее, то и навару получал больше.

Последние годы фамилия Гурова мелькала в секретных отчетах, появлялась в прессе. Авдеев, прочитав об успехах бывшего напарника, довольно хмыкал, порой говорил, мол, знай наших. В дни путча не столько порядочность, сколько удача швырнула Авдеева на защиту Белого дома. Майор попал в потасовку, не имеющую к политике отношения, но, когда Авдеева с переломом руки доставили в травмпункт, кагэбэшник стал героем. Авдееву присвоили звание подполковника, через год полковника, а так как он был мужик покладистый, не лез куда не следует, своего мнения не имел, а когда имел, помалкивал, то жизнь его в корне изменилась.

Когда Авдеева вчера срочно вызвали в резиденцию спикера, ознакомившись с делом, полковник подумал: вот бы сыщика Гурова пригласить. Утром, узнав, что по неизвестной причине обратились за помощью в МВД, понял — приедет именно Гуров, и испугался. Ситуация сложилась щекотливая, положение самого Авдеева далеко не однозначное, и если оперативнику, майору КГБ в свое время терять было абсолютно нечего, то сегодня полковнику СБ стало боязно. Это нищему пожар не страшен, нынче Авдеев далеко не нищий, а сыщик Гуров взрывоопасен и совершенно неуправляем.

Внешне Авдеев своей боязни никак не проявлял, держался с Гуровым просто и открыто, но слегка переигрывал, и сыщик почувствовал в поведении приятеля фальшивинку, копаться в причинах не стал, отложил в запасник, решил разобраться на досуге. А может, меня и действительно отсюда попросят, к чему зря голову ломать, рассудил Гуров.

По дороге в столовую Гуров передал Авдееву траву, которую сорвал, и попросил отправить в лабораторию, провести экспертизу.

— Молодец, — сказал Авдеев. — Потому и говорю, что ты сыщик, а я хоть и полковник, а шестерка.

Образец травы Авдеев еще утром отослал в лабораторию.

Они обедали в небольшой комнате при кухне, которую сыщик безо всякого интереса осмотрел, ничего, как и ожидал, интересного не обнаружил и сейчас доедал жареного цыпленка.

— Николай, скажи, для наших избранников фермы специальные имеются, колбасные заводы, парники? — спросил Гуров.

— Лев Иванович, не прикидывайся, — Авдеев вытер руки салфеткой, подвинул чашку кофе. — С каким удовольствием я бы сейчас стакан коньяку махнул и в койку, — он зевнул и потянулся. — Жизнь собачья, но я тебе скажу, здешний хозяин живет еще собачачей, работает больше, спит меньше.

— Мне его искренне жаль, — ответил Гуров, — а коньяк к кофе не полагается?

— Скажи, принесут, — Авдеев взглянул хитро и подмигнул.

Гуров ответить не успел, в дверях появился молодой человек, который вежливо и одновременно недовольно сказал:

— Здравствуйте. Лев Иванович, если не ошибаюсь?

— Здравствуйте, не ошибаетесь, — Гуров разгрыз нежное крылышко, обмакнул в соус и отправил в рот. — Какие проблемы, молодой человек?

Лицо посланца окаменело, стараясь даже не шевелить губами, он с трудом произнес:

— Вас просят наверх.

— Просят? — Гуров взял салфетку, начал вытирать руки. — Сразу несколько человек? — Он повернулся к Авдееву, который с интересом наблюдал за происходящим. — Где можно руки вымыть?

Угол комнаты был отгорожен занавеской, и не только сыщику, ребенку было понятно, что там туалет.

— Направо, за угол, — ответил Авдеев, стараясь сдержать улыбку.

— Извините, я умоюсь, выпью чашку кофе и через пять минут прибуду, — Гуров поднялся.

— Вас просят сейчас же, Лев Иванович, — посыльный вздернул подбородок.

— Еще один труп? Нет? Тогда через пять минут. Скажите, куда прийти, или подождите за дверью. Извините. — Гуров кивнул и пошел в туалет.

— Ты себя в дурацкое положение не ставь и не бодайся с этим человеком, — сказал Авдеев. — Он сказал — пять минут, значит, так и будет.

Комната была большой, просторной и светлой, Гурову очень хотелось оглядеться, увидеть, как живут правители России, но он прошел по ковру, поклонился женщине, которая сидела за секретером, стоящим в проеме между окнами, сказал:

— Здравствуйте, Гуров Лев Иванович. Вы хотели меня видеть?

Мадам, а это, без сомнения, была она, — женщина если не красивая, то, безусловно, интересная, лет сорока с небольшим, одета строго, даже старомодно, платье со стоячим воротничком, без всяких украшений, шатенка, причесана просто, со вкусом. Карие глаза, ресницы чуть тронуты тушью, над красивыми бровями вразлет — высокий, чуть массивный лоб, который женщину не портил.

Они посмотрели друг другу в глаза, и гневная морщина, прочерченная от угла полных губ хозяйки, разгладилась, женщина слегка улыбнулась и сказала:

— Таким я вас и представляла. То-то Алла, рассказывая о великом сыщике, туманилась взглядом. Садитесь, Лев Иванович. — Она указала на кресло с очень высокой спинкой.

Гуров молча кивнул и сел, кресло оказалось в меру жестким, удобным, в общем, деловым.

— Слушаю вас, — сказал Гуров.

— Я не бегаю по экрану телевизора, и моего имени вы не знаете. Меня зовут Лиана Хасбулатовна, можно без отчества.

— Очень приятно.

— Это правда, что у вас скверный характер?

— Не мне судить. — Гуров оглядел хозяйку, взгляд сыщика был настолько откровенно оценивающим, что лицо женщины порозовело. — Вам лично мой характер понравится.

— Вы самонадеянны.

— Безусловно, но в конкретном случае просто профессиональный опыт.

— Чай, кофе или что-нибудь покрепче?

— Покрепче.

Лиана позвонила, звук не успел растаять, как дверь приоткрылась, молодой прислужник застыл на пороге.

— Эрик, выкати столик, и ты свободен, — сказала хозяйка, полные губы у нее утончились, сыщик понял, что прислужника мадам не любит.

— Момент. — Эрик подошел к инкрустированной стенке, распахнул дверцы, выкатил столик, на верхней полке стояли сервиз, кофейник и бокалы, на нижней — бутылки и ведерко со льдом.

— Спасибо, Эрик, до завтра.

— Имран Русланович велел дождаться его возвращения, — тихо, но уверенно произнес Эрик, отступая к дверям.

— Меня не касается, иди, — хозяйка махнула рукой, и, хотя Эрик был сыщику несимпатичен, Гурову стало неловко, словно он увидел человека в нижнем белье или в непристойной позе. — Не обращайте внимания, дворцовые интриги. Налейте мне кофе, я пью холодный, а себе что желаете.

Гуров поставил перед хозяйкой кофе, себе налил коньяка.

— В доме вообще-то не пьют, а вы еще и на работе, не боитесь?

— Если не пьют, не угощайте. — Гуров встал, прошелся по комнате, огляделся. — Ваш врач мужчина или женщина?

— Конечно, мужчина! Кто же доверит свое здоровье женщине?

— Мысль интересная. — Гуров подошел к окну, посмотрел в парк. — Вы при осмотре не стесняетесь? Не будем терять время, выкладывайте. Почему вы настояли, чтобы приехал профессиональный сыщик? Вокруг вас спецслужб больше, чем подслушивающих микрофонов в этой комнате. — Гуров развернулся, теперь он стоял спиной к свету, а Лиана вынуждена была повернуться лицом к окну.

Сыщик увидел, как взгляд женщины метнулся, — это мог быть и страх, возможно, негодование. Я ее перегрузил, понял сыщик: сразу и прямой вопрос, и упоминание о микрофонах. Но я обязан предупредить, что нас слушают, пусть терпит. Хозяйка мгновенно взяла себя в руки, надменно вздернула бровь:

— Микрофоны — здесь?

— Обязательно. Нас же с вами данный факт не волнует. Забудем, нам скрывать нечего. Я здесь, меня интересует, почему я здесь.

Полковник Авдеев, который, сидя на скамейке, слушал по рации разговор, пробормотал:

— Сукин сын, наглец! Горбатого могила исправит!

— Я скажу мужу! Он… Значит, президент приказал установить здесь подслушивающие устройства?

— Ему делать нечего? — Гуров пожал плечами. — Президент тут ни при чем, подслушивающие устройства устанавливали в прошлом веке. А то, что ваша охрана нас слушает, не сомневаюсь.

— Безобразие, я сегодня же скажу мужу! — повторила мадам.

— Перестаньте, вы же умная! — перебил Гуров. — Был бы супруг завкафедрой, жил бы как человек. Хочет большой власти — будет терпеть. Лиана, я вас прошу, давайте по существу, иначе мое присутствие совершенно бессмысленно. Чего вы испугались?

— Убили мою любимую горничную. Здесь, куда мышь не проскочит. — Лиана хотела сказать, чтобы Гуров налил ей коньяку, оглянулась беспомощно и указала на бутылку.

Гуров поставил перед ней бокал, взял со стола блокнот и ручку, написал: «Вперед!» и сказал:

— Извините за банальность, но, как говорится, положение обязывает. Я тут огляделся, могу сообщить немногое. — Гуров указал на блокнот и ручку, мол, пишите, и продолжал: — Стрелял, безусловно, профессионал. Не уверен, но думаю, что убийство совершено без заранее обдуманного намерения. Возникла необходимость, приняли решение, дали команду.

Говорил сыщик не для хозяйки, а любопытным, которые его слушали, хотел заставить их активизироваться. Мадам кончила писать, отодвинула блокнот и раздраженно сказала:

— Так я вам и поверила! Без подготовки! Надо убить, и дали команду! А тут рояль в кустах! Случайно! Профессиональный убийца, пистолет с глушителем! Мне говорили, что вы лучший сыщик России, а несете чепуху!

— Мыслите вы, особенно для женщины, недурно, — Гуров подошел, заглянул в блокнот и прочитал: «Вчера я подарила Оксане свое платье. Стреляли в меня!»

— Мыслите недурно, — повторил Гуров. — А выводы, извините, дилетантские, — и написал: «Глупости! Платье — простое совпадение».

— Дилетантство! — фыркнула мадам и выпила коньяк одним глотком. — Докажите!

— И не подумаю. — Гуров вновь указал на блокнот и ручку. — Если у вас есть вопросы, пожалуйста. Докладывать вам я не обязан, делюсь своими соображениями из любезности, которой не рекомендую злоупотреблять.

— Ну дает! — восхищенно произнес Авдеев. — Много бы дал, чтобы видеть сейчас лицо этой стервы.

Услышав подобную дерзость, мадам слегка побледнела, но сдержалась, лишь миролюбиво обронила:

— Наглец, каких свет не видывал.

— Согласен, но у меня есть и другие недостатки. — Гуров постарался улыбнуться обаятельно. — Разрешите от вас позвонить, у меня в комнате телефон барахлит.

— Городской не работает, звоните по «кремлевке», — Лиана издевательски улыбнулась, некуда тебе, милиционер, звонить по нашему телефону.

— Спасибо. — Гуров подошел к столику, на котором стояло несколько аппаратов, повернул к себе аппарат с гербом Советского Союза, набрал номер и после первого гудка услышал:

— Орлов слушает.

— Добрый день, господин генерал, Гуров беспокоит.

— Добрый день, полковник, как у вас дела? — сухо ответил Орлов, понимая, что по правительственной связи Лева говорит в присутствии посторонних.

— Обычная работа, Петр Николаевич. Я вас прошу прислать машину, передам рапорт. Вы же понимаете, что наша работа должна быть зафиксирована максимально точно.

— Хорошо, машина будет. — Орлов понял, что сыщик хочет сообщить что-то крайне срочное. — Через два часа водитель позвонит из проходной.

— Спасибо, господин генерал, всего доброго. — Гуров положил трубку, повернулся к хозяйке: — Премного благодарен, Лиана Хасбулатовна.

Пока сыщик разговаривал, мадам писала, задумавшись, хмурилась, покусывала ручку, чем походила на студентку. Гуров зашел ей за спину, слегка наклонился и прочитал: «Мне не нравится ваша самоуверенность и пренебрежительное отношение к опасности, которая мне угрожает. Не забывайте, я настояла на вашем приглашении, и лишь я способна вас здесь удержать. Вы забываетесь…»

Гуров отобрал у мадам блокнот и написал: «Уважаемая Лиана, не надо глупостей!» Он поставил огромный восклицательный знак, показал написанное, вырвал исписанную страницу и две последующие, смял и положил в карман.

Квартирка в домике для прислуги, которую выделили Гурову, была маленькой и скромной — комната, душ, крохотная кухонька с газовой плитой и пустым холодильником. В комнате — письменный стол, кресло, удобная кровать, небольшой платяной шкаф.

Сыщик написал рапорт, в котором изложил свое заключение, ранее уже высказанное хозяйке имения, добавив, что просит проверить связи убитой по месту жительства, последнее подчеркнул, давая Орлову понять, что делать это совершенно не обязательно, положил в конверт и направился к воротам, куда через пятнадцать минут должна подойти машина.

На аллее сыщик, естественно, столкнулся с Авдеевым.

— Далеко собрался, господин полковник? — спросил Авдеев, пошел рядом.

— Ты знаешь, — Гуров держался холодно, товарищеские нотки из его голоса исчезли. — Ты не прибедняешься, а действительно бездарный оперативник. Тебе следовало поинтересоваться, как прошла моя встреча на высшем уровне, а не куда я иду.

— Ты все понимаешь, я знаю, что ты знаешь, перестанем играть в пинг-понг, — миролюбиво сказал Авдеев. — Ты покажешь мне свой рапорт?

— Мог бы и не показывать, у любого беспредела существует предел, но по старой дружбе — пожалуйста. — Гуров вынул из кармана конверт, который даже не заклеил. — Ничего нового, чистой воды бюрократизм.

— Спасибо, — Авдеев небрежно просмотрел рапорт, убрал в конверт, лизнул и заклеил. — Разреши, я сам передам конверт водителю?

— Ради бога, только в моем присутствии.

— Ты мне не доверяешь? — возмутился Авдеев.

Гуров остановился, взглянул полковнику в глаза, ткнул пальцем в грудь, подчеркнуто отделяя слова друг от друга, спросил:

— Это ты мне говоришь о доверии? Ты наглец, Николай! — выхватил у него конверт. — Теперь присутствовать будешь ты, а передавать буду я.

— Если бы ты послужил в нашей конторе…

— Если бы у бабушки были колеса, была бы не бабушка, а трамвай! — Гуров положил конверт в карман, где у него лежал аналогичный, который и должен был попасть к Орлову.

— Извини, Лев Иванович, — Авдеев пожал плечами, — ты лишь усложняешь мою жизнь. За нами будет наблюдать Илья Егоров, который мгновенно накатает бумагу, что я допустил тебя контактировать с внешним миром.

— А ты его успокой, скажи, что мою писанину читал, ничего предосудительного в ней нет. Так, невинное, хотя и пространное, сообщение для прессы.

— Ну и юмор у тебя, — Авдеев даже приостановился, вытер лицо платком. — Как тебе мадам?

— Умная, волевая женщина.

— Ты с ней разговаривал недопустимо, сломаешь себе шею.

— Глупец, для этого необходимо упасть, к примеру, выпасть из окна, хотя бы свалиться со стула. А у меня ни окна, ни даже стула. Я опер-розыскник, бегаю на своих двоих, а коли некуда падать, невозможно ничего сломать.

Обдумывая услышанное, Авдеев некоторое время шел молча, затем резко сменил тему:

— Поначалу мне казалось, что местный охранник тебе понравился. Так чего ты на него накинулся, когда мы стояли у тела?

— Умный, образованный парень служит овчаркой, зло берет, — ответил Гуров.

Сыщик сказал неправду, сначала он разозлился на себя за ротозейство, а потом атаковал Егорова, проверяя парня на прочность. Если отступит, значит, холуй, но Илья держался достойно, а с таким человеком можно иметь дело.

— Надеюсь, ты не придал значения ссадинам на руке покойной? Она ведь могла их получить и два, и три дня назад.

— Конечно, — вновь слукавил сыщик. Он был не врач, но в травмах разбирался. Покойную хватали за руку незадолго до смерти. Кожа у женщин чувствительная, синяки проступают сразу, на второй день они начинают желтеть. У горничной они не успели налиться синевой. У нее произошло столкновение с несильным, но цепким мужчиной за три-четыре часа до смерти. Стопроцентной уверенности у сыщика не было, но подобное объяснение повреждений наиболее вероятно.

— Что ты собираешься предпринять? — спросил Авдеев.

— Почему я? — Гуров недовольно хмыкнул. — Мы что, работаем раздельно, каждый за себя? — Он вынул из кармана конверт, вернул Авдееву — Передай водителю сам, я не хочу, чтобы тебя заменили, пришлют еще черт-те кого.

— Спасибо, Лев Иванович, ты настоящий друг.

Гурову стало неловко, он даже отвернулся, искренне смутившись, сказал:

— Не за что, я беспокоюсь о себе.

У ворот их встретил Илья Егоров, который прохаживался, заложив руки за спину, увидев офицеров, остановился.

— Пришла машина из МВД, водитель просит полковника Гурова. Я вас, Лев Иванович, задерживать не вправе, но уезжать до возвращения хозяина настоятельно не рекомендую. Если вы желаете что-либо передать, прошу это сделать через меня.

— Я написал рапорт своему генералу, — ответил Гуров. — Полковник у меня его забрал. Вы со своей секретностью совсем сдвинулись по фазе, играетесь, словно малые дети.

— Мы лишь выполняем указания своего начальства, — сдержанно произнес охранник и протянул Авдееву руку.

— Брось, Илья, не пыли, действительно смешно, хочешь, выйдем вместе, — он показал конверт. — Рапорт обыкновенный, для нас с тобой ничего нового.

— Ваше право, полковник, — охранник отступил, даже открыл перед Авдеевым дверь.

Когда тот вышел, Гуров шагнул к охраннику, сделал ложный выпад, Илья легко уклонился, сыщик той же рукой хлопнул его по плечу, отскочил и рассмеялся. Трюк был довольно прост, но действовал почти безотказно. Обычно нападающий делает финт одной рукой, а бьет другой.

— Выдохни и не сердись! — Гуров снова отступил. — Серьезный парень, а заводишься по пустякам. Ну не прав был полковник Гуров, да и черт с ним. У него одна служба, у Ильи Егорова другая. Так ведь по большому счету прав все-таки милиционер. — Гуров достал сигареты и зажигалку: — Не предлагаю, вижу, что не куришь. — За воротами заработал мотор, Гуров продолжал: — Девчонку убили, тело не осмотрели, таковы факты.

Вернулся Авдеев и, рассмеявшись, сказал:

— Шофер твердит, мол, дайте сюда Льва Ивановича. Умора! Пришлось удостоверение предъявлять и заверить, что вы в полном здравии.

— Нормально, — Гуров самодовольно усмехнулся, — сыщика Гурова в конторе уважают от постового до министра.

— Вот и врешь, новый министр наверняка тебя и в лицо не знает, — сказал Авдеев.

— Значит, неприятности у него впереди, — парировал Гуров. — Ладно, хватит трепаться. Илья, ты абсолютно, на сто процентов уверен, что в твоих владениях не побывал посторонний?

— Да у нас следовой полосы нет, но кое-какие ловушечки имеются. Я лично обошел весь периметр, все проверил.

— Ты понимаешь, трудно найти черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет. Коли убийца пришел со стороны, ушел, а я его все равно найду, такие случаи в моей практике случались, тебе оторвут башку так быстро, что ты боли не почувствуешь.

Авдеев вспомнил следователя прокуратуры и рассмеялся. Илья не понял причины веселья и насупился:

— Я за свои слова отвечаю.

— А я тебе абсолютно верю. — Гуров склонил голову, задумался, хотя вопрос приготовил заранее. — Гости вчера приезжали на двух машинах или на трех?

Охранник осуждающе глянул на полковника Авдеева и нехотя ответил:

— На трех, господин полковник. Только вы на них время не тратьте. Господа из особняка не выходили, да и стрелять не умеют, а водители проверены-перепроверены. Кроме того, когда все собрались, я находился во внутреннем дворе.

— Извини, Илья Иванович, при таком раскладе я тебя возьму под стражу. — Гуров не улыбался, лицом затвердел, смотрел охраннику в глаза. Неожиданно спросил: — Сколько человек под твоим началом?

— Сколько вверили, столько и служит!

— Прекрасный ответ, ты мне вообще нравишься. Только от камеры это тебя не спасет. Прежде чем отдавать команды и драться, подумай. Со стороны никто не приходил, — Гуров загнул палец, — депутаты-делегаты и ихние супруги вне подозрений. Шоферы перепроверены и находились под твоим наблюдением. Остаешься ты и твои люди. Согласен? Значит, у тебя либо халатность, либо прямое соучастие.

Охранник отпрыгнул, схватился за кобуру, но пистолет сыщика уже мертво уперся ему в грудь.

— Молодой, а опаздываешь. — Гуров сунул пистолет в карман, взял Авдеева под руку, небрежно сказал: — До утра придумай что-нибудь, иначе уедешь со мной, — сделал несколько шагов и, не оборачиваясь, добавил: — В наручниках.

Геннадий Артурович, сидя за столом, возился с микросхемой, тихо напевал; хотя работа не ладилась, он пребывал в отличном настроении.

Здоровенный кот с бандитской мордой сидел на спинке кресла и, презрительно прищурившись, наблюдал за толстыми, но ловкими пальцами хозяина, который осмотрел микросхему в сильную лупу, отодвинул в сторону и сказал:

— Понимаешь, Бакс, эту штуковину проще выбросить, ведь, в принципе, она яйца выеденного не стоит, однако нельзя. Раз отступишь, второй, потом привыкнешь. Уразумел? А отступают слабаки, существа нервные, а мы с тобой такого права не имеем. Японцы люди терпеливые, умелые, делают на совесть, но и мы с тобой не лыком шиты, одолеем.

Кот не отвечал, лишь фыркнул и сильным длинным прыжком убрался на шкаф, где, потеснив сородичей, затих.

— Правильно, отложим до утра, оно вечера значительно мудренее. — Хозяин встал, потянулся коротким округлым телом, взглянул на притаившуюся на шкафу колонию: — Я ложусь спать, чтоб ни звука, кастрирую! У кого свербит — форточка открыта, прогуляйтесь.

Он прошелся по комнате, подтянул тренировочные брюки, посмотрел на телефон, который тотчас отозвался негромким звонком.

— Слушаю вас внимательно, — самодовольно произнес Бланк.

Он слушал абонента долго, терпеливо, несколько снисходительно, затем спросил:

— Все? Почему это я не знаю? Сыщик Гуров прекрасно известен. Он служил в МУРе, сейчас опером-важняком в главке. Я могу на него досье написать не хуже штатного кадровика. Гуров ликвидировал Эффенди, Лебедева, два с лишним года гонялся за Роговым и прихватил его на порошке, разгромил сильную группу… — он неожиданно хихикнул: — В общем, я знаю Гурова отлично, а вот он меня не знает и потому обречен. Мне непонятно, почему милицейского привлекли к этому делу. Хотя, как говорится, что бог ни делает, все к лучшему. Теперь спецслужбы перегрызутся, водой не разольешь. Не перебивай старших, дурачок! Мне больше не звонить и уж ни в коем случае не приходить. Надо будет, я тебя найду…